Ранние болгары в Восточной Европе

А.X. Халиков (отв. ред.)

 

 

1. Некоторые вопросы периодизации этнической истории древних болгар  (Генинг В.Ф.)  4

    I. Специфика социального развития эпохи, связанной с болгарами

    II. Особенности этнического генезиса древних болгар

    III. Основные периоды болгарской истории

        Протоболгарский этап (с древнейших времен до I-III вв. н.э.)  —  Праболгарский этап (IV-VI вв.)  —  Болгарский этап (VII в.н.э.)  —  Постболгарский этап (после 70-х годов VII в.)  —  Дунайско-болгарский народ (681-1018 гг.)  —  Среднедунайские болгары (670-791 гг.)  —  Волжско-болгарский народ (конец VII-начало XIII вв.)  —  Донецко-болгарский народ (VII-IX вв.)  —  Кавказско-болгарский народ

 

2. Основные этапы истории и археологии ранних болгар в Среднем Поволжье и Приуралье (Халиков А.Х.)  16

 

3. Дагестан и страна Берсилия (Магомедов М.Г.)  24

 

 

1. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПЕРИОДИЗАЦИИ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ДРЕВНИХ БОЛГАР

В.Ф.Генинг

 

I. Специфика социального развития эпохи, связанной с болгарами  5

II. Особенности этнического генезиса древних болгар  7

III. Основные периоды болгарской истории  8

 

Исследования этнической истории древних болгар представляют интерес в двух аспектах: как пример конкретно-исторических трансформаций этнических общностей и как проявление закономерностей этнического процесса, детерминированного общей тенденцией общественно-экономического развития в эпоху племенного строя.

 

Научная основа таких исследований опирается на исходные теоретико-методологические посылки, которые могли бы выступать в качестве основания в социологической интерпретации археологических источников и построения конкретных концепций этнической истории отдельных народов, представленных в нашем познании категорией археологической культуры (АК).

 

Отправным моментом этнических исследований, как известно, является признание в социальном развитии примата экономических факторов, а в качестве производного, вторичного - этнических свойств, отображающих результаты действия первых в процессе формирования социально-исторических организмов (СИО) - народов, основных автономных структур - целостностей конкретно-исторической реальности. Понятие "народ" охватывает весь спектр социальных свойств отдельного общества (СИО), а этнические - лишь один из параметров, поэтому понятие "народ" не тождественно "этносу".

 

Широкое введение в научный оборот и употребление в последние десятилетия в литературе термина "этнос" выявило негативную сторону данного процесса: абсолютизацию одного свойства социальной целостности - народа (СИО), подмену целого частью. Вполне правомерно в целях научного исследования обособление каких-либо свойств целостного организма (отдельного общества), как это происходит, например, при изучении хозяйства, общественной структуры, духовного мира и т.д. Но во всех таких случаях пишут о типах данных свойств, характерных для того или иного народа, но никогда не вводят специального понятия или термина, обозначающего это свойство (например, "социум", "хозяйственность" или что-либо подобное), что и отражает органическую связь с целостностью. Появление же термина "этнос" (впервые введенного еще в 20-х гг. нашего столетия этнографом С.М.Широкогоровым, а в современной литературе - Л.Н.Гумилевым и Ю.В.Бромлеем) постепенно привело к тому,

 

 

5

 

что социально-историческая целостность - народ (СИО ) с его богатейшим спектром разнообразных социальных качеств стала подменяться или абсолютизироваться одним свойством - этническим, которому нередко отводили и решающую роль в социально-историческом процессе.

 

Этнические параметры СИО включают специфическую форму культуры народа как интегрированный опыт его жизнедеятельности в конкретно-исторических и природных условиях и как выражение самосознания себя в качестве социально-исторической целостности (СИО), а также обособленности от других подобных образований. Любой народ есть социальное порождение своей исторической эпохи и если у истоков своего формирования он, как правило, полиэтничен (по происхождению слагающих его этнических групп), то в процессе социальной эволюции становится всегда моноэтничным. Поэтому, когда речь идет об этническом, не следует забывать, что имеются в виду лишь этнические аспекты социальной системы. Такая постановка вопроса требует исследования этнической истории в органической взаимосвязи с системообразующими факторами и раскрытие закономерностей развития социальной системы (СИО).

 

 

I. Специфика социального развития эпохи, связанной с болгарами

 

История древних болгар относится к эпохе племенного строя - периоду разложения первобытных отношений, зарождению и укреплению основ нового классового общества, поэтому попытаемся обрисовать в общих чертах основные закономерности социального развития данной эпохи, обратив особое внимание на стороны, оказавшиеся определяющими для этнического процесса.

 

1. Переход к эпохе племенного строя ознаменовал замену традиционных родовых связей новыми - территориальными, причем не только между отдельными общинами, но и внутри общин. В основе этого лежало формирование собственности племени на землю и большой патриархальной семьи на комплекс орудий труда, усадьбу, скот, продукты труда и обособление ее производственной деятельности. Следствием этого явились интенсивные контакты и смешение различных по происхождению этнических групп.

 

2. На первом этапе развития племенного строя в зоне степей и лесостепей Евразии по мере стабилизации социальной системы (II тыс.до н.э. - начало н.э.) наблюдалась все большая этническая консолидация отдельных СИО и рост народонаселения, что привело к кризисной ситуации - перенаселению в большинстве АК (СИО) и к давлению избыточного населения на производительные силы (К.Маркс).

 

 

6

 

Это особенно относится к скотоводческому населению, для которого требовались огромные пастбища. Начинается "эпоха великого переселения народов" - массового переселения и этнического смешения

 

3. В условиях переселения и столкновения отдельных групп населения между собой все большую роль в общественной организации приобретает политическая структура - племена, союзы и конфедерации племен, объединяющие население в интересах решения проблем "жизненного пространства". Племенная структура становится решающим фактором формирования СИО, поскольку скоротечность процессов переселения не создает условий для проявления долговременной экономической интеграции. В этих условиях составляющие компоненты СИО (племена и общины) в значительной мере консервируют этнические свойства предшествующих эпох и этническая нивелировка в СИО проходит очень медленно.

 

4. Решающая роль племенных структур, как и возрастающие процессы социальной дифференциации приводят к быстрому выделению племенной и военной аристократии и обособлению ее от основной массы народа, причем реальной базой их власти становятся привилегированные племена. Как следствие этого - имя (этноним) господствующего племени выступает как общее имя всего народа (СИО), покрывая все этнонимы входящих в него племен (примеры: гунны, авары, хазары, болгары и др.).

 

5. Процесс социальной стратификации внутри формирующегося народа, осложненный еще новыми завоеваниями других народов, приводит к консолидации господствующей верхушки, включая представителей всех племен. Формируются раннегосударственные структуры: аппарат власти и управления, разделение населения на сословия (классы). В связи с обострением классовых противоречий на "финише" племенного строя все сильнее проявляются тенденции этнической нивелировки, в т.ч. между завоевателями и покоренными племенами.

 

Такова в общих чертах та социальная база, которая определяет развитие этнических процессов на завершающем этапе племенного строя. Именно эти общеисторические закономерности должны определять или непротиворечиво согласовываться с конкретными концепциями этнической истории отдельных народов.

 

Одна из важнейших познавательных задач, вытекающих из общесоциологической характеристики данной эпохи, это необходимость тщательного анализа социальной структуры любого народа (СИО) и корреляция ее с этническими характеристиками, выделяющими этнические компоненты данного СИО и степень их этнической интеграции.

 

 

7

 

Особую актуальность в археологическом познании этнических процессов должны приобрести разработки методов внутрэтнического анализа, которые позволили бы наиболее объективно отражать этнические процессы.

 

 

II. Особенности этнического генезиса древних болгар

 

Этническое имя болгар появилось на европейской арене вместе с гуннами, что позволяет говорить об их восточном происхождении. В письменных источниках имя "болгары" в V-VII вв. н.э. упоминается в различных ситуациях, связанных с Балканами, Северным Причерноморьем, Северным Кавказом, Подоньем и Поволжьем (1, 2). Это позволяет предполагать, что ранее болгары составляли крупный этнический массив, вероятно, народ крупной АК второй половины раннего железного века (рубежа н.э.), когда достигли своего наивысшего развития этнические типы первобытности (мегрэо - межгрупповые этнические общности; 3). Они объединяли крупные массивы населения, организованного в постоянные союзы племен, о чем свидетельствует факт сохранения имени "болгары" многими племенами и после распада единой общности.

 

На востоке болгары четко не зафиксированы ни по данным письменных источников, ни в современной этнонимике или фольклоре. Поэтому чрезвычайно важное значение приобретает выделение в археологических источниках тех свойств, которые в той или иной мере могут быть истолкованы как показатели этнической преемственности болгар на различных этапах их истории.

