Глава X. СТАРАЯ СЕРБИЯ В ВОДОВОРОТЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКИ
- Австро-венгерское политическое моделирование Старой Сербии и центральной части Балкан
- Австро-венгерские исследования по албанистике
Геополитическое и военно-стратегическое значение Старой Сербии в балансе влияния великих сил на Балканах придавало этому региону особое международное измерение. Старая Сербия и Босния и Герцеговина с самого начала сербской борьбы за освобождение и объединение являлись приоритетным направлением сербской национальной стратегии. Направления национальной политики определил еще Карагеоргий, военной акцией в направлении города Ниш, Рашки и реки Дрины, а также политические планы его преемников, в первую очередь князя Михаила Обреновича. В конце 1808 года в рапорте о Сербии, который командующему русской Дунайской армией князю Прозоровскому подал посол в Сербии Константин Родофинкин, подчеркивается, что южные границы обновленного сербского государства должны, кроме прочего, охватывать Скопье и Нови Пазар [1]. Территория, занимаемая Старой Сербией, также находилась в сфере балканской стратегии великих сил. Для Османской империи она была весьма важной, так как через эту территорию в XIX веке проходили главные военно-стратегические и торговые пути между Боснией и Герцеговиной и остальными областями империи. Поэтому Турция, с одной стороны, была весьма заинтересована сохранить ее в своих границах, а с другой стороны, этнически и демографически укрепить на ее территории мусульманскую доминацию, в первую очередь албанскую. Со второй половины XIX века, со времен Крымской войны Старая Сербия стала важна как для среднеевропейских, так и для западноевропейских сил, основной целью которых было предотвращение усиления русского влияния на Балканах, а тем самым и сербского влияния, которое в их упрощенных стереотипах всегда выглядело как продолжение российской политики. После битвы у Садовой (1866) и выбывания Австрии из борьбы за немецкое объединение Старая Сербия стала одной из важнейших точек в балканской стратегии Австро-Венгрии.
Восстания в Боснии и Герцеговине и западных частях Старой Сербии в 1875 году и сербско-турецкая война в 1876 году подняли не только сербский
1. Славенко Терзић. Русија и српско питање 1804—1815. Нови Сад, 2012. С. 132.
174
вопрос, но и разожгли крупный международный кризис, известный как Восточный кризис (1875—1878) [1]. В историографии не до конца освещена роль внешнего фактора, в первую очередь Австро-Венгрии, в тайном поощрении сербского повстанческого движения, вызвавшего кризис и давшего Вене предлог для оккупации Боснии и Герцеговины и прорыва на Балканы. Пока в Белграде в мае 1876 года велась дискуссия о главных стратегических направлениях войны против Турции, было понятно, что основные наступления произойдут в направлении Старой Сербии. Группа офицеров (генерал Ранко Алимпич, полковник Любомир Иванович и Майор Савва Груйич) считала, что главный удар нужно нанести по Нишу, а другая группа (полковник Коста Протич, полковник Каленич, подполковник Бекер и майор Димитрий Джурич) считали первоочередными военные операции в направлении Сенницы и Пештера с целью отделения Боснии и Герцеговины от Османской империи, установления связи с Черногорией и создания базы для дальнейших операций в Старой Сербии и Боснии и Герцеговине [2].
Из четырех военных группировок (Моравская, Тимокская, Дринская и Ибарская армии) две были направлены к Старой Сербии: самая многочисленная Моравская — к Нишу и менее значительная Яворская — к Сеннице. Вскоре оказалось, что Сербия в военном смысле не была готова к войне. Хотя уже тогда было ясно, что исход войны будет зависеть от великих сил, в данном случае от Рейхштадтского соглашения (1876) и Будапештской конвенции (1877), подписанных между Россией и Австро-Венгрией, а не от военных действий. Сербии удалось во время Второй сербско-турецкой войны 1877—1878 годов освободить четыре своих будущих округа, но всё-таки она должна была отступить из занятых ею областей в Косово. А именно, 23—24 января по старому, или 4—5 февраля по новому стилю 1878 года отряды Второй шумадийской дивизии под командованием майора Радомира Путника освободили Гнилане и приблизительно сто деревень в округе и оказались на пути к Приштине, в то же время добровольцы, во главе с лейтенантом (поручником) Милошем Сандичем и небольшие части регулярной армии на заре 24 января (5 февраля) вошли в деревню и монастырь Грачаницу [3]. На следующий день в прославленном монастыре отслужили праздничную литургию на славу сербского князя, сербского войска и косовских героев 1389 года. В те дни была освобождена долина реки Лаба и город Подуево. На основании русско-турецкого перемирия в Адрианополе 31 января 1878 года сербская армия должна была отойти к границам Нишского и Приштинского санджака. Повстанческое движение на местах не успокаивалось: накануне Берлинского конгресса произошло восстание в Кумановской и
1. О устаничком покрету у Потарју и Полимљу см: Вукоман Шалипуровић, Устанаку западном делу Старе Србије 1875—1878. Титово Ужице, 1968.
2. Слободан Јовановић. Влада Милоша Обреновића, књига друга. Београд, 1934. С. 28-31.
3. Владимир Стојанчевић. Прво ослобођење Косова од стране српске војске у рату 1877—1878, Срби и Арбанаси 1804—1912. Нови Сад, 1994. С. 164—165.
175
Кривопаланской казах, а после неблагоприятного для сербов исхода этого крупного международного кризиса в 1880 году произошло восстание в Кичевско-поречском крае («Брсьячка буна»).
