Староболгарские традиции в истории русского литературного языка

Пенка Филкова

Глава пятая. ДРЕВНЕРУССКАЯ И РУССКАЯ РЕДАКЦИЯ СТАРОБОЛГАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА (СОБСТВЕННО ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК) — ОДИН ИЗ ИСТОЧНИКОВ ПОПОЛНЕНИЯ СТИЛИСТИЧЕСКИХ РЕСУРСОВ ЛЕКСИКИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

 

1. Пополнение староболгаризмами стилистически окрашенной лексики русского литературного языка  350

а) Пополнение староболгаризмами состава стилистической нейтральной лексики русского литературного языка  349
б) Пополнение староболгаризмами состава книжной лексики русского литературного языка  351
в) Пополнение староболгаризмами состава обиходно-разговорной лексики русского литературного языка  353
г) Пополнение староболгаризмами состава экспрессивно эмоционально-оценочной лексики русского литературного языка  358
        1) староболгарские слова с различными положительными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками:

                а) торжественной, б) лирической, в) одобрительной, г) шутливо-фамильярной;
        2) староболгарские слова с различными отрицательными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками:

                а) иронической, б) неодобрительной, в) укоризненной, г) презрительной, д) функционально-стилистически окрашенная лексика (официально-деловая, научная, художественная, разговорно-литературная речь)

2. Пополнение староболгаризмами состава синонимических средств русского литературного языка  391

 

3. Пополнение староболгаризмами состава средств словесной образности русского литературного языка  403

 

4. Стилистические функции староболгаризмов в художественной и публицистической речи  409

    Староболгаризмы как:

а) стилистическое средство, с помощью которого создается торжественная, риторическая тональность, лирический подъем  409
б) стилистическое средство, с помощью которого создается лиризм, поэтическая тональность  413
в) средство версификации  417
г) средство создания комического, иронического или сатирического эффекта  419
д) средство социально-речевой стилизации  423
е) Староболгаризмы и церковнославянизмы как средство жанровой стилизации  425
ж) средство индивидуально-авторской стилизации  427
з) средство исторической стилизации  428
и) средство характеристики церковнобогослужебных обрядов, быта и нравов священнослужителей и вообще верующих  432
к) средство характеристики болгарской действительности, быта и нравов болгарского народа  433

 

 

Изучение староболгарских традиций в истории русского литературного языка раскрывает тоже и их большую роль в расширении его стилистических ресурсов, в обогащении стилистических и функционально-стилистических маркированных средств, в установлении многообразных стилистических отношений, в увеличении состава и компонентов синонимических рядов, в развитии экспрессивных и художественно-выразительных возможностей и т.д. Следует подчеркнуть, что русский литературный язык, как и всякий развитой язык с длительными письменно-литературными традициями, обладает богатыми и разнообразными выразительными возможностями, в том числе и стилистическими. Стилистические ресурсы, как известно, имеются на всех уровнях языковой системы. Но особенно важным, значимым источником стилистических ресурсов является лексика.

 

Изучение стилистических ресурсов лексики (как и других уровней языка) предполагает описание экспрессивных возможностей ее единиц. Таким образом, объект описания - это лексические единицы, а предмет описания т их стилистическая окраска, их дифференциация по функционально-коммуникативным типам речи, их различия в образных и экспрессивно-оценочных компонентах, их экспрессивные функции, стилистические эффекты, которые обнаруживают себя в речевых актах, в синтагматическом плане.

 

Стилистические ресурсы лексики современного русского литературного языка рассматриваются в различных трудах по стилистике. Менее исследованным является исторический аспект

 

 

342

 

этой проблемы - формирование и развитие стилистических ресурсов, стилистических средств языка. Именно с этим историко-динамическим аспектом теснейшим образом связаны староболгаризмы, которые изучаются как один из источников пополнения стилистических ресурсов лексики русского литературного языка.

 

Следует подчеркнуть, что важнейший источник стилистических ресурсов - это язык народа и нации с его основными подсистемами (письменно-литературной, диалектной, народно-разговорной). Но с точки зрения истории формирования стилистически ресурсов лексики русского литературного языка особое значений имеют и другие источники.

 

Другим важным источником пополнения стилистических ресурсов лексики русского литературного языка оказался церковнославянский литературный язык (древнерусская и русская редакция староболгарского литературного языка).

 

Но вопрос о стилистических ресурсах церковнославянского и русского языков является настолько многогранным, что трудно поддается однозначной интерпретации. Поэтому материал изучается на основе более или менее установленных подходов. Независимо от различий в определениях, оценках, терминах и классификациях, распространенным является подход отнесения к стилистическим ресурсам лексики: а) средства словесной образности, б) синонимические средства, в) разряды стилистической окрашенной лексики, г) разного рода слои лексики ограниченного употребления.

 

В синхронном плане различные аспекты этих проблем исследуются в работах многих авторов (О.С.Ахмановой, Ю.А.Бельчикова, В.В.Виноградова, Г.О.Винокура, Т.Т.Винокур, И.Р.Гальперина, П.Н.Денисова, В.Г.Костомарова, А.И.Ефимова, М.Н.Кожиной, Е.Ф.Потрищевой, О.В.Сиротининой, Ю.С.Сорокина, Д.И.Шмелева и т.д.) Менее исследованным является диахронический аспект, вопрос о формировании и эволюции стилистических ресурсов, в том числе и староболгарских языковых средств. До сих пор эти средства изучались главным образом с точки зрения их стилистических функций в стилях художественной и публицистической речи XVIII-ХХ вв. (напр. работы К.А.Аксакова, В.В.Анохиной, В.В. Виноградова, Г.О.Винокура, Л.Граудиной, Е.А.Голубевой,

 

 

 343

 

В.В.Замковой, И.С.Ильинской, Е.М.Иссерлин, Т.Н.Кандауровой, Ф.А.Краснова, Н.А.Левашевой, В.Д.Левина, М.А.Максимовича, В.И.Максимова, Е.А.Маргарян, Е.Н.Мансветовой, С.И.Обнорского, О.Г.Прохоровой, О.В.Творогова, У.С.Улуханова, Ф.П.Филина, П.Филковой, Р.М.Цейтлин, Е.Т.Черкасовой, Л.П.Якубинского и др.). Слабо изученными остаются вопросы о составе староболгарских слов, которые пополняют стилистические ресурсы русского литературного языка, о их стилистических функциях и приемах их употребления в различных стилях с точки зрения сохранения и развития традиции. Поэтому из широкого круга проблем, связанных с изучением роли староболгарских лексических единиц в пополнении стилистических ресурсов лексики русского литературного языка, в работе отбираются именно указанные менее изученные вопросы.

 

Предварительно следует уточнить некоторые основополагающие понятия и термины, относящиеся к проблеме о стилистических ресурсах, которые характеризуются своим сложным и дискуссионным характером. Различные единицы языковой системы, которые представлены, в фонетике, лексикологии, словообразовании и грамматике, обладают и экспрессивными возможностями, стилистической значимостью. В связи с этим при изучении стилистических ресурсов лексики возникает необходимость в уточнении таких понятий и терминов, как стилистическая окраска, стилистическое значение, стилистическое средство, стилистическая функция, стилистический прием. Учитывая их дискуссионный характер, здесь указываются только на такие определения, которые воспринимаются в нашей работе.

 

Стилистическая окраска. Стилистическая окраска [363] характеризует лексические и другие средства, элементы языка в их системной организации, где она становится показателем их экспрессивной-оценочной и функционально стилистической дифференциации.

 

 

363. А.Н.Кожин, О.А.Крылова, В.В.Одинцев. Функциональные типы русской речи. М., 1982, с.69-80;

З.И. Хованская. Стилистика французского языка, г..., 1984, с. 95-176 и др.

 

 

344

 

Она реализуется в актах коммуникации и играет существенную роль в создании различных стилистических эффектов.

 

Стилистическая окраска является синтезом двух основных видов стилистической окраски: а) экспрессивно-эмоционально-сценочной, раскрывающей дополнительные экспрессивные, эмоциональные и оценочные свойства лексического (вообще лингвистического) средства, и б) функционально-стилевой (или функционально-стилистической), указывающей на область общественного применения лексического (вообще лингвистического) средства.

 

Представляется целесообразным мнение о том, что экспрессивно-эмоционально-оценочная окраска составляет часть лексического и грамматического значения слов. Но мы учитываем и то, что экспрессивные, эмоциональные и оценочные окраски могут быть квалифицированными в некоторых случаях как речевыми, индивидуальными, контекстно обусловленными.

 

Природа функционально-стилевой окраски иная. Эту окраску слова (и другие языковые средства, элементы) приобретают в процессе их применения в различных сферах общественной деятельности.

 

В таком смысле стилистической окраской будем считать экспрессивно-эмоционально-оценочные и функционально-стилевые свойства лексической единицы (шире - лингвистического средства), включенные в ее основное, предметно-логическое и грамматическое значения.

 

Стилистическая окраска относится, по-видимому, коннотативным явлениям, которые не только указывают на предмет, но и несут в себе обозначение их отличительных свойств. В данном случае нельзя не согласиться с интерпретацией З.И.Хованской, воспринявшей более широкую трактовку коннотации. При этой более широкой трактовке коннотация связывается не только со стилистической окраской, но и со стилистической функцией, с областью речевых эффектов. Следовательно, если в качестве основополагающих будут восприняты понятия "стилистическая окраска" и "стилистическая функция", то коннотация явится объединяющим, более широким понятием.

 

Необходимо добавить, что стилистическая окраска лексических

 

 

345

 

единиц выделяется на фоне стилистически нейтральней. К стилистически нейтральным относят такие лексические (и вообще языковые) единицы, которые используются в различных сферах и условиях коммуникации при отсутствии стилистической окраски. Это общеупотребительные слова типа: вода, дом, мать, хлеб, говорить, читать, писать, белый, добрый, старый, два, десять и т.д. В употреблении, в речи нейтральные лексические единицы могут приобретать стилистические окраски, стилистическую значимость. В узусе происходит в некоторых случаях как нейтрализация стилистических окрасок, так и их видоизменение при "столкновении" единиц разных стилистических (а также стилистических нейтральных) окрасок. [364]

 

Стилистическое значение. При определении понятия стилистического значения необходимо учитывать важные соображения некоторых исследователей. Д.Н.Шмелев считает, что "значимым в слове является не только его "предметное" значение (понятийное содержание), но и его экспрессивно-стилистическая окраска в широком смысле" [365]. Т.Г.Винокур обращает внимание на то, что "... стилистическое значение образуется на точке пересечения эмотивной окраски и функции слова и отличается не индивидуальным, а устойчивым, групповым употреблением", что "... стилистическое значение следовало бы определить как единицу узуса" [366]. Н.М.Разинкина определяет стилистическое (по ее терминологии - эмоциональное) значение "как способ реализации понятия в слове. Эмоциональное значение реализует выражение самых, эмоций, ощущений, вызванных фактами окружающего нас мира" [367]. М.Н.Кожина указывает, на то, что "Понятие стилистического значения близко понятию стилистической окраски с той, правда, разницей, что первое характеризуется более постоянной значимостью,

 

 

364. М.Н.Кожина. Стилистика русского языка. М., 1983, с.35.

 

365. Н.Д.Шмелев. Проблемы стилистического анализа лексики, М., 1973, с.254.

 

366. Т.Г.Винокур. О содержании некоторых стилистических понятий. - В кн. Стилистические исследования, М., 1972, с.38, 33.

 

367. Н.М.Разинкина. О разграничении понятий "эмоциональное значение" и "эмоциональная окраска" - Иностранные языки в школе, 1968, № 1, с.35.

 

 

356

 

общеупотребительностью" [368].

 

Учитывая указанные соображения авторов, мы могли бы определить стилистическое значение, составляющее часть семантической структуры слова, как созначение, которое имеет постоянный характер и воспроизводимость и которое служит для выражения стилистической окраски и стилистического эффекта.

 

Стилистические средства. Многие авторы считают, что в принципе любое языковое средство может быть стилистическим и является способом выражения признаков того или иного стиля в различных сферах и условиях коммуникации. Но это во многом зависит от осмысления самого понятия "стиль". Одни исследователи считают, что языковые средства создания и выражения стиля - это главным образом языковые единицы с устойчивой внетекстуальной стилистической окраской. Другие утверждают, что такие языковые средства могут быть как стилистически окрашенные, так и не окрашенные (нейтральные). Независимо от указанных различий, мы будем считать, что стилистические средства - это языковые единицы, обладающие стилистической окраской, что основной состав стилистических средств составляют стилистически окрашенные языковые единицы, которые обычно разделяются на две основные группы в соответствии с характером окраски: а) функционально окрашенные и б) экспрессивно окрашенные [369].

 

Функционально окрашенные средства, являющиеся принадлежностью письменно-книжной или устно-разговорной речи, традиционно разделяются на книжные и разговорные. Книжные средства обычно классифицируются по их принадлежности к определенным функциональным стилям (научному, официально-деловому публицистическому и художественному). Разговорные средства используются преимущественно в стиле разговорной речи, в сфере непринужденного общения. Экспрессивно скрашенные средства придают речи определенный вид стилистической окраски (торжественный, неодобрительный, ласкательный, иронический, фамильярный и т.д.).

 

 

368. М.Н.Кожина. Стилистика русского языка, с. 32.

 

369. Там же, с.37.

 

 

347

 

Стилистическая функция. Языковая функция вообще определяется как назначение, роль, выполняемая различными единицами языка при их воспроизведении в речи. Следовательно, стилистическая функция имеет место в актах коммуникации.

 

При содержательном подходе к разграничению функций речевых единиц и определению стилистической функции, который использует З.И.Хованская [370], на первый план выдвигается характер репрезентации фактов действительности (ономасиологический принцип), который обнаруживает тесную связь как с лингвистическими особенностями высказывания, так и с участием коммуникативных факторов в формировании его смысла. Такой принцип позволяет выделить два способа реализации коммуникативной функции языка - нейтрально-информативную и стилистическую функции речевых единиц в конкретных актах общения.

 

Выделяя два способа репрезентации действительности - безлично-объективный и субъективный, З.И.Хованская [371] с основанием разграничивает и две функции речевых единиц: нейтрально-информативную и стилистическую, представляющие собой способы реализации коммуникативной функции в конкретных актах речевого общения. В случаях, когда лингвистические единицы не имеют стилистической окраски и актуализируют лишь тот семантический потенциал, который закреплен за ними языковой системой, а содержание высказывания не выходит за пределы безличной констатации факта, говорят о безлично-объективном способе репрезентации действительности, о нейтральной реализации коммуникативной функции языка и о нейтрально-информативной функции речевых единиц.

 

Если лингвистические единицы обогащаются эмоционально-экспрессивными, оценочными и функционально-стилевыми компонентами, которые дополняют соответствующий семантический потенциал, если содержание высказывания выходит за пределы безличной констатации факта, то можно говорить о субъективном способе репрезентации действительности и реализации, коммуникативной

 

 

370. З.И.Хованская, Стилистика французского языка, с. 210.

 

371. Там же

 

 

348

 

функции языка, о стилистической функции речевых единиц.

 

Стилистическая функция присуща речевому общению в различных сферах употребления литературного языка, но более всего - в художественной, в обиходно-разговорной и частично в публицистической.

 

Стилистическую функцию следует разграничивать от эстетической, которая представляет собой воплощенное с помощью приемов художественного, отображения действительности и воспринятое читателем идейно-художественное, эстетическое намерение писателя. Ее сущность, как с основанием подчеркивает - З.И.Хованская [372], - во влиянии на формирование мировоззрения читателя посредством всей художественной структуры текста.

 

Стилистические приемы. Стилистические приемы участвуют главным образам в реализации эстетической функции и характеризуют литературно-художественную коммуникацию. Выделяют как стилистические приемы тропеического характера, которые создаются на базе тропов, так и стилистические приемы нетропеического характера.

 

Необходимо иметь ввиду, что троп не существует в языковой системе в готовом виде, а возникает в процессе речевого общения. "Троп - это использование лексической единицы, связанное с реализацией стилистической функции" [373].

 

Дополнительная функциональная нагрузка тропа, связанная с его участием в реализации эстетической функции в литературном произведении, превращает ег в стилистический, прием тропического характера (см. метафору, метонимию, олицетворение, иносказания).

 

Выделение стилистических приемов нетропеического характера опирается на обнаружение их роли в реализации эстетической функции (см. эпитет, сравнение, иронию, гиперболу, лексический и синтаксический повторы, градацию и т.д.).

 

 

372. З.И.Хованская. Стилистика французского языка, с.215.

 

373. З.И.Хованская, Там же, с. 288.

 

 

349

 

Таким образом, при рассмотрении роли староболгаризмов в пополнении стилистических ресурсов лексики русского литературного языка мы будем исходить из указанных толкований соответствующих понятий. Упоминалось, что к этим ресурсам обычно относят: а) разряды стилистической окрашенной лексики, б) синонимические средства, в) средства словесной образности и г) разного рода слои лексики ограниченного употребления.

 

 

1. Пополнение староболгаризмами состава стилистически окрашенной, лексики русского литературного языка

 

Староболгаризмы занимают заметное место в составе стилистически окрашенной лексики современного русского литературного языка. На протяжении многих веков они с различной степенью интенсивности пополняют этот состав, который является совокупностью нескольких разрядов лексики: а) лексики с нулевой окраской (стилистически нейтральной), б) лексики книжной и разговорной, в) лексики функционально-стилевой (стилистической) и г) лексики экспрессивно-эмоционально-оценочной [374].

 

 

а) Пополнение староболгаризмами состава стилистической нейтральной лексики русского литературного языка

 

В лексике русского литературного языка выделяется обширный слой общеупотребительных, стилистически нейтральных слов. Этот слой составляют слова, которые в донациональный период одинаково свободно употребляются во всех жанрово-разнородных и функционально-разграниченных подсистемах литературного языка (церковнославянского и древнерусского и русского) , а в национальный период одинаково свободно используются

 

 

374. О.С.Ахманова. О стилистической дифференциации слов. - Сб. статей по языкознанию. М., 1958,

Ю.А.Бельчиков. Лексическая стилистика. М., 1977,

П.Н.Денисов, В.Г.Костомаров. Стилистическая дифференциация лексики и проблема разговорной лексики. - Сб. Вопросы учебной лексикографии. М., 1963.

Н.Н.Кожина. Стилистика русского языка, М., 1983 и др.

 

 

350

 

во всех функциональных стилях русского литературного языка. В изучаемый слой входят лексические единицы, являющиеся наименованиями конкретных предметов и явлений, их признаков, качеств и свойств, обычных и привычных действий и состояний.

 

Вне контекстуального употребления, при котором допускаются различные изменения, стилистически нейтральная, немаркированная общеупотребительная лексика обладает, по определению некоторых авторов, нулевой эмоционально-экспрессивной и функционально-стилевой окраской [375].

 

Староболгарские лексические единицы данного типа активно пополняют ресурсы стилистически нейтральной лексики древнерусской и русской разновидности церковнославянского литературного языка и письменно-литературной разновидности древнерусского и русского языка в период Киевской и Московской Руси. См.:

александрийский, алойный, алтарница, архиерейский, ассирийский, багрить, багряница, безгласный, безводный, бездна, белоризец, бисер, благовещение, благодарить, богомилы, близнец, Богородица, богословие, болярин, брак, брачный, буква, виноград, виночерпий, владыка, водонос, возливать, волхв, время, всадник, вторник, говеть, гражданин, декабрьский, дьяконский, евангельский, еврейский, епископство, епископский, жезл, жертвенник, животное, житель, жрец, здание, заградить, заутреня, злак, зрак, изливать, идольский, инок, июдейский, казнь, канонник, капище, келейник, кесарский, клиросник, ключарь, книжник, козлище, кормчая, ковчег, крестить, кров, кузнец, купель, лествица, лжесвидетель, летописец, маслина, мироносица, местоимение, молитвенник, монастырский, мощи, мраморный , настоятель, начальник, облако, обитель, община, овощи, овощный, область, ограда, одежда, патриаршество, пещера, пещерный, писатель, пища, пламя, плащаница, плевел, пленник, плоть, площадь, причащать, причастие, пророк, раб, работник, равнять, растение, рождать, священник, страна, собор, стража, супруг, трапезник, требник, убежище, узник, храм, черноризец, шлем, юноша и т.д.

 

 

375. А.Н.Кожин, О.А.Крылова, В.В.Одинцов, Функциональные типы русской речи, М., 1982, с.77.

 

 

351

 

Усвоение этой лексики обусловлено тем, что "она отвечала насущным потребностям русской культуры и русского языка и отражала те культурно-исторические сдвиги, которые переживала Древняя Русь в связи с принятием христианства" [376]. Многие из указанных староболгарских слов проникают в систему лексики единого русского литературного языка и сохраняются в составе стилистически нейтральных слов. См., напр., распространение староболгаризма багряный (Остр., Изб. 1073 г., Ман. Хр.): "багряныа его ризы" (Златостр. XII в.), "показати им... хламиду багряную" (Пов.врем.лет), "стоить столпъ... от багряна камени" (Хожд.Стеф.Новг.), "оба багряная столъпа погасоша" (Сл.полк.Игор.), "взялъ у нихъ ... камку багряну" (Польск. дела, I).

 

Рассматриваемые староболгарские слова становятся общеупотребительными, для них характерны семантическая самостоятельность, функциональная и деривационная активность, регулярность употребления в речи, у них устанавливаются системные связи с остальными словами.

 

 

б) Пополнение староболгаризмами состава книжной лексики русского литературного языка

 

Разряд книжной лексики русского литературного языка составляют разнообразные группы слов (общекнижные, книжно-отвлеченные, книжно-специальные). Обширные пласты староболгаризмов пополняют состав этой книжной лексики. Содержание переводных и оригинальных богослужебных, богословских, философско-проповеднических и т.п. христианских староболгарских книг, в которых находило выражение новое христианское мировоззрение, обуславливает активное использование книжной лексики. Распространение этих книг в Киевской и Московской Руси содействует и заимствованию соответствующих староболгарских слов, которые пополняют заметно состав книжной лексики как древнерусской и русской разновидности церковнославянского

 

 

376. В.Д.Левин. Краткий очерк истории русского литературного языка, М., 1964, с.25-26.

 

 

352

 

литературного языка, так и письменно-литературной разновидности древнерусского и русского языка.

 

Общекнижный и книжно-абстрактный слой староболгарской лексики четко не дифференцирован по отдельным сферам употребления, но не характерен для обиходно-разговорной речи, напр.