 

Этот вопрос, к сожалению, не получил достаточного освещения в литературе. Более или менее достоверную этническую привязку имеют погребальные памятники VIII-IX вв., когда после распада Великой Болгарии отдельные ее части переместились на Дунай, Волгу, Кавказ. Сравнительный анализ погребальных черт могильников этих регионов позволяет реконструировать общие элементы болгарского обряда:

 

1. Грунтовые могильники с нестрого выдержанными радами и ориентировкой умерших головой на запад.

 

2. Могильные ямы простой конструкции или реже с заплечиками вдоль продольных стенок.

 

3. Помещение в погребения взрослых кувшинообразных сосудов, а в детские - горшковидных.

 

4. Кости коня - череп и ноги над ногами погребенных мужчин.

 

5. Очень редки при захоронениях оружие, орудия труда и украшения, а также кости жертвенных животных.

 

Однако каждый из этих признаков не является специфически болгарским

 

 

8

 

и нередко встречается в захоронениях древних этнических групп, поэтому распознание болгарской принадлежности возможно только в комплексе и на массовых материалах.

 

Важное значение в такой ситуации приобретает керамика, особенно кувшинообразные сосуды. Кувшины появляются в Восточной Европе уже в позднеантичном гончарном производстве и сарматских погребениях, но они имеют в большинстве своем иные пропорции - более высокие с туловом яйцевидной формы и длинной ручкой. Болгарские кувшины других пропорций - с более широким грушевидным туловом, петельчатыми ручками на тулове, а нередко и вообще без ручек. Поверхность тулова иногда покрывалась каннелюрами, вертикальными и решетчатыми полосами лощения. Следует отметить, что в каждом регионе кувшины имеют свою специфику как в форме, так и в орнаменте. Однако хороших сравнительных характеристик пока не существует, как нет и четких статистических характеристик комплексов керамики отдельных регионов. А визуальные описания и сравнения не могут раскрыть всю сложность процессов этнических изменений, отображенных в данных источниках.

 

 

III. Основные периоды болгарской истории

 

Этнической истории болгар посвящен ряд обобщающих трудов. Последний наиболее полный историкографический обзор содержится в большой монографии болгарского археолога Д.И.Димитрова (4).

 

Археологические источники дают пока весьма отрывочные данные о всем объеме древней истории болгар, поэтому при разработке вопросов их генезиса и периодизации приходится использовать всю совокупность источников различного типа и все же наши построения остаются в значительной мере гипотетичными.

 

1. Протоболгарский этап (с древнейших времен до I-III вв. н.э.). Ранние болгары - этнический массив, несомненно, сибирско-азиатского происхождения, о чем свидетельствуют их тюркский язык и полное отсутствие сведений о них в Европе до гуннского нашествия. Место формирования протоболгар следует искать на юго-востоке Западной Сибири и Восточного Казахстана, вероятно, в бассейне верхнего Иртыша. На это указывает сходство расогенеза болгар VII-IX вв. и усуней, обитавших к югу от Иртыша (5, с. 183-191), а также некоторые археологические параллели (6, с. 133-137). В болгарских могильниках VII-IX вв. встречаются могилы с заплечиками, которые были типичны для районов Среднего Прииртышья в раннем железном веке (абатские могильники) (7) и иногда для их соседей - усуней (8, табл. II). Кувшины грушевидной формы, особенно

 

 

9

 

с усеченным основанной, хорошо представленные в болгарских средневолжских и салтово-маяцких памятниках ( 6,. табл. II-VI; 9, рис. 28; 3, 5, 6; 29 ), восходят, скорее всего, к восточно-казахстанским (10, табл. I), в том числе усуньским кувшинообразным сосудам (8, табл. II) и их ближайшим соседям на севере (II, с. 92-98; 12 с. 43-50). Кости животных в могилах также характерны для погребений этих районов. Но увязать какие-либо конкретные памятники с протоболгарскими пока все же невозможно, так как указанная область до сих пор исследована чрезвычайно слабо, а болгарские археологические комплексы IV-VII вв. в Европе еще четко не выявлены.

 

Каково происхождение протоболгарской общности на юго-востоке Западной Сибири? Если основываться на том, что праболгары Восточной Европы, как и ряд других этнических массивов (прачуваши, хазары и др.) говорили на каком-то древнетюркском языке, по-видимому, очень рано отделившемся от основного тюркского массива, а также факте, что в VII-IX вв. это было европеоидное население, у которого, однако, ясно прослеживаются уже сильно сглаженные монголоидные примеси (5, с. 184-185), то следует полагать, что этногенез протоболгар отличен от основного тюркского массива, который в I тыс. н.э. распространяется в Казахстане, Средней Азии и Южной Сибири.

 

В последние десятилетия на юго-востоке Западной Сибири по Иртышу и Ишиму открыты оригинальные памятники эпохи ранней бронзы, выделенные в одиновский тип и кротовскую АК (13, с. 19-32; 14, с. 27-88). Они содержат сосуды с псевдотекстильной поверхностью, нередко украшенные крупногребенчатыми и фигурно-ямочными узорами. Последний тип неплохо представлен в окуневской культуре Минусинской котловины (15).

 

Происхождение этих компонентов, по нашему мнению, связано с проникновением на просторы Центральной и Восточной Азии этнических массивов, относимых лингвистами к северокавказской языковой семье [*], формировавшейся в северо-восточном Средиземноморье (Эгейский архипелаг, Малая Азия). Потомками этого населения являются кеты, китайско-тибетские, бирманские и другие народы Азии, группа на-денг в Северной Америке (18).

 

 

*. Мне представляется лучше называть эту семью карийской, как по месту первоначального расселения (Кария в Малой Азии), так и широкому распространению среди них этнонимического корня кар (присутствует, по-видимому, и в имени болгар). В недавно опубликованной статье мной была поставлена проблема интерпретации карийского этнического компонента на сибирских археологических памятниках по материалам керамики (16). Интересно, что одновременно вышло оригинальное исследование В.Д.Кубарева по энеолитическим росписям гробниц Каракола (Алтай), в которых автор угадывает влияние ближневосточного культурного очага (17).

 

 

10

 

Возможно, что местное население юго-востока Западной Сибири и Казахстана, говорившее на недифференцированных или слабо различавшихся диалектах алтайской языковой семьи, ассимилировало часть пришельцев - карийцев, что и привело к образованию ветви древних тюрков с языком типа болгарского, чувашского и др., отличавшимся от остальных тюрков.

 

Местное западносибирское население с линейно-накольчатой и мелко-гребенчатой керамикой (13, с. 21-32) принадлежало, по-видимому, к древнеугорскому населению. На многих поселениях эти комплексы керамики залегают совместно с псевдотекстильной, что отражает смешение и сосуществование различных этнических групп. Дальнейшее развитие сибирско-казахского населения через андроновско-карасукскую стадию привело к четкому вычленению в эпоху раннего железного века тесно консолидированных этносов типа мегрэо (3, с. 98), у которых в одних случаях общеэтническим языком становился угорский, в других - самодийский и, наконец, в третьих - древнетюркский. Среди последних были протоболгарский, проточувашский, протохазарский и другие этнические массивы, оказавшиеся втянутыми в начале н.э. в процесс переселения на Запад.

 

2. Праболгарский этап (IV-VI вв.). С вторжением в казахстанские степи орд гуннов протоболгары оказались втянутыми в их конфедерацию и вместе с западными гуннами появились в конце IV в. в Европе (6, с. 107). Прежняя общность была разрушена, отдельные части ее оказались заброшенными на Балканы, в Подунавье, Италию, но большинство осело, по-видимому, в Приазовье (1, 2). Возможно, что какие-то группы протоболгар подходили еще с востока шесте с другими волнами кочевников I тыс.н.е.

 

Для данного этапа этнического развития характерны частые передвижения отдельных групп, смена контактов, переоформление племенных объединений. Все это способствовало размыванию этнических особенностей и возможности создания союзов племен разного этнического происхождения. Археологические памятники протоболгар этого периода остаются до сих пор, к сожалению, еще не установленными. По-видимому, наиболее перспективными областями, где лучше всего можно будет восстановить элементы культуры, характеризующие праболгарские группы, будет Приазовье, поскольку здесь известны более поздние памятники болгар (9, с. 13 и др.).

 

 

11

 

3. Болгарский этап (VII в.н.э.). Во второй половине IV-начале VII в. первый тюркский каганат распространил свою власть на запад вплоть до Приазовья, подчинив отдельные племена праболгар и хазар. После распада каганата на его западной периферии возникает два новых государственных образования - Хазария в Прикаспии и Великая Болгария в Приазовье (2, с. 133; 19, с. 40; 20). Важнейшую роль в процессе политической и этнической консолидации сыграли, по-видимому, и экономические факторы, в частности, постепенное оседание кочевников на землю (9). Но едва ли этот сложный процесс, особенно освоение земледелия можно толковать в столь примитивно-социологическом стиле, как это делает С.А.Плетнева, полагая, что "недавние кочевники, как правило, заимствовали у соседей наиболее совершенные орудия труда. Сначала они отбирали их во время набегов (!), затем меняли (!?) и, наконец, сами осваивали их изготовление (!!!)" (курсив мой - В.Ф., 21, с. 205 ). Орудия труда лишь один элемент в технологической системе производства и для того, чтобы ввести их в эту систему, необходимо также знание и умение (опыт) организации и деятельности в данном производстве, чего не приобретешь ни во время набегов, ни при обмене, так что и осваивать-то было не на чем!