Прежде чем было подписано перемирие в Адрианополе 31 января 1878 года, сербское правительство и князь обратились к русскому царю с просьбой внести в пункты перемирия, наряду с независимостью Сербии, и «присоединение к Сербии Старой Сербии или сегодняшнего Косовского вилайета, включая Видин» [1]. Министр военных дел в российский консульский отдел в Белграде доставил две карты: на одной были обозначены границы Старой Сербии, а на другой — границы Косовского вилайета. А министр финансов доставил статистические данные по Косовскому вилайету. Было обозначено, что Косовский вилайет охватывает территорию
«от современной сербской границы вдоль Дрины до слияния рек Тары и Пивы, оттуда на Любишну, на Стожер, включая Бело Поле, далее вдоль Лима к Берану, правым водоразделом лимского бассейна, затем водоразделом лимского и дринского бассейнов, затем между Пулата и Крастенича на Дрин, затем вдоль Дрина до города Дибар, от Дибара через гору Станче, Бабун, Преслон до слияния Црвене Реки и Вардара, затем вдоль Вардара на юг до горы Благуша, затем через гору Малеша до реки Струма, потом севернее вдоль Струмы до Радомира, Драгомана, Гинского ущелья, оттуда вдоль горы Стара планина на Белоградчик» [2].
Косовский вилайет, в соответствии с этим документом, делился на четыре санджака: Нишский, Призренский, Скопский и Новопазарский. Границы Старой Сербии, обозначенные на упомянутой карте, были лишены реальной основы и охватывали на юге Салоники с побережьем между впадением реки Бистрицы в Эгейское море на правой и Струмы на левой стороне. Две недели спустя, 15 февраля 1878 года Йован Ристич в письме Милойку Лешьянину уточнил, что «хотя границы Старой Сербии нигде положительно не определены», правительство считает, что Косовский вилайет «охватывает большую часть сербского народа в Старой Сербии» и что «для Сербии было бы компенсацией» его присоединение к Княжеству [3]. Британский главный консул в Белграде Уильям Уайт в письме государственному секретарю лорду Дерби 22 февраля 1878 года подчеркивает, что «в прошлом, кроме Боснии и Герцеговины и Черногории, хотя это и было за пятьсот лет до этого, Королевство Сербия охватывало пашалыки Ниш и Косово, и здесь лелеют большие надежды, что в следующем договоре о мире эти области будут отданы Сербии, так как в них живет в основном сербское население, говорящее на одном языке» [4].
1. Србија 1878. Документи, подготовили Михаило Войводич, Драголюб Живойинович, Андрей Митрович, Радован Самарджич. Белград, 1978. С. 20.
2. Там же. С. 20-21. 3. Там же. С. 58-59. 4. Там же. С. 44-45.
176
АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ СТАРОЙ СЕРБИИ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ БАЛКАН
Австро-Венгрия с самого начала Восточного кризиса и ранее была решительно против присоединения к Сербии большей части Старой Сербии, частично исключая юго-восточное направление. Она бы не согласилась ни с каким расширением в областях Нови Пазара и Митровицы. Новая ситуация на Балканах, возникшая после Берлинского конгресса, являлась крахом сербских национальных стремлений предыдущих десятилетий. Австро-венгерская дипломатия желала упрочить эту ситуацию с помощью секретного договора, каким была Тайная конвенция от 28 июня 1881 года. Взятые тогда обязательства ставили под вопрос самостоятельность молодого княжества, а Монархия в обмен на это обещала князю Милану поддержку при провозглашении королевства и приращениях «в направлении своих южных границ (исключая Новопазарский санджак)» [1]. Поддержка была неискренней, так как Австро-Венгрия в то же время всеми силами поддерживала прорывы албанцев в Старую Сербию и болгар в Македонию. Сербская королева Наталия в конце 1882 года, по отчетам российского посла в Сербии Александра Персиани, чтобы утихомирить оппозицию политике правительства Пирочанца, сказала Ристичу в частном разговоре: «Благодаря австрийской поддержке мы получим Приштину» [2].
Андраши в письме британскому правительству от 3 мая 1878 года подчеркивал, что главная идея долгосрочной совместной политики — воспрепятствование расширению русского влияния и славянизации Балкан. Албанский фактор представляется как подходящее средство в противостоянии «славянизации». Андраши решительно заявляет, что «вклинивание» Монархии между Сербией и Черногорией дает возможность «албанскому племени, стремящемуся сохранить свою национальную особенность, защититься от панславистской ассимиляции» [3]. Для Вены было очень важно вытеснить сербское влияние (Сербии и Черногории) в Старой Сербии, с одной стороны, и обеспечить сухопутную связь с албанскими племенами, Вардарской долиной и Салониками, восточным Средиземноморьем и Ближним Востоком, с другой стороны. Сам граф Андраши часто подчеркивал, что территория Новопазарского санджака представляет собой «дверь на Восток» и «кратчайшую сухопутную дорогу, переходящую в Вардарскую долину» [4]. Австро-Венгрия накануне Берлинского
1. Гргур Јакшић. Тајна конвенција (1881 —1889), из новије српске историје. Београд, 1953. С. 75-80.
2. АВПРи — Москва, ф. Политархив V-A2, 1885, d. 258, l. 116—120, Персијани-Гирсу. Београд, 18. јуни 1885.
3. Там же. С. 288.
4.
Kasim Isović. Austrougarsko zaposjedanje Novopazarskog Sandžaka 1879. godine, Godišnjak Istorijskog društva Bosne i Hercegovine, god. IX (1957). Sarajevo, 1958. C. 109;
Hamdija Kapidžić. Pripreme za austrougarsko prodiranje u albansko etničko područje iz Novopazarskog sandžaka, Radovi Filozofskog fakulteta u Sarajevu, knj.VI. Sarajevo, 1971. C. 415-418.
177
конгресса требовала распространения оккупации и на эту территорию, но удовлетворилась размещением своих гарнизонов в одной ее части («чтобы, с одной стороны, обеспечить стабильность новой политической ситуации, а с другой — свободу и безопасность транспортных путей»). В особой конвенции, подписанной между Австро-Венгрией и Турцией, регулировался вопрос военного присутствия Габсбургской монархии в Плевальском санджаке, входящего до 1880 года в состав Новопазарского санджака. В приложении к конвенции утверждено, что австрийские гарнизоны будут размещены в Прибое, Приеполе и Биелом Поле (позже вместо Биело Поля гарнизон с командованием всеми группами был размещен в Плевли). Контроль над долиной реки Лим имел особое политическое и стратегическое значение. Военные позиции в этой области, говорил Андраши, «выглядят как крепостная стена для обороны Боснии и Герцеговины. Новопазарский санджак для Боснии означает то же самое, что и обладание Босфором для Черного моря» [1].