алчный, алкать, безвластный, безделие, безмолвие, безнадежный, бесконечный, бесплотный, благоволить, благодарный, благоразумный, благородный, благословение, благословлять, боготворить, божество, божественный, будущий, великодушие, великодушный, величать, верование, вкус, владеть, владычество, властный, возбуждать, возмущать, возвеличивать, волшебный, восклицание, воспоминание, восторг, восхищение, вражда, вышний, гордость, господство, грехопадение, грядущий, двойственный, дерзновение, добродушный, душеполезный, дыхание, единение, единичный, единогласный, единство, единственный, естественный, жажда, желание, жертва, жестокий, житие, жизнь, жребий, заветный, заблуждать, заблуждение, заклинание, звание, здравый, знание, знамеение, знаменовать, изваяние, известный, извещение, излишний, менять, изобиловать, изобретать, искус, искусный, искусство, искушение, исповедать, исполнять, исполнение, исправить, испытание, козни, клевета, краткий, кумовство, лестный, ликовать, лицемерить, мечта, милостыня, миролюбный, мнение, многократный, многолетний, мощный, мудрость, мужество, надежда, нужда, нрав, насыщение, насущный, обладать, обличение, обогащать, обожать, образование, обратный, обращать, омрачить, освещение, освящать, пленение, победа, подвизать, положение, польза, помощь, помрачить, посещение, превращать, предатель, предлагать, премудрость, пророческий, просвещение, разум, различный, рассуждение, священный, священнодействовать, состав, твердыня, творение, течение, торжествовать, трезвый, уединять, угождать, удивление, умерщвление, художество, храбрый, хранитель, человечество, чуждый, щедрость, юношеский, юный, языческий, явление и т.д.

 

Староболгаризмы пополняют активно и состав книжной лексики, к которой в функционально-стилевом аспекте относятся пласты общенаучной, специально-научной, юридической, дипломатической, военной, публицистической, религиозной, художественной и т.д. лексики. Процесс заимствования староболгаризмов данного

 

 

353

 

типа протекает особенно активно в период Киевской и Московской Руси и представлен в богатой и разнообразной древнерусской и великорусской письменности и литературе. См.:

ангельский, апостольство, адский, архиепископство, астрологический, баснословие, браздить, безбожный, беззаконие, бессемейный; благовестить, благородие, блаженный, богоборец, Богородица, богословие, болезненный, братоубийство, брачный, бремя, будущий, бытие, варварский, ваяние, ведение, веление, величество, венценосец, верховный, власть, вещественный, вещание, взыскание, вкусный, вкушение, владычествовать, владение, властелин, внешний, вовлекать, военачальник, возвещать, возвышать, воздаяние, воздержание, воздушный, воззрение, воинственный, волхвование, вообразить, воображение, воплощение, вопросить, воскрешать, воскресение, воспитать, воспитание, восприять, восстание, восточный, восток, воцаряться, враждовать, врачевание, вредить, временный, время, вручение, всемогущий, вселенная, высочество, главный, гласный, гражданский, говение, грамматический, делитель, державный, добровольный, евангельский, единоверие, единогласие, епископство, жертвенный, живущий, животворный, жительство, завещать, заклинание, законопреступление, законоучитель, запечатлевать, зачатие, звательный, землемерие, изобретение, исповедание, исповедь, исследование, исторический, истязание, исцеление, количество, книжный, коварство, кончина, коснуться, кощунствовать, кропление, лжесвидетельство, лучезарный, мертвенный, мздоимство, милосердие, мощь, мрачный, наречие, нарочитый, наслаждение, немощь, обещание, обладание, общественный, областной, обновление, обращение, обременять, осуждать, очищение, ощущение, падение, первородный, первопрестольный, пожертвовать, порабощать, представление, преступление, прелюбодеяние, праздник, православный, рукополагать, сановный, самолюбие, самородный, совещание, суждение, тождество, течение, томление, указание, уравнять, умножение, управление, чествование, чувственный, чудотворство, членный, явление, и т.д.

 

Первоначально подобные староболгаризмы, которые пополняют состав общекнижной, книжно-абстрактной, книжно-специальной лексики, получают распространение в древнерусской и русской разновидности церковнославянского литературного языка. Отсюда они проникают в письменно-литературную разновидность

 

 

354

 

древнерусского и русского языка. К XVIII в. они утверждаются в системе лексики единого русского литературного языка. См., напр., историю распространения староболгаризма время (Клоц.): "въздадять ему плоды въ врѣмена свои" (Остр.ев.), "усобица бысть в та времена" (Пат.Печ.), "въ время бо оно въстанеть" (Хрон.Амарт.), "торжьство и велико празденьство время то мѣнять" (Пов.врем.лет.), "за обиду сего времени, за землю русскую" (Сл.полк.Игор.), "в годы прежния, времена первоначальный " (Кирша Д.) и т.д.

 

Все староболгаризмы рассматриваемого типа тоже удовлетворяют потребности литературного языка в средствах для выражения определенных отвлеченных понятий в различных функциональных сферах.

 

Указывалось уже, что значительный слой книжных староболгарских слов, которые отличались своим окказиональным, искусственным характером, своей труднодоступностью, редкой употребительнсстью не осваиваются и остаются на начальной стадии использования, напр.

аеропарный, азамыслие, безгобинство, бесперный, вопречатися, доброговейный и т.д.

 

 

в) Пополнение староболгаризмами состава обиходно-разговорной лексики русского литературного языка

 

Функциональная сфера разговорно-обиходной речи обособляется в более поздний период, но ее истоки тоже уходят в период до формирования единого русского литературного языка. Разговорно-обиходная речь в рамках литературного языка, как отмечают многие лингвисты (Г.П.Князькова, А.Н.Кожин, О.А.Крылова, В.В.Одинцов, О.А.Лаптева, А.К.Панфилов, О.В.Сиротина, и др.), отличается непринужденным, непосредственным характером, экспрессивно-эмоционально-оценочной, окрашенностью, конституативностью (т.е. зависимостью от ситуации и контекста). Обиходно-разговорная речь используется в сфере повседневно-бытового, неофициального общения и реализуется в форме непринужденной диалогической или монологической речи на частные, бытовые темы, а также в форме неофициальной, переписки, записей и т.п.

 

В составе обиходно-разговорной речи выделяются обычно

 

 

355

 

три разряда слов: а) литературно-разговорные и обиходно-разговорные, которые составляют слой лексики относительно неограниченного употребления, б) разговорные слова с некоторым ограничением сферы употребления - обиходно-просторечные, разговорно-терминологические, разговорно-жаргонные, в) разговорные слова с явным ограничением сферы употребления - узко-диалектные, арготические и грубо просторечные. Литературно-разговорные и обиходно-разговорные слова составляют стилевой центр разговорно-обиходной речи. Некоторые авторы с основанием относят сюда и литературное просторечие, которое используется на правах специализированного стилистического средства. Староболгаризмы пополняют и ресурсы разговорно-обиходной лексики русского литературного языка, но в более ограниченном количестве. Путь их продвижения в разговорную лексику русского литературного языка связан с их освоением, интеграцией, при которой заимствованные лексические единицы органически врастают в воспринявшую систему. Распространенные в качестве семантически самостоятельных слов, необходимых как средство общения, такие староболгаризмы и церковнославянизмы входят в определенные взаимоотношения с другими словами, подчиняясь системности их связей. В процессе взаимодействия во многих случаях изменяются не только семантические и синонимические, но и стилистические отношения, происходят изменения в коннотативности, в их экспрессивно-эмоциональной окраске. Это становится возможным в условиях широкого распространения на Руси древнеболгарской и церковнославянской письменности, а вместе с ней и церковнославянского литературного языка, в условиях его обязательного изучения в школах вплоть до XX в., в результате его активного использования не только в сфере церкви, но и в некоторых других сферах и жанрах древнерусской и русской письменности, при наличии родственной близости двух славянских языков - церковнославянского (и древнеболгарского) и русского (и древнерусского). Все это определяет проникновение некоторой -части староболгаризмов даже в разговорно-обиходную лексику русского литературного языка. Следует подчеркнуть, что в ряде случаев их проникновение является результатом их семантических изменений (или изменений отдельных компонентов их содержательной структуры).

 

 

356

 

См., напр.:

безбожный (в зн. неумеренный, бессовестный),

бездельный (в зн. праздный),

благоверный (как эпитет одного из супругов),

благовестить (в зн. сплетничать, разглашать),

благодарить (в зн. давать взятку),

благодать (в зн. избыток),

благой (в зн. упрямый),

благословить (в зн. ударить),

блажить (в зн. чудить, проказничать, капризничать; старое значение - восхвалять, оказывать милосердие),

блаженный (в зн. глуповатый, чудаковатый),

безобразить (в зн. безобразничать),

братия (в зн. люди одной профессии, одной общественной среды),

величать (в зн. называть кого-л. пренебрежительным именем, прозвищем),

варварский (в зн. некультурный, жестокий, грубый),

вертеп (в зн. убежище продажных женщин),

говеть (в зн. долго не принимать пищи, скудно питаться),

демонский (в зн. злой, коварный),

душевредный (в зн. злой, бессовестный),

елейный (в зн. притворный),

ехидный (в зн. злой, язвительный, хитрый),

жидовский (еврейский),

крестить (в зн. делать изображение креста; двигаться крестообразно),

мытарь (в зн. тот, кто добывает, достает что-л. обманом, плутовством),

мытарство (в зн. обман, плутовство),

молитвенный (в зн. набожный),

молчальник (в зн. неразговорчивый человек),

мощи (в зн. исхудалый, изможденный человек),

невредный (в зн. приятный, привлекательный),

несладкий, (в зн. нерадостный),

наслаждать (делать сладким),

нравный (в зн. упрямый, своевольный),

нужда (в зн. потребность в естественном отправлении),

обещаться (в зн. обещать друг другу стать мужем и женой),

обиратель (в зн. обирала),

омрак (в зн. обморок),

парить (в зн. мечтать),

попирать (в зн. угнетать),

послушник (в зн. тот, кто слушается, кто подчиняется),

постный (в зн. худой; жанжеский),

постник (в зн. подвергающий себя воздержанию),

поздравляться (в зн. праздновать),

познание (в зн. знакомство),

пострекать (в зн. пожечь крапивой),

праведный (в зн. справедливый; непорочный),

предел (в зн. удел, доля),

проклятие (в зн. ругательство),

прохлаждаться (в зн. проводить время в безделье, в удовольствиях),

прохлаждение (в зн. удовольствие),

раб (в зн. тот, кто подобострастно исполняет волю вышестоящего лица),

рабский (в зн. раболепный),

радение (в зн. забота, старание),

разбойник (в зн. шалун, баловник),

разводы (в зн. пустые разговоры),

 

 

357

 

сатанинский (в зн. необычайный),

сладкий (в зн. притворно-ласковый),

сладость (в зн. сласти),

телеса (в зн. о грузном, жирнем теле толстяка, толстуши),

хитрец (в зн. хитрый человек),

хищник (в зн. тот, кто наживается, обогащается на ограблении),

юродивый (в зн. сумасшедший) и т.д.

 

Путь продвижения некоторой части староболгаризмов в состав обиходно-разговорной лексики русского литературного языка связан, как отмечалось, с их широким использованием, с проникновением в систему русской лексики, с их употреблением в сниженных контекстах, где осуществляется и известное изменение их семантической структуры и стилистической окраски.

 

Староболгарское слово благоверный (Супр.), напр., засвидетельствовано в памятниках церковнославянской и древнерусской (и русской) письменности с двумя значениями: а) исповедующий истинную веру, см.: "преставися благоверный и христолюбивый, князь Изяславъ" (Моск.лет.); б) праведный, благочестивый, см.: "И аще бо благовѣренъ обрящется" (Рус.Пр.). Эти значения сохраняются и представлены в русской литературе XVIII в., см. "множество людей б(лг)овѣрных от града... прийдоша" (Кн.Жит. 1705 г.). В XIX в. староболгаризм благоверный употребляется уже как шутливо-иронический эпитет одного из супругов, см.: "я ей скоро глаза открою; она увидит ясно, что за человек ее супруг благоверный." (А.Остр., Красавец-мужчина).

 

Известная часть староболгаризмов проникает в состав русской обиходно-разговорной лексики с соответствующей коннотативностью, которая обуславливает возможность продвижения в этот состав. См.:

алчный, (в зн. жадный, ненасытный),

безбожный (в зн. крайний, неумеренный),

бездушный (в зн. холодный, безжалостный),

безобразить (в зн. безобразничать),

бесплодный, беспутный (в зн. развратный),

бесчинство, бесчинствовать, блудница, блудный, богохульный, буйство,

велеречивый (в зн. хвастливый),

гнушаться, глумиться, ехидный, жупел, злословить, исчадие, кичиться, лакомство, лицемерить, малодушный, малость, малоумный, мудровать, небрежный, неистовый, непотребство, окаянный, оглашенный, похабный, пребогатый, прегордый, презлой, прелукавый, разглагольствовать, треклятый, уродский, фарисейский, хитростный, и др.

 

 

358

 

Немногочисленность староболгарских слов подобного типа объясняется характером их источника, священного языка религии. Лексические единицы народного источника свободно проникают в обиходно-разговорные сферы.

 

 

г) Пополнение староболгаризмами состава экспрессивно эмоционально-оценочной лексики русского литературного языка

 

В современном русском литературном языке выделяется обширный слой лексики с определенной экспрессивно-эмоционально-оценочной окраской. Экспрессивность (как выражение чувств, выразительность), эмоциональность (как душевное переживание, чувства) и оценочность (как оценка, мнение о значении, сущности, роли и т.д. чего-н.) являются категориями, связанными с языком, психикой и мышлением, потому что с помощью языковых средств выражаются чувства, переживания и соответствующая оценка.

 

Некоторые авторы с основанием определяют эмоциональность как выражение душевного переживания, волнения говорящего, подчеркивая, что "она нередко создается разными средствами, иногда целым комплексом средств" [376]. Можно согласиться с мнением, что "оценочность как языковая категория - это выражение в речи эмоционального отношения, вызванного сложившимся мнением о предмете высказывания" [377].

 

Следует подчеркнуть, что вопрос о том, возникает ли эмоционально-экспрессивно-оценочная окраска лишь в специальных контекстах и при выражении определенного содержания или она присуща семантической структуре соответствующих слов (наряду с их предметно-логической отнесенностью), остается дискуссионным.

 

 

376. Л.А.Киселева. Некоторые проблемы изучения эмоционально-оценочной лексики современного русского языка. - В сб. Проблемы русского языкознания. Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1966, т.281, с.127.

 

377. Там же, с. 384.

 

 

359

 

Более целесообразным представляется рассмотрение эмоционально-экспрессивно-оценочных окрасок слов как языковых, присущим словам как единицам системы языка, что не исключает возможность в некоторых случаях появления таких окрасок у слов стилистически нейтральных в различных контекстах. Тогда подобные окраски принимают характер речевых, индивидуальных, контекстно обусловленных.

 

Неоднозначно решается вопрос и о классификации различных видов эмоционально-экспрессивно-оценочных окрасок. Д.А.Булаховский, напр., противопоставляет слова изящные, эстетические - вульгарные, неэстетические; вежливые - грубые; торжественные, поэтические - прозаические; шутливые, насмешливые, иронические, бранные, пренебрежительные - выражающие ласковость [378]. В книге "Функциональные типы русской речи" предлагаются следующие виды эмоционально-экспрессивной окраски: 1) возвышенная, торжественная, 2) фамильярная, 3) оценочная: а) мелиоративная и б) пейоративная [379].

 

Мы воспринимает более общую классификацию слов с различными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками:

1) староболгарские слова с различными положительными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками: а) торжественной, б) лирической, в) одобрительной, г) шутливо-фамильярной;

            2) староболгарские слова с различными отрицательными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками: а) иронической, б) неодобрительной, в) укоризненной, г) презрительной.

 

На всем протяжении истории русского литературного языка староболгарские слова пополняют ресурсы его эмоционально-экспрессивно-оценочной. лексики. Различные виды окрасок постепенно формируются, во многих случаях пересекаются, исторически

 

 

378. Л.А.Булаховский. О слоге как предмете изучения. - Русский язык в школе, 1955, № 3.

 

379. А.Н.Кожин, О.А.Крылова, В.В.Одинцов. Функциональные типы русской речи. М., 1982, с.75.

 

 

360

 

изменяются, их характер может определяться и контекстуальными факторами. Все это определяет не полное и не строгое распределение староболгарских слов. Необходимо учитывать обстоятельство, что в различных случаях соответствующая окраска закрепляется в результате изменения семантической структуры определенных слов, появления нового (или новых) значения. Все эти вопросы, которые могут стать объектом специальных исследований, представлены в обобщенном виде.

 

 

1) Староболгарские слова с различными положительными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками

 

Староболгарские слова пополняют различные разряды лексических единиц с положительными эмоционально-экспрессивней оценочными окрасками.

 

1г-1а) Староболгарские слова с торжественной, возвышенной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

В лексике русского литературного языка выделяется обширный слой староболгарских слов, характеризующихся своей торжественной, возвышенной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской. Она слагается постепенно в результате устойчивого употребления соответствующих слов в текстах, в которых содержание, тематика, отношение к изображаемым событиям, фактам, персонажам и т.д. предопределяют и появление приподнятой, риторической и даже патетической тональности. К подобным словам относятся такие староболгаризмы, как:

алкать, благо, брань (в зн. сражение, война, нападение), бранный, благодеяние, благоветь, благоговение, благоговейный, бессмертие, бессмертный, благословенный, благовещать, боготворить, воистину, величать, величание, величавый, величественный, величие, владычество, венценосец, внимать, возвеличивать(ся), властелин, возвестить, возвышать(ся), возглашение, воздаяние, воздвигать(ся), возжелать, возливать, возмездие, возносить, возношение, вопиющий, вопиять, воскрилять, воспалять(ся), восславить, воссиять, восторгать(ся), восторг, вострубить, восхищать(ся), восхищение, воспрянуть, восславлять, воцариться, всемогущий, всесильный,

 

 

361

 

горнило, грядущий, державный, дерзновение, дерзновенный, десница, деяние, доблесть, доблестный, долгоденствовать, единение, единоборство, единоплеменный, единосущный, жертвенный, жестокосердный, животворный, жребий заветный, зиждется, зиждитель, злодей, злодейство, злодействовать, злодеяние, знаменование, зодчий, избавитель, издыхание, исконный, искус, испить, исторгнуть, клятвопреступный, кормило, кормчий, ликовать, маститый, миротворец, многотрудный, мощь, нетленный, низложить, обет, обетованный, обрести, освящать, освящение, победный, поборник, подвижник, повелитель, подвизать, покаяние, поприще, посрамить, предтеча, поругание, преклонить(ся), поработить, пророческий, рукотворный, святилище, смертоносный, святыня, совлечь, создатель, стезя, страж, твердыня, творение, творец, тлетворный, тщетный, царственный и т.д.

 

См. употребление и распространение староболгаризма брань в древнерусской и русской литературе: "и брани мъноги съ нимь сьставъ" (Жит.Бор.Гл.), "устремися на брань" (Алекс.), "хотя ту брань створити" (Новг.1 лет.), "на многих бранех бывали" (Пов.разор.Ряз.), "брань славна луче есть мира студна" (Радз.лет.), "веля ему ни излазити на брань" (Пов.врем.лет), "И бысть брань люта" (Флав.Полон.Иерус.), "еще же въ бранехъ суще" (Хрон.Амарт.), "утотовися на брань" (Ник.лет.Х), "Олговичи, храбрый князи, доспѣли на брань" (Сл.полк.Игор.), "Возвратися, буря брани, загремите стрелы и копья" (Жук.,Орл.дева), "Встань, государь! И за святое дело / Сам поведи на брань свои полки" (Л.Толст.см.Иоанна).

 

 

1г-1б) Староболгарские слова с лирической, поэтической эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

Староболгаризмы пополняют и ресурсы поэтизмов, слов с лирической, поэтической окраской. Такая окраска устанавливается в результате постоянного использования отобранного разряда слов в лирике, в различных поэтических жанрах русской литературы, особенно XVIII-XIХ вв. Следует подчеркнуть, что до сих пор остается в тени вопрос об исторических корнях этой традиции. Изучение употребления староболгарских слов в древнерусской литературе показывает, что определенный слой

 

 

362

 

староболгарских вариантов и дублетов (типа аз, бразда, днесь, нощь, рыбарь, и т.д.) еще в период Киевской и Московской Руси обособляется в результате его устойчивого использования в различных стилистических целях. Пополняя ресурсы художественно-выразительных средств, староболгарские слова постепенно обретают лирическую, поэтическую окраску, сохраняясь главным образом в поэзии, в лирике. См.:

ангельский, бразда, браздить, брег, вертоград, вертоградарь, власы, вежды, вран, врата, врабий, волшебный, волшебство, глас, глад, гладный, град (в зн. город), глава (в зн. голова), глагол (в зн. слово, речь), глаголать, горний, древо, денница, днесь, длань, драгой, дщерь един, елень, езеро, есень, злато, златный, златить, златокрылый, змий, клас, кладезь, кошница, кормило, ладия, ланита, мечта, мечтание, мечтательный, мечтать, младой, младость, млат, млеко, мраз, мрежа, нощь, нощный, обаче, озлатить(ся), петел, пелынь, плат, плещи, полунощный, полнощь, праг, праздничный, праздник, праздновать, пред, прекрасный, прелестный, прелесть, пяток, райский, рамена, рещи, рыбарь, свеща, сладкий, сладкогласный, сладость, слана, сребро, сребряный, сребриться, славий, светозарный, стогна, телец, тысяща, услаждать, хлад, хладный, хлябь, хощу, хранитель, чародей, чаровать чарование, чрез, чресла, чреда, чудесный, чудотворный, шуйца, вдоль, юный, юность и т.д.

 

См., напр., использование староболгаризма злато в древнерусской и русской литературе: "обрете ськровище злата" (Пат.Печ.), "врата же девятые златом и сребром покованы" (Флавий Полон.Иерус.), "колико злата и сребра, яко нету числа" (Новг.1 лет.), "да явятся яко злато искушено" (Нов.врем.лет), "звоня рускымъ златомъ, поютъ время Бусово" (Сл.полк.Игор.), "уже жены рускыя въсплескаша татарьским златомъ" (Задон.), "и понесли оне честныя подарки злата сребра" (Кирша Д.), "Когда же на закате / Последний луч Зари / Потонет в ярком злате" (Пушк., Город), "Не нужно почести, не нужно злато" (Барат., Восп.), "Где все красуется, все вышит простотой, / Где чужд холодный блеск и пурпура и злата" (Тютч., Посл.Гор.), "Его стихи блестят как злато" (Дельвиг, Певец), "Нет! злату не бывать души моей кумиром" (Дмитр., Подр.Горацию).