 

Появление в VII в. вновь имени болгар, очевидно, не случайно - потомки праболгар составляли в новом объединении значительную часть населения, а само имя - не племенное, а собирательное, объединяющее в единый народ, получило быстрое распространение как общее самоназвание, вытеснив все другие племенные имена. Этническая консолидация болгар проходила, по-видимому, на основе древнетюркского языка, хотя они впитали в массе многочисленные другие этнические элементы как европейского (потомки сармато-аланского и северо-кавказского населения),так и азиатского (гуннские, угорские, самодийские и тюркские) происхождения.

 

Великая Болгария существовала весьма недолго (конец VI-70-е годы VII в.), однако, оказало огромное воздействие на этническое самосознание населения, входившего в ее состав, так как и после распада Великой Болгарии большинство населения, вышедшего из нее, продолжало называть себя болгарами.

 

Собственно памятники Великой Болгарии изучены еще недостаточно.

 

 

4. Постболгарский этап (после 70-х годов VII в.). Это время, когда начинается самостоятельная история отдельна средневековых народов болгарского происхождения, расселившихся на новых территориях

 

 

12

 

и формировавшихся в результате слияния с новыми этническими группами.

 

Сам факт расселения болгар достаточно хорошо зафиксирован письменными источниками, а также сходством археологических материалов, обнаруживаемых на новых территориях (Нижнее Подунавье, Паннония, Среднее Поволжье, Подонье, Северный Кавказ). Социально-экономическое развитие этого периода характеризуется процессом завершения классообразования и становлением государственной организации, оказывающими решающее влияние на этнический процесс.

 

Дунайско-болгарский народ (681-1018 гг. - эпоха первого болгарского царства) сложился на основе местного дунайско-славянского населения и пришлых тюрко-болгарских племен Аспаруха (22; 3, с. 180 и др.; 23), которые до переселения обитали в Приазовье в районе Донецкого Кряжа (6, с. 112). Болгары Аспаруха были, очевидно, немногочисленны, но имели достаточно прочную н сильную военную организацию, что обеспечило им на первых порах господствующее положение. Процесс классовой дифференциации привел к слиянию тюркской и славянской верхушки и выделению ее в господствующий класс. Утратив тюркский язык, болгары передали, однако, новому объединению свое имя. Огромную роль в этнической консолидации дунайских болгар сыграла необходимость сплочения населения для отражения постоянного натиска Византии, стремившейся закабалить балканские народы. Создание своей государственности, принятие христианства и письменности на основе славянской графики способствовали быстрому развитию этнического самосознания дунайских болгар как единого народа (24).

 

Среднедунайские болгары (670-791 гг., время II Аварского каганата). Византийские авторы Феофан и Никифор сообщают, что после разгрома Великой Болгарии четвертый сын Кубрата "перешел реку Истр в Паннонии которая ныне находится под властью авар, и поселился путем заключения союза среди местных племен" (25, с. 363).

 

Археологически этот факт достаточно хорошо фиксируется с появлением в аварских могильниках захоронений с так называемой желтой керамикой (26; 27), весьма сходной с кувшинообразной посудой Среднего Поволжья и салтовской культуры.

 

В составе Великой Болгарии эта группа племен занимала, по-видимому, северо-западные территории к северу от орды Аспаруха, по среднему и верхнему течению Северного Дуная. В этой группе племен предводительствовали кабары, упоминаемые среди венгерских племен Константином Багрянородным.

 

 

13

 

Болгары, поселившиеся среди авар, сыграли, очевидно, немаловажную роль в подъеме II Аварского каганата, однако, будучи все же немногочисленными, они были ассимилированы угроязычным аварским населением.

 

Волжско-болгарский народ (конец VII-начало XIII вв.). Болгарские племена, возможно, возглавлявшиеся котрагами, обитавшими по правобережью Среднего Дона (6, с. 129), переселившись на Среднюю Волгу, оказались в окружении этнически близкого древнетюркского населения, которое пришло сюда из Западной Сибири еще в начале VI в. (памятники именьковского типа; 28). Первоначально болгары заняли, по-видимому, только территорию вдоль р.Волги от Самарской Луки до устья р.Камы, вытеснив отсюда местные племена именьковской культуры. В памятниках типа Больше-Тарханского могильника не прослеживается смешение болгар с местными племенами.

 

Процесс классообразования в этих районах проходил медленнее. В начале X в. наряду с Болгаром - Великим городом (Билярское городище) здесь возникают и другие центра, например, Сувар, вокруг которых консолидировалось в основном местное население. Археологические памятники периода становления классового общества (Танкеевский могильник; 29) позволяют проследить довольно интересное явление - включение в состав волжского населения не только местных тюркских групп, в том числе болгар, но и отдельных финно-угорских групп, выводимых феодалами во время набегов на чепецкие, верхнекамские и башкирские земли. Известную роль в этнической консолидации волжского населения сыграло также принятие мусульманства.

 

Донецко-болгарский народ (VII-IX вв.). Население, оставшееся на территории бывшей Великой Болгарии, попало под власть хазарского кагана. Это население представлено в археологии в памятниках салтово-маяцкой культуры.

 

В дальнейшем этническом развитии донецких болгар большую роль сыграли аланы, переселившиеся с Северного Кавказа в верховья Северного Донца, Оскола и Дона после большого похода арабов в 30-х годах VI в. (9, с. 184). Процесс слияния алан и болгар был прерван в конце IX в. печенежским нашествием и дальнейшая судьба этой группы болгар пока неизвестна.

 

Кавказско-болгарский народ остается еще слабо изученные. В археологических памятниках Центральной части Северного Кавказа фиксируется присутствие каких-то болгарских элементов (30, с. 67- 88; 31). Не связано ли оседание новых значительных масс болгар на

 

 

14

 

Кавказе с печенежским нашествием и отступлением (возвращением) сюда алан, а вместе с ними болгар и кабаров (кабардинцев)?

 

Уже из этого весьма краткого обзора видно, что однозначно говорить о болгарском этногенезе не приходится, поэтому актуальной задачей дальнейшего изучения его является выявление среди археологических памятников черт, характеризующих археолого-этнографическую специфику болгарских народов отдельных этапов на разных территориях и особенно вычленение этнического субстрата, участвовавшего в их формировании. Наряду с этим должна быть поставлена и задача изучения тех формирований, где болгарские группы сами выступали в качестве этнического субстрата.

 

 

1. Сиротенко В.Т. Основные теории происхождения древних болгар и письменные источники IV-III вв. // Уч.зап. Перм.гос.ун-та. - Пермь, 1961. - Т. XX. - Вып. 4.

 

2, Артамонов М.И. История хазар. - Л., 1962.

 

3, Генинг В.Ф. Этнический процесс в первобытности. - Свердловск, 1970.

 

4. Димитров Д. Прабългарите по Северною и Западното Черноморие. - Варна, 1987.

 

5. Акимова Ы.С. Материалы антропологии ранних болгар // В.Ф. Генинг, А.Х.Халиков. Ранние болгары на Волге. - М.: Наука, 1964.

 

6. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. - М.: Наука, 1964.

 

7. Мошкова М.Г., Генинг В.Ф. Абатские курганы и их место среди степных культур Зауралья и Западной Сибири // ММ. - 1972. - № 153.

 

8. Акишев К.А., Дунаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. - Алма-Ата, 1963.

 

9. Плетнева С.А. От кочевий к городам. - М.: Наука, 1967.

 

10. Бернштам А.Н. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня // СА - 1949, - XI.

 

11. Грязнов М.П. История древних племен верхней Оби // МИА. - 1956. - № 48.

 

12. Троицкая Т.Н. Могильник Быстровка I как исторический источник // Археологические памятники лесостепной полосы Западной Сибири. - Новосибирск, 1983.

 

13. Генинг В.Ф., Гусенцова Т.М., Кондратьев О.М., Стефанов В.И. Трофименко В.С. Периодизация поселений эпохи неолита и бронзового века Среднего Прииртышья // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. - Томск, 1970.

 

 

15

 

14. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. - Новосибирск, 1985.

 

15. Максименков Г.А. Окуневская культура в Южной Сибири // МИА. 1965. - № 130.

 

16. Генинг В.Ф. К вопросу об археологической интерпретации "кетской проблемы" (на примере анализа сосудов с псевдотекстильной поверхностью и фигурно-штампованным орнаментом) // Керамика как исторический источник. - Новосибирск, 1989.