Албанский фактор имел первостепенную важность при осуществлении австро-венгерских политических целей в Старой Сербии и на Балканах [2]. Изучение этих вопросов важно потому, что австро-венгерская политическая стратегия лежит в основе долгосрочного политического проекта вплоть до наших дней. Историк Фердо Хауптман по праву сделал вывод о том, что форсированием албанского национализма и экспансионизма австро-венгерская дипломатия ещё до фактического краха Турции создала барьер для того, «чтобы отдельные национальные государства на Балканах не смогли переступить самые узкие рамки и нарушить равновесие сил» [3]. Во время консультаций в королевской резиденции Хофбург, в Вене в 1896 году политические лидеры монархии были согласны с идеей о формировании самостоятельной Албании, которая бы опиралась на АвстроВенгрию и была бы полностью от нее зависима.
После Берлинского конгресса Австро-Венгрия стала играть ключевую роль в решении восточного вопроса. В соответствии с политической и военно-стратегической перспективой основной целью монархии было вытеснение России из центральной и восточной части юго-восточной Европы. Это было возможно осуществить путем восстановления ее собственного доминирующего влияния, с одной стороны, в средней и нижней части Дуная как главного судоходного пути к Черному морю и, с другой стороны, установлением полного контроля над дорогами, ведущими из средней Европы к Салоникам и Эгейскому морю, и на восток — к Босфору и Дарданеллам. Теодор фон Сосноски был категоричен в своих заявлениях:
1. К. Isović. Указ. соч. С. 111.
2. Anna Hedwig Benna. Studien zum Kultursprotektorat Österreich-Ungarns in Albanien im Zeitalter des Imperialismus (1888—1918), Mitteilungen des Österreichischen Staatsarchivs, 7. Band. Wien, 1954. S. 13-46.
3. Ferdo Hauptmann. Uloga Zajedničkog ministarstva financija u formiranju austrougarske politike prema Albaniji uoči kretske krize, Radovi Filozofskog fakulteta u Sarajevu, knjiga IV (1966-1967). C. 39, 35-44.
178
«Если монархия не преуспеет на Балканах, то где же тогда она сможет это сделать?» [1] В более широком стратегическом смысле Австро-Венгрия стремилась обезопасить выходы к Адриатическому и Эгейскому морям. «Программа для будущего» Андраши находилась в основе австро-венгерской балканской политики в течение нескольких десятилетий после Берлинского конгресса. Главными пунктами «восточной политики» этой программы были: а) сохранение турецкого владычества в юго-восточной Европе, насколько это будет возможно, и недопущение каких-либо перемен, которые могут представлять опасность для интересов Австро-Венгрии (Андраши и Хаймерле видели в Османской империи часового балканского «status quo» и преграду от усиления русского влияния среди христиан на Балканах); б) препятствование, даже ценой войны, созданию компактного и обширного славянского государства из территорий, находящихся под турецким владычеством; в) установление равновесия сил между «балканскими народами» и балканскими государствами, которые могут возникнуть после освобождения от турецкого господства, с поддержкой и защитой «греческого, албанского и румынского элементов» (натравливая неславянские народы против славянских) [2].
Военное завоевание самых важных точек в Старой Рашке в 1879 году препятствовало, кроме прочего, объединению двух сербских государств и мешало выходу Сербии к Адриатическому морю. Контроль над центральными балканскими областями давал монархии возможность политически и культурно переустроить эту территорию в соответствии со своими долгосрочными интересами: давал возможность более эффективно использовать «греческие, албанские и мусульманские элементы» в борьбе с «южнославянскими», а также контролировать центральные области Старой Сербии, а тем самым и непосредственно влиять на «северных албанезов-католиков и враждебно настроенных по отношению к славянам арнаутов» [3]. Уже в июне 1880 года было замечено, что албанцев можно использовать в качестве «разрушительной силы» на южно-славянском пространстве, где они должны играть роль «румынов юго-запада» Балкан [4].
В отчете Беньямина фон Каллая 1877 года о целях Австро-Венгрии говорится о неизбежности развала Османской империи, место которой на Балканах должна занять Австро-Венгрия; чтобы достичь этой цели, Монархия должна установить доминирующее влияние в Подунавье и на Адриатике, а это будет возможно, если ей удастся построить два ключевых столпа своей стратегии:
1. Цит. по: Милчо Лалков. България в балканската политика на Австро-Унгария 1878-1903. София, 1993. С. 6.
2.
Tomislav Kraljačić. Kalajev režim u Bosni i Hercegovini (1882-1903). Sarajevo, 1987. C. 23-24;
Ferdo Hauptmann. Andrassyjeva politička baština i bosanska politika Austro-Ugarske nakon okupacije, Radovi Filozofskog fakulteta u Sarajevu. Knj.VI (1970-1971). Sarajevo, 1971. C. 445-459.
3. Там же. С. 24—25.
4. Hans Dieter Schanderl. Die Albanienpolitik Österreich-Ungarns und Italiens 1877-1908. Wiesbaden, 1971. S. 55.
179
1) Создание системы небольших и между собой неприятельски настроенных государств, лишенных возможности противостоять Дунайской монархии, и 2) ограничение всеми средствами сферы русского влияния в юго-восточной Европе, с параллельным усилением австро-венгерского прорыва в этих областях. Концепция создания системы государств, постоянно находящихся на грани войны на европейском юго-востоке, должно было послужить поддержкой «балканского равновесия», прервать русскую экспансию и в то же время создать предпосылки для политического и экономического прорыва в восточной части Балкан, к Босфору, Дарданеллам и Константинополю [1].