 

 

363

 

 

1г-1в) Староболгарские слова с одобрительной, мелиоративной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

В лексике русского литературного языка выделяется слой, для которого характерна одобрительная, мелиоративная окраска. В данном случае основной является интеллектуальная оценка, которая составляет и номинативное содержание слов. Ресурсы этого слоя лексики тоже пополняются и староболгарскими лексическими единицами. См.:

ароматный, беззлобие, безмятежный, бессмертный, бессмертие, благовестить, благовестник, благоволение, благоволить, благодарный, благодатный, благодать, благодушие, благодушный, благонадежный, благообразный, благоприятный, благоразумие, благородие, благородный, благородство, благословение, благословенный, благословлять, благость, благотворение, благотворить, благотворный, благоухание, благоуганный, благоухать, благочестивый, благочестие, блаженство, блаженствовать, богиня, великодушие, великодушный, великолепие, великолепный, верность, верование, веровать, витийство, возвеличение, возлюбить, восхвалять(ся), восхваление, вразумлять, всемогущий, главный, девственный, дерзновение, доблесть, доблестный, добродетель, добродушие, добродушный, доброта, довольный, довольство, достижение, достоинство, драгой, душеполезный, единогласие, единогласный, единодушный, животворный, здравый, изобилие, изобиловать, изрядный, изящный, искусный, красота, кротость, кумир, ласкание, лепота, любезный, любомудрие, милосердие, милосердный, милосердствовать, миролюбный, миролюбие, миротворец, миротворить, миротворный, многосильный, многославный, могущий, мудрость, мужественный, мужество, надежда, обаяние, первенство, пламенный, победа, победоносный, побеждать, праведник, преданный, разумный, радование, святыня, священнодействовать, священный, сердеведец, смирение, сокровенный, спасение, спасительный, творческий, терпение, трезвый, тучный, тщание, украшение, умиление, усердный, услаждать(ся), храбрый, храбрость, хранитель, христолюбивый, художество, целение, целомудрие, целомудренный, чадолюбивый, чарование, человеколюбие, человеколюбство, человеколюбец, чудотворец, чудодейный, чудотворство, щедроты, щедрость и т.д.

 

См., напр., распространение и употребление староболгарского

 

 

364

 

слова здравый: "сами сдрави суть" (Пчела), "и умъ ни твердь, ни здравъ" (Флав.Поло.Иерус.), "и придоша вси сдрави" (Новг.1 лет.), "Здрави же будете" (Алекс.), "паки возвратишася вси здрави" (Псков. 2 лет.) , "здравы бысть христиане" (Ник.лет.), "Здрави князи и дружина, побарая за христьяны" (Сл.пoлк.Игор.).

 

См. еще и употребление староболгаризма мужество: "въ мужество же духовньно себе обълклъ еси" (Стихир. XII в.), "се же слышавъ король... таково мужество" (Жит.Алекс.Нев.), "поостриша сердца своея мужествомъ" (Задон.), "и поостри сердца своего мужествомъ" (Сл.полк.Игор.), "Иже словяше в них мужеством" (Пов.врем.лет), "Мужество есть великое свойство души" (Карамз., О любви), "Мужество покидало его" (Н.Остр., Рожд.).

 

 

1г-1г) Староболгарские слова с шутливо-фамильярной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

Выделяется в лексике русского литературного языка и слой лексических единиц, для которых свойственна шутливо-фамильярная окраска. Этот слой постепенно пополняется и староболгаризмами, характеризующимися тем, что они стали общеупотребительными словами, что многие из них были подвергнуты семантическим изменениям, что именно появление новых значений содействует, установлению шутливо-фамильярной окраски непринужденности. В других случаях появление подобной окраски обусловлено и характером контекста, содержанием, при котором возникает противоречие и противопоставление между выражаемым содержанием и использованными староболгарскими словами. См.:

беспорочный, благоверный (в зн. эпитета одного из супругов), благорастворение, благовремение, благовидный, благородие, блаженный (в зн. глуповатый), богадельня (в зн. о месте работы, где люди бездеятельны), Богородица (в зн. непорочная женщина), благодушествовать, братия (в зн. содружество, компания), великопостный (в зн. унылый, тощий), вертеп (в зн. притон преступников, разбойников и т.п.), вертепный, ветошь (в зн. тряпье), вкупе, возлежать, возлежание, возлюбленный, возлияние (в зн. выпивка), возрадоваться, велегласный, великомученик, вретище, власатый, говеть (в зн. скудно питаться),

 

 

365

 

говение, действо, дражайший, домочадец, душегубный, жупел (в зн. что-то пугающее), заупокойный, здравие, злачный, златоуст, златоустый, змий, избранный, имярек, искусник, книжный, лик, лицедей, многоречивый, мудрование, мытарство, нравный, оглашенный (в зн. о человеке, ведущем себя бестолково), одеяние, окаянный, полчище (в зн. о большом количестве кого-н. чего-л.), попович, послушник, постный (в зн. хмурый, скучный), правоверный, преисподня, притча, телеса, угодник и т.д.

 

См., напр., употребление и распространение староболгаризма благоверный (Супр.): "и бл(г)овѣрно свое скончавши житие" (ВМЧ, Дек.), "а тобя, государя, благовѣрнаго царя, доступати не мочно" (Ив.Пересв.), "множество людей бл(г)овѣрных от града... прийдоша" (Кн.жит.), "она увидит ясно, что за человек ее супруг благоверный" (А.Остр., Красавец-мужч.), "пойдемте, я представлю вас своей благоверной" (Чех., Йоныч). Приведенные примеры ясно свидетельствуют о том, что изменение значения благоверный (т.е. православный; праведный, благочестивый) представлено в литературе XIX в., в которой благоверный употребляется в фамильярной сфере как шутливо-иронический эпитет одного из супругов.

 

 

1г-2) Староболгарские слова с различным отрицательными пейоративными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками

 

На протяжении нескольких веков староболгарские слова пополняют и различные разряды лексических единиц с отрицательными эмоционально-экспрессивно-оценочными окрасками. В некоторых случаях отрицательные, пейоративные окраски устанавливаются в результате сдвигов в семантической структуре слов. В других - она обусловлена "специфическим смысловым содержанием, которое составляет значение слова" [380]. В известных случаях

 

 

380. Н.М.Разинкина. О разграничении понятий "эмоциональное значение" и "эмоциональная окраска". - Иностранные языки в школе, 1968, № 1, с.35.

 

 

366

 

определенную роль играет и контекст. Отрицательные, пейоративные окраски, как указывалось, различны. В связи с этим выделяются и несколько групп соответствующих слов.

 

 

1г-2а) Староболгарские слова с иронической эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

Лексические единицы с иронической эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской, составляют соответствующий разряд в составе стилистически окрашенной лексики русского литературного языка. Староболгарские слова начинают пополнять этот разряд еще в Киевский и Московский период, но процесс пополнения продолжается и в XVIII-XIХ вв., в период формирования единой системы русского литературного языка, когда происходят активные семантические изменения ряда староболгарсих слов. К рассматриваемому разряду относим такие староболгарские слова, как:

агнец, благодетель, благонравие, блюститель, богобоязненный, богоугодный, велеречивый, велеречие, велеречить, витать, витийствовать, возглашать, воспарить, восседать, гордыня, греховный, душеполезный, дряхлость, достохвальный, дебелость, елейный, женолюбивый, зрак, изволение, изречь, искуситель, истукан, исчадие, кичиться, книжник, козлище, козлогласование, кумир, лицезрение, лобзание, лобзать, лихоимство, льстивый, многоглаголание, многоглаголивый, многоречивый, наваждение, низвергать, новоявленный, обитель, парить, подвизаться, преподобный, преподобие, превозносить, причетник, раскольник, смиреномудрие, тщеславие, тщета, усыпальница, ходатай, чистилище, чадо, язычник и др.

 

См., напр., история употребления староболгаризма агнец. В древнерусский период и в XVIII в. это слово используется со значением "ягненок", и "кроткое, милосердное, чистое средство", напр. "и от того года агньци и козлищи гладомь умираху" (Жит.Сав.сев.), "суть пряшьли агньци б(ж)ии" (Усп.сб.), "и наверх горь ..раы взыти имуще, Агнцов закадают" (Кн.сист.), "Она смиренна яко агнец, трудолюбива яко пчела" (Фонв.Бриг.). В XIХ-ХХ вв. наряду с указанными значениями появляется и значение "притворно кроткий человек", для которого характерна ироническая эмоционально-экспрессивно-оценочная

 

 

367

 

окраска, напр. "в это тяжелое время меньшевики и правые эсеры, эти ласковые агнцы, кричат о нашей жестокости" (Ленин, Речь 7 апреля 1918 г.).

 

 

1г-2б) Староболгарские слова с неодобрительной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской

 

В состав русской лексики с неодобрительной эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской проникает и слой староболгарских слов. В большинстве случаев они обладают этой окраской как единицы системы языка постоянно. В других случаях подобная окраска появляется в результате семантического изменения некоторых слов, которое становится выразителем неодобрительной оценки. См.:

адский (в зн. необыкновенный, страшный), бездельный, бездушный, бесплодный (в зн. бесполезный), бесплодие, бесполезный, бесстрастие, бесстрастный, бесславие, бесчувственный, братоубийство, братоубийца, буйство, властолюбец, властолюбивый, властолюбие, виновный, гниль, грабитель, грабление, грубость, досаждать, досаждение, двойственный, еретический, еретичество, жестокий, заблуждать, заблуждение, зловоние, зловонный, злонравный, злонравие, злосчастный, измена, изнурение, истребление, истреблять, клеветник, клеветать, клевета, крамола, крамольный, крамольник, кровопролитие, лакомство, лжеименитый, лжесвидетель, лжесвидетельство, лжесвидетельствовать, лихоимец, лихоимство, лицедей, лицеприятие, лукавство, лукавствовать, лукавый, маловер, маловерие, маловерный, малодушие, малодушный, многословить, многословие, наущать, наущение, неверный, неверие, незаконный, ненадежный, неплодный, непостоянный, непотребный, нечестивый, облагодетельствовать, обременять(ся), озлобление, облозлять(ся), осрамлять, порок, порочный, похищение, похищать, празднословие, пререкание, претить, рабство, разбойник, самомнение, славолюбие, сластолюбец, суета, суетный, томительный, усобица, утруждать, ухищрять, ухищрение, хитрец, хитрость, ходатайство, ядоносный и т.д.

 

См., напр., употребление и распространение староболгаризма алчный, который в древнерусской литературе засвидетельствован

 

 

368

 

со значениями: а) голодный - "приходить нищий алчный Лазарь" (Уж. измена), б) жаждущий - "идеть алъчьнъ сы ч(лвч)ьска с(пс)ения" (Усп.сб.), в) соблюдающий пост - "нъ убо и ожьдавъшеи алчени" (Ефр.Корм.).

 

В XVIII в. эти значения сохраняются, напр. "и остави его алчна и жаждна" (Кант.Жит.), "Сомкнулись алчны к трону вѣжды" (Держ.Соч.), Наряду с этим по ассоциации со значением "сильно желающий, жаждущий" формируется и значение "жаждущий богатства, жадный", которое характеризуется неодобрительно эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской, см.: "А жестоким и алчным ростовщикам узда" (Княж., Скупой). В XIX в. основе значений "жаждущий богатства, жадный" и "голодный" возникает и значение "жадный, ненасытный в еде" с такой окраской, см. "он с важностью посматривал на собак, порученных его надзору, и изредка постегивал арапником самых алчных" (Тург., Чертопх.).

 

 

1г-2в) Староболгарские слова с эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской укоризны

 

Некоторые авторы выделяют слой лексики, характеризующейся эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской укоризны, порицания. В данном случае неодобрительная оценка усиливается укоризненным отношением к соответствующим предметам, действиям, явлениям, процессам, признакам, качествам. Явно, что отрицательные, пейоративные оттенки неодобрения и укоризны в некоторых случаях переливаются, но основание для разграничения рассматриваемого слоя служит степень оценочного оттенка. Староболгаризмы пополняют постепенно и этот слой лексики русского литературного языка. Эмоционально-экспрессивно-оценочная окраска укоризны характеризует многие староболгарские слова еще в донациональный период. В других случаях она появляется в более поздний период в результате семантических изменений. См.:

беззаконие, беззаконный, беззаконствовать, бесплодие, бесплодный, безрассудный, беспутие, беспутный, бесчестный, бесчестить, блудный, блудство, вредить, вредный, глум, глумиться, гробокопатель, губительство, душегубный, ехидный, зверообразный, злословить, злословие,

 

 

369

 

злокозненный, злоречивый, злоязычный, змий, истязание, истязатель, истязать, клятвопреступление, клятвопреступник, коварный, коварство, лицемерный, лицемерствовать, лицемерить, лицемер, льстивый, льстить, малоумный, мучитель, насилие, невежественный, невежество, невежда, негодование, негодовать, неправильный, обесчестить(ся), ожесточение, ожесточить(ся), отступник, поганный, поганство, подобострастие, подобострастный, похоть, прельщать, прельщение, рабский, срам, срамить, сребролюбец, сребролюбивый, тщета, тщеславие, угодник, угождать, угождение, укоризна, укоризненный и др.

 

См. распространение и употребление староболгарского слова беспутный (Супр.). Его первоначальное значение - "не имеющий пути, дорог, непроходимый", напр. "птицамъ бывает прелетати беспутная мѣста" (Палея Толк.), не обладает стилистической окраской. Эмоционально-экспрессивно-оценочная окраска укоризны накладывается на возникающие семантические компоненты "бестолковый" и "легкомысленный", напр. "мы живемь безпутно" (Посольство Васильч.), "учинили его в безпутномъ житии" (Ив.Пересв.). В XVIII в. указанные значения сохраняются напр. "по жестоком и безпутном пути моем доволокся" (Переп. Ф.Полик.), "принуждены они были от сей беспутной и вздорной женщины вытерпливать" (Зап.Болот.), "не склоняясь на безпутныя предложения" (Трут.). К XIX в. первоначальное значение "непроходимый, не проезжий" выходит из употребления. Основными становятся значения "легкомысленный; бестолковый; разгульный; развратный" с окраской укоризны, см.: "во тьме вызжали женщины. Начиналась беспутная ночь ярмарки" (М.Горький, Клоун).

 

 

1г-2г) Староболгарские слова с эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской презрения

 

Неодобрительная, пейоративная эмоционально-экспрессивная оценка усиливается в максимальной степени презрительным отношением к определенным предметам, действиям, явлениям, процессам, признакам, качествам. Староболгаризмы пополняют и разряд русской лексики с эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской, презрения. Как и в других случаях, у части староболгарских слов подобная окраска составляет их номинативное

 

 

370

 

содержание, у другой части она возникает в результате семантических изменений, которые выражают другие отношения. См.:

безобразить, безобразный, безобразие, безумство, бесчинник, бесчинство, бесчинствовать, бесчеловечный, бесчеловечие, богохульство, богохульник, богохульный, варварский, варварство, возненавидеть, гнушаться, грехопадение, гнусность, демонство, детеубийство, ехидный, злодейство, злодействовать, злодеяние, злодеец, изверг, истукан, истуканный, иудин, кощунствовать, кровопийца, кровопийство, любодейство, любодеяние, малоумие, малоумный, мерзость, неистовый, неистовство, ненавистный, ненавистник, нечеловеческий, отвращать, отвращение, отцеубийца, окаянный, оскверненный, осквернять, поругание, прелюбодеяние, прелюбодей, презирать, презрение, преступный, преступление, преступник, предатель, предательство, разврат, развращать; развращенный, развратник, святотатство, скудоумный, смрад, смрадный, убожество, уродство, урод, фарисейский, хищник, хищнический, чревоугодие, юродивый, юродство и др.

 

См. распространение и употребление староболгарского слова бесчеловечный (Ник.Панд., Ман.), засвидетельствованного в древнерусской и русской письменности с двумя значениями: "безлюдный, не населенной" и "безжалостный, очень жестокий", напр. "многия островы, овы людны и богаты, ови ж(е) безч(лч)ны" (Козм.), "младенца на колье въстыкаху, мучаху безчловѣчно" (Твер.лет.). Эмоционально-экспрессивно-оценочная окраска презрения стала характерной для второго значения слова бесчеловечный - "безжалостный, очень жестокий", которое становится основным в XVIII-ХХ вв., напр. "он был тем бесчеловечнее в своих требованиях" (Тург., Новь).

 

Итак, часть староболгаризмов пополняет ресурсы эмоционально-экспрессивно-оценочной лексики русского литературного языка. В основном это освоенные слова, которые входят в определенные взаимоотношения с различными единицами русской лексики и подчиняются системности их связей. В процессе функционирования у некоторых из них изменяются значения. Возникновение различных окрасок связано с установлением новых значений.

 

 

371

 

1г-2д) Пополнение староболгаризмами состава функционально-стилистически окрашенной лексики русского литературного языка

 

К функционально-стилистически окрашенной лексике относятся, по мнению некоторых авторов, лексические единицы, употребительные преимущественно (или с характерной частотностью) в определенной речевой сфере, соответствующей одному из существующих функциональных стилей (деловому, научному, публицистическому, литературно-разговорному, художественному). Традиция более или менее устойчивого употребления лексических единиц в определенных речевых сферах обуславливает прикрепление некоторой части из них к отдельным речевым сферам. Именно это приводит к появлению у них функционально-стилистической окраски.

 

Процессы функционально-стилистического расслоения лексики русского литературного языка протекают на протяжении веков. Продолжительным является и процесс пополнения состава функционально-стилистически окрашенной лексики староболгарскими словами.

 

Предварительно следует подчеркнуть, что многие авторы относят формирование функциональных языковых средств к XVIII-XIХ вв. В сущности их истоки восходят к древнерусскому и великорусскому периоду. На история функциональных стилей русского языка (между прочим как и всех других), еще не исследована и не описана" [381]. Определяя состав староболгаризмов, которые пополняют ресурсы лексики русского литературного языка мы будем учитывать, что процесс их обособления обусловлен постепенным возникновением функционально-речевых сфер, на основе которых в национальный период окончательно формируются функциональные стили и их характерные речевые средства. В обобщенном виде здесь выделяются несколько разрядов староболгарских слов.

 

 

381. М.Н.Кожина. Стилистика русского языка, с.90.

 

 

372

 

 

Староболгарские слова, которые дополняют состав лексики, характерной для стиля официально-деловой речи

 

Истоки стиля официально-деловой речи русского литературного языка и постепенное сложение системы его характерных средств восходят к Киевскому и Московскому периоду, когда появляются многочисленные документы светской древнерусской и великорусской официально-деловой письменности (своды законов, официальные грамоты, уставы, договоры, судебники, акты, челобитные, статейные списки, послания, отчеты и т.д.). В этот период намечаются контуры официально-деловой сферы (это государство, законодательство, дипломатия, канцелярии, военное, торговое дело и т.п.) и специфические черты системы письменно-литературного выражения, которая начинает функционировать в этой сфере (напр. долженствующе-предписующий характер выражения, неличный характер деловой речи, стандартизованность, отсутствие художественно-выразительных средств, специфическая терминологическая лексика, сложные предложения с условным придаточным и т.д.). См., напр., отрывки из различных официально-деловых документов Киевского периода (Русская Правда, Договор Руси с греками, Церковный устав князя Владимира): "Аче кто конь, погубит, или оружье, или порт, а за повесть на торгу, а после познает в своем городе, свое ему лицем взяти, а за обиду платити ему 3 гривны" (Русск.Пр.), "Аще ли кто от людии царства нашего, ли от города нашего или от инех город ускочить челядин наш к вам..." (Дог.Руси), "Аже мужь оженится иною женою, о старою не роспутствся, муже тъ епископу в вине, а молодую в дом церковный, а старою жити" (Церк.Уст.).

 

Окраской стиля официально-деловой речи (или разновидности, типа языка в официально-деловой сфере) обладают прежде всего специальная правовая, административная, дипломатическая и т.п. терминология. Общеупотребительная лексика, которая используется наряду со специальной, относится к стилистически нейтральному слою, напр. быть, вода, год, два, жена, злой и т.д. Часть староболгаризмов расширяют ресурсы именно указанных разрядов русской правовой, административной, дипломатической, военной и т.п. терминологии напр.

 

 

373

 

безвластный, безгласный, безвинный, беззаконие, беззаконник, беззаконный, бесчестие, бесчестить, благоволить, благоволение, благоволительный, благодарственный, благонадежный, благородие, благородный, благотворение, благотворить, блюститель, борителъ, брак, братоубийство, владетель, владение, владеть, владычный, властвовать, властель, властитель, власть, властный, венценосец, венценосный, венчание, вещный, зещь, вещественный, взимать, воеводство, вождь, военачальник, воиник, воинственный, вооружить(ся), вообружение, воспретить, востребовать, возбранить(ся), возбранный, возразить, возражение, враг, враждовать, враждебный, вражда, вручать, вручение, всадник, главный, гласный, гласить, господство, гражданин, гражданский, гражданство, достоверный, достоверность, забрало, забральник, завещание, завещать(ся), завещатель, запретный, зазорный, законник, законница, законодатель, законопреступление, законодатель, зиждится, именование, именовать, именнованный, имущий, имярек, избыток, извет, извещение, изизвещать(ся), извинить(ся), извод, изводить(ся), изгладить, излагать, изложение, измена, изменник, изоблачить, изобличение, искупить(ся), искони, истязание, исступление, козни, коснуться, крамола, крамольник, крамольный, лжесвидетель, лжесвидетельство, лжесвидетельствовать, насилие, обещание, обещать, область, областной, обыкновение, оруженосец, ополчать(ся), ополчение, правосудие, пребывание, пребывать, предвидеть, прение, победа, победитель, побеждать, послание, понеже, помощь, расторгать(ся), свидетель, свидетельство, свидетельствовать, согласие, соглашение, соглашать(ся), стража, страна, тяжба, упразднять(ся), учреждать(ся), учреждение, целование и т.д.