 

17. Кубарев В.Д. Древние росписи Каракола. - Новосибирск, 1989.

 

18. Древняя Анатолия. - М., 1985.

 

19. Артамонов М.И. Очерки древнейшей истории Хазарии. - Л., 1936.

 

20. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. - М., 1967.

 

21. Плетнева С.А. Города кочевников // От доклассовых обществ к раннеклассовым. - М., 1987.

 

22. Димитров Д.И. Раннебългарски некрополи във Варненско // Автореферат. - София, 1975.

 

23 Въжарова Живка Н. Славяни и прабългари по данни на некрополите от VI-XI в. на територията на България. - София, 1976.

 

24. Ангелов Димитър. Образуване на Българската народност. - София, 1981.

 

25. Никифора, патриарха Константинопольского Краткая история со времени после воцарения Маврикия // Византийский Временник, 1950. - III.

 

26. Bialekova D. Zlata keramika z pohrebisk obdotia avarskej v Karpatskoj kotline // Slav. arch. - 1967. - XV-I.

 

27. Garam E. A késő avarakori kozongolt sága keramika // Archaeologiae Értesítő. - 1969, - 96.

 

28. Старостин П.Н. Памятники именьковской культуры // САМ. - 1967. - Вып. Д1-32.

 

29. Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. - Казань, 1971.

 

30. Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа // МИА.- 1962. - № 106.

 

31. Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. - М.: Наука 1963.

 

 


 

 

2. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИИ И АРХЕОЛОГИИ РАННИХ БОЛГАР В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ И ПРИУРАЛЬЕ

A. X.Халиков

 

 

Еще в первой четверти X в. восточными авторами Ибн Русте (1), ал-Балхи (2) и Ибн Фадланом (3) отмечалось появление в Среднем Поволжье и Приуралье, рассматриваемом ими как бассейн реки Итиль (Итиль, Кара Итиль - Нижняя Кама, Ак Итиль - Белая), различных племен, среди которых наряду с собственно болгарами (преимущественно серебряные или белые болгары) выделяются барсилы, эсегелы, баранджары - городские жители, савиры-сувары, а также мадьяры-бащджарды и буртасы.Ряд исследователей (см. работы А.П.Смирнова, Р.Г.Кузеева, В.А.Иванова) (4, 5) считают, что все эти племена и их предки в регионе Среднего Поволжья и Приуралья появились не ранее VII- начала IX в. С.А.Плетнева полагает, что болгары и близкие им племена в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье появились вообще очень поздно, где-то не ранее середины IX в. (6, с. 77).

 

Мной еще в 1971 г. была высказана мысль о значительно более раннем проникновении в Прикамье и Среднее Поволжье тюркоязычных племен доболгарского облика (7). Эта мысль в последнее время активно развивается И.П.Засецкой, полагающей, что степи Нижнего Поволжья и Южного Приуралья в IV-V вв. были землей протоболгар-сарагуров (предков белых болгар-барсил), урогов (предков, возможно, эсегел) и оногуров (предков болгар-утигур и болгар-кутригур) (8, с. III). Еще раньше мысль о раннем расселении предков болгар в степях Нижнего Поволжья и Южного Урала высказывали М.И.Артамонов (9, с. 78) и К.Ф.Смирнов (10, с. 270).

 

Но этими же процессами раннего появления и распространения протоболгар или ранних тюркоязычных племен в южной части Западной Сибири и Южного Приуралья следует обменять и увязывать проникновение и начало распространения в Среднем Поволжье, Прикамье и в Приуралье протоболгар, близких им племен, а затем и собственно болгар.

 

К самому начальному этапу этих процессов следует отнести появление в юго-западных пределах Среднего Поволжья племен, оставивших памятники типа Андреевского и Писеральских курганов, датированных II-Ш вв. н.э. Мне уже приходилось писать (11), что население, оставившее эти и близкие им памятники, было наиболее архаичным тюркоязычным племенем или группой племен, локализовавшихся еще в середине I тыс. до н.э. в лесостепи Южного Зауралья. Геродоту они известны

 

 

17

 

были под именем аргиппеев, тюркоязычность которых предполагают многие исследователи (12). К рубежу н.э. эти племена, очевидно, находились в союзе с ираноязычными сарматами, финноязычными караабызцами и пьяноборцами, в первых веках н.э. участвовали в походах сармат на периферию Римской Империи, а не позднее рубежа II-Ш вв. н.э. из-за начавшегося усыхания степей и давления ранних гуннов-хунну из районов Южного Зауралья и Урала, прошли в относительно слабо заселенный район Сурско-Волжско-Свияжского междуречья. В это время имя болгар еще не было известно, или лучше сказать не оформилось, но мне думается, что андреевско-писеральское население представляло одну из групп племен, которые входили в конфедерацию племен, ставших позднее известными под объединенным именем болгар.

 

Первое упоминание имени болгар (Vulgares) содержится в греческой анонимной хронографии под 354 г. (13, с. 31). Однако это сообщение оспаривается многими исследователями, которые считают, что более достоверны сведения о болгарском союзе у автора конца V в. Моисея Хоренского (13, с. 31). Поэтому следует полагать, что до второй половины V в. объединительный этноним болгары- булгары еще не употреблялся. К тому же племена, вошедшие позднее в болгарскую конфедерацию, еще выступали изолированно, свидетельством чего является и отсутствие единой археологической культуры, которую для периодов не только IV, но даже и V-VI вв. мы могли бы увязать с объединением болгар. Однако болгароязычные (скорее всего, с ротацированным тюркским языком) племена уже существовали. В IV, да и в V вв. они, должно быть, входили в гуннскую конфедерацию, ставшую в это время грозной силой для юго-восточных и южных районов Европы. Так, известно, что в 370-378 гг. гуннские орды, перейдя Итиль, обрушились на юго-восточные районы Восточной Европы, прорвались в Крым и активно участвовали в разгроме Римской Империи. В 378 г. гунны возвратились в Нижнее Поволжье и Южное Приуралье и здесь сохраняли свою самостоятельность и относительное спокойствие вплоть до 454 г. (14, с. 86). Здесь, т.е. в степях Нижнего Поволжья и Южного Урала, включая и южные пределы Западной Сибири, складывалась своеобразная культура племен гуннской конфедерации, в которой все более ведущее место стали занимать более тесно связанные с Западной Сибирью и Южным Уралом, и в силу этого более аборигенные, протоболгарские племена урогов, оногур и сарагур (14, с. 89). Для них, по мнению И.П.Засецкой, был свойствен погребальный обряд в виде трупосожжения на стороне и трупоположения,

 

 

18

 

причем остатки как трупосожжения, так и трупоположения обычно размещались под невысокими и небольшими курганными насыпями на древнем горизонте или в неглубоких ямах с преимущественно широтной ориентацией (15, с. 62-63). В ряде случаев прослежены остатки гробовищ в виде прямоугольных рам с поперечными плашками перекрытия (15, с. 70). Кроме того, выделяются своеобразные жертвенные места в виде центральных кострищ, окруженных скоплениям обломков сырых костей животных, преимущественно лошади, мелкого рогатого скота (8, с. 102-103).

 

Многие особенности этих обрядов, как захоронений, так и костищ-кострищ, удивительно близки обряду погребений и жертвенных мест памятников начального (харинского) этапа ломоватовской культуры в Среднем и Верхнем Прикамье, датированных концом IV-VI вв. (16, с. 123-126). Здесь также выделяются в основном подкурганные (Харино, Чазево I-П, Бурково, Митино) захоронения в виде трупоположения в неглубоких ямах нередко с невысокими (в один венец) гробовищами-рамами или в виде трупосожжения на стороне, но с размещением праха на уровне древнего горизонта (16, с. 17-20). Преобладает преимущественно широтная (восточная) ориентация с северным отклонением (16, с. 21). Одну из специфических особенностей ломоватовской культуры, особенно на начальном, харинском этапе, составляют так называемые костища, на некоторых выявлены и следы кострищ (16, с. 105). Справедливости ради следует отметить, что ломоватовские костища, датированные в основном ранним временем (V-VII вв.), преимущественно состоят только из скопления сырых костей с культовыми вещами (16, с. 99).