Из широкого спектра политических и идеологических проектов выделяются самые долгосрочные:
проект создания «боснийской нации» и идеологии «бошнячества», то есть «боснийского патриотизма»;
коалиция мусульман и римо-католиков в Боснии и Герцеговине против православных сербов с целью вытеснения сербского национального движения;
подтверждение римского наследия в Боснии и Герцеговине и на Балканах и представление якобы исключительной цивилизационной роли Австро-Венгрии в этих краях, устанавливающей преемственность с римским духом;
непрерывное «подогревание» в глазах европейской общественности «опасности» панславизма, особенно русского панславизма, и опасности возникновения «великосербского революционного гнезда» как продленной руки панславизма;
поддержка прозелитизма Римской курии в Боснии и Герцеговине и на Балканах, особенно унии в славянском мире в разных областях Македонии;
создание помех сербским стремлениям выйти к Адриатическому морю, Боснии и Герцеговине и большей части Старой Сербии и воспрепятствование созданию весьма опасного для монархии балканского союза;
усиление недоверия между славянскими и неславянскими народами на Балканах;
поощрение соперничества и вражды между Сербией и Болгарией;
углубление соперничества между Сербией и Черногорией, чтобы минимизировать возможность их объединения;
подогревание «традиционной вражды между албанцами и славянами».
Что касается прозелитизма, то Калай выступал за идею постепенного обращения в католицизм мусульман в Боснии и Герцеговине, поощряя их если уж не служебным, то, по крайней мере, действительным протежированием католиков при каждом удобном случае, чтобы «всегда чувствовалась большая польза от принадлежности к Католической Церкви» [2]. В меморандуме,
1. Милчо Лалков. Указ. соч. С. 128—129.
2. Васиљ Поповић. Калајева идеја о покатоличењу босанских муслимана // «Правда» — Београд, 6, 7, 8 и 9. јануар 1940.
180
посвященном Нови Пазару и утвержденному на заседании Совместного совета министров, который в августе 1908 года написал барон Мусулин, представлена желательная политическая конфигурация на Балканах: «Албания, ставшая под нашей защитой независимой, Черногория, с которой у нас дружеские отношения, и Великая Болгария, которая обязана нас благодарить» [1].
Наряду с политическими, не менее важными были и австро-венгерские культурно-научные проекты. Сараево должно было стать духовным центром, а также центром балканских исследований, конкурирующим с Белградом, основываясь на том, что монархия, обладая Боснией и Герцеговиной, стала «самым крупным балканским государством» (Оскар Потиорек) [2]. С этой целью в 1904 году был основан Боснийско-Герцеговинский институт балканских исследований в Сараево (Bosnisch-Hercegowinische Institut für Balkanforschung) с тремя главными направлениями: 1) путешествия и наблюдения, 2) источники и исследования, 3) инвентарь и библиография, с центром, богатым документами (коллекция географических карт, коллекция славянских, греческих, арабских, персидских и турецких рукописей; историческая архивная коллекция, эпиграфический архив и архив фотографий).
Австро-венгерские политики и военные стратеги уже в начале семидесятых годов XIX века заметили, что албанский фактор, как уже было сказано, может занимать важное место в их стремлении к установлению доминирующего влияния на Балканах, особенно нейтрализацией сербского движения в Старой Сербии и Македонии. Монархия стремилась с помощью комбинации политических, военных и культурных средств придать форму албанскому национальному движению на Балканах. Она поддерживала и поощряла прорывы албанцев в Старую Сербию, насилие и преступления по отношению к сербам. Важен вклад австро-венгерской дипломатии в организацию так называемой Албанской лиги в 1878 году. Многолетний российский консул в Призрене Иван Степанович Ястребов передал Николаю Карловичу Гирсу 18 июля 1879 года целое исследование об албанском факторе на Балканах, с подробным обзором возникновения и деятельности лиги. По словам Ястребова, создателем лиги была Австро-Венгрия, которая после подписания Сан-Стефанского мира рекомендовала турецкому правительству сформировать Албанскую лигу для запугивания Европы перспективой «возможного нового усложнения ситуации на Балканском полуострове».
Порта организовала Лигу с помощью австрийских агентов на местах. Призренский паша лично составил программу Скупщины в Призрене, хотя Турция не была готова поддержать какую-либо идею албанской независимости. В телеграмме Лиги, направленной Берлинскому конгрессу,
1. Цит. по: Andrej Mitrović. Prodor na Balkan. Srbija u planovima Austro-Ugarske i Nemačke 1908-1918. Beograd, 1981. C. 75.
2. Hamdija Kapidžić. Institut za istraživanje Balkana u Sarajevu 1904-1918. (Namjena i planovi.) Radovi Filozofskog fakulteta u Sarajevu. Knj. 11 (1964). Sarajevo, 1964. C. 7-51.
181
кроме прочего, было написано, что албанцы не желают уступить ни сажень земли княжествам Сербскому и Черногорскому. Телеграмма была «составлена в австрийском консульском отделе в Призрене, а затем показана паше и английскому консулу» [1]. Известно, что председательствующий на конгрессе в Берлине князь Бисмарк на упомянутые албанские меморандумы, петиции и ноты реагировал следующими словами: «Es gibt keine albanische Nation» («Албанской нации не существует») [2]. Некоторые историки, такие как Х.Д. Шандерл, считают, что ведущую роль в организации албанского национального движения играла Великобритания. Лорд Эдмонд Фицморис при международной комиссии по реализации решений Берлинского конгресса в Константинополе убеждал в апреле 1880 года лорда Биконсфильда, что в интересах Европы создать «сильную Албанию», включающую Шкодарский, Адрианопольский, Косовский и Битольский вилайеты, под владычеством султана [3].