 

Указанный слой староболгарских слов обособляется на протяжении нескольких веков. Но это обособление является относительным, потому что многие лексические единицы используются и в других функциональных сферах. Это приводит к тому, что стилистические окраски пересекаются, происходят семантические сдвиги, которые обуславливают дополнительные изменения в функционально-стилистической окрашенности.

 

См. историю староболгаризма безгласный (Гр.Наз. XI в., Ман.), который засвидетельствован в русской письменности (до XVIII в.)

 

 

374

 

со значениями: а) немой, напр. "глуха была и безглавна" (Жит.Конст.Мур.), б) безмолвный, напр. "Лежить безгласенъ и нечювьствиемь истязаяся" "(Ник. лет., XI). В XVIII в. наряду со старыми значениями "немой; безмолвный", напр. "почто не безгласны красавицы" (Трут. 1770), возникают и новые, специализированные "такой, который не имеет права голоса", "тайный, не объявленный", напр. "мать - же моя была слаба, а я мал и безгласен" (Зап.Болот.). В XIX в. терминологизация этих значений приводит к известному семантическому сдвигу, напр. "тайный, необъявленный" и "незарегистрированный" (см. безгласное дело).

 

Староболгарское слово беззаконие (Син.пс.) засвидетельствовано в древнерусской письменности с тремя значениями: а) действие, противное христианской этике, законам церкви, напр. "Богъ, видя наша безакония и братоненавидение" (Новг. 1 лет.), б) безверие, иноверие, напр. "турки и мечты въ ной творятъ по своему беззаконию" (Хожд.Тр.Короб.); в) нарушение закона, напр. "такова беззакония и дурости я сирота не хочу" (АХУ, II). Именно третье значение, которое становится основным, приобретает окраску стиля (типа, разновидности) официально-деловой речи.

 

 

Староболгарские слова, которые пополняют состав лексики, характерной для стиля научной речи

 

Истоки стиля научной речи русского литературного языка, как и начальный этап формирования характерных для него языковых средств (это - отвлеченность, обобщенность, логичность, точность изложения, отсутствие средств художественной изобразительности, частотность узкоспециальной и общенаучной терминологии и т.д.) восходят тоже к Киевскому и Московскому периоду, когда получают распространение списки с переводных богословских, исторических, естественнонаучных и др. сочинений, и древнерусские и великорусские оригинальные исторические, филологические, географические, дидактические, естествонаучные, теологические и др. труды, а к XVIII в. и работы по физике, математике, геометрии, медицине и т.д., напр. Назиратель, Алфавит, Абзуковник, Космография, Книга Большому Чертежу, Подлинник о книжном переплете, система, Арифметика, История

 

 

375

 

российская, Российская грамматика и т.д. См. отрывок из сельско-хозяйственной энциклопедии "Назиратель": "И о том подобает имети прилежание, чтобы дворец был поставлен при какой горе, на который был бы лес и луг совершенный или чтобы ветри здоровые повевали, и того надобь смотрети, чтобы дворец такой был открытой от востоку солнцу, чтобы тамо летом был холод от засени, а зимою чтобы солнце освечало." См. и отрывок из работы М.Ломоносова "Явление Венеры на солнце": "Ожидая вступления Венерина на Солнце около сорока минут после преданного в эфемеридах времени, увидел, наконец, что солнечный круг чаемого вступления стал неявствен и несколько будто стушеван, а прежде был весьма чист и везде равен".

 

Постепенно возникают различные системы общенаучной и специальной научной русской лексики, которые пополняются и староболгаризмами. Их устойчивое употребление в конкретных научных сферах определяет установление соответствующей функционально-стилистической окраски. См. напр., такие староболгарские слова, как:

адамантовый, астрологический, Благовещение, близнец, богомил, богослов, богословие, болярин, болярский, буква, будущий, бытие, величество, венценосец, венчание, верховный, вещество, витийство, вития, виноград, виноградник, вкус, влага, влагалище, владыка, внимание, внушать, воздух, воздушный, воззрение, воззвание, возложение, возраст, волхв, воображение, вооружение, вопрос, восклицание, воскресение, воспитать, воспитание, восприятие, восстание, восток, восточный, врачевание, врач, врачевать, вратарь, время, вселенский, вселенная, гласный, грамматик, грамматический, давление, движение, дательный, действие, декабрьский, делитель, державный, дробитель, духовный, единица, единичный, единоначалие, единорог, единственный, естество, естественный, животное, жизнь, жрец, звательный, земледелец, землемерие, злак, знаменатель, зрение, игуменство, изваяние, извержение, извергать, извлечение, извод, изводить, изобразить, изобрести, изобретать, изобретение, изречение, изыскать, излияние, исповедать, исповедник, исповедь, исходить, исцеление, иудейский, исследование, исследовать, книжник, книжный, количество, качество, краткий, кровотечение, кровоточить, крепление, купель, летописец, маломощный, мощь, мощный, млечный, молитвенник, множестве, наречие,

 

 

376

 

нрав, образование, общество, область, правило, православный, превращение, предложение, пространство, причастие, причащать, разум, разумный, расстояние, рассуждать, рассуждение, собор, соединение, существо, теплота, терпение, тождество, творение, усечение, учитель, учительство, уравнение, усечение, хищник, христианство, христианин, художество, художник, целение, церковный, черноризец, чиновник, член, щитник, юг, юность, явление и т.д.

 

Указанные староболгарские слова использовались и используются в различных научных сферах. Некоторые из них подвергаются терминологизации в результате семантических сдвигов. Другие вовлекаются в процесс детерминологизации в результате широкого распространения.

 

См., напр., употребление и распространение староболгарского слова бытие (Супр.), которое еще в древнеболгарской литературном языке представлено как обозначение философских понятий "существование; происхождение; начало". В древнерусской письменности эти значения сохраняются, напр. "прежде бытиа ихъ" (ВМЧ, Дек.), "научися... о битии всего мира" (Переясл.лет.). Наряду с ними распространение получают и значения "пребывание; прибытие; событие", которые возникают как результат ассоциаций с различными значениями глагола быть (см. находиться, прибыть, происходить), напр. "Никонъ, при бытии своемъ на Москвѣ" (АИ, IV), "и жили на пристани... да царева бытья" (Пос.Васильч.), "выписано древнии бытья" (Козм.).

 

В XVIII в. староболгаризм бытие продолжает оставаться семантически перегруженным словом, см. "материалисты... отрицают бытие душ" (Эйлес, Письма о мат.), "воспоминают одного, яко Творца своего, и всего бытия" (Зыб., Слове о слож.), "а за бытие по тому делу" (Журн. Анненк.), "не нравоучение я пишу, но прямое бытие" (Маркиз. IV).

 

Дальнейшая эволюция слова бытие обусловлена общим процессом стабилизации семантической структуры многозначных слов и выдвижением в качестве основного значения "существование, жизнь" и как философский термин "объективная реальность", напр. "общественное сознание отражает общественное бытие" (Ленин, Мат. и эмпир.).

 

 

377

 

Следовательно, староболгарские слева как термины отдельных сфер науки засвидетельствованы очень рано в древнерусских, богословских, философских, дидактических и т.п. сочинениях. К XVI—XVII вв., когда появляются различные энциклопедии, руководства по отдельным ремеслам, лечебники, травники, труды по языкознанию, арифметике, географии и т.д. староболгарские слова закрепляются за отдельными терминологическими группами.

 

 

Староболгарские слова, которые пополняют состав лексики, характерной для стиля публицистической речи

 

В донациональный период начинается складывание основ стиля публицистической речи и его языковых средств. К XVI-XVII вв. появляются публицистические труды И.Волоцкого, В. Патракеева, Ив.Грозного, А.Курбского и других авторов, в которых находят выражение отдельные черты стиля публицистической речи (средства словесной образности, риторические вопросы, восклицания, различные приемы для создания эмоционального напряжения и т.п.).

 

См., напр., отрывок из "Первого послания Андрея Курбского Ивану Грозному": "Почто, царю, силных в Израили побил еси, и воевод, от бога данных ты на враги твои, различными смертьми расторгалъ еси, и святую кровь ихъ во церквах божиих пролиялъ еси, и мученическими кровьми праги церковные обагрил еси, и на доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханные от века муки, и смерти, и гоненья умыслил еси, изменами и чяродействы и иными неподобными облыгая православных и тщатися со усердием свет во тьму прелагати и сладкое горько прозывати?"

 

С тех пор формируется и более или менее устойчивый состав лексических средств, который пополняется и значительным слоем староболгарских слов. В трудах Ф.Прокоповича, И. Посошкова, С.Пуфендорфа, А.Радищева и т.д. этот слой еще больше расширяется. См.:

апостольский, адский, ангельский, алкать, баснословие, бездушие, безмолвие, безумствовать, бесславие, бесстрастие, бесчестный, благоговеть, благовоние, благотворить,

 

 

378

 

божество, божественный, богиня, вавилонский, варварство, ваяние, вдохновение, величать, венценосный, вещание, веяние, взыскивать, владычество, властелинь, властолюбивый, внимать, возглавлять, возглас, возопить, воинство, волшебство, вопить, воскрылять, воссиять, восход, всемогущий, всемирный, всесильный, вышний, вящий, геенский, глумиться, гигантский, господствовать, гражданин, грехопадение, гробокопатель, грядущий, даяние, двуличный, демонский, держатель, дерзание, дерзновение, дерзость, десница, детеубийство, деяние, достоинство, душегубный, дьявольский, единение, единогласный, единосущный, елейный, естество, ехидный, жажда, жертва, жертвенный, животворить, жребий, жупел, запечатлеть, зверообразный, зиждитель, злодейство, знамение, зодчий, идольский, изверг, изгнание, издыхание, излишествовать, изобильный, изящный, искус, исповедь, истязание, исчадие, казнь, клеверт, коварство, козни, кормчий, краеугольный, крамольный, кровопийца, кумир, лжеименитый, ликовать, лихоимство, лицемерить, лукавство, маститый, мерзость, мертвенный, мечтание, милосердие, миротворец, младенчество, мнимый, многострадальный, мрак, мудрование, мужественный, мученический, мытарство, насаждение, наслаждение, насущный, невежество, неискусный, неистовство, немощный, неравенство, нищета, обет, обесчестить, обитание, обременить, ограждение, озарение, окаянный, ополчаться, осенять, осквернять, отечество, отреченный, парить, пастырь, первенствовать, первозданный, пламя, пламенный, победоносный, подвизать, покаяние, пострекать, празднование, празднолюбец, предверие, прекословный, прелюбодейство, пресмыкаться, претить, рабство, рабский, равенство, равнодушный, рукотворный, самовластный, самобытный, святотатство, святыня, священный, соблазн, созерцание, сонм, сребролюбец, среда, стязя, состязание, страдальчество, суетный, твердыня, творческий, торжествовать, трезвый, тщеславие, тунеядец, убожество, ухищрение, фарисейский, ходатайство, чревоугодие, человеколюбие, язычник и т.д.

 

Для публицистической речи особенно характерно взаимопроникновение и взаимодействие функционально-стилевой и экспрессивно-эмоционально-оценочной окраски, потому что слова с указанными окрасками в сфере публицистики объединяются общей

 

 

379

 

функциональной направленностью публицистической речи - служить средством воздействия и сообщения.

 

Анализ употребления староболгарских слов данного типа показывает, что в ряде случаев закрепление староболгарских лексических единиц в соответствующей сфере является результатом семантических изменений, приобретения эмоционально-экспрессивно-оценочной окраски и пр.

 

См., напр., употребление и распространение староболгарского слова божество (Супр.), которое в древнерусской письменности засвидетельствовано с двумя основными значениями: а) божественная сущность, бог, напр. "въскресиши мьртвьца своего божества силою" (Кир.Тур.), б) все, что относится к религии, напр. "дочи ростет, а страху б(ж)ию и всякому божеству учится". (Домостр.). К XVIII в. основное значение "божественная сущность, бог" сохраняется, напр. "Нам ли, слабым, смертным, проницать в сокровенности Божества" (Моск.журн., VIII). На основе этого значения возникает переносное "о чем-л. высоком, о предмете преклонения", напр. "истина есть вышее для нас божество" (Радищ., Пут.), которое становится употребительным в стиле публицистической речи.

 

Условно к данному разряду относим и слой староболгаризмов, выражающих религиозные понятия и относящихся к сферам богослужения, христианских обрядов, церковного быта и т.п. В функциональных стилистиках русского литературного языка не выделяется функциональная сфера религии. Но распространение христианского мировоззрения и христианской литературы обусловило заимствование обширного слоя староболгаризмов, относящихся к этой сфере. Именно поэтому здесь выделяется слой староболгарских слов, за которым закреплена окраска, свойственная культовой, церковнославянской речи. Указанный слой начинает обособляться еще в Киевский период. См.:

апостольский, апостольство, архиепископство, архиерейский, благовещение, благовестить, богоносец, богообразный, Богородица, богословие, богослов; богоугодный, богоявление, великомученик, венчание, вечерняя, владыка, владыческий, владычица, вознесение, волхв, воскропять, воскресать, воскресение, воскресный, восприемник, вручать, всеблагий, всевидящий, вседержатель, всемилостивый,

 

 

380

 

всемогущий, вышний, говенный, говение, горний, господь, гранесловие, дароносие, двоеверие, девоматерь, доброговейный, духоборец, духовник, духовный, дяконство, евангельский, единоверник, единоначалие, единосущие, елепомазание, епархийский, епаршейский, епаршество, епископство, епоскопский, епитимийный, еретичество, еретический, естество, жезл, жертвенник, жертвенный, житие, жрец, жреческий, жречество, заклинание, законоучитель, затворник, заутреня, зловерие, игуменство, иераршество, иерейство, иерействовать, иноверный, инок, инокиня, иноческий, искус, искуситель, исповедание, исповедать(ся), исповедник, исповедовать, исповедь, иудов, кадильница, кадильный, каинов, канонник, кандилъный, кесарев, клиросник, клиросный, клобучец, ключарь, комкание, крестилище, креститель, крещение, крещать(ся), кропление, купель, левитянин, лик, ликостояние, литургийный, маловер, манихейский, маннодавец, маслопомазание, миродержитель, миропомазание, мироносица, мироточивый, митрополитский, молебник, молебница, молебный, молитва, молитвенник, молитвенный, монастырский, монахиня, мощи, мученик, мученица, мученический, мученичество, мытарь, мясопуст, наместник, нарамник, настолие, наставник, начальник, неправедный, обедня, обет, обетованный, обручение, общежитие, общежительство, оглашение, освящать(ся), освящение, осенять, останки, послушник, послушание, постник, постный, постить(ся), праздник, празнование, престол, присносущий, приставник, причастие, причастить(ся), причастник, причащение, проповедание, проповедать, проповедник, проповедовать, пророк, пророчество, рождество, священник, раскол, раскольник, светлость, свещник, святописание, святотатство, священнодействовать, священник, святыня, священнослужитель, собор, странник, странничество, страстотерпец, таинство, творец, требища, треба, требник, тлетворный, трапезник, трапезный, угодник, утреня, усыпальница, утварь, храм, христианство, христолюбивый, черноризец и т.д.

 

Староболгарские слова данного типа получают широкое распространение в древнерусской и русской литературе и письменности. См.: "ароматница серебряна золочена" (Росп.Н.Ром.), "яко и на ап(сл)ьство избра" (Сказ. о Иуде),

 

 

381

 

"не прилично архимандритомъ архиерейская действовати" (ДАИ, V), "кр(с)тити воду на с(т)ое богоявление" (Ипат.лет.), "и повелено бысть владыцѣ" (Новг. 1 лет.), "кончавъ заутреню помолися" (Лавр.лет) и др.

 

Основная часть староболгаризмов данного типа сохраняются в едином русском литературном языке, см. "сие ли то есть апостольства вашего чудо" (Кам.веры, Пред.), "митра есть шапка архиерейская" (Кант., Сат.1), "Уже отошла заутреня" (Гог., Ночь), "Наши иноки - летописцы записывали в свои тетради" (Печерск., Солн.), "дед носил младенца вокруг купели" (Л. Толст., Война) и др.

 

В светских сферах некоторые из рассматриваемых староболгаризмов подвергаются семантическим изменениям, получают переносные значения. См., напр., историю слова ангельский (Супр.), которое в древнерусской письменности засвидетельствовано как прилагательное к слову ангел, напр. "чего же намъ еще хощется лутче того? развѣ языка ангельска" (Авв., Кн.толк.). К XVIII в. наряду с указанным значением, напр. "казалось, что я вступил в мир Ангельской" (Карамз., Письма рус.пут.), получает распространение и переносное значение "святой, безгрешный; исполненный кротости, доброты, красоты", напр. "душа ангельская, говорил сатирик" (Сидней), "ангельский быть должен голосок" (Крыл., Ворон). Переносное значение в данном случае обуславливает установление экспрессивно-эмоционально-оценочной окраской, которая является дополнительной.

 

В других случаях семантические изменения не сопровождаются возникновением дополнительной экспрессивно-эмоционально-оценочной окраски. См., напр., историю слова богослов (Апокал. XIII-XIV вв.), которое в памятниках древнерусской письменности представлено со своим основным значением "специалист по богословию, теологии", напр. "сице богословъ Григорие глаголетъ" (Курб., Пис.). Оно сохраняется и в XVIII в., напр. "богослов есть тот, которой учится или учит других богословии" (Коз., Ст.филос.). В XIX в. появляется и новое значение "ученик старшего класса духовней семинарии", см. "грамматики, риторы, философы и богословы с тетрадями под мышкой брели в класс" (Гог., Вий).

 

 

382

 

 

Староболгарские слова, которые пополняют состав лексики, характерной для стиля художественной речи

 

Отдельные характерные черты стиля художественней речи и функционально-стилевая отнесенность к ним различных языковых средств начинают выделяться еще в древнерусский период (напр. средства художественной образности, художественно-образная конкретизация, стилистические приемы, восклицания, обращения, риторические вопросы и т.д.). Первоначально жанровая система, в которой используются подобные языковые и стилистические средства, остается ограниченной (слова, повести, моления, поучения, плачи, сказания и т.д.), напр. "Слово о полку Игореве", "Моление Даниила Заточника", "Поучение Владимира Мономаха", "Повесть разорении Батыем Рязани", "Задонщина", "Поучения Серапиона Владимирского", "Слова Кирилла Туровского" и т.д. См., напр.: "что ми шумить, что ми звенить давеча рано предъ зорями? Игорь плъкы заворачаетъ: жаль бо ему мила брата Всеволода" (Сл.полк.Игор.), "о, Бояне, соловию стараго времени! а бы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы" (Сл.полк.Игор.), "Княже мои, господине мой! Вода живот рыбам, а ты людем" (Мол.Дан.), "Есмъ бо яко вретище обетшало, ходяи на чинание душею своею, иступая опаки умом своим" (Мол.Дан.).

 

Постепенно жанровая система расширяется, обогащаются и языковые средства, употребительные в художественной речи. Ее многогранность, обстоятельство, что художественная литература отражает необыкновенное многообразие общественной жизни, чувств людей, отношения к изображаемому и т.д., предопределяет привлечение самых разнообразных языковых средств, в том числе и особенно лексических (напр. средства, отличающиеся функционально стилевой и эмоционально-экспрессивно-оценочной окраской, народно-поэтические единицы, заимствования, разряды поэтической, народно-разговорной лексики ит.д.). Особенно велика роль некоторой части староболгарской лексики в расширении ресурсов русской художественной речи.

 

 

383

 

Некоторые авторы относят начало формирования пласта староболгаризмов, которые пополняют ресурсы русской художественной речи к Ломоносовскому периоду. Тогда использование староболгаризмов в определенных жанрах русской литературы середины и второй половины XVIII в. (напр. в героических поэмах, одах, трагедиях, в ораторской прозе и пр.) регламентируется стилистической теорией Ломоносова о трех стилях, функционально-стилевая и эмоционально-экспрессивно-оценочная окраска староболгаризмов в этот период определяется тем, что они служат стилеобразующим средством выражения пафоса, торжественности, эмоциональной напряженности. В конце XVIII и в начале XIX в., освобожденный от условной схемы классицизма, отобранный слой староболгаризмов служит основой для формирования категории поэтизмов. "Старым словам, обладавшим в прошлом разного рода "высокой" экспрессии - то эмоциональной, "громкости" и "пышности", то рассудочной отвлеченности, то гражданственности, теперь, под пером выучеников Муравьева и Карамзина, была сообщена экспрессия "сладостности", нежности, пластичности и музыкальности" [383].

 

Но изучение староболгарских традиций в древнерусской литературе показывает, что истоки формирования изучаемого пласта староболгаризмов следует искать именно в указанной литературе, в которой выделяются два аспекта функционирования староболгаризмов. Первый - это нормативный аспект, характерный для употребления староболгаризмов в христианской. древнерусской и русской литературе, в которой находят выражение нормы церковнославянского литературного языка, староболгарского в своей генетической основе (т.е. в древнерусской и русской редакции староболгарского литературного языка). См., напр., употребление староболгаризмов в "Житии Феодосия Печерского": "нося и дръва на своею плещю, бъдя же по вся нощи въ словословлении б(ж)и", "въставъ начать водоу носити от кладязя",

 

 

383. Г.О.Винокур. Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина. В кн. Избранные работы по русскому языку. М., 1959, с. 337.

 

 

384

 

"тако въ тоу нощь легъ въ келии своей съпа сладъко", "овы гоусльныя гласы испоущающемъ дроугыя же оръганьныя гласы поющемъ", "жилище с(т)ааго д(х)а сътвори, и бы(с) въдовицямъ застоупъникъ. и сирыимъ помощьникъ" и т.д.

 

Второй аспект может быть назван стилистическим. Он касается главным образом состава староболгаризмов, у которых на древнерусской и русской почве имеются лексико-фонетическое, лексико-семантические, лексико-грамматические и словообразовательные общеупотребительные русские эквиваленты (т.е. однокоренные варианты и разнекоренные дублеты типа аз-я, браздить-бороздить, вертоград-сад, есень-осень, нощь-ночь, рыбарь-рыбак и т.д.).