 

Харинские веди имеют множество аналогий на юге, особенно в материалах керченских катакомб IV-начала V вв. (16, с. 126). Как полагает одна из основных исследователей прикамских раннесредневековых древностей Р.Д.Годдина, "ломоватовская культура на начальной стадии была двухкомпонентной (следует считать, что эта двухкомпонентность с большим усилением первого - пришлого компонента сохраняется и позднее - А.Х.). Первый компонент представлен материалами курганных могильников..." (16, с. 133-134). Второй компонент, характеризуемый костищами и лепной округлодонной керамикой, по мнению исследователей, является местным - гляденовским (16, с. 134). Р.Д.Годдина, вслед за О.Н.Бадером, В.А.Обориньм и В.Ф.Генингом, считает, что первый компонент следует связывать со степными районами Южного Зауралья. Но в III-IV вв. в этих районах

 

 

19

 

преимущественно кочевали племена саргатской культуры, для которых обряд трупосожжения был совершенно не свойственным (17, с. 48). Мне думается, что первый (степной) компонент ломоватовской культуры следует увязывать с южноуральским племенами гунно-протоболгар, прежде всего, вероятно, с сарагурами и урогами. На северо-востоке они могли контактировать и с зауральскими племенами, откуда были заимствованы некоторые формы посуды. В Прикамье эти пришлые (не позднее начала V в.) племена, к которым, очевидно, были близки и племена, оставившие курганные могильники типа Тураевского (18), вступили в контакт с остатками местного гладеновского (прапермского) населения и создали на этой основе оригинальную культуру, названную археологами ломоватовской. Носители этой культуры в VII-VIII вв. осваивают и бассейн Чепцы (см. памятники типа могильника Мыдлань-Шай) и почти до середины IX в. обитают в Прикамье, постепенно переходя здесь к оседлости. В IX-X вв. они становятся одним из определяющих компонентов формирующейся Волжской Болгарии (см. материалы могильников типа Танкеевского, Тетюшского, Хрящевского). Еще в Прикамье эти племена, очевидно, стали именоваться эсегелами или иски-эль, т.е. старым племенем. При Ибн Фадлане остаточное население этого типа в Прикамье получает имя ису или вису.

 

В течение почти 500 лет (с рубежа IV-V до рубежа IX-X вв.) племена эсегел находились в самых тесных контактах с местными пермо-финскими племенами, прежде всего с предками коми-пермяков и удмуртов, расселенным к северу и западу от ломоватовцев-эсегед и с угроязычными (протомадьярскими) племенами кушнаренковско-караякуповской культуры, с рубежа IV-VII вв. сблизившихся с ломоватовцами-эсегелами с юга и юго-востока. В результате в пермскую культуру и пермские языки, начиная с середины I тыс.н.э., проникает огромное число тюркоязычных заимствований протобулгарского типа с характерным элементами ротацизма и паллатизации. Так, только в удмуртском языке специалисты выделяют от 200 (см. работы И.В.Тараканова) до 480 (см. работы Ы.Р.Федотова) тюркоязычных заимствований булгарского типа. Несколько десятков архаичных тюркоязычных заимствований такого же характера имеются и в коми-пермяцком и коми-зырянском языках, проникшие в них тогда, когда эти языки были еще единым (20).

 

Не менее, а, может быть, и более сильное воздействие праэсегелы оказали и на соседей с юга - древних венгров, археологически представленных в VII-IX вв. памятниками с кушнаренковской и караякуповской керамикой.

 

 

20

 

Среди эcereл-ломоватовцев было много кушнаренковцев-венгров, как и наоборот. Недаром культура древних венгров этого времени, как и культура ломоватовцев, особенно неволинско-мыдлань-шайского этапа, очень близка между собой, если не сказать - едина. Поэтому можно полагать, что из нескольких сотен тюркоязычных заимствований в венгерском языке (21) многие, очевидно, вошли в период ломоватовско-кушнаренковских (эсегелско-древневенгерских) контактов. Показательно, что среди них большая часть имеет параллельное звучание как в пермских, так и в венгерском языках.

 

В VI-начале VII вв. начинается консолидация праболгарских племен на юге, вскоре образовавших здесь полукочевое государство, известное под именем Великой Болгарии, а себя начавших именовать болгарами или бол-огурами, т.е. великими огурами. В последней четверти VI в. все эти племена входят в состав западной части Тюркского каганата и с этого времени у них начинает распространяться идеология тюрков, прежде всего культ Тенгри и тюркская генеалогическая мифология, связанная с так называемыми уродцами (23).

 

Около середины VII в. "Великая Болгария" была разгромлена хазарами и значительная часть болгар, возглавляемая Аспарухом, ушла на Дунай. Возможно, что часть болгар (котраги?) уже в это время предприняла попытку прорваться на север - на Среднюю Волгу (Итиль) и в Западное Приуралье. Об этом свидетельствуют имеющиеся здесь отдельные кочевнические памятники типа Арцыбашевского погребения в бассейне правобережья Оки, разрушенные погребения с богатыми находками у сёл Муранка, Кайбелы, Новинки, Бураково на Средней Волге, группы погребений на территории Уфы (7, с. 33-35). Все они датируются VII-началом VIII вв. и содержат золотые украшения и поясные наборы, характерные и для раннеболгарских памятников Болгарии (Мадера). Часть близких к болгарам-племен на грани VII-VIII вв. прорвалась и на северо-восток к своим древним сородичам в Среднем и Верхнем Прикамье. Именно в это время наблюдается переход ломоватовской культуры на деменковскую стадию с сильными болгаро-салтовскими элементами (16, с. 131) и выход ломоватовских племен в бассейн р.Чепца.

 

Но все же следует отметить, что болгарам и близким им племенам в VII в. еще не удалось освоить области Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. Эти районы пока еще прочно были заняты именьковскими племенами, а в более восточных районах с рубежа IV-VII вв. и особенно активно в VII-VIII вв. проникают и широко распространяются племена кушнаренковско-караякуповской культуры, удачно увязанные

 

 

21

 

Е.А.Халиковой с древними венграми (22).

 

В VIII-IX вв. в южных районах Восточной Европы и Северного Причерноморья, в землях, заселенных болгаро-хазарскими племенами, оформляется единая общность, названная археологами салтово-маяцкой. В 735-736 гг. восточные районы Хазарии, заселенные преимущественно болгарами-барсилами, подверглись опустошительным походам арабов во главе с Мерваном (24, с. 127-128). Очевидно, в результате этого большая часть болгаро-барсил ушла на север в район слияния Итиля (Волга) с Черным Итилем (Нижняя Кама), вытеснила отсюда на северо-запад племена именьковской культуры (возможные сембы Прибалтики) и начала оседать в указанном районе, свидетельством чего являются изученные здесь курганно-грунтовые могильники типа Кайбельского и Больше-Тарханского (25). Вместе с собственно болгарами-барсилами туда, очевидно, проникали и какие-то огузо-печенежские группы, которьм могли принадлежать плоскодонные лепные баночные и горшковидные сосуды с защипами по краю венчика (II группа по Т.А.Хлебниковой: 26, с. 216-217), имеющиеся и в материалах Больше-Тарханского могильника (25, табл. VII).

 

Около середины IX в. в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье начинают функционировать могильники типа Танкеевского, содержащие вместе с салтово-маяцким комплексом очень выраженный и достаточно значительный материал ломоватовско-поломского типа (27). Как известно, на IX в. падает и время прекращения функционирования большинства ломоватовско-поломских памятников в Прикамье (16, с. 132-133). Все эти процессы, очевидно, были взаимосвязаны и обусловлены уходом не позднее середины IX в. из Прикамья протоболгарских племен эсегел (ису, вису) в бассейн р.Итиль.

 

Почти в это же время, не позднее рубежа VIII-IX вв. на юго-западных окраинах Среднего Поволжья начинают сосредотачиваться древние буртасы, представленные материалами Армиевского и Серго-Поливановского курганно-грунтовых могильников.

 

К рубежу IX-X вв. постепенно накапливается тот этнокультурный состав племен, который лег в основу формирующегося населения Волжской Болгарии. Определяющую роль сыграли здесь болгар-барсилы и связанные с ними жители городов - баранджары. В союзе с ними находились и их дальние сородичи - эсегелы. Последние принесли в язык великих булгар те характерные особенности (ротацизм, ламбдаизм), которые сохранялись вплоть до XIV в. в надписях в виде так называемого старобулгарского языка (28). Неясна пока не только судьба, но и время появления в этой среде племен савир-сувар, находившихся

 

 

22

 

в течение X и даже начала XI вв. в конфронтации с болгарами-барсилами и эсегелами. Скорее всего, савиры-сувары появились на Средней Волге относительно поздно, не ранее рубежа IX-X вв., но етот вопрос еще до сих пор не получил какого-либо археологического решения.

 

 

1. Известия о Хазарах, Буртасах, Болгарах, Мадьярах, Славянах и Руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста..., в первый раз издал, перевел и объяснил Д.А.Хвольсон. - СПб., 1869.

 

2. Заходер Б.И. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. - Том II. - Булгары, мадьяры, народы Севера, печенеги, русы, славяне. - М., 1967.

 

3. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. - Харьков, 1956.

 

4. Смирнов А.П. Волжские булгары // Труды ГИМ. XIX. - М., 1951.

 

5. Кузеев Р.Г., Иванов В.А. Дискуссионные проблемы этнической истории населения Южного Урала и Приуралья в эпоху средневековья // Проблемы средневековой археологии Урала и Поволжья. - Уфа, 1987.