Косово и Метохия имели важное военно-стратегическое и геополитическое значение в австро-венгерском прорыве к центральным областям Балкан. Это отметил и начальник австро-венгерского генерального штаба генерал Бек в одном из своих докладов в декабре 1895 года. Косово и Метохия, — отмечает генерал Бек, — а не Константинополь, являются стратегическим ключом к Балканам; обеспечивая доминирующее влияние в этих областях, а с военно-политической точки зрения и превосходство на Балканах в целом. Используя исторические примеры эпохи Древнего Рима, Бек особо подчеркивает факт, что Балканы попали под турецкое владычество после битвы на Косовом поле, а не после захвата Константинополя. Поэтому территория Косово и Метохии должна оставаться в сфере интересов Австро-Венгрии, даже ценой великой войны4. Впрочем, пути австро-венгерского влияния в Албании преимущественно шли через Рашку и Косово и Метохию, которые в Вене считали, также как и весь Косовский вилайет, исключительно собственной сферой интересов. Посол Австро-Венгрии в Берлине Готфрид Гогенлоэ одним из «краеугольных камней» внешней политики Габсбургской монархии считал и поддержку «развитию и укреплению албанского народа в качестве противовеса славянам
1. Цит. по:
А.М. Селищев, Славянское население в Албании. София, 1931. С. 114—125;
Balkanicus Албански проблем и Србија и Аустро-Угарска. Београд, 1913. С. 11;
Јов. Хаџи-Васиљевић, Арбанаска лига - Арнаутска конгра - и Српски народ у Турском царству (1878-1882). Београд, 1909. С. 127;
Peter Bartl. Die albanischen Muslime zur Zeit der nationalen Unabhängigkeitsbewegung (1878—1912). Albanische Forschungen 8. Wiesbaden, 1968. S. 115—129.
2. Цит. по: Hans Dieter Schanderl. Die Albanienpolitik Österreich-Ungarsund Italien 1877-1908. Wiesbaden, 1971. S. 46.
3. Там же. S. 47—48;
Об Албанской лиге и албанском национальном движении в конце XIX - начале XX века подробно писал ученый Богумил Храбак в его многочисленных работах:
Идеје о арбанашкој аутономији 1876—1878. године, ИЧ. Књ. XXV (1980). S. 159—192;
Italijanski konzul В. Berio о arbanaškom pitanju 1876—1878. godine, Časopis za suvremenu povijest III (1978). S. 25-37;
Новопазарски санџак између Аустро-Угарске и косовских Арбанаса 1881-1890 / Ужички зборник 21 (1992). С. 35-54;
Призренска арбанашка лига 1878—1881. Београд, 1998. С. 338.
4. Т. Kraljačić. Указ. соч.
182
на Балканском полуострове» [1]. Сербский историк Андрей Митрович отмечает, что Австро-Венгрия албанцев «считает хорошим инструментом» и поэтому «вкладывает много сил, чтобы привлечь их на свою сторону». Известный албанский лидер из Старой Сербии Хасан Приштина уже «по крайней мере, в 1910 году находился в контакте с австро-венгерскими секретными службами» [2].
По мере приближения конца турецкого владычества албанский фактор становился все более важным для Австро-Венгрии. Приход младотурков к власти в 1908 году на какое-то время нарушил австро-венгерские планы на Балканах [3]. Из-за невозможности непосредственно оккупировать албанскую территорию, Австро-Венгрия выступала за самостоятельность Албании, естественно под ее протекторатом. Таким образом, идея государственного оформления Албании становится средством австро-венгерской внешней политики в первую очередь с целью создания помех сербскому национальному движению в Старой Сербии, а особенно в Косово и Метохии. В Министерстве иностранных дел в Вене формируется албанский отдел, граф Агеон Голуховски планирует создание эффективной консульской сети и ищет союзников для подавления неалбанского влияния на территориях, представляющих важнейший стратегический интерес для монархии. Австро-Венгрия стремилась к установлению практически абсолютного политического и культурного протектората над албанцами [4].
Такая Албания должна была послужить не только препятствием к расширению территорий Сербии, Черногории, Болгарии, а также Италии, но и помехой для формирования вокруг монархии «железного кольца» балканских государств, управляемых Россией [5]. Военные гарнизоны в западной части Старой Сербии были драгоценны и из-за связи с будущей самостоятельной Албанией.
Во время консультаций в связи с Албанией в 1896 году Каллаи предупредил, что местности, где албанцы составляют меньшинство, могут отойти Сербии или Болгарии, и с этой целью австро-венгерская деятельность по формированию самостоятельной Албании должна концентрироваться на северной и средней Албании. Препятствием становлению самостоятельного государства являлись племенной сепаратизм и разные вероисповедания албанцев. Еще во время Албанской лиги в 1878 году в Вене наблюдалась выраженная исламская идентичность албанского движения. Считалось, что нужно также на свою сторону привлечь «мусульманские элементы» сербского происхождения в Рашке и в Косово и Метохии.
1. Цит. по: Андреј Митровић. Албании у политици Аустро-Угарске према Србији 1914—1918. Зборник радова «Срби и Албании у XX веку». Београд, 1991. С. 81.
2. A. Митровић. Указ. соч. S. 87.
3. Об этом в объемной и подкрепленной документацией научной работе Джорджа Микича. Аустро-Угарска и младотурци 1908-1912. Бањалука, 1983. С. 364.
4. H. Schanderl. Указ. соч. S. 43.
5. Hamdija Kapidžić. Pripreme za austrougarsko prodiranje u albansko etničko područje iz Novopazarskog Sandžaka, Radovi Filozofskog fakutleta u Sarajevu. Knj. VII (1970-1971). C. 415-429.
183
Предупреждая, что присоединение албанцев-мусульман к Австро-Венгрии не пройдет легко и просто, Каллаи предлагал очень осмотрительный и мирный подход [1].