 

В основном именно такие староболгаризмы обособляют как характерный для художественной речи пласт, пополняя ее ресурсы. См.:

аз, агнец, аки, блато, блатный, брань (война, сражение), бразда, брада, брег, брашно, братия, вельми, вежды, вдовица, велегласный, вертоград, виноградарь, витание, вкупе, виждь, влачить, власы, возблистать, возвеселить, возвещать, возглаголать, воздавать, воздаяние, воздвигать, воздыхать, возлететь, возливать, возрадоваться, возопить, воскрылять, воспалять, восплакать, восхождение, восшествие, вотще, врабий, врата, вретище, выя, глава, горний, гобзоватъ, град (в зн. город), глаголать, глагол (слово), глас, глад, гладный, грясти, грядущий, даждь, денница, десница, длань, днешний, долу, драгой, дщерь, един, есень, езеро, елень, жребец, жупел, здравие, зерцало, зиждать, заклать, златить, златный, змий, иже, изглаголать, издыхание, израсти, камо, кладезь, клас, крава, кошница, кормчий, куща, купно, ладия, ланита, лобзание, младой, младость, мраз, млеко, мрежа, млатить, млат, нощь, обаче, овен, озлатить, отвещать, перси, пелынь, петел, полнощь, праг, пред, прейти, преводить, прелетать, преходить, провождать, пяток, рамена, рясны, рыбарь, свеща, секира, слана, сребро, сребрить, средина, скудель, славий, страж, твердь, телец, тысяща, убиение, хладный, хожду, пощу, хлябь, целование, чадо, чресла, чреда, чертог, шарить, шуица, юдоль, яко и т.д.

 

Рассматриваемый пласт староболгаризмов обособляется еще в древнерусский период и широко используется в древнерусской

 

 

385

 

светской литературе. См., напр., в "Слове о полку Игореве": "нощь, стонущи ему грозою птичь убуди", "проси поля прйкрываютъ, стязи глаголютъ", "ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось", "ни думою сдумати, ни счима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати", "что ми шумить, что ми звенить давеча рано предъ зорями?"

 

Изучение истории употребления староболгаризмов данного типа показывает, что они используются на всех этапах истории русского литературного языка. См., напр., употребление стареболгаризма древо: "а древо на бологомъ листвие срони" (Сл.полк.Игор.), "а древеса тугою к земли приклонишася" (Задонщ.), "азъ бо есмь, княже, аки древо при пути" (Мол.Дан.Зат.), "Уже он ловит жадным взором / Сквозь ветви древ, в глуши лесной, / Кровь одинокой и простой" (Рыл., Войн.), "И ветер, лаская листочки древес / Тебя с упокоенных гонит небес" (Пушк., Туча), "Древо сие у нас ветлой именуется" (С.Бород., Дм.Донской).

 

См. еще и распространение староболгаризма младый (младой): "посла за обиду Олгову, храбра и млада князя" (Сл.полк.Игор.), "и плакашеся по ней младъ сынъ" (Ипат.лет.), "И счастье младое умирает" (Жук., Конч.корол.), "Пускай младой герой / Пылает и дрожит" (Дмитр., Карамз.), "окружим незримой толпой младое сердце Дон Жуана" (А.Толст., Дон Жуан), "О красавице младой / Страстны юноши вздыхала" (Кольц., Письмо неизв.), "Поэт нашего временп вместо "с невестой младой", сказал бы "с невестой молодой" (Бел., Соч.Пушк.), "снимаю шум / младого дня" (Фет, Я полон.) и т.д.

 

В древнерусской и русской литературе употребляются и другие слои староболгаризмов:

а) книжно-абстрактные, напр.

алкать, божественный, бессмертие, благоухание, благодать, бытие, будущее, величие, гордыня, добредетель, единодушие, жизненный, злодейство, изящный и т.д.;

б) обозначения понятий из сферы культа, христианских обрядов, богослужения и т.п., напр.

богоявление, Богородица, владыка, жертвенник, инок, крещение, престол, причастие, священник, трапезница, храм, черноризец и т.д.;

в) обозначения определенных предметов, признаков, действий и т.д., напр.

буква, болярин, варварский, вещать, виноград, гражданин, грамматик, дьявольский, единица, жезл, завещание, забрало, идольский, кумир, маслина и т.д.

 

 

386

 

Но наиболее характерным душ художественной речи являются стилистически маркированные староболгарские дублеты и варианты.

 

Староболгарские лексические единицы входят в разнообразные комбинации с остальными речевыми средствами и используются в художественной (и публицистической) речи для выполнения различных функций (эстетической, коммуникативной, информативней, образно-характеристической и т.п.) и художественных целей. Эти проблемы рассматриваются отдельно. Следует добавить, что в процессе функционирования некоторые староболгаризмы подвергаются семантическим изменениям. См., напр историю староболгаризма агнец. В староболгарских текстах это слово засвидетельствовано со значениями "ягненок, кроткое милосердное существо - об Иисусе Христе" (Супр.). В памятниках древнерусской литературы оно представлено с указанными значениям, напр. "отъ того года агньци и козлища гладомь умираху" (Жит.Сав.Осв.), "се агньць б(ж)ии" (Златостр. XII в.) "не зри на мя, аки волкъ на агнц.." (Сл.Дан.Зат.) В русской литературе XVIII-ХХ в. наряду с этими значениями зафиксировано и переносное значение, "кроткое, смиренное, ласковое существо", употребительнее преимущественно в художественной и публицистической речи. См.: "Видит малый агнец издалека мать свою" (Кант., Письма с прир., IV), "Христос бо нам есть новая Пасха, жертва живая, агнец Божий" (Вонч.Вруев., Мат.раск., II), "Ты думал, агнец мой послушньй, / Как жадно я тебя желал!" (Пушк., Сц. из "Фауста"),'"Сие обстоятельство превратило его из прежнего лютого зверя в наисмиренейшего агнца" (Болот., Зап.), "Робертус, несмотря на всю свою ученую ересь, явился просто агнцем в сравнении с этим беспокойным человеком" (Плех., Экон.теория).

 

 

Староболгарские слова, которые пополняют состав лексики, характерной для стиля разговорно-литературной речи

 

Позже всех закладывает свои основы стиль разговорно-литературной (разговорно-бытовой) речи. Даже в начале XIX в.

 

 

387

 

этот стиль как самостоятельная функционально-стилевая сфера русского литературного языка не был окончательно сформирован, поскольку не завершился еще процесс взаимопроникновения книжной и разговорной речи на единой русской национальной основе, а образованная часть светского русского общества в общения активно использовала тогда французский язык.

 

В романе "Евгений Онегин" содержатся показательные суждения А.С.Пушкина по этому вопросу:

 

Я знаю, дам хотят заставить

Читать по русски. Право, страх!

Могу ли их себе представить

С "Благонамеренным" в руках!

Я шлюсь на вас, мои поэты,

Не правда ль, милые предметы,

Которым за свои грехи,

Писали втайне вы стихи

Которым сердце посвящали,

Не все ли, русским языком

Владея слабо и с трудом

Его там мило искажали,

И в их устах язык чужой

Не обратился ли в родной?

 

Даже Татьяна, так непосредственно связанная с русским народным бытом, народом, природой, по свидетельству А.С.Пушкина, изъясняется с трудом на своем родном русском языке, поэтому ему приходится делать русский перевод известного письма Татьяны. См.:

 

Еще предвижу затрудненья:

Родной земли спасая честь,

Я должен буду, без сомненья

Письмо Татьянь перевесть.

Она по-русски плохо знала,

Журналов наших не читала

И выражалася с трудом

На языке, своем родном,

Итак, писала по-французски.

Что делать! Повторяю вновь:

Доныне дамская любовь

Не изъяснялася по-русски.

Доныне гордый наш язык

К почтовой прозе не привык.

    (Пушк., Евг.Онег., гл.III)

 

А.С.Пушкин указывает и на необработанность прозаического языка, подчеркивая: "Проза наша так еще мало обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты для изъяснения понятий самых обыкновенных, так что леность

 

 

388

 

наша охотнее выражается на языке чужом" [384].

 

Истоки разговорно-литературной речи тоже относятся в известной мере к древнерусскому периоду. Можно предполагать, что в судебной практике, в администрации, в дипломатии, на собрании горожан в Древней Руси (вече) и т.п. закладываются основы разговорно-обиходной речи, которая отличается от спонтанной, необработанной диалектной и просторечной речи. Еще в этот период появляются документы и сочинения, в которых находит выражение формирующаяся подсистема (разговорно-литературная) литературного языка древнерусской народности. См., напр., в "Поучении Владимира Мономаха": "Съ коня много падахъ, голову си разбихъ дважды, к руце и нозе свои вередихъ, въ оуности своей вередихъ, не блюда живота своего, не щадя головы своея"; см. еще в "Повести временных лет": "Рече Святославъ к матери своей и к бояромъ своимъ: "не любо ми есть в Киеве быти, хочу жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся сходятся"...". См. также в "Слове о полку Игореве: "И рече Игорь: "Братие и дружино! луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти, а всядемъ, братие, на свои бръзыя комони да позаримъ синего Дону".

 

Староболгарские слова, как уже отмечалось, пополняют ресурсы постепенно формирующейся сферы разговорно-литературной (разговорно-обиходной) речи. В основном это широко употребительные староболгарские слова, которые проникают как обозначения новых для речевого коллектива предметов, реалий, а также различных понятий, напр.

архиерейский, безбожный, белец, буква, вериги, вестник, виноград, виноградник, вещь, влага, владыка, воздух, вторник, враг, вражда, враждовать, врач, вредить, вретище, глум, глумить(ся), говеть, господь, горнило, гостиница, довольный, еврейский, жажда, живить, жидовский, жизнь, затворник, заупокойный, здание, иудейский, клепало, козни, крамольник, крещать, кручина, лестный, лукавый, любезный, между молитва, молебен, монахиня, мощи, мрак,

 

 

384. А.С.Пушкин. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А.Крылова. ПСС, т.I-XVI, М.-Л., 1937-1949, т.XI, с.34.

 

 

389

 

мрачный, мясопуст, наместник, насельник, наследник, начальник, нужда, нуждаться, область, облако, общий, одежда, парить, пламя, пища, поганский, прах, постный, постник, поститься, равный, родитель, священник, сладкий, срам, срамить, страна, телеса, тленный, тучный, урод, ходатай, церковный, черт, чуждый, юноша, юродивый и т.д.

 

Следует еще раз подчеркнуть, что некоторые староболгарские слова проникают в разговорно-обиходную сферу с измененным на русской почве значением, напр. блаженный (в зн. глуповатый), блажить (в зн. дурить), братия (в зн. люди одной профессии), брань (в зн. ругань), вертеп (в зн. убежище продажных женщин), нелепый (в зн. неуклюжий), разбой (в зн. несправедливость) и др. Отмечалось также, что часть староболгарских слов проникает в рассматриваемую сферу с соответствующей коннотативностью, напр. безбожник, бесчинник, бесчинство, окаянный, оглашенный, похабство, прелукавый, фарисейский и т.д.

 

См., напр., распространение и употребление староболгарского слова блажить, засвидетельствованное в древнеболгарской и в древнерусской письменности со значениям: а) восхвалять, напр. "дондеже ядятъ, и его блажать" (Авв.Кн.Толк.), б) оказывать милосердие, напр. "бл(а)жит м(а)ти малого с(ы)на" (Наказ.чад.). К XVII в. происходит раскалывание семантической структуры и формирование омонимических образований на основе слова блажить. С одной стороны, сохраняется старое значение "восхвалять, прославлять", напр. "И всякой год плоды обильно приносила, / Судьбу свою блажила" (Леонт.). С другой стороны, получает распространение в просторечной сфере глагол блажить со значением "дурить", связанный с подобными простонародными образованиями блажной и блажь. См.: "словом, он колобродил, блажил, покуда мочь была" (Анекд.пошех.). В русском литературном языке XIХ-ХХ вв. сохраняется только просторечное значение "дурить; капризничать", напр. "Как закричит, у меня тот час ноги мертвеют... Ведь только блажит, знаю, что блажит, а все страшно" (Дост. Униж. и оскорбл.).

 

Все приведенные разряды староболгарской лексики показывают, что она является и одним из источников пополнения ресурсов функционально-стилистически окрашенной лексики русского литературного языка.

 

 

390

 

 

2. Дополнение староболгаризмами состава синонимических средств русского литературного языка

 

Староболгарские слова участвуют активно в пополнении синонимических средств русского литературного языка на разных этапах его исторического развития. Воспринимая синонимы как близкие или тождественные по значению слова, обозначающие одно и то же понятие, но отличающиеся друг от друга оттенками значений (близкие), либо стилистической окраской (тождественные), либо обоими признаками [385], мы относим русско-староболгарские синонимы к типу разногенетических, разграничивая однокоренны лексические варианты типа агнец-ягненок, власы-волосы, един- один, нощь-ночь, рождать-рожать, и разнокоренные лексические дублеты типа вьи-шея, днесь-сегодня, паки-опять и т.д.

 

Генетическая близость староболгарского и древнерусского языков, наличие определенных дифференциальных признаков на всех уровнях их систем (и особенно на лексико-семантическом) является важней предпосылкой для формирования синонимических рядов, когда староболгарский литературный язык оказывается на древнерусской языковой территории. Начало процесса формирования подобных рядов намечается в древнерусской разновидности древнерусской редакции староболгарского литературного языка (по другой терминологии, в книжно-славянском типе древнерусского литературного языка или в русской редакции церковнославянского языка). Но синонимические ряды в этой системе письменно-литературного выражения остаются нерегулярными петому что русские проникновения не являются системными. См., напр., в "Житии Феодосия Печерского": "из молода" и "из млада", "на срачици его кръвь" и "растьрзавъши сорочицю", "въшедъ въ пещероу" и "предъ двѣрми печеры", "до де града Володимиря" и "близъ города", "не отврьзе воротъ" и "приступивъ къ вратомъ", "сего ради възволочааше" и "и тако пьхающе влачахоу", "опроворотилъ таковыи съсоудъ" и "пиво опровратихъ", "хочетъ тя посълати" и "кого хощете" и т.д.

 

 

385. А.П.Евгеньева. Проект словаря синонимов, М., 1964, с.9.

 

 

391

 

Более стабильные синонимические ряды разногенетических вариантов и дублетов устанавливаются в письменно-литературной разновидности древнерусского (и русского) языка. См., напр., в "Слове о полку Игореве": "загородите полю ворота" и "отвори врата Нову-граду", "чръныи воронъ, поганыи Половчине" и "тогда врани не граахуть", "темнѣ березѣ плачется мати Ростиславля" и "ту ся брата разлучиста на брезѣ быстрои Каялы", "стоиши на борони" и "храбрыи князи доспѣли на брань", "тамо лежать поганыя головы Половецкыя" и "хощу главу свою приложити", "уныли голосы, пониче веселие" и "на Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ", "Ярославна рано плачеть Путивлю городу" и "скочи къ граду Киеву", "как раны, дорога братие" и "а с ними злато и драгыя оксамиты", "который дотечаше" и "иже погрузи жиръ", "а сь нима молодая мѣсяца" и "Храбра и млада князя", "а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше" и "всю нощь съ вечера бусови врани възграяху" и т.д. См. еще в "Молении Даниила Заточника": "ты, княже, господине, свою голову веселиши" и "а глава твоя украшена славою", "много от нихъ люди насыщаются, а сами гладнии измираютъ" и "многий люди насыщаеши, а сам голоден", "зла жена не дастъ слова рещи" и "яко глаголъ твои сладо(к)", "доброго слугу, куды послати - мало наказати" и "богатый бо камо идет, тамо его любят", "бояринъ скупъ, аки колодезь солонъ" и "очи твои яко кладяз воды живы", "не воздержи злата, ни серебра, но раздай людем" и "ни надобе ни злата, ни сребра" и т.д.

 

Именно в письменно-литературной разновидности древнерусского (и великорусского) языка возникают разнообразные ряда разногенетических синонимов, потому что-он оставался более открытой системой, свободно допускающей языковые средства престижного языка христианской религии. Русские проникновения в ограниченном виде представлены в культовом языке, потому что крушение его норм резко осуждается. В.В.Виноградов с основанием подчеркивает, что "фронтальный стилистический параллелизм между двумя системами обоих типов не мог формироваться в силу резкой функциональной разграниченности сфер применения каждого из них" [386]. К XVIII в., когда в рамках единого русского

 

 

386. В.Б.Виноградов. Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка, с.135.

 

 

392

 

литературного языка объединяются высокий стиль (в основу которого ложится русская разновидность церковнославянского литературного языка, по другой терминологии, книжно-славянсский тип) со средним и низким (основа которых является русской), синонимические ряды разногенетических синонимов устанавливаются в более или менее устойчивом виде.

 

В большинстве случаев русские (или праславянские, восточнославянские) лексические единицы в составе разногенетических синонимических рядов типа голос-глас, ночь-нощь, опять-паки относятся к общеупотребительному слою лексики русского литературного языка и отличаются своей функциональной активностью и регулярностью употребления в речи. Староболгарские лексические единицы типа глас, нощь, паки проникают как параллели, дублирующие значения русских соответствий. Несмотря на то, что дублирующие единицы обычно вытесняются из употребления, староболгаризмы указанного типа остаются в употреблении, потому что в данном случае устранение дублетности осуществляется за счет стилистической дифференциации синонимических пар. Староболгарские слова становятся стилистически маркированными, окрашенными.

 

Таким образом в системе русского литературного языка формируются синонимические ряды вариантов и дублетов, принадлежащих генетически к разным языковым системам, но употребительных в одном речевом коллективе, обладающих общими значениями или общим компонентом значения и отличающихся с точки стилистической маркированности, окрашенности.

 

Значительная часть старобелгарогах вариантов и дублетов закрепляется в процессе использования в древнерусской и русской литературе за разрядом стилистически окрашенной, маркированной лексики, а русские (или праславянские, восточнославянские) лексико-семантические, грамматические, фонетические и словообразовательные эквиваленты остаются в разряде стилистически нейтральной лексики. См.:

аз-я, агнец-ягненок, агнца-ярка, аки-как (словно), абие-тотчас (внезапно, опять) аще-если (несмотря на то, что, разве), блато-болото, блатный-болотный, бию-бью, бо-потому что, брань-битва (война, сражение), бранный-боевой (военный), бразда-борозда, брада-борода, брадатый-бородатый, брег-берег, брашно-еда (яства),

 

 

393

 

брещи-беречь, вапить-красить, вельми-очень (весьма), вежда-веко (бровь), вдовица-вдова, велегласный-громогласный, велеречивый-многословный, велеумный-мудрый, велий-великий, вертоград-сад, вертоградарь-садовник, весь-деревня, вечеря-ужин, вечерять-ужинать, вещать-говорить (беседовать, наговаривать), виталище-обитель, вкупе-вместе (целиком, одновременно), вижду-вижу, виждь-посмотри (вижь), власы-волосы, внимать-слушать, возблистать-засиять, возглавница-подушка, возглаголать-заговорить, воздавать-отдавать, воздвигать-строить, воздыхать-вздыхать, возливать-выливать, врабий-воробей, врата-ворота, вретище-рубище, всуе-напрасно, выя-шея, глава-голова, горний-верхний (высокий), гобзовать-изобиловать, град-город, грясти-идти, даждь-дай, денница-утренняя звезда, десница-правая рука, десный-правый, длань-ладонь, дивий-дикий, днесь-сегодня, доблий-смелый, дольний-нижний (земной), дондеже-пока (до тех пор, пока), драгой-дорогой, дщерь-дочь, един-один, елико-сколько, есень-осень, елень-олень, езеро-озеро, жребец-жеребенок, жупел-горящая сера (пугало), зазрение-укоризна (стыд), здравие-здоровие, зело-очень, зерцало-зеркало, зиждать-строить, заклать-заколоть, златить(ся)-золотить(ся), злато-золото, змий-змей, иже-который, извлекать-вынимать, издыхание-выдох, излетать-вылетать, израсти-вырасти, изрывать- вырьвать, камо-куда, кладезь-колодесь, клас-колос, колико-сколько, кормило-руль, кормчий-рулевой, котва-якорь, кошница-корзина, крава-корова, краль-король, купно-вместе, куща-хижина (шалаш), ладия-лодка, ланита-щека, лобзание-поцелуй, младой-молодой, младость-молодость, мраз-мороз, млеко-молоко, мрежа-мережа (сеть), мышца-рука, ниспускать(ся)-опускаться, нощь-ночь, овамо-туда, обаче-однако, облый-круглый, овен-баран, озлатить(ся)-озолотить(ся), отвещать-отвечать, пастырь-пастух, перси-грудь, пелынь-полынь, петел-петух, полнощный-полночный, праг-порог, плещи-плечи, прапор-знамя, пред-перед, прелететь-перелететь, пристанище-пристань, прихожду-прихожу, провождать-провожать, пяток-пятница, плашить-пугать, плахий-робкий, рамена-плечи, риза-одежда, рясны-украшение, рыбарь-рыбак, свеща-свеча, семо-сюда, слана-иней, секира-топор, средина-середина, сребро-серебро, стогна-улица (площадь), страж-сторож,

 

 

394

 

славий-соловей, скудель-глина, тако-так, твердыня-крепость, телец-теленок, толико-только, труждаться-трудиться, тук-жир, тысяща-тысяча, убо-так (и так), угобзить-насытить (дать плод), убиение-убийство, ухапать-укусить, хлад-холод, хладный-холодный, хврастие-хворост, хожду-хожу, хощу-хочу, хлябь-поток (водопад), целование-поцелуй (присяга), чадо-дитя, чародеица-колдунья, чело-лоб, четыредесят-сорок, чрево-живот (брюхо), чресла-поясница, четверток-четверг, чреда-очередь, чрез-через, чаяние-ожидание, чревобесие-обжорство, чредитель-хозяин, черноризец-чернец, чертог-спальня, шарить-красить, шега-шутка, шуй-левый, шуица-левая рука, юдоль-долина (горесть, печаль), ярина-овечья шерсть, яко-как (что, так как) и т.д.

 

Староболгарские варианты и дублеты остаются в пассивном запасе лексики литературного языка, потому что, как отмечалось, в общем употреблении функционируют общенародные эквиваленты, напр. борозда, вместе, ночь, петух и т.д. На фоне подобные общеупотребительных, стилистически нейтральных языковых средств староболгарские соответствия постепенно и все более отчетливо обособляются как стилистически маркированные, скрашенные. "Необыкновенный язык наш есть еще тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно, почерпая, с одной стороны, высокие слова из языка церковно-библейского, а с другой стороны, выбирая на выбор меткие названия из бесчисленных своих наречий, имея возможность таким образом в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку" [387]. По существу это отмечается еще В.М.Ломоносовым, который подчеркивает, что "как материи, которые словом человеческим изображаются различествуют по мере разной своей важности, так и российский язык чрез употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий" [388], что высоким

 

 

387. Н.В.Гоголь. В чем же, наконец, существо русской поэзии. ПСС, тт. I-XIV. М.-Л., 1947-1952, т.VIII, с.408.