 

6. Плетнева С.А. Ранние болгары на Волге // Археология СССР. Степи Евразии в епоху средневековья. - М., 1961.

 

7. Халиков А.Х. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. - Казань, 1971.

 

8. Засецкая И.П. Гунны в Нижнем Поволжье // Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. - Саратов, 1986.

 

9. Артамонов М.И. История хазар. - Л., 1962.

 

10. Смирнов К.Ф. Ранние кочевники Южного Урала // Археология и этнография Башкирии. - Уфа, 1971. - Т. IV.

 

11. Халиков А.Х.- Памятники андреевско-писеральского типа в Волжском правобережье и их этнокультурная интерпретация // Древности Волго-Вятского междуречья (Археология и этнография Марийского края. - Вып. 12). - Йошкар-Ола, 1987.

 

12. Fhillips E.D. The Argippae of Herodotus // Atribus Asiae,- Assona, 1960.- Vol. 23.- N 1-2.

 

13. Димитров Д.И. Прабългарите по Северното и Западното Черноморие - Варна, 1987.

 

14. Засецкая И.П, Некоторые итоги изучения хронологии памятников гуннской эпохи в южнорусских степях // Археологический сборник Эрмитажа. - Вып. 27. - Л., 1966.

 

15. Засецкая И.П. Особенности погребального обряда гуннской эпохи на территории степей Нижнего Поволжья и Северного Причерноморья II Археологический сборник Эрмитажа. - Вып. 13. - Л., 1971.

 

16. Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. - Иркутск, 1965.

 

17. Корякова Л.Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири. Саргатская культура. - Свердловск, 1968.

 

18. Генинг В.Ф. Тураевский могильник V в.н.э. Захоронение военачальников // Из археологии Волго-Камья. - Казань, 1977.

 

19. Тараканов И.В. Об исторических связях удмуртов с другими народами по данным языка // Материалы по этногенезу удмуртов. - Ижевск, 1962.

 

20. Rédei К., Róna-Tas A. Early bulgarian loanwords in the permian languages // Acta orientalica Hungaria. - Budapest, 1903.- Tomus XXXVII, Fase 1-3.

 

21. Ligeti Lajos. A magyar nyelv török kapcsolatai a honfoglalás előtt és az Árpád-korban.- Budapest, 1986.

 

22. Халиков A.X. Маклашеевская всадница // CA, 1971. - № 1.

 

23. Халикова E.A. Ранневенгерские памятники Нижнего Прикамья и Приуралья // СА, 1976. - № 3.

 

24. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до начала XVIII в. -М., 1988.

 

25. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. Больше-Тарханский могильник. - М., 1964.

 

26. Хлебникова Т.А. Керамика памятников Волжской Булгарии. - М., 1984.

 

27. Казаков Е.П. Погребальный инвентарь Танкеевского могильника // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья . - Казань, 1971.

 

28. Хакимзянов Ф.С. Эпиграфические памятники Волжской Булгарии и их язык. - М., 1967.

 

 


 

 

3. ДАГЕСТАН И СТРАНА БЕРСИЛИЯ

М.Г.Магомедов

 

 

Продолжающиеся до сих пор дискуссии о наследии ранних тюркоязычных народов в истории Северного Кавказа традиционно объясняются слабой изученностью проблемы. Однако в немалой степени это связано с односторонним и нередко предвзятым отношением отдельных исследователей к проблеме. Особенно ярко подобное отношение проявляется в их подходе к решению вопросов о происхождении выразительных археологических культур (I тыс.н.э.), представленных на просторах Северного Кавказа (1).

 

Интересно, что ни разнообразие этих культур, ни выразительные сведения письменных источников об этнической пестроте населения региона не могут поколебать уверенности некоторых исследователей о связи этих культур только с представителями ираноязычных сарматов и алан. Наиболее последовательным сторонником этой концепции продолжает оставаться В.А.Кузнецов, который, вопреки новейшим археологическим данным, упорно придерживается суждения некоторых дореволюционных ученых, видевших везде и всюду на Северном Кавказе только представителей алан (2). Такой односторонний подход к проблеме, разумеется, перечеркивает тысячелетние связи тюркоязычных кочевых племен с ираноязычными и другими народами Северного Кавказа. Это особенно очевидно, если учесть, что так называемая "аланская культура" покрывает почти всю территорию Северного Кавказа, не оставляя здесь места другим пришлым кочевым народам. Поразительно, но исследователей не смущает и то, что подобные суждения находятся в вопиющем противоречии с данными письменных источников, которые достаточно убедительно воссоздают доминирующую роль тюркоязычных народов на просторах Восточной Европы и Северного Кавказа на всем протяжении раннесредневековой эпохи. В последнее время подобная их роль в истории Северного Кавказа находит все большее подтверждение и в новейших археологических исследованиях региона, где с каждым годом возрастает число памятников с выразительными следами высокой культуры осевших здесь кочевых тюркоязычных народов. Особенно это касается многочисленных и обширных археологических памятников Терско-Сулакского междуречья, где сформировалось этнически пестрое Хазарское государство (3). В результате анализа выявленных материалов появилась возможность показать не только несостоятельность скептических оценок ранней истории тюркоязычных племен, но и проследить многие вопросы их

 

 

25

 

этнокультурного и социально-экономического развития. На памятниках Западного Прикаспия можно проследить истоки культуры и последующей истории многих кочевых народов: берсил, гуннов, булгар, савир, алан и др., объединенных впоследствии в составе каганата.

 

Здесь можно найти ответы на многие вопросы, касающиеся сложной проблемы древних кочевников. И среди них особый интерес представляет острю дискутируемый вопрос о времени первого их проникновения на территорию Северного Кавказа.

 

Основываясь на сведениях письменных источников и особенно на сообщении Аммиана Марцеллина, большинство исследователей связывают вторжение кочевых племен из Приуралья в Восточную Европу и на Северный Кавказ с переселенческим движением гуннов в конце IV в. (4). А многочисленные сообщения других авторов о более раннем их пребывании в районах Западного Прикаспия принято считать анахронизмом. Однако при более детальном ознакомлении с содержанием этих источников и особенно при сопоставлении их с археологическими данными можно убедиться в их достоверности. Известно, что ряд ученых, основываясь на данных письменных источников, предполагает возможность пребывания отдельных тюркских племен, в том числе и барсил, уже среди геродотовских скифов (1, с. 38; 5; 6, с. 70). Сведения о них под названием турки, урки, юрки вслед за Геродотом встречаются и у других античных авторов. В частности, о них сообщают Плиний, Страбон, Понпоний Мела и др. Анализируя эти источники, некоторые исследователи не без основания отмечают, что пребывание среди скифов тюркских племен является вполне естественным, поскольку "территорию первоначального обитания скифских племен следует очертить в Южной Сибири, в Туве" (7, с. 192), т.е. на прародине тюркских племен (1). Реальное их пребывание в Восточной Европе в первых веках н.э. является, очевидно, и причиной того, что сведения о тюрках постоянно встречаются и в сообщениях, относящихся и к последующим векам. Наиболее ранние известия о них на Кавказе мы находим в "Истории Армении" Моисея Хоренского 193 и 213 гг., где он, в частности, пишет, что во времена армянского царя Вахаршака "Толпы хазар и басилов, соединившись, прошли через ворота Чора под предводительством царя своего Внаеепа Сурхана, перешли Куру и подвергли Армению грабежу и разорению" (8, с. 134).

 

Он же далее отмечает, что вследствие больших смут в стране Булгар, многие из них поселились в конце II в. в Армении. О нашествии хазар на Армению во времена царствования Шапура II (309-380 гг.) сообщается и в другом первоклассном источнике, каким является "История албан"

 

 

26

 

Моисея Каганкатваци (9, с. 80). Видимо не случайно, что наряду с булгарами и хазарами на Кавказе в это время упоминаются и гунны. О них, в частности, упоминает Агафангел в начале III в.н.э. в составе войск армянского царя Хосроя I, выступившего против основателя династии Сасанидов (10, с. 20-21). А у Фавста Бузавда гунны принимают участие в событиях, связанных с попытками христианизации кочевников Приморского Дагестана в 30-х гг. IV в. Как сообщает Буэавд, молодой армянский епископ Григорис представился маскутскому царю, повелителю многочисленных войск гуннов, встал перед ним и стал проповедовать христианство (11, с. 13). Сообщение зто примечательно тем, что гунны здесь характеризуются почти оседлым населением и зафиксированы в составе ираноязычных маскутов (массагетов). И ничего удивительного в этом нет, если принять во внимание, что одна из ветвей массагетов называлась арси, что является китайской транскрипцией имени древних тюрков юзчжей, которые, по сведениям Бичурина, были во всем сходны с хуннами, кангуйцами, янцаями. Таким образом, сведения о тесных и древних связях между тюркоязычными и ираноязычными племенами, а также их совместное пребывание на Северном Кавказе уже задолго до Великого переселения народов, не только основательны, но и, что очень важно, независимы друг от друга. Уже поэтому считать подобные сообщения анахронизмом будет неверно. Объективный характер письменных источников не вызывает сомнений. В последнее время расширяется и круг исследователей, утверждающих, что болгары и хазары пришли в басс. Волги в более ранний период, независимо от образования Западнотюркского каганата. Некоторые из них отмечают, что болгары были уже среди сарматских племен Поволжья. А по мнению других, предков болгар и хазар привело в эти области переселенческое движение, связанное с гуннами.