Среди многочисленных исследований албанского фактора и его стратегической значимости на Балканах работы Беньямина Каллаи выделялись глубокими познаниями автора и его умением предвидеть события. Общеимперское министерство финансов, которым он руководил, концептуально и содержательно оформило австро-венгерскую балканскую политику, а особенно политику по отношению к албанцам, так называемое «албанское действие». Благодаря этому уже в ноябре-декабре 1896 года в Министерстве иностранных дел в Вене была сформирована «подробная программа по укреплению собственной позиции в Албании, поощрения албанского национализма и формирования самостоятельной Албании», но, в отличие от министра Голуховского, который был осмотрителен и колебался между идеями об автономии и независимости, Каллаи выступал «за быструю и энергичную акцию, и в соответствии с этим предлагал, по мере необходимости, пересылать деньги и оружие» [2]. На упомянутой конференции в конце 1896 года Каллаи настаивал на подготовке к оккупации Верхнего Полимля, включая Беран, где чувствовалось определенное присутствие албанского фактора. Каллаи, как и его политический учитель Андраши, считал, что захваченная Босния и Герцеговина может быть безопасна, только если влияние монархии в Рашке (в то время Плевальском и Новопазарском санджаках) укрепится и если будет обеспечено влияние Австро-Венгрии в Албании. Настаивание на том, чтобы Сербия и Черногория были разделены без какой-либо возможности объединения для Каллаи имело огромное значение. Связь между Сербией и Черногорией при этом была возможна исключительно через Верхнее Полимле, так как территория Среднего и Нижнего Полимля уже была завоевана. Голуховский также считал, что за областью Рашка нужно особо следить с целью эффективного разделения Сербии и Черногории [3].
Идея так называемой «Новопазарской железной дороги», всерьез появившаяся приблизительно в 1900 году, имела целью обеспечение не только экономико-транспортного, но и политического и военно-стратегического прорыва. Как мы ранее отметили, австро-венгерский министр иностранных дел Алоиз фон Эренталь опубликовал в начале 1908 года план железной дороги, а его посол в Константинополе Палавичини в марте того же года писал: «Когда будут проложены рельсы от боснийской границы до Митровицы, последует, само по себе, освоение этой земли мирным путем. Наша культура потихоньку, но уверенно, прорвется вместе с железной
1. F. Hauptmann. Указ. соч. S. 41-42.
2. F. Hauptmann. Указ. соч. S. 44; H.D. Schanderl. Указ. соч. S. 60.
3. Hamdija Kapidžić. Pripreme za austrougarsko prodiranje u albansko etničko područje iz Novopazarskog sandžaka, Radovi FF u Sarajevu. Кnј. VI (1970—1971). Sarajevo, 1971. C. 415-429; H.D. Schanderl. Указ. соч. CS. 59—63.
184
дорогой, до Салоников, которые станут австро-венгерским портом» [1]. Австро-Венгрия была весьма чувствительна к любым шагам других сторон, которые могли бы поставить под угрозу ее превосходство в Старой Сербии. Поэтому она была против открытия российского консульского отдела в Митровице в 1902 году [2].
Граф Леопольд Берхтольд, министр иностранных дел, озабоченный крупными политическими и экономическими интересами монархии на Балканах из-за перемен, произошедших после событий 1912 года, в конце октября писал, что необходимо создание «автономной и способной к жизни Албании» в качестве «противовеса двум сербским родственным странам» [3]. В те дни для австро-венгерской дипломатии было самым важным, «чтобы албанские границы как можно больше были расширены на восток за счет сербов» и что нужно вызвать соперничество между Сербией и Болгарией. Граф Берхтольд в послании 30 октября 1912 года между прочими ключевыми пунктами политики по отношению к Сербии подчеркнул, что «Австрия считает своим жизненным интересом создание обширной, свободной Албании» [4].
АВСТРО-ВЕНГЕРСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПО АЛБАНИСТИКЕ
Разумеется, что австро-венгерским политическим и военно-стратегическим планам сопутствовала и научно-исследовательская стратегия и научная пропаганда. «Специалисты в Министерстве иностранных дел стараются придать форму общему научному представлению об албанском народе» [5]. И Беньямин Каллаи и его преемник в балканских делах Лайош Таллоци, были членами венгерской Академии наук. Их работа опиралась на убеждение, что научная пропаганда не менее важна, чем политическая. Один из пионеров исследований по албанистике Теодор Ипен опубликовал в 1892 году в Вене объемное исследование «Нови Пазар и Косово (Стара Рашка)» [6]. Книга возникла в результате его исследований, пока он находился в должности гражданского комиссара при командовании оккупационными отрядами в Плевле в 1888—1891 годах. Позже он станет австро-венгерским
1. Цит. по: Димитрије Ђорђевић. Царински рат Аустро-Угарске и Србије 1906-1911. Београд, 1962. С. 521-528, 522.
2. Владимир Ћоровић. Односи између Србије и Аустро-Угарске у XX веку. Београд, 1992. С. 22.
Чорович подробно обработал австро-венгерскую политику по отношению к Старой Сербии. О политике Сербии в этих областях и обстановке в Старой Сербии см.:
Владимир Стојанчевић. Срби и Арбанаси 1804-1912. Нови Сад, 1994. С. 177-311;
Михаило Војводић. Прилике на Косову и Метохији и политика Србије 1881—1912, историјски часопис XXXVI11 (1991). С. 163-190.
3. A. Mitrović. Указ. соч. С. 122.
4. В. Ћоровић. Указ. соч. С. 413-415.
5. Милорад Екмечић. Стварање Југославије 1790—1918. Knј. 2. Београд, 1989. С. 451.