 

388. М.В.Ломоносов. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке. ПСС, т.VII, с.588.

 

 

395

 

стилем, который составляется из речений славено-российских и славенских (т.е. праславянских и староболгарских), "преимуществует российский язык перед многими нынешними еврспейскими" [389].

 

Староболгарские варианты и дублеты рассматриваемого типа начинают выделяться как стилистически маркированный слой еще в древнерусский период. Г.О.Винокур отмечает, что составители древних литературных текстов не считают синонимическую пестроту лексики предосудительной и не избегают ее. "Но есть основания утверждать и больше. В литературных памятниках древнейшей поры нередко можно наблюдать и сознательный выбор именно того, а не другого из возможных дублетов лексики, в зависимости от определенных стилистических условий" [390].

 

См. употребление староболгаризмов вопиять, глава, глас древо в "Молении Даниила Заточника": "и начнем бити в сребреныя органы, и вопиемъ от премудрости", "крест есть глава церкви", "помилуй мя, господине, гласомъ блуднаго сына", "есмь бо яко древо сухо" и т.д.

 

М.С.Улуханов с основанием обращает внимание на то, что "существование в лексической системе параллельных славянизмов и русизмов дает возможность с помощью их избегать повторения одних и тех же слов" [391]. См. еще примеры в "Молении Даниила Заточника": глаголати-говорити, град-город, златой-золотой, напр. "а богатый глаголет", "Соломон премудрый говорит", "богат муж везде знаем и в чужем граде друзи имеет", "в чюжих городех знают", "яко обретая корысть многу злату", "аще бы котлу золоты колца".

 

Д.С.Лихачев указывает и на другой очень существенный аспект. "Выбор писателем церковнославянского языка или церковнославянских слов и форм для одних случаев, древнерусских - для других, а народно-поэтической речи - для третьих, был выбором всегда сознательным и подчинялся литературному

 

 

389. Там же.

 

390. Г.О.Винокур. Русский язык. Исторический очерк. - В кн. Избранные работы по русскому языку, М., 1959, с.59.

 

391. И.С.Улуханов. О судьбе славянизмов.., с.70.

 

 

396

 

этикету" [392].

 

Во многих случаях использование староболгарских дублетов и вариантов в светской древнерусской повествовательной, повествовательно-исторической и исторической литературе действительно подчиняется спределенному литературному зтикету (т.е. староболгарские варианты и дублеты используются как эпитеты, метафоры, при сравнениях и т.д.). См., напр., в "Слове о полку Игореве": "тогда въступи Игорь князъ вь златъ стремень", "нощь, стонущи ему грезою, птичь убуди", "Половци сулици своя повръгоша, а главы своя подклониша", "мьгла поля покрыла, щекотъ славии успе".

 

Наряду с этим следует подчеркнуть, что процесс литературной обработки текстов находится на начальном зтапе формирования литературно-языковой нормы. Это обуславливает и наличие вариативности, и отсутствие последовательности и мотивированности в употреблении староболгарских вариантов и дублетов.

 

См., напр. использование вариантов град-город в древнерусской письменности: "и пожьженъ бысть град" (Новг. 1 лет.) и "съглаша бо, яко святоплъкъ у города съ пльсковци" (Новг. я лет.), "и плакашеся весь град" (Пов.разор.Ряз.) и "изиде противу ему весь городъ Кыевъ" (Пов.врем.лет.), "скочи къ граду Кыеву" (Сл.полк.Игор.) и "Ярославна рано плачеть Путивлю городу" (Сл.полк.Игор.).

 

Важно отметить и обстоятельстве, что еще в Киевский период некоторые древнерусские книжники, владеющие как нормами древнерусской редакции староболгарского литературного языка, так и письменно-литературной разновидности (подсистемы) древнерусского языка, чередуют не только разногенетические синонимы, но и сами системы письменно-литературного выражения. Д.С.Лихачев считает, что со средневековой точки зрения это уместно. Выбор определяется в зависимости от того, касается ли Мономах церковных сюжетов, или своих подходов, или душевного состояния своей молодой снохи.

 

 

392. Д.С.Лихачев. Литературный этикет Древней Руси. - ТОДРЛ, т. XVII, М.-Л., 1961, с.7.

 

 

397

 

"Церковнославянский язык неотделим от церковного содержания, народно-поэтическая речь - от народно-поэтических сюжетов, деловая речь - от деловых... Церковнославянский язык постоянно отделялся в сознании писателей и читателей от народного и делового. Именно благодаря сознанию, что церковнославянский язык "особый", могло сохраниться и самое различие между церковнославянским языком и древнерусским... Церковнославянский язык, несмотря на все ассимиляционные процессы, дожил до XX в." [393]. Связь между темой, сюжетом, содержанием и выбором староболгаризмов или русизмов характерна не только для поэтики древнерусской литературы. В XVIII в. выбор лексических средств стал определяться еще и в зависимости от жанров, что регламентируется стилистической теорией М.В.Ломоносова [394]. Постепенно выбор стал обуславливаться и отношением авторов к изображаемому, и характером персонажей, и их социальной принадлежностью, и хронологией, временем описаний событий и рядом еще факторов. В донациональный период выбор староболгаризмов подчиняется и желанию древнерусских авторов уподоблять язык своих сочинений престижному священному языку религии и церкви. В национальный период, когда церковнославянский литературный язык сохраняется в основном в сфере культа, состав староболгаризмов сокращается, но за то все больше увеличивается мотивированность их употребления. Эта ярко выраженная, но до сих пор не сформулированная закономерность, может быть проиллюстрирована огромным количеством примеров. Мы имеем основание указать и на другую закономерность. Традиции использования стилистически маркированных староболгарских дублетов и вариантов никогда не прерывались. Они засвидетельствованы в литературе и письменности на всех этапах развития русского литературного языка. Изменяется только состав этих лексических средств, обогащаются их стилистические функции, но традиции сохраняются устойчивыми.

 

 

393. Д.С.Лихачев. Поэтика древнерусской литературы, с. 5.

 

394. М.В.Ломоносов. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке, с.588.

 

 

398

 

До сих пор изучение староболгарских дублетов и вариантов осуществлялось главным образом в рамках русской литературы XVIII-ХХ вв. и не обращалось внимание на связи и с поэтикой древнерусской литературы и на непрерывность традиций. Изучаемый материал доказывает именно устойчивость традиции в использовании староболгарских синонимических средств.

 

См., напр., употребление некоторых из указанных староболгарских дублетов и вариантов в памятниках древнерусской литературы в произведениях русской литературы XVIII-ХХ вв.

 

Брань (битва, сражение, война, нападение, защита): "Мы... на многих бранех бывали" (Пов.раз.Ряз.), "... веля ему ни излазити на брань из града" (Пов.вр.лет), "Александръ устремися на брань" (Ник.лет.X), "С кем хочешь в брань итти?" (Хераск., Рос.), "Зазвучали оружия брани" (Жук., Мир.), "Европа тогда была дикое позорище беспрерывных браней" (Рыл., Прич.), "Умри за правду, честь, / Умри на поле брани" (Кольц., Посл.), "Бежал он в страхе с поля брани" (Лерм., Бегл.), "Будь всегда на страже, ибо брань наша еще неокончена" (Бруев., Мат.), "За светлое дело сам поведи на брань свои полки" (А.Толст., Смерть) и т.д.

 

Вран (ворон): "Вранъ черный, иди" (Пов.вр.лет), "... якоже врани на трупъ" (Флавий, Пол.Иер.), "Враны гласять: кра, кра" (Жит.Афан.Алекс.), "Внимают же и кокошем и враномъ" (Сл.поуч.), " И тем вашимъ поганымъ трупомъ накормимъ волковъ серыхь, врановъ черныхъ" (Аз.пов.), "Всю нощь съ вечера бусови врани възграяху" (Сл.полк.Игор.), "И бысть мой ум, аки нощный вран" (Мл.Дан.Зат.), "Враги то явные, то скрытны, как враны алчные..., губят, жгут и расхищают нас" (Озер., Дм.), "Как стаи кровожадных вранов / Терзают беспощадно нас" (Рыл., Нал.), "Смотрите враны на дубах" (Лерм., Кавк.), "Только враны каркали на трупа" (Майк., Слов.), "И вот я... остался ныне, яко вран нощный" (Горьк., Лето) и т.д.

 

Древо (дерево, древесный материал, бревно, дрова, палка, древко): "А древо с тугою къ земли преклонилось" (Сл. полк.Игор.), "... а древо не бологомъ листвие срони" (Сл.полк.Игор.), "А древес(а) с тугою к земли приклоншас(я)" (Задонщ.), "Азъ бо есмъ княже, аки древо при пути" (Мол.Дан.Зат.),

 

 

399

 

"Уже ловит жадным взором / Сквозь ветки древ, в глуши лесной" (Рыл., Войнар.), "И ветер, лаская листочки древес, / Тебя с упокоенных гонит небес" (Пушк., Туча), "Древо сие у нас ветлой именуется" (Бород., ДмДонск.).

 

Младый, младой (юный, молодой, маленький, недавно появившийся): "... посла за обиду Олгову, храбра и млада князя" (Сл.полк.Игор.), "... а сама князя млада суща" (Ипат.Лет.), "... и плакашеся по ней: младъ сын" (Ипат.лет.), "Что нет к утехам сил, как у младых людей" (Тред., Наука), "И счастье младое умирает" (Жук., Конч.корол.), "Пускай младой герой / Пылает и дрожит" (Дмитр., Карамз.), "... окружим незримой толпой младое сердце Дон Жуана" (А.Толст., Дон Жуан), "Да неужто ж сей младый столь много значит ныне в сердце моем" (Дост., Карамз.), "О красавице младой / Страстны юноши вздыхали" (Кольц., Письмо неизв.), "Поэт нашего времени вместо с" невестою младой", сказал бы "с невестой молодой"..." (Бел. Соч., Пушк.), "Внимаю шум / Младого дня и молодой надежды" (Фет, Я полон), "Ты солдат, хотя и млад / А солдат солдату - брат" (Твард., Терк.).

 

Град (город, жители города, укрепленный, населенный пункт, городские стены, сад, осадная башня); "Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ града рядяше" (Сл.полк.Игор.), "Сула не течетъ сребреными струями к граду Переславлю" (Сл.полк. Игор.), "Страны рады гради весели" (Сл.полк.Игор.), "И плакашеся весь град" (Пов.раз.Ряз.), "И пожьженъ бысть град" (Новг. 1 лет.), "Нам ли от града погибнути, или граду от нас пленену быти" (Мол.Дан.Зат.), "Так дух свободы / В градах и селах пролетая" (Радищ., Вольн.), "Идите спасти град великого отца своего" (Карамз., История), "Забыл я родной, свой град" (Рыл., Долор.), "И села мирные, и грады в мгле пылают" (Пушк., Вонь), "Шлю Вам дружеский привет из недр сибирских, из града Ируктска" (Чех., Письмо Щегл.), "К плеаде столь прославленных имен... / Прибавился теперь и еще и он, / Град Ленина" (Инбер., Весом.).

 

Глас (голос, высказанное вслух мнение, напев, зов, возглас, звук, шум, отзвук, внушение): "На Дунай Ярославнынъ гласъ слышать" (Сл.полк.Игор.), "И услыши гласъ мои" (Жит.Бор.Гл.), "Яко гласъ твои сладокъ" (Мол.Дан.Зат.),

 

 

400

 

"Зовет природы глас" (Хераск.,Плам), "Рассудка строгий глас / Забудет (Батюшк., Отв.Тург.), "И паки славы глас услышан здесь тобою!" (Княж., Дид.), "Природы глас предупреждая, / Мы резко счастию вредим" (Пушк., Онег.), "И звучный колокола глас дрожит" (Лерм., Дем.), "Люби глас истины свободной" (Рыл., Вид.), "Твой глас незримый, как дым в избе" (Есен., Твой глас), "Конь брезгует Гадом, / Ты брезгуешь гласом" (Цвет., Георгий) и др.

 

В составе разногенетических синонимов выделяется группа староболгарских и русских вариантов и дублетов, которые отличаются от указанных выше слов тем, что как староболгарские, так и русские варианты и дублеты сохраняются в системе лексики русского литературного языка в качестве регулярно употребительных в речи лексических единиц. Это является результатом или постепенного семантического расхождения части из них или изначальных семантических различий другой части. См.:

будущий-будучи, бездна-пропасть, благородный-знатный, власть-волость, вертеп-сад, вращать-вертеть, главный-головной, горящий-горячий, гражданин-горожанин, даяние-дар, жиущий-живучий, жупел-горящая смола, здравый-здоровый, здание-дом, заграждение-загородка, заграждатъ(ся)-загораживать(ся), избежать-выбежать, избирать(ся)-выбирать(ся), избывать(ся)-выбывать(ся), извести-вывести, извод-вывод, изгонять(ся)-выгонять(ся), издать(ся)-выдать(ся), издихание-выдыхание, искупать(ся)-выкупать(ся), излить-вылить, изменять(ся)-зыменятъ(ся), испить-выпить, исполнять(ся)-выполнять(ся), исправлять(ся)-выправлять(ся), изрезать-вырезать, изрыть-вырыть, иссыхать-высыхать, истекать-вытекать, исходить-выходить, исход-выход, истерзать-вырвать, исчерпать(ся)-вычерпать(ся), исчислить-вычислить, краткий-короткий, млечный-молочный, могущий-могучий, нрав-норов, насаждать-насаживать, невежда-невежа, обращать(ся)-оборачивать(ся), ограждать(ся)-огораживать(ся), ощущать(ся)-очутиться, ограждение-огораживание, отвращать-отворачивать, провождение-проводы, преломить(ся)-переломить(ся), преломление-переломление, порок-прак, праздный-порожний, прах-порох, пребывать-перебывать, превращать(ся)-переворачивать(ся), преграждать-перегораживать, преграда-перегородка, предавать(ся)-передавать(ся), прерывать-перерывать, пресекать-пересекать,

 

 

401

 

пресечение-пересечение, преступать-переступать, страна-сторона, странный-сторонний, страж-сторож, твердыня-оплот, храм-хоромы, хранить(ся)-хоронить(ся), чуждый-чужой и др.

 

Так, напр., как староболгарское слово главный (Евх.), так и русское головной засвидетельствованы в древнерусской и великорусской письменности с общими значениями: а) относящийся к голове, напр. "и власи главнии притяскли бяху" (Радзив., лет.), "умер от головные болѣзни" (Куранты); б), старший по положению, напр. "привести... и прочихъ главных людей" (Кн.Степ.), "головные князи жалобу клали" (Собр.гос.гр.дог., I); в) важный, значительный, напр. "аще кто украдеть главное что" (Корм., Моск.дух.ак.), "и на самомъ головномъ таинствѣ" (Чел.Ник.Добр.). Определенное сходство в звуковой форме, грамматической и семантической структуре приводит к семантической взаимопроницаемости и взаимозаменяемости рассматриваемых вариантов. Возникает дублетность и в результате избыточности, которая ликвидируется, в результате постепенного семантического размеживания.

 

К XVIII в. семантическое разграничение уже обозначено. Староболгарское слово главный (главной) и русское фонетическое соответствие головной (головный) засвидетельствованы только с одним общим значением "относящийся к голове", напр. "вместо главных волосов носят паруки" (Русск.интерл.), "у меня головной лом" (Письма Фонвиз.). Значения "важный, значительный, основной" и "старший по положению" закрепляются за словом главный, напр. "се законы природы всеобщие и главные" (Брянц., Сл.зак.природы), "главный хранитель печати" (Белл., Путеш.). Русский эквивалент головной употребляется со значениями "умственный", "идущий или находящийся впереди, передовой", "отборный", "имеющий вид головы", напр. "страсти и трудная головная работа вредны" (Вест.Европы), "на переди плот из бревен, называемой головной" (Ист.геогр.месяц.), "сахар головной" (Тариф Санкт.).

 

К XIХ-ХХ вв. семантическая структура вариантов главный-головной окончательно стабилизируется. Староболгаризм главный становится общеупотребительным словом с установленной семантической структурой:

 

 

402

 

а) важный, основной, напр. "главное действие бородинского сражения произошло на пространстве..." (Л.Толст., Война и мир), б) старший, самый старший по (служебному) положению, напр. "главный врач явился немедленно же" (Панфер., Борьба). Русское фонетическое соответствие головной тоже становится общеупотребительным словом с определенной семантической структурой: а) относящийся к голове, напр. "появилась... мучительная головная боль" (Тург., Накан.), б) идущий, находящийся впереди, передовой, напр. "Луконин повел головной танк через мостик" (Симон., Парень), в) умственный (это значение становится периферийным), напр. "изобретатели, кроме головной работы, вообще делают много труда руками" (Черныш., Осн.полит.экон. Милля).

 

Итак, староболгарские варианты и дублеты играют важную роль в пополнении ресурсов синонимической лексики и различных синонимических рядов русского литературного языка. При сохранении общих компонентов с русскими эквивалентами староболгарские варианты и дублеты остаются на периферии системы лексики русского литературного языка как стилистически скрашенные, маркированные языковые средства. Семантические изменения обуславливают семантическую независимость вариантов и дублетов, которые сохраняются как общеупотребительные самостоятельные единицы.

 

 

3. Пополнение староболгаризмами состава средств словесной образности русского литературного языка

 

Средства словесной образности, образной выразительности, придающие речи эмоционально-экспрессивные качества, свойства, отличаются, как известно, большим разнообразием. Особую роль в создании словесной образности, выразительности играют тропы, метафора, метонимия, синекдоха, олицетворение, образное сравнение, эпитет, гипербола и др. [394]

 

Тропы - явления лексико-семантические, связанные с употреблением слов в переносном значении. Перенос наименования, значения заключается в том, что слово (возможно словосочетание,

 

 

394. Л.И.Тимофеев. Основы теории литературы, т., 1976;

Л.В.Шепилова. Введение в литературоведение. М., 1968.

 

 

403

 

предложение), обозначающее определенный предмет (или явление, процесс, свойство, признак), используется в конкретной речевой ситуации для обозначения другого предмета (явления, процесса и т.д.), связанного с первым той или иной формой смыслового отношения. Изобразительно-выразительная сущность тропов состоит в совмещении в одном слове (или словосочетании, предложении) двух семантических планов: традиционно-языкового и ситуативного, относящегося к данному случаю, которые совмещаются, связываются, создавая образ. Функция образней характеристики в зтих случаях преобладает над функцией номинации.

 

Староболгарские слова активно используются древнерусскими и великорусскими книжниками, а также русскими писателями, публицистами и другими деятелями культуры как средство словесной образности. См., напр., использование староболгаризма врата в древнерусской и русской литературе: "грозы твоя по землямь текутъ, отворяеши Киеву врата" (Сл.полк.Игор.), "отвориша имъ врата вододимерци" (Ипат.лет.), "мало мудрости сретох во вратех" (Мол.Дан.Зат.), "В вратах добра, в вратах успеха как пугала, торчат они" (Кн.Вяз., У страха), "Уже достигает солнце до врат запада" (Карамз., Деревня), "Смотрела грозно сквозь туманы / У врат Кавказа на часы" (Лерм., Демон), "все они, эти верные солдаты кулис, простоявшие целую жизнь в очередях ко вратам славы" (Фед., Необ.лето).

 

См. еще и употребление староболгаризма бисер, представленного в древнерусской и русской литературе: "Не сыплете бисера пред свиньями" (Мол.Дан.Зат.), "Бисером своим зарница / Розу любит окроплять" (Держ., Похв.), "И на землю расточает / Бисер сребряной росы" (Кн.Вяз., Два), "Душа в душу жили, роняет он ценным бисером редкие слова" (Дост., Дневн.пис.), "и не метать бисера перед Репетиловыми" (Пушк., Письмо Вест.), "поверить людям, искать симпатий - в ком? рассыпать бисер - перед кем?" (Гонч., Обыкн.ист.), "Как сказать им о Льве Толстом?... Легче бисер разметать перед свиньями" (Купр., Крамола) и т.д.

 

В конспективной форме здесь будут рассмотрены более конкретные случаи пополнения староболгаризмами состава средств словесной образности. Следует подчеркнуть, что в большинстве своем это староболгарские варианты и дублеты (т.е. синонимические средства).

 

 

404

 

Староболгарские варианты и дублеты активно используются и в древнерусской и в русской литературе как средство метафоризации. Известно, что метафоры - это слова или обороты речи, употребленные в переносном значении для характеристики определенного предмета, действия, процесса, явления, свойства, признака на основе какой-либо аналогии, сходства.

 

См., напр., употребление староболгаризма златой (златый) в древнерусской и русской литературе: "тогда великыи Святославъ изрони злато слово" (Сл.полк.Игор.), "Боянъ, воскладая свои златыя персты на живыя струны" (Задон.), "златые игры первых лет... / Что вашу прелесть заменить?" (Жук., Певец), "Подруга возраста златого, / Подруга красных детских лет" (Пушк., К Юдину), "Лицо бело и румяно, / По плечам златые кудри" (Радищ., Бова).

 

Особенно устойчивой оказывается традиция употребления староболгарских вариантов и дублетов в перифразах. Перифразы (парафразы), как известно, это выражения, описательные обороты, устойчивые сочетания, установившиеся, общепринятые или окказиональные, которые являются описательной передачей смысла другого выражения или слова. В составе определенных перифраз многие староболгарские варианты и дублеты засвидетельствованы еще в древнерусской литературе, напр.

агнец божий, алчущие и жаждущие, благорастворение воздухов, божья благодать, бремена тяжкие и неудобоносимые, во веки веков, во время оно, во сто крат, во чреве матери, венец славы, вкушать от древа познания добра и зла, власти предержащие, вложить персты в язвы, власть тьмы, возвращается ветер на круги своя, взыскующие вышнего неведомого града, вопиять гласом велиим, воскреснуть из мертвых, врата смертныя, всякое даяние благо, всему свое время, всем сердцем, выпить чашу до дна, глас вопиющего в пустыне, глад и мор, горние силы, горнило страданий, гробы повапленные, грядущее поколение, до положения риз, да минует меня чаша сия, десница божия, дело рук человеческих, довлеет дневи злоба его, дом божии, един в трех лицах, злачное место, знамение времени, избрать благую часть, изгнать из храма, испустить дух, исчадие ада, камни вопиют, камень преткновения, книга жизни, книжники фарисеи,

 

 

405

 

ловец человеков, лобное место, меньшая братия, мерзость запустения, метать жребий об одеждах, морская пучина, не о хлебе едином жив будет человек, не от мира сего, новая благодать, неопалима купина, несть числа, нищие духом, ничтоже сумняшеся, на сон грядущий, начать за здравие, кончить за упокой, нести свой крест, обетованная земля, огонь и жупел, оружие правды, отец небесный, отделять овец от козлищ, отрясти прах от ног своих, перст божий, плоть и кровь, поредение ехидны, посыпать пеплом главу, превратиться в прах, препоясать чресла, предать за тридцать сребреников, преклонять колена, притча во языцех, простирать длани, раб божий, распни его, раздирать на себе ризы, разверзлись хляби небесные, святая святых, семо и овамо, святая троица, страха ради иудейска, стать во главу угла, суета сует, трапезу делить, тайная вечеря, терновый венец, темна вода во облацех, твердь небесная, тьма кромешная, уйти в горний мир, усекновение главы, хлеб насущный, хождение по мукам, царствие небесное, царские врата, юдоль плача и т.д.