 

Зафиксированное в источниках пребывание тюркоязычных кочевников на Кавказе уже во II-III вв., возможно, связано с переселением сюда потомков тех турок, и "басилей", которые отмечены в сочинениях античных писателей среди скифских, а затем и сарматских племен Восточной Европы. Эта наиболее ранняя волна тюркоязычных племен, продвинувшихся из Поволжья в степи Прикаспия, очевидно, пополнялась и новыми приливами кочевников. Ими могли быть передовые отряды гуннских племен, когда они в своем движении из глубин Центральной Азии на запад, остановились в середине II в.н.э. в степях Приуралья (12, с. 42). Будучи авангардом пестрого конгломерата кочевников, передовой их отряд, судя по сообщениям источников, также

 

 

27

 

состоял из различных племен (барсил, хазар и гуннов). Они не только закрепляется в Прикаспии, но и, верные своим кочевым традициям, начинают активные акции против богатых стран Закавказья.

 

А с III в. период противоборства и вражды кочевников с местными народами сменяется и полосой мирных отношений. В частности, источники сообщают о брачных связях армянских нахараров с поселившимися в Армении барсилами (8, с. 127). Таким образом, сведения о раннем проникновении кочевников, и особенно борсил в Приморский Дагестан столь убедительны, что М.И.Артамонов высказал даже предположение о местном происхождении этого народа (12, с. 130). Из сообщений Ибн-Русте и Гардизи известно, что болгары делились на три отдела: "...один отдел зовется берсула, другой - эсегел и третий - болгар". Являясь одним из подразделений болгар, берсилы оказались в Приморском Дагестане задолго до переселения сюда основной массы кочевников. В новых условиях они, видимо, первыми перешли и к оседлому быту, а также земледельческому хозяйству. Подобной трансформацией экономического уклада, а также доминирующей ролью берсил в Западном Прикаспии можно объяснить не только древнее происхождение, но прочное закрепление за занятой ими территорией названия - страна Берсилия. Древняя Берсилия, по сообщениям письменных источников, впоследствии стала колыбелью Хазарского каганата. Как отмечает Феофан, "Хазары великий народ, вышедший из Берсилии" (13, с. 266). Они издавна находились в ближайшем родстве между собой. Берсолу в источниках называют даже братом Хазара и поэтому жену для хазарского кагана брали из племени берсилов (14, с. 93). В целом, родственные хазарам берсилы, первыми начали освоение новой территории, закладывая тем самым экономическую базу впоследствии сложившегося здесь каганата. Экономическая трансформация берсил в условиях Прикаспия была, очевидно, столь значительна, что также нашло конкретное отражение в письменных источниках. В этом плане особый интерес представляет сообщение сирийской хроники VI в., которое до сих пор вызывает недоумение исследователей. Речь идет о сообщении, в котором дается перечень тринадцати кочевых народов (угров, савир, булгар, кутригур, авар, хазар и др.), живущих за воротами Дербента. Однако, примечательно, что среди этих народов источник выделяет только болгар (берсил), как народ, имеющий здесь свои города (15, с. 82). Это далеко не случайно. Оно является отражением не только результатов созидательной деятельности берсил к новых условиях, но убедительна подтверждением достоверности сведений всех предыдущих

 

 

28

 

источников о раннем их проникновении и оседании в предгорьях Кавказа.

 

Б своем социально-экономическом развитии берсилы не только опередили другие кочевые племена, но и создали в условиях Прикаспия собственное государство во главе с царем. О битве царей Берсилии и Армении, как известно, дается довольно трагическое описание в "Истории албан" Моисея Каганкатваци. Разумеется, что если в Предкавказье действительно существовала целая страна со своими городами и культурой, то вдесь, соответственно, должны сохраниться и вещественные следы этой страны. Известно, что поиски Берсилии ведутся давно и по поводу его локализации среди исследователей нет единого мнения (6, с. 87; 12, с. 128; 16, с. 110). Однако большинство из них (17, с. 120-121) не случайно отмечают, что искать Берсилию следует к северу от Дербента. В настоящее время мы располагаем довольно четкими ориентирами для поисков этой загадочной страны. Ими являются многочисленные материалы археологических исследований в колыбели Хазарии, каким выступает территория Терско-Сулакского междуречья. И далеко не случайно, что именно здесь находятся наиболее ранние экономические и политические центры Хазарии (3, с. 36, 177). Если хазары, по сообщениям письменных источников "великий народ вышедший из Берсилии", то соответственно Терско-Сулакское междуречье предстает перед нами и как древняя Берсилия. Подобная локализация Берсилии дает возможность впервые сопоставить конкретные археологические материалы с данными письменных источников об этой стране. В настоящее время на просторах Терско-Сулакского междуречья известно более 60 самых разнообразных по характеру археологических памятников (поселений, городищ, крепостей) раннесредневековой эпохи. Несмотря на различия в специфике памятников, все они объединены общей культурой сероглиняной керамики, свидетельствующей о единых путях исторического развития населения региона в хазарскую эпоху. Однако примечательно, что наиболее крупные и лучше исследованные городища региона (Андрейаульское, Хазар-кала, Бавтугайское, Некрасовское, Тенг-кала и др.) имеют культурные отложения, предшествующие хазарской эпохе.

 

Стратиграфия напластований этих памятников не оставляет сомнений в том, что первые оседлые поселения на ранее пустовавших просторах Терско-Сулакского междуречья возникают во II-III вв. (3, с. 179). К этому же времени относятся и ранние крепостные сооружения вокруг Некрасовского, Тенг-кала и цитадели Андрейаульского городища,

 

 

29

 

свидетельствующие о том, что изначально они складывались как укрепленные поселения. Примечательно, что в самых ранних слоях этих памятников также представлена общая и довольно развитая культура сероглиняной керамики - в виде различных типов горшков, мисок, кувшинов и другой посуды, формы которых без существенных изменений продолжают существовать на всем протяжении последующей хазарской эпохи. Генетическая связь между керамическим производством первых основателей поселений Терско-Сулакского междуречья и хазарского времени прослеживается буквально по всем параметрам гончарного производства: в формах сосудов, в технологии производства и в способах их орнаментации (3, с. 121). Таким образом, традиции первых гончаров региона не претерпевают существенных изменений на всем протяжении раннего средневековья. В эпоху каганата они лишь модифицируются и впоследствии под названием салтово-маяцкой в разных вариациях по мере разрастания территории самой Хазарии широко распространяются за пределами Терско-Сулакского междуречья. В связи с этим возникает закономерный вопрос: кто были первыми поселенцами региона и создателями этой яркой культуры? Судя по времени возникновения и специфике культуры, памятники Терско-Сулакского междуречья относятся к периоду, когда берсилы в Прикаспии засвидетельствованы в письменных источниках. Поэтому вполне вероятно, что создателями яркой культуры и первых городищ здесь могли быть племена берсил. О подобной возможности свидетельствуют и результаты исследований могильников, примыкающих к остаткам древних городов Прикаспия.

 

Среди них особо выделяется обширный Андрейаульский грунтовый могильник с явно выраженными социальными различиями между погребенными. Основную массу погребений здесь составляют грунтовые ямы, сочетавшие в себе и деревянные конструкции (срубы, гробы). Более богатые и значительные по размерам могильные ямы с деревянными перекрытиями имели здесь и массивные курганные насыпи (18, с. 123). На могильнике представлены также погребения в катакомбах (3, с. 211). На основании выразительного погребального инвентаря из исследованных могил, и особенно характерной сероглиняной керамики, некрополь Андрейаульского городища датируется II-III вв.н.э. Более разнообразные типы погребальных сооружений исследованы и на втором Андрейаульском могильнике, расположенном в 6 км к югу от городища. Наряду с подкурганными грунтовыми ямами и катакомбами здесь представлены и подкурганные склепы, а также грунтовые ямы с каменными обкладками, которые предназначались

 

 

30

 

для повторных захоронений. Этот могильник также датируется II-III вв. Таким образом, в большинстве не свойственные древнему населению Прикаспия погребальные сооружения этих могильников хронологически совпадают по времени с появлением здесь древних берсил. Слезет отметить, что раскопки Андрейаульских могильников еще продолжаются, поэтому сведения о них носят лишь предварительный характер. Тем не менее не вызывает сомнения, что культура этих и аналогичных могильников Прикаспия полностью тождественна культуре первых поселенцев Терско-Сулакского междуречья II-III вв. В хронологическом плане все эти памятники и особенно остатки городов можно считать первыми очагами зарождавшейся Берсилии. Внезапное появление и высокий уровень представленной здесь культуры может свидетельствовать о том, что своим происхождением она была связана не только с кочевым миром. В то же время эта культура не имеет и в Прикаспии генетических корней, хотя влияние традиций Кавказской Албании на формирование культуры древних поселенцев Терско-Сулакского междуречья и было велико (18, с. 137). Поэтому очевидно, что корни подобной культуры должны находиться тйм, где берсилы обитали до их переселения в Приморский Дагестан. Ориентирами для поисков более древней прародины берсил и связанной с ними культуры могут также служить сведения античных письменных источников. В этом плане особый интерес представляет сообщение Диодора, согласно которому берсилы на рубеже I в.до н.э. - I в.н.э. зафиксированы против Скифии. Здесь у них существовала даже страна (остров) под названием Василия (19, с. 317). Другой, более поздний автор Ананий Ширакаци упоминает барсилов вместе с их стадами на острове р.Атль (20).