6. Novi Bazar und Kosovo (das Alte Rascien), Eine Studie. Wien, 1892.
185
консулом в Константинополе, Иерусалиме и Шкодере, затем одним из ведущих специалистов в посольстве в Лондоне во время проведения Лондонской конференции в 1912 году, а во время Первой мировой войны начальником отдела в Министерстве иностранных дел Австро-Венгрии [1]. Глава Земельного правительства в Сараево Каллаи кроме прочего был задействован и в делах по разработке уникального албанского алфавита, с помощью Ловра Михачевича и скопского консула Юлиуса Писка [2]. Австро-венгерская дипломатия втайне работала над стандартизацией албанского литературного языка и составлением уникального алфавита. До этого консул в Янине Юлиус Писко изучает пространство и народ на территории Албании и публикует грамматику «арбанасского языка» (1896), в то же время Л. Глюк (Glück) публикует исследовательскую работу «Прилог физичкој антропологии Албанеза» [3]. Лайош Таллоци в 1897 году, по заданию Министерства иностранных дел написал «Populäre Geschichteder Albanesen» («Популярная история албанцев») и букварь, написанный по примеру букварей для начальных школ в Боснии и Герцеговине, которые также составляла оккупационная власть. История албанцев имела цель
«представлением великого прошлого взбудоражить чувства нации и общей принадлежности албанцев, без различий в языке и вероисповедании» [4].
В 1899 году в Вене была опубликована подробная и объемная военно-разведывательная работа под названием «Detailbeschreibung des Sandzaks Plevljeund des Vilajets Kosovo» («Подробное описание Плевальского санджака и Косовского вилайета»), В том же году Т. Ипен в качестве консула в Шкодере (1897—1904) публикует в «Гласник Земаљског музеја» три работы об Албании: «Старе црквене рушевине у Албанији», «Старе цркве по сјевернојАлбанији» и «Прехисторичка и римска налазишта у околици Скадра у Албанији». Позже он опубликовал еще 20 работ об Албании на сербском и немецком языках, из которых две последние были опубликованы на рубеже мировых войн —1927 и 1932 годах [5].
Боснийско-Герцеговинский институт балканских исследований под руководством Карла Пача значительную часть своей деятельности посвятил изучению именно Албании6. Уже в апреле — мае 1900 года Карл Пач «по приказу венской королевской академии наук изучал римские древности
1. Anneliese Wernicke, Theodor Anton Ippen, Ein österreichischer Diplomat und Albanienforscher, Albanische Forschungen, 7. Wiesbaden, 1967. S. 147.
2. M. Екмечић. Указ. соч. С. 451.
3. Dr. L. Gluck. Prilog Fizičkoj antorpologiji Albaneza, Glasnik Zemaljskog muzeja u BiH. Knj. VIII (1896). S. 467-496.
4. Цит. no: M. Екмечић. Стварање Југославије, 2. С. 453.
5. A. Wernicke. Указ. соч. С. 132-133.
6. Naučne ustanove u Bosni i Hercegovini za vrijeme austrougarske uprave, Sabrao i uredio Dr. Hamdija Kapidžić, Sarajevo, 1973. C. 474-540;
Ђурђе Јеленић. Новопазарски санџак и политичк а равнотежа на Балкану. Београд, 1910. S. 26.
Еленич пишет: «Австро-венгерская печать безапелляционно писала, что ее монархия не позволит Сербии и Черногории протянуть друг другу руки через Новопазарский санджак, чтобы между ней и Турцией возникло третье государство, которое бы представляло препятствие на прямом транспортном сообщении с Турцией и торговом пути к Салоникам. Эти намерения вполне понятны и не новы, и, хотя они и нарушены по причине высоких требований, но всё-таки мы находимся на пороге их осуществления».
186
в Албании» [1]. В течение 1909—1911 годов австро-венгерские исследователи путешествуют по Албании, собирают примеры народной поэзии, лексический материал, обычаи, мифологию, склоняют на свою сторону местное население. Так возникли исследования о Шкодере и северо-албанском искусстве, албанских горах, Берате, домах и строительстве в северной Албании, народной поэзии гегов и прочее [2]. В конце 1905 года северную Албанию посетил барон Франц Нопча (Franz Nopcsa) в сопровождении австро-венгерских консулов в Шкодере и Драче Августа Крала и Джулы Борнемисча и их вице-консулов Крауса и Эдла, и вскоре опубликовал работу «Католическая северная Албания» [3]. В Сараево в 1910 году была опубликована другая его работа «Из Шала и Климента» с многочисленными фотографиями и подробной картой территории между Гусиньем и Шале [4]. Историк Йован Томич в 1913 году объявил, что во время обыска в доме одного из видных бегов в Дебре, во время акции по конфискации оружия, найдена переписка барона Нопче, который путешествовал по Албании «под видом научных геологических исследований», а на самом деле занимался своим основным делом — политической пропагандой среди албанцев. «Из этой его переписки ясно видно, — пишет Томич, — что он особо обрабатывал мусульманских и католических албанских лидеров, чтобы они требовали автономию Албании под защитой Австрии!» [5]
Материальную поддержку институту предоставляли австрийские и венгерские министерства, в первую очередь Министерство иностранных дел в Вене. То, что Пач непрерывно интересовался албанскими темами, доказывает факт, что и после Первой мировой войны по его инициативе албанское правительство в 1923 году начало печатать серию научно-популярных произведений об албанцах. Яков Слишкович, в течение многих лет «наблюдавший за обычаями и ситуацией в Албании», опубликовал в 1904 году книгу «Albanija i Macedonija», посвятив ее австро-венгерскому консулу в Скопье Бохумилю Пари. Слишкович неизменно использует название «Старая Сербия», обозначая Косовский вилайет, отмечая, что «популяцию косовского вилайета, или Старой Сербии, в основном составляют сербы...» [6] Схожие данные мы находим и в работах Карла Пача. Католический фратер Ловро Михачевич, перемещенный в конце прошлого века из Крешево на место коадъютора в Архиепархию Шкодера — Пулта, о своей миссии написал две брошюры: «По Албании» и «Наброски из албанской истории» [1].
1. Glasnik Zemaljskog muzeja... Knj. XIV (1902). S. 275.
2. H. Kapidžić. Указ. соч. С. 17-29; С. Patsch. Das Sandschak Berat in Albanien, Schriften der Balkankommission, AntiquarAbteilung. Wien, 1904; Ć. Truhelka. Amautskepriče. Sarajevo, 1905.