 

См.: "пришыш агньции б(ж)ии" (Усп.сб.), "Явися б(л)годать б(ж)иа" (Сл.Кир.Тур.), "о б(л)горастворении воздухов" (Скриж.), "глаголюща: гласъ вопиющего в пустыне, уготовайте путь господень" (ВМЧ, Окт.), "и радость бываеть самому ... и горнимь силамь" (ВМЧ, Окт.), "и созда домь божий" (Сказ.об Адаме) и т.д. Основная часть из указанных устойчивых сочетаний сохраняется и в современном русском литературном языке. См.: "Она была прекрасна и нежна, / Как агнец божии" (Лерм., Маск.), "но благодать божия умы и сердца наша просвещающая" (Аполлод.), "даруй нам б(л)горастворение воздуха" (Уч.отр.), "в терновом венце революций / Грядет шестнадцатый год" (Маяк., Облако в штанах), "а жизнь человеческая это вдоль скорби" (Глебов, Правдоха).

 

Другие староболгарские варианты и дублеты представлены в составе различных перифраз в более поздних сочинениях. Особенно в XVIII-XIХ вв. в русской литературе формируется отстоявшийся набор таких стандартизованных описательно-метафорических, перифрастических сочетаний и слов, символов, засвидетельствованных в русской литературе и публицистике. См.:

аки лев рыкающий, ангел во плоте, бразда печали, бразда молнии, богиня нощи, бог брани, брег жизни, брег земной, брег теней,

 

 

406

 

вавилонское столпотворение, вихрь брани, влачить жалкое существование, возжечь пламень, возраст златой, воспалить сердца, врата адовы, врата жизни, врата Востока, врата могилы, врата спасения, власть тьмы, глас бездны, глас народа, глагол времен, горний мир, горний огонь, гроза брани, гром у бранный, дщерь ночи, дщерь Севера, дщерь весны, древо смерти, един как перст, жить не по глаголу, житейская бразда, жизненая бразда, жар ланит, златой телец, забава бранная, закрыть вежды, избиение младенцев, имя рек, иже с ним, ищите и обрящете, испить чашу до дна, исчадие ехиднино, камо грядеши, кладезь премудрости, кричит как оглашенный, лампада злата, лучи младости, море грядущего, манна небесная, мрак неизвестности, мрак невежества, не миновать глагола, несть числа, непорочный агнец, ныне отпущаеши, опочить в бозе, опустить очу долу, отверзешася хляби небесные, от младых ногтей, огонь брани, обитель сует, обитель горняя, Орфей полунощных дубрав, плести словеса, поле брани, по градам и весям, покинуть земную юдоль, поклониться златому тельцу, пастырь стран эфира, питомец брани, праг вечности, праг Востока, праг гроба, праг могилы, поле брани, прописать ижицу, полунощные страны, риза нощи, риза темноты, свет дольний, свет горний, страж мира, страж Востока, склонить главу, смирить выю, смыкать вежды, сон хладный, спор бранный, сын хладното заката, сын долины злачной, селение горнее, трубный глас, твердь звездная, терн жизни, туман нощи, ужас браней, уйти в подземные жилища, хлябь влаги, царица стран полнощный, царь горний, чадо весны, чист как агнец, чело луны, яко тать в нощи и т.д.

 

Напр. "бежал он в страхе с поля брани" (Лерм., Кавк. пленник), "не по глаголу живешь, братец" (Григор., Бездна), "приезжает в город как тать в нощи" (Куприн, Гад), "он через это доберется до самого дна в этом кладезе премудрости" (Белинский, Письма), "и на челе бразды печали" (Рылеев, Войнаровский), "зубчатой молнии бразда / огнем рассыплется пурпурным" (Языков, Пригорское), "они смыкают вежды свои, омоченные слезами" (Батюшков, Похвальное слово) и др.

 

Перифразы рассматриваемого типа характерны для индивидуального стиля многих писателей, публицистов и других авторов XVIII-ХХ вв.

 

 

407

 

Во многих работах Н.М.Карамзина, напр., встречаются староболгарские лексические единицы в составе определенных перифрастических выражений. См.: дщерь гордости, дщерь небес, на персях Природы, грозная царица хлада, златые дни младенчества, преклонить выю целых народов, врата запада, глас судьбы, глас потомства, удар Всевышней десницы и др., напр. "грозная царица хлада воссела на ледяной престол свой" (Карамзин, Наталья, Боярская дочь).

 

А.С.Пушкин тоже использует как стилистически значимые средства подобные перифрастические выражения, описательно метафористические сочетания и т.п., напр. бог брани, жизненная бразда, брег теней, брег жизни, врата бессмертия, врата вечности, врата жизни, луч младости, праг вечности, праг Востока, пучина моря, терн жизни, чадо свободы. См. в "Евгении Онегине":

 

Увы! На жизненных браздах

Мгновенной жатвой поколенья,

По тайной воле провиденья,

Восходят, зреют и падут.

 

В ряде произведений М.Ю.Лермонтова засвидетельствовано тоже использование староболгаризмов в составе разнообразных перифрастических сочетаний, напр. одежда бренная земли, море злата, колесница дня (Демон), смех младости, златая младость, бремя оков, луна златая (Кавказский, пленник), хладная мука, лучи златые, старец-океан, златые лета (Корсар) и др. См. в "Демоне":

 

Так в час торжественный, заката,

Когда растаяв в море злата

Уж скрылась колесниц дня.

 

Староболгаризмы в составе различных перифраз встречаются часто и в публицистических работах русских и советских авторов. В.Г.Белинский в "Литературных мечтаниях" писал: "Покупщики найдутся, будут платить тебе щедро, а ты лишь умей кадить кадилом лести, умей склонять во прах твое венчанное чело", "... губи, угнетай, пей кровь и слезы, рамена согни под грузом незаслуженных почестей и титл", "...это был один из тех исполинов, которые поднимали на рамена свои шар земной",

 

 

408

 

"... только одна война возбуждала всю мощь его хладной, железной души", "Дальше, дальше, смелый юноша! Туда в ученую Германию, там сады райские, а в тех садах древо жизни, древо познания добра и зла", "И он бежит и видит искусительное древо и жадно пожирает плоды его".

 

См. еще в сочинениях современных авторов: "что ты - женщина - и то грех, - сосуд дьявола, адовы врата" (А.Толстой, Петр I), "Ведь она испортила тебя... Ах, блудница вавилонская" (Горький, Фома Гордеев), "Это не сатана, не исчадие адово, человек" (К. Федин, Егор), "Притих весь избирком / Как Алпатьев тенорком / начал за здравие, кончил за упокой" (Д.Бедный, Вредители), "В очереди, надо полагать, немало жаждущих и алчущих" (Г.Рылкин, Сикстинская Мадонна) и др.

 

Итак, староболгарские лексические единицы на всех этапах истории русского литературного языка остаются одн источников пополнения средств словесной образности. Они используются в составе многообразных и выразительных пери в оригинальных сравнениях, метафорах, эпитетах.

 

 

4. Стилистические функции староболгаризмов в художественной и публицистической речи

 

Стилистическая функция, как упоминалось, имеет место в актах коммуникации и означает назначение, роль, выполняемая единицей языка (или целой структурой) при ее воспроизведения в речи с целью достижения определенного эффекта.

 

З.И.Хованская с основанием обращает внимание на функции речевых единиц: нейтрально-информативную и стилистическую, - представляющие собой способы реализации коммуникативной функции языка в конкретных актах речевого общения. О нейтрально-информационной функции речевых единиц можно говорить в случаях, когда лингвистические единицы не имеют стилистической окраски и актуализируют лишь тот семантический потенциал, который закреплен за ними языковой системой, а содержание высказывания не выходит за пределы безличной констатации факта. Если под влиянием многообразных социальных, психологических и конкретно-ситуативных факторов содержание

 

 

409

 

высказывания обогащается эмоционально-оценочными, образными я понятийно-логическими компонентами - по сравнению с его нейтральным эквивалентом, отражающим тот же факт действительности, - то можно говорить о другом способе реализации коммуникативной функции языка, а именно о стилистической функции речевых единиц [395].

 

Староболгаризмы, которые пополняют состав стилистически окрашенной лексики русского литературного языка, состав его синонимических средств и средств словесной образности, выполняют и различные стилистические функции. Древнерусские книжники, культурные и общественные русские деятели XVIII-ХIX веков, современные русские авторы использовали и продолжают использовать обширный пласт староболгаризмов в различных стилистических целях. В исторической перспективе этот пласт сокращается, но стилистические функции становятся все более и более мотивированными.

 

 

а) Староболгаризмы как стилистическое средство, с помощью которого создается торжественная, риторическая тональность, лирический подъем

 

Традиции использования староболгаризмов в целях создания приподнятости, торжественности, риторической тональности, относятся к поэтике древнерусской литературы. Упоминалось, что речевые средства священного языка христианской религии, несмотря на отсутствие строго установленных норм, воспринимаются как стилистически значимые, окрашенные, маркированные единицы. Ими выражается почтительное, благоговейное отношение к выражаемому содержанию, идеям, событиям, лицам и т.д.

 

См., напр., в "Слове о полку Игореве": "съ вами, Русици, хощу главу свою приложити", "страны ради, гради весели", "здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки", "пороси поля прикрывають, стязи глаголютъ: Половци идуть отъ Дона",

 

 

395. З.И.Хованская. Стилистика французского языка, М., 1964, с. 209-210.

 

 

410

 

"Не ваю ли злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ аки тури? Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени" и т.д.

 

См. еще в "Задонщине": "И пойдем, брате,.. во свою Залескую землю к славному граду Москве", "Пойдем, брате, тамо в полунощную страну - жребия Афетова", "честь и слава миру сего получивши, главы свои положиша", "Аз же помяну резанца Софония, и восхвалю гусленными буйными словесы сего великаго князя Дмитрия Ивановича", "а вою с нами триста тысящь, окованые рати, а воеводы у нас крепкия" и т.д.

 

Поэтика русского классицизма не только воспринимает эти традиции, но и регламентирует их. В теоретических работа М.В.Ломоносова, как уже упоминалось, устанавливается зависимость между использованием "славенских речений и высоким стилем, предметом изображения (высокой материей) и высокими жанрами (одой, героической поэмой, трагедией, ораторской прозой). См., напр., в героической поэме М.В.Ломоносова "Петр I":

 

Смотрел и утверждал, противу их набегу,

Грозящему бедой Архангельскому брегу:

Дабы Российскую тем силу разделить

От Ингерских градов осады отвратить.

 

См. и "Семнадцатое столетие" А.Н.Радищева:

 

О незабвенно столетие!..

Мудрости смертных столпы, разрушив, ты паки их создало;

Царства ты зиждешь, они расцветут и низринутся паки,

Смертной что зиждет, все то разрушится, будет все прах.

 

В революционной поэзии декабристов речевое богатство староболгарской лексики служит прежде всего средством выражения гражданского пафоса. Мы обратили внимание на соображениям В.К.Кюхельбекера: "Не употреблять в оде, в поэме, в высокой лирической или даже описательной поэзии славянских выражений считаем столь же странным, как употреблять оные в комедии, в легком послании, в песенке или в прозаической по содержанию и духу повести." [396]

 

 

396. В.К.Кюхельбекер. Разбор поэмы князя Шихматова "Петр Великий". - Сын отечества, 1825, ч.102, № 15, с. 264.

 

 

411

 

Староболгаризмы как средство выражения риторической тональности, лирического подъема, пафоса свободолюбивых, революционных идей используются в оде Рылеева "Гражданское мужество", в его стихотворениях "Гражданин", "К Временщику" и др., в стихотворениях Кюхельбекера "Пророчество", "На смерть Чернова", "Тень Рылеева" и др., в произведениях Ф.Н.Глинки, ревизованных в духе библейских псалмов, напр., "Призвание Исайя", "Горе и благодать" и т.д. См., напр. отрывок из оды К.Ф.Рылеева "Гражданское мужество":

 

О так, сограждане, не нам,

В наш век роптать на проведенье,

Благодаренье небесам

За их святое снисхожденье!

От них, для блага русских стран,

Муж добродетельный нам.

 

А.С.Пушкин продолжает и творчески развивает традиции использования староболгаризмов в целях выражения эмоциональной приподнятости, торжественности, пафоса. В отличие от Ломоносова и его сторонников употребление речевых средств церковнославянского языка в поэтическом творчестве А.С.Пушкина определяется не жанровым принципом, а прежде всего темой, содержанием, внутренней идейной установки произведения в целом или отдельных его частей. См., напр. такие произведения, как "Вольность", "Памятник", "Деревня", "К Чаадаеву", " Медный всадник", "Полтава" и т.д.

 

См., напр., отрывок из "Медного всадника":

 

"Прошло сто лет, и юный град

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво".

 

Многие русские и советские, авторы поддерживают традицию использования староболгаризмов как средства, с помощью которого создается патетическая, риторическая тональность, лирический подъем. "С церковнославянизмами, прошедшими большой путь, связано представление о веками формировавшейся высокой речевой культуре, о седой старине, о торжественности и величии слова и дела... С ними связано представление об экспрессии

 

 

412

 

приподнято-торжественного повествования" [397] - пишет А.И.Ефимов.

 

См. и употребление староболгаризмов в целях выражения торжественности, эмоционального напряжения, лирического подъема, приподнятой или риторичной, тональности в отдельных произведениях М.В.Лермонтова, Н.В.Гоголя, В.В.Маяковского, Д.Бедного, Евг.Евтушенко:

 

Но есть, есть божий суд, наперстники разврата!

Есть грозный судия: он ждет

Он не доступен звону злата,

И мысли и дела он знает наперед.

(Лермонтов, Смерть поэта)

 

"И еще полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями" (Гоголь, Мертвые души);

 

Где глаз обрывается куцый.

Главою голодных орд,

В терновом венце революций

Градет шестнадцатый год.

(Маяковский, Облако в штанах)

 

Душевной красоте советских матерей,

Вскормивших сыновей - бойцов-богатырей,

Чьей бранной доблестью гордимся мы по праву!

(Бедный, Мы возглашаем гордо славу);

 

Подайте, люди, глас -

Не будьте же безгласны!

В паноптикум - всех глав,

которые безглавы!

(Евт., Паноптикум в Гамбурге)

 

Примеры показывают, что высокая, торжественная тональность, лирический подъем создаются (наряду с другими средствами) и при помощи привлечения староболгарской лексики, представленной, как единичными вкраплениями, так и определенной концентрацией.

 

 

397. А.И.Ефимов. Стилистика художественной речи, М., 1961, с. 117.

 

 

413

 

б) Староболгаризмы как стилистическое средство, с помощью которого создается лиризм, поэтическая тональность

 

На базе лексики (главным образом староболгарской), закрепленной за высоким стилем, тщательно отобранной и ограниченной, в конце XVIII в. формируется пласт так называемой поэтической лексики, составившей своеобразие поэтического языка большого периода в истории русской литературы и русского литературного языка. "Старым словам, обладавшим в прошлом разного рода "высокой" экспрессией - то эмоциональной "громкости" и "пышности", то рассудочной отвлеченности, то гражданственности, теперь, под пером выучеников Муравьева и Карамзина, была сообщена экспрессия "сладостности" нежности, пластичности и музыкальности" [398] - писал Г.О.Винокур.

 

При отборе устранению из "нового слога" карамзинистов подвергаются прежде всего архаические книжные староболгарские слова, напр. абие, воспищать, велелепие, восшествовать, добльственный, дщерь, любомщение, осиявать, отвещати, прехождение, стогны, толико и т.д. Наряду с процессом отбора староболгаризмов в творчестве карамзинистов происходит стилистическое преобразование некоторой части из них. Они вовлекаются в контексты, отличающиеся лирической, тональностью, и сами притерпевали при этом "некоторый эмоционально-экспрессивный сдвиг в сторону поэтического звучания" [399].

 

Употребление таких "поэтичесвдх староболгаризмов", как брег, власы, врата, возлелеять, воспеть, восплакаться, выя, глава, глас, древо, длань, десница, злато, златить, куща, ланита, младой, младость, мраз, нощь, озлатить, позлатить, рыбарь, руно, секира, свеща, хлад, чреда и т.д., во многих случаях не обуславливается какими-то особыми темами,.

 

 

398. Г.О.Винокур, Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина. В кн. Избранные работы по русскому языку. М., 1959, с.337.

 

399. Языковые, процессы современной, русской художественной литературы. Поэзия, М., 1977, с.21.

 

 

414

 

предметами изображения, жанрами или контекстами, а определяется как признак хорошего поэтического языка, изящной прозы и особенностью художественной речи. В творчестве Н.М.Карамзина встречаются многие случаи подобного употребления, напр. "как плаватель, достигший брега, говорит о путях моря", "старец чувствует хладную руку смерти" (Афинская жизнь), "златая осень побледнела", "зимний пух сыплется на хладную землю" (Остров Бергольмц) и др.

 

Староболгаризмы используются как средство создания лиризма и поэтической тональности еще в жанрах литературы XVIII в., относящихся к среднему стилю, как напр. в стихотворных письмах, элегиях, эпистолах, в повестях, в стихотворениях и т.д.

 

См., напр., отрывок из стихотворения Г.Р.Державина "Русские девушки":

 

Зрел ли ты, Певец Тииский,

Как в лугу весной бычка

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка;

Как, склонясь главами, ходят,

Башмачками в лад стучат,

Тихо руки, взор поводят,

И плечами говорят;

Как их лентам златыми

Челы белые блестят

Под жемчугами драгими

Груди нежные дышать;

Как сквозь жилки голубы

Льется розовая кровь,

На ланитах огневые

Ямки врезала любовь.

 

Но именно в творчестве Н.М.Карамзина и его сторонников отобранные староболгаризмы получают широкое распространение как средство создания лирической, поэтической тональности. Староболгаризмы с экспрессией поэтичности, лиризма, музыкальности используются как стилистически окрашенные речевые единицы главным образом в стихотворной речи, создавая стилистическую специфику поэтической речи XIX и начала XX вв.

 

См. отрывки из стихотворений русских поэтов XIX-ХX веков (А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А.А.Фета, С.Есенина, М.Цветаевой):

 

 

415

 

Моей души предел желанный!

Как часто по брегам твои

Бродил я тихий и туманный.

Заветным умыслом томим...

Как я любил твои отзывы,

Глухие звуки, бездны глас

И тишину в вечерный час.

(Пушкин, К морю)

 

Молчит его святая лира,

Душа вкушает хладный сон

. . . . . . . .

Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснется,

Душа поэта встрепенется

(Пушкин, Поэт)

 

 

Потом на корабль волшебный,

Главу опустивши на грудь,

Идет, и махнувши рукой,

В обратный, пускается путь

(Лермонтов, Воздушный, корабль)

 

Я красавицу младую

Прежде сладко поцелую.

На коня потом вскочу,

В степь, как ветер, улечу.

(Лермонтов, Узник)

 

Опять осенний, блеск денницы

Дрожит обманчивым огнем,

И уговор заводят птицы

Умчаться стаей за теплом.

(Фет, Опять осенний блеск)

 

Ее кудрей руно златое

В каком свету, какой один,

Изображая неземное.

Сводил на землю Перуджин.

(Фет, Она)

 

Навсегда твои пригвождены к древу

Красные уста.

Навсегда простер глухие длани

Звездный, твой Пилат...

(Есенин, Проплясал, проплакал дождь)

 

Звени, звени, златая Русь,

Волнуйся, неуемный ветер!

Блажен, кто радостью отметил

Твою пастушескую грусть.

(Есенин, О, верю, верю!)

 

 

Всех кудрей златых-дороже мне

Нежный иней индевеющий

Над малиновой скамеечкой

У подножья твоего.

(Цветаева, Не любовницей)

 

А девы - не надо

По вольному хладу,

По синему следу

Один я поеду.

(Цветаева, Георгий)

 

 

416

 

Указанный отобранный слой староболгарских вариантов и дублетов используется и в русской художественной прозе и в публицистике прежде всего в перифразах и метафорическом употреблении. См.: "Страсти оставили на нем свои глубокие бразды" (Салтыков-Щедрин, Губернские очерки); "... с трудом раскрыл он свои отяжелевшие вежды и с удивлением увидел, что к нему ворвались чуждеземные обычаи" (Белинский, Литературные мечтания); "Директор гимназии тотчас отправился просить удостоительной чести посещения вертограда и рассадника отечественного просвещения" (Герцен, Кто виноват); "Лестно было усладитися млеком вашей мудрости" (Куприн, Корь); "Дикая степь... крыла чрево своего великого материнства и потекла млеком и медом" (Серафимович, Город в степи); "Близ двух веков, враг то явные, то скрытные, как враны алчные, как волки ненасытные татары губят, жгут и расхищают нас" (Озеров, Дм.Донской).

 

В сущности истоки рассматриваемой функции староболгарских слов восходят к древнерусской литературе, в которой засвидетельствовано их использование в целях создания лирической тональности. См., напр., в "Слове о полку Игореве", в "Задонщине", в "Молении Даниила Заточника" и др.: "На Дунае Ярославнынъ гласъ слышитъ, зегзицею незнаемь рано кычеть" (Сл.полк.Игор.), "ничить трава жалещами, а древо с тугою земли преклонилось" (Сл.полк.Игор.), "О, Бояне, соловию стараго времени! а бы ты сиа плъки ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу" (Сл.полк.Игор.), "А уже соколи и кречати, белозерские ястреби рвахуся от златых колодиц ис камена града Москвы, возвиваючися под синия небеса, звонечи злачеными колоколы на быстром Дону" (Задонщ.), "грозно бо бяше и жалостъно тогды слышати; занеже трава кровию пролита бысть, а древеса тугою к земли приклонишася" (Задонщ.), "Княже мои, господине мои! Уподобихся жерновом, многих людей насыщая, а самъ гладом измирая" (Мол.Дан.Зат.), "Егда ляжеши на мягких постелях под драгими одеялы, а меня помяни" (Мол.Дан.Зат.).