 

На основании этого сообщения отдельные исследователи склонны считать, что барсилы населяли не Терско-Сулакскую низменность, а якобы более северные районы, прилегающие к Волге (6, с. 87). Однако подобные суждения не соответствуют действительности, поскольку сам Ананий Ширакаци не оставляет сомнений в существовании в Западной части Предкавказья большого булгарского массива (20, с. 29), основу которого, очевидно, составляли берсилы. Поэтому берсилы Ширакаци на острове р.Атль, как и басилы Диодора в Восточной Европе, могут служить лишь указанием места их раннего обитания или кочевания до переселения в Предкавказье. Очевидно поэтому перемещение берсил в новые области и находит отражение в остатках материальной культуры этих областей. О бытовании генетических связей между культурами двух значительно отдаленных друг от друга

 

 

31

 

регионов свидетельствуют результаты сопоставительного анализа керамики и другого инвентаря. Наиболее ярким подтверждением этих связей являются кувшины своеобразной формы, получившие широкое распространение на памятниках Терско-Сулакского междуречья в II-III вв. Эти кувшины имеют раздутое тулово и расширяющееся кверху горло. Они покрыты резным орнаментом из рядов косых насечек по основанию горловины, образующих горизонтальные и зигзагообразные линии. Нередко насечкой украшены и ручки кувшинов. Резной орнамент на подобных сосудах дополняется и рельефным, в виде округлых налепов на тулове или вертикальных полос, свисающих от основания горловины. Ручки кувшинов имеют в большинстве случаев продольные валики. Подобные кувшины и обычно сопровождающие их характерные горшки и миски известны на целом ряде памятников Приморского Дагестана.

 

Учитывая широкое распространение подобной посуды на памятниках Прикаспия, было высказано предположение о дагестанском их происхождении (18, с. 135), а наличие аналогичных кувшинов на территории сарматского Поволжья рассматривалось как импорт с территории Северо-Восточного Кавказа (18, с. 135). Однако в свете новых исследований выясняется, что кувшины рассматриваемых типов имеют в Поволжье и Приуралье более древнее происхождение, чем в Дагестане. Они и сопровождающий их инвентарь встречаются на памятниках Южного Приуралья и Поволжья до нашей эры. Известны они и из курганов в Волгоградской области, Приуралья, Башкирии (21, рис. 26, 8; 22, с. 97; 23; 24, с. 116). А некоторые примитивные типы подобных сосудов восходят в южном Приуралье к более ранней савроматской эпохе (25, с. 63). Уже поэтому кувшины этих выразительных форм не могут рассматриваться как импортные изделия с Северо-Восточного Кавказа. Культура, содержащая в себе подобные сосуда, появляется в Прикаспии внезапно и соответственно не имеет здесь генетических корней. Подобная картина характерна и для других материалов и особенно погребального инвентаря (зеркал, фибул), встречающихся совместно с кувшинами на могильниках Прикаспия. Прототипы подобных украшений также имеются на памятниках сарматского Поволжья и Приуралья. Появление культуры этих кувшинов в Терско-Сулакском междуречье также не случайно совпадает с барсилами, засвидетельствованными здесь письменными источниками. Они выступают не только носителями этой яркой культуры, но и раскрывают причины проникновения в Приморский Дагестан

 

 

32

 

и выразительных элементов так называемой сарматской культуры, на которые неоднократно обращали внимание исследователи. В данном случае подобное влияние служит отражением былых тесных контактов берсил с сарматским миром в Юго-Восточной Европе, а затем и на Кавказе, что также находит подтверждение в письменных источниках. Имея так называемый сарматский налет, культура берсил в то же время качественно отличается от нее. Модификация культуры связана, очевидно, и с трансформацией самих берсил в результате их оседания в новых природно-географических условиях сначала в Поволжье, а затем в Терско-Сулакском междуречье. На фоне общей и яркой культуры древней Берсилии, обращают на себя внимание различия в остатках погребальных сооружений исследованных здесь памятников. Сочетание грунтовых ям, катакомб, гробниц и других типов погребений на могильниках Прикаспия является несомненным свидетельством этнической и социальной неоднородности населения древней Берсилии. Пестрый состав ее населения, как известно, нашел отражение в древних письменных источниках, которые сообщают о раннем пребывании здесь хазар, гуннов и др. племен, наряду с самими берсилами. Таким образом, Василия античных источников, засвидетельствованная в Восточной Европе во II в.н.э., переместилась в Приморский Дагестан и превратилась в страну Берсилию, в которой северные традиции находят отражение в самых различных материалах представленной здесь культуры. В новых природно-географических условиях Прикаспия зародившаяся далеко на севере культура берсил не только получает свое дальнейшее развитие, но и стандартизируется, обретая общегосударственный характер. По своим параметрам и высокому уровню оформления она выступает культурой, производство которой было связано с городскими очагами централизованной страны, которая известна из арабской литературы и как ал-Баршалия.

 

Таким образом, совокупность сведений письменных источников и новых археологических материалов из Приморского Дагестана позволяют воссоздать довольно четкие контуры древней и этнически пестрой Берсилии. Высокий уровень развития экономики и культуры этой загадочной страны и является основным фактором, обеспечившим быстрый взлет впоследствии сложившихся здесь государственных образований.

 

 

33

 

1. Мизиев И.М. Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа. - Нальчик, 1986.

 

2. Кузнецов В.А. Очерки истории алан. - Орджоникидзе, 1984.

 

3. Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. - М.: Наука, 1983.

 

4. Аммиан Марцеллин. История. - Вып. I-III. - Киев, 1906-1908.

 

5. Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и сведения об их численности // Живая старина. - Вып. III-IV, год шестой. - СПб., 1896.

 

6. Гадло А.В. Этническая общность барсилы // Историческая этнография: Изв.Ленинградского ун-та. - Вып. II, 1983.

 

7. Куклина И.В. Этнография Скифии по данным античных источников. - Л., 1985.

 

8. Моисей Хоренский. История Армении /пер. Н.О. Эмина/. - М., 1893.

 

9. История агван Моисея Каганкатваци /пер. с армян. К.Патканьян/. - СПб., 1861.

 

10. Патканьян К. Опыт истории династии Сасанидов по сведениям, сообщаемым армянскими писателями // Тр.Вост.отд.Арх.общ. - Ч. XIV. - СПб., 1869.

 

11. Бузанд Фавстос. История Армении /пер. М.А.Геворгяна // Памятники древнеармянской литературы. - Ереван, 1953.

 

12. Артамонов М.И. История хазар. - Л., 1962.

 

13. Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта /пер. В.И.Оболенского и Ф.А.Терновского/, 1884.

 

14. Хвольсон Д.А. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русских Абу-Али-Ахмеда бен Омара Ибн Даста. - СПб., 1869.

 

15. Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. - М.-Л., 1941.

 

16. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента X и XI вв. - М., 1963.

 

17. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. - М., 1962.

 

18. Абрамова М.П., Магомедов М.Г. О происхождении культуры Андрейаульского городища // Северный Кавказ в древности и в средние века. - М., 1980.

 

19. Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ, 1947. - № 4.

 

 

34

 

20. Патканов К. Из нового списка "Географии", приписываемой Моисею Хоренскому // ШНП, 1883.

 

21. Смирнов К.Ф. Курганы у сел Иловатка и Политотдельское Сталинградской области // МИА, 1959. - № 60.

 

22. Синицын И.В. Древние памятники в низовьях Еруслана // МИА, 1960. - № 78.

 

23. Пшеничник А.Х. Раскопки памятников раннего периода железного века в Башкирии Ц АО. - 1968. - М., 1969.

 

24. Археологическая карта Башкирии. - М.: Наука, 1976.

 

25. Смирнов К.Ф. Савроматы. - М., 1964.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]