3. Franz Baron Nopcsa. Das katolische Nordalbanien. Eine Skizze. Wien. S. 56 (год публикации не упоминается).
4. Franz Baron Nopcsa. Aus Šalaund Klementi. Albanische Wanderungen, Sarajevo, 1910. S. 115.
5. Јов. H. Томић. Аустро-Бугарска и арбанаско питање. Београд, 1913. S 38.
6. Jakov Slišković. Albanija i Macedonija. Sarajevo, 1904. C. 25.
7. Fra Lovro Mihačević. Po Albaniji - dojmovi s puta, Izd. Matica hrvatska. Zabreb, 1911; исти, Crtice iz albaneške povijesti. Sarajevo, 1912.
187
Историк Милорад Экмечич абсолютно прав, когда делает вывод, что главной задачей габсбургской политики в Албании было «развитие национального сознания в соответствии с интересами дунайской монархии» [1]. В 1906 году в Вене по инициативе Лайоша Таллоци начинается работа по подготовке к публикации источников по истории албанцев в Средневековье. По этой теме работают известный историк Константин Иречек, вместе с Таллоци и хорватским историком Миланом Шуфлаем. Сам Таллоци еще раньше изучал албанский язык, а в 1912 году получил высокое звание «первого тайного советника Его Величества». Первая книга источников, под названием «Acta Albaniae» была напечатана в Вене в 1913 году под редакцией Милана Шуфлая, а вторая — в 1918 году также под его редакцией (планировалось объявление четырех томов) [2]. Иречек в начале 1913 года прочел лекцию «Албания в прошлом» (на немецком языке) в историческом обществе Венского университета (позже эта лекция была опубликована в сборнике «Иллирийско-албанские исследования»).
В Мюнхене и Лейпциге в 1916 году под редакцией Лайоша Таллоци, в то время «гражданского комиссара» в оккупированной Сербии, было опубликовано упомянутое двухтомное издание «Illyrisch—albanische Forschungen» («Иллирийско-албанские исследования»), уже своим названием предваряющее историко-идеологический подход к изучению албанского фактора. В первом томе содержится историческая и этнографическая части, с многими приложениями Хана, Таллоци, Иречека, Ипена, Шуфлая, Йозефа Иванича и прочих. Второй том также состоит из двух частей: первая часть о национальной экономике, и вторая — приложение Таллоци о происхождении Албании, ее актах и общей административной и правовой организации, а также исследование Карла Топи о княжестве Албания [3]. За время Первой мировой войны в Лейпцигском университете был учрежден новый Балканский институт (Südosteuropa und Islaminstitut), чьим руководителем был профессор Фердинанд Шмидт [4].
Эта политическая, научная и исследовательская работа имела большой отклик в Европе того времени. Ее результаты сказывались на протяжении
1. М. Екмечић. Указ. соч. С. 454.
2. Dr. Milan Sufflay. Acta Albaniae. Kako da se nastavi njihovo izdanje? Архив за арбанаску старину језик, етнологију. Књ. III, св. 1—2 (1926). С. 209—212; Georg Stadtmüller. Geschichte Südosteuropas. München, 1950. S. 409-411.
3. Illyrisch-albanische Forschungen, unter Mitwirkung von Professor Dr. Konstantin Jireček, Professor Dr. Milan von Sufflay, Sektionschef Theodor Ippen, Professor E.G. Sedlmayr, Archivar Dr. Josef Ivanić, Weiland Emmerich von Karacson, K. ung. Sektionsrat Bela Pech und Karl Thopia, Zusammengestellt von Dr. Ludwig von Thallöczy. München und Leipzig, 1916.
Интересна ещё одна миссия Лайоша Таллоци и Карла Пача. В конце 1915 года Таллоци становится гражданским комиссаром Военного правления в оккупированной Сербии («земельный гражданский попечитель»). Членом комиссии, которая из оккупированного Белграда вывозит архивные, музейные и библиотечные ценности, Таллоци сразу же назначает и Пача, прибывшего в сербскую столицу из Сараево (Таллоци 1 декабря 1916 года погибает в железнодорожной катастрофе, возвращаясь с похорон царя Франца Иосифа).
4. После Первой мировой войны Густав Вайганд, автор известной работы «Арумыны», основал в Лейпциге Албанский институт, а в 1925 году в том же городе начал печатать «Balkan-Archiv».
188
всего XX века, так как ею, без сомнения, занимались опытные и ученые люди. Австро-Венгрии удалось вписать свое видение Старой Сербии, Албании и Балкан в европейскую политическую и общественную мысль. Таким образом, она свои предрассудки и стремления по отношению к Сербии навязывала и албанскому народу, и в этом нужно искать одно из крупных препятствий на пути естественного сотрудничества албанцев со своими славянскими и греческими соседями.
Такая политика делала невозможными попытки политического договора между сербами и албанцами с целью совместной борьбы против Турции. Накануне освобождения Старой Сербии в 1912 году, политические лидеры Королевства Сербии настаивали на установлении связей с представителями местных албанцев, с целью совместной борьбы против Османской империи. Сербское правительство в канун военной операции обратилось с призывом к албанцам, среди прочего говоря о том, что сербское войско движется на Турцию, чтобы освободить сербов и албанцев, что албанцам будет гарантирована мирная жизнь, их имения, старые обычаи и что они сами смогут управлять своими школами и церквами [1].
Однако отождествление с османской властью, а также сильное влияние Австро-Венгрии на политических лидеров албанцев были намного сильнее, чем идея балканской солидарности.
1. Документи о спољној политици Краъевине Србије 1903—1914, V-2. Београд, 1985, док. бр. 555, 564, 646;
Михаило Војводић. Прилике на Косову и Метохиији и политика Србије 1881—1912. године. Историјски часопис XXXVIII (1991). С. 163-190.