 

Все указанные примеры ясно раскрывают глубокие корни традиции использования староболгарских стилистически скрашенных единиц в целях создания лиризма, поэтической тональности.

 

 

417

 

в) Староболгаризмы как средство версификации

 

В работах нескольких языковедов обращается специальное внимание на специфическую функцию староболгаризмов (по другой терминологии, славянизмов, церковнославянизмов), которые используются как средство версификации в русской стихотворной речи второй половины XVIII - начала XIX вв. В.А.Богородицкий отмечает, что русская стихотворная поэзия по сравнению с поэзией Запада представляет ряд особенностей, зависящих от подвижности русского ударения, вариаций по полноте и краткости одних и тех же окончаний и "присутствия в языке церковнославянизмов" [400]. Более подробно рассматривает вопрос о роли староболгаризмов, которые используются как средство версификации, Г.О.Винокур. Автор указывает на необходимость историко-лингвистического изучения внешних форм русской стихотворной речи, разумевая под внешними формами различные отступления от общих норм русского языка данной эпохи, которые характерны именно для стихотворной речи и употребление которых, начиная с XVIII в., создает традицию так называемых поэтических вольностей, представленных и в стихотворной речи А. С. Пушкина [401]. Подробно изучаются "славянизмы как средство версификации в русской стихотворной речи второй половины XVIII - начала XIX вв." в работе И.С.Ильинской [402]. Но проанализированные слова не умещаются в рамках единого генетического пласта, потому что, как отмечает И.С.Ильинская, "под славянизмами обычно понимаются не только собственно славянизмы, заимствованные из церковно-книжной письменности различных периодов, но также и различные лексические образования, возникшие в разное время на русской почве по традиционно действующим моделям" [403].

 

 

400. В.А.Богородицкий. Заметки с ритме и рифме в поэзии А.С.Пушкина. Ученые записки Казанского гос.пед.института. Факультет языка и литературы. К., 1940, вып. 3.

 

401. Г.О.Винокур. Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина. В кн. Избранные работы по русскому языку, М., 1953.

 

402. И.И.Ильинская. Лексика стихотворной речи Пушкина, М., 1970.

 

403. Там же, с. 5.

 

 

418

 

Версификационные средства или "поэтические вольности" помогают поэтам выдерживать определенный стихотворный размер, ритм или осуществлять необходимую рифмовку, рифму, так как они могут выбирать подходящий для конкретного случая вариант или дублет независимо от его стилистической окраски. Дело в том, что староболгарские слова, выражая те же понятия, что и общеупотребительные, стилистически нейтральные русские (или праславянские) синонимы, во многих случаях отличаются от последних количеством составляющих их слогов (напр. злато и золото, между и меж), местом ударения (напр. грàды и городà, ланѝта и щекà), возможностью осуществления другой рифмовки (напр. нощи - рощи, но ночи; петел - хотел, но петух), своей фонетической формой, словообразовательной и морфологической структурой (напр. свеща и свеча, рыбарь и рыбак, живаго и живого). В таком смысле староболгарские слова используются не как стилистически окрашенные, а как версификационные средства.

 

Широкое использование староболгаризмов в целях версификации начинает применяться именно в XVIII в. в стихотворениях, а также комедиях, сатирах, баснях, эпиграмах и друг жанрах, относящихся главным образом к среднему и низкому стилям. См.:

 

Прихожий некий в поле

Пришел на брег реки,

Идти не может боле,

В ней воды глубоки

"Прейду", мнит, "только прежде

Пускай река пройдет!"

(Сумароков, Прохожий и река)

 

Звучит на башне медь - час нощи -

Во мраке стонет темный глас.

Все спят - прядут лишь парки тощи.

Ах, гроба ночь покрыла нас.

(Бобров, Ночь)

 

Традиции употребления староболгаризмов в технической версификационной функции ослабевают к XIХ-ХХ вв., но не обрываются. См., напр., у Пушкина использование рифмующей пары нощи-рощи:.

 

 

419

 

Людмила вновь одна в садах

Скитается из рощи в рощи;

Меж тем в лазурных небесах

Плывет луна, царица нощи.

(Пушкин, Руслан и Людмила)

 

У: См. еще и у Д.Бедного, который прибегает не только к версификации, но к звуковому и лексическому повтору, выступающим в качестве средств выразительности.

 

На сияющей эстраде

В Петербурге - виноват

В дивном граде Петрограде

Пел нам нежно бюрократ.

(Д.Бедный, На сияющей эстраде)

 

Следует добавить, что начало процесса использования староболгаризмов в целях версификации не только в стихотворной, но и в прозаической речи, которой присущ ритмический строй, следует отнести к древнерусскому периоду. Это ярко представлено в "Слове о полку Игореве", напр. "а древо с тугою къ земли преклонилось", "Тогда врани не граахуть", "страны ради, гради весели", "отвори врата Нову-граду" и т.д.

 

 

г) Староболгаризмы как средство создания комического, иронического или сатирического эффекта

 

На протяжении нескольких веков, главным образом в XVII, XVIII, XIX и XX вв. староболгаризмы используются как очень выразительное средство, с помощью которого создается нарочитое снижение повествовательного выражения, достигается комический, иронический, или сатирический эффект.

 

Начало подобного использования староболгаризмов относится к русской литературе XVII в. и прежде всего к той ее части, в которой находят выражение антиклерикальные настроения части русского общества, порождаемые различными причинами, напр. распущенностью некоторых представителей духовенства, разложением нравов в различных монастырях и обителях и т.д. Все это находит выражение во многих произведениях русской демократической сатире. Сатирическое изображение

 

 

420

 

жизни и нравов некоторых служителей культа в XVII в., когда церковнославянский литературный язык все еще занимает доминирующее положение в социальной иерархии языковой ситуации Московской Руси, резко нарушает и традиции употребления священного языка христианской религии. Это обуславливает возможность использования его речевых средств в пародийном аспекте. В.В.Виноградов пишет, что в данный период "высокая литература перестает быть безусловным предметом почтительного восхищения" [404].

 

Создание комического эффекта, тональности иронии и сатиры при помощи староболгарских языковых средств осуществляется на основе использования различных приемов.

 

Пародирование, гротескное подражание речевым особенностям, характерным для определенных жанров, авторов, социальных групп, в отдельные периоды функционирования литературного языка, становятся важным средством создания комического эффекта, а также тональности иронии и сатиры. Богатый материал в этом отношений содержится в известном сатирическом произведении XVII в. "Служба кабаку", в котором пародируется церковнославянский текст церковной службы в честь мученика, пострадавшего за веру. Но в "Службе кабаку" мученик - это пропойца, пострадавший на кабаке. Автор опирается на части церковного текста, знакомые грамотным людям, учившимся читать по Часослову и Псалтыри, и потому пародирование достигает цели создания комического эффекта и даже тональности иронии и сатиры. Так, напр., в "Службе кабаку" пародируется церковнославянский текст молитвы: "Отче наш, иже сидиш ныне дома, да славятся имя твое нами, да прииди ныне и ты к нам, да будет воля твоя, яко на дому, тако и на кабаке, на печи хлеб наш будет..." (См. в "Часослове": "Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, яко на небеси, тако и на земли, хлеб наш насущный даждь нам днесь").

 

 

404. В.В.Виноградов. Вопросы образования русского национального литературного языка. - Вопросы языкознания, 1956, № 1, с.14.

 

 

421

 

Пародирование, гротескное подражание речевым особенностям, характерным для служителей культа или лиц, изучавших язык христианской религии, может использоваться в случаях, когда авторы прибегают к нарочитой контрастности между языковыми средствами и предметом речи, вызывающим осуждение. Так, напр., в "Сказании о крестьянском сыне" воспроизводятся речь крестьянского сына, лентяя и вора, который предпочитает учению, церковнославянской грамоте добывание "денешки скорой и горячей" у "мужиков богатых и богобоязненных". Богобоязненный глупый мужик принимает вора за "ангела господня", потому что тот обокрадывая его, произносит отдельные церковнославянские слова и выражения. См.: "Нашел вор на бладе калачь да рыбу и учал ясти, а сам рече: "Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вкусите"... И увидел на крестьянине нову шубу и он снял да на себя облокался, а сам рече: "Оделся светом, яко ризою, а я одевайся крестьянскою новою шубою". И та крестьянская жена послышала и мужа своего разбудила, а сама рече мужу своему: "Встань, муж, тать, у нас ходит в клети". И муж рече жене своей: "Не тать ходит, но ангел господень, а говорит он все божественные словеса".

 

В другой повести XVII в. "Повесть о Карпе Сутулове", в которой обличается моральный облик духовенства, несоответствием между староболгарскими и церковнославянскими средствами в речи к архиепископа и попа и их поведением тоже достигается комический эффект. См. "Архиепископ же рече ей: "Госпоже моя, где мне деватися срама ради и безчестия?". Она же рече ему: "И ты, господин мой, иди в сундук и сиди"; "Поп же даде ей двести рублев и нача с нею глаголати. Она же рече: "Отче мой духовный, как еси ты прелстился на мя? Единаго часа обоим с тобою во веки мучитися". Поп же рече к ней: "Чадо мое духовнее, аще ли в коем греси бога прогневляеши и отца своего духовнаго, то чем хощеши бога умолити и милостива сотворити?".."

 

Разнообразные комбинации староболгарских средств с другими речевыми элементами, контрастное расхождение между языковыми средствами и предметом речи, темой, сюжетом, отношением к изображаемому и т.п. активно используются русскими писателями XVIII-ХХ вв. в целях создания комического эффекта

 

 

422

 

или тональности иронии и сатиры. См. в оде "Фелица" Г.Р.Державина:

 

Прошу великого пророка

Да праха ног твоих коенусь

. . .

Там свадеб шутовских не парят

В ледовых банях их не жарят...

 

См. в "Гавриилиаде" А.С.Пушкина:

 

Схватив врага за мягкие власы

Он сзади гнет могучею рукою

К сырой земле.

 

См. у Ф.М.Достоевского в "Братьях Карамазовых": "По няв вверх руки, он произнес: "- Блаженно чрево, носившее те и сосцы, тебя питавшие, сосцы особенно".

 

См. у Д.Бедного, который сообщает, что отец Феогност:

 

Прихожанами был на страстной седмице

уличен в полуночных прогулках к вдовице.

 

См. и рассказ "Есть и такие" советского фельетониста Г.Рылкина. Автор рассказа, описывая любовное свидание девушки и ее жениха, семинариста, объясняет мотивы привлечения средст(вами) церковнославянского языка: "... смиренная овца, готовясь в подруги пастыря, зазубрила на память несколько наиболее ходких в среде служителей культа выражений. - Когда же, отче, под святой венец? Дондеже ожидать?... - Люби мя и ниспошли благодать свою на рабу твою!... Ниспошлю, - твердо обещал жених... - Почто, мой милый пастырь, опоздал на нашу тайную вечерю?... - Из-за футбола. Аз есмь вратарь во славу божью. Ни одной шутки не пропустил".

 

См. также: "Тогда еще пыжилась из них младость, подергивал робкий ус, чтоб рос, девкам на сердечную пагубу" (Л.Леонов, Барсуки), "Собственно, при его... мужицком здравии, фунта стародубского хлеба и средней упитанности селедки Вихрову с избыткой хватало бы для счастья" (Л.Леонов, Лес).

 

 

423

 

д) Староболгаризмы как средство социально-речевой стилизации

 

В системе образно-выразительных средств, которые используются главным образом в художественной речи, особое место занимают различные виды стилизации.

 

Стилизация определяется как воспроизведение писателями различных систем речевых средств, способов их употребления, манер повествования, характерных для определенных социальных прослоек, жанров литературы, писателей или литературных направлений, а также и для литературного языка на разных этапах его функционирования. В зависимости от характера стилизации и ее целей обычно различаются такие ее виды, как: а) стилизация историческая, б) стилизация жанровая, в) стилизация различных социально-речевых стилей [405]. Представляется целесообразным включить в состав различных видов стилизации и стилизацию индивидуально-авторскую.

 

Учитывая характерные особенности стилизации и ее разновидности, мы рассмотрим в обобщенном виде роль староболгаризмов в создании различных типов стилизации.

 

Один из самых распространенных видов стилизации - это социально-речевая стилизация, при которой воспроизводятся система речевых средств, способы их употребления, манера повествования, характерные для различных социальных прослоек, радиальных групп. Староболгаризмы устойчиво использовались и используются как важное средство создания речевых портретов, характеристик персонажей - выходцев из церковнобогослужебной среды или близких к ней, а также людей, владеющих нормами языка христианской религии и использующих его при общении со священнослужителями.

 

Рассматриваемый вид стилизации представлен еще в древнерусской литературе. См., напр., в "Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков": "Священницы же... глаголаху

 

 

405. А.И.Ефимов. Стилистика художественной речи. М., 1961, с. 95.

 

 

424

 

ко святому великомученнику Христову Дмитрию: "О великомучениче и победоносче, вижь врагов наших дерзость, не токмо над нами, но и над святым твоим чюдотворным образом поругающеся. Но молися, святе Дмитрие, ко господу и избави нас своею милостию и помощию от враг наших, яко же за свой град Селунь милостиваго владыку умоли..."..."

 

Староболгаризмы используются как средство речевой характеристики священнослужителей и в русской литературе XVII-XVIII в. (напр. в демократической и сатирической литературе XVII в., в комедиях Д.И.Фонвизина "Недорасль" и "Бригадир" и т.д.). См., напр;, в "Повести о бражнике" воспроизведение речи апостола Петра, апостола Павла, Иоанна Богослова: "Прииде ко вратом Петр апостол и рече: "Кто толкущеся у врат святых? ... "Аз есмь Павел апостол, крестил Ефиопскую землю"... "И рече Иван Богослов: "Написано во еуангелии: "бражником не входимо в рай, уготована им мука с прелюбедейцы и со идолослужители..."..."

 

Стилизация, преследующая цель воспроизведения речи церковнослужителей и причастных к их среде, использована комедиях Д.И.Фонвизина "Недорасль" и "Бригадир", в "Борисе Годунове" А.С.Пушкина (при воспроизведении речи патриарха отца Пимена, игумена, Варлаама, Мисаила), в "Сорочинской ярмарке" и повести "Вии" Н.В.Гоголя, в романе "Братья Карамазовы" Ф.М.Достоевского, который создает блестящие речевые характеристики отца Зосимы, отца Ферапонта, отца Паисия, монаха из Обдорской обители и др. См,, напр., речевую характеристику отца Зосимы: "млад еси, а соблазны в мире тяжелые "... "... радуюся, жено, твой младенец теперь в сонме ангелов пребывает", "... помяну, мать, и супруга твоего за здравие", "паки говорю: сребра и золота не любите", "... еси вспомнишь в нощи" и т.д. В романе "Братья Карамазовы" очень искусно изваян речевой портрет отшельника отца Ферапонта, малограмотного одичалого старика, который, говорит несвязано, смешивая церковнославянизмы с русским просторечием: "- Видел чертей, у которого на персях сидит, токмо ронжи выглядывают, у которого во чреве поселился, в самом нечистом брюхе его", "- видишь ли сии два сука? В нощи же и се Христос руце ко мне простирает", "Сатана, изыди! Извергая извергну" – загремел

 

 

425

 

отец Ферапонт". Строго придерживается норм церковнославянского языка другой герой романа "Братья Карамазовы" - монах из Обдорской обители, который рассказывает об устройстве обители: "Трапезник наш устроен тако: о четыредесятнице в понедельник, в среду и пяток трапезы не поставляют. В неделю ко штям каша. В страстную седмицу... хлеб с водой тачию ясти и зелие не варено; аще есть можно и не всяк день приимати... Во снятый же четверток пием же вино."

 

К рассматриваемому типу стилизации, преследующей цели воспроизведения речи церковнослужителей, причастных к их среде, верующих, прибегают и современные русские писатели. См., напр., в романе Дм.Балашова "Бремя власти": "При встрече новый митрополит... изрек мимоходом: - Прилепо стольному граду имати храмы из каменя созиждены", "Алексей чуть качнул "головой, брякнул: - Тако хощеши ты сказати, отче? Почто прямо не рещи о том! Так и паки так! Зри и в иных градах такожде. Русское храмоздательство ныне не суетно. Это поприще путь, а не конченая пристань. Оно отворяет врата совершенствованию, словно бы глаголает", "Отпустив бояр, Феогност задумался. Кто из них прав? И что должен содеять он днесь, дабы не возмутить ни тех, ни этих? Тогда и Псков пойдет под руку ему, поелику оба града суть одна архиепископия."

 

 

е) Староболгаризмы и церковнославянизмы как средство жанровой стилизации

 

Стилизация жанровая преследует цель воспроизведения речевых средств, способов их употребления, манеры повествования, характерных для определенных жанров.

 

Истоки использования староболгаризмов как средство жанровой стилизации тоже восходят к древнерусской литературе. В данном случае следует учитывать, что воспроизведение речевых средств отдельных жанров связывается во многих случаях и с цитированием, с привлечением цитат из различных источников, написанных на церковнославянском языке (напр. молитвы, евангельские тексты, Псалтырь и т.д.).

 

См., напр., в "Молении Даниила Заточника": "Послушь, жены, слова Павла апостола, глаголюща: крест есть глава церкви,

 

 

426

 

а мужь женѣ своей"; "Глаголеть бо в писании: просящему у тебя даи, толкующему отверзи, да не лишен будеши царствия небеснаго".

 

См. еще "Слово похвальное инока Фомы": "И о семъ бо рече великий Павелъ: "И да даст ми ся томитель, да ся не превозношу, да сосуд буду избранъ богу". Да то какъ глаголаше; "Но яко же рече Исака пророк: "Господь даст ми языкъ". И Приточникъ же рече: "Сотове медвении словеса добраа, а и сласть же ихъ - исцеление души"; и "По воздании же устъ его воздасть ему"...".

 

См. и "Послание в Кирилло-Белозерский монастырь" Ив.Грозного: "А в Правилехъ великого Василия написано есть: "Аще чернецъ хвалится при людехъ, яко добра роду есмь и родъ имый, да постится 8 дней".

 

Использование староболгаризмов при жанровой стилизации в составе текстов, относящихся к различным жанрам, а также в цитатах из богослужебной и другой христианской литературы наблюдается в русской литературе XVII-XVIII, ХIХ-ХХ вв.

 

См., напр., в "Службе кабаку", в которой воспроизводятся отдельные части текстов церковных служб, паремийных чтений, житий, Часослова, Октоиха, Триоди цветной и др.: "Ныне отпущаеши с печи мене, раба твоего, еще на кабак по вино и по мед и по пиво, по глаголу вашего с миром, яко видеста очи мои тамо много пьющих и пьяных" (см. в Часослове: "Ныне отпущаеши раба твоего, владыко, по глаголу твоему с миром, яко видеста очи мои спасение твое").

 

См. еще в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы": "Егда кто от монахов к господу отыдет (сказано в большом требнике), то учиненный, монах отирает тело его... творя прежде губою крест на челе скончавшегося, на персях"; "Было сказано издревле: "И начат глаголати на мя многая некая; аз же вся слышав, глаголах в себе..."; "Тверди про себя: "Господи помилуй всех днесь пред тобою представивших", "Но благодарите творца, что дал вам сердце высшее, способное такой мукой мучиться: "горняя мудрствовати и горних искати, наше бо жительство на небесах есть..."

 

Использование староболгаризмов в целях стилизации

 

 

427

 

жанровой и при цитировании наблюдается и в произведениях современных авторов.

 

См., напр. в романе Дм.Балашова "Бремя власти": "Иван ту грамоту и поднесь помнит наизусть: "Мне убо должно есть со всяким терпением и любовью за всех страдати, нежели отмщати лукавствующим и крамолящим на меня: ничто же убо есть житие земное, все убо исчезаем и в небытие отходим, и воздано будет от Господа коемуждо по делам его. Вам же лепо было друг за друга и брату за брата стояти, а не выдавати татарам братью свою, но противятися на них за един и стати всем вкупе за Русскую землю"; "- Премудрый Аристотелиус тако глаголет: малым государствам, в коих один токмо град, подобно древним Афинам или граду Плесковскому, пристойно есть имати правление демократикус, сиречь народное, а великим - единодержавие достоит... И к сему потребно понуждение свыше от цесаря, дабы по всей земле - един глава, един закон судный".

 

См. и в "Детстве" М.Горького: "Дедушка читает молитвы твердо: "Тебе единому согреших, - отврати лице твое от грех моих..."; "Что ти принесу или что ти воздам, великодаровитый бессмертный царю..."; "Господи, покрый мя человек некоторых... Даждь ми слезы,.."; "ну, говори, пожалуйста: "Отче наш, иже еси..."

 

См. в романе Н.Вирты "Вечерний звон": "Флегонт снял с божницы евангелие и медленно стал читать. - Тогда прииде с ним и Иисус... и глаголы учеником: "Седите ту, дондеже шед помолюся тамо"; "... И пришед мало, паде на лице свое, моляся и глагола: "Отче мой, аще возможно есть, да мимо идет от мене чаша сия, обаче не якоже я хощу, не якоже ды"..."

 

 

ж) Староболгаризмы как средство индивидуально-авторской стилизации

 

Стилизация индивидуально-авторская преследует цель воспроизведения речевых средств, способов их употребления, манеры повествования, характерных для стиля отдельных авторов. Староболгаризмы могли использоваться и как средство индивидуальной авторской стилизации. Так, напр. в стихотворении "Памятник" А.С.Пушкина воспроизводит особенности

 

 

428

 

горацианско-державинского одического стиля:

 

Я памятник себе воздвиг нерукотворный.

К нему не заростет народная тропа.

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столба.

 

Ю.Тытянов умело воспроизводит речевые особенности отрывка из послания В.Л.Пушкина Дашкову:

 

Мой разум просвещен, и Сены на брегах

Я пел любезное отечество в стихах.

 

"Мой разум просвещен, - писал он в ответ на обвинения Деда, - и Сены на брегах я пел любезное отечество в стихах".

 

В романе "Петр I" А.Н.Толстого представлено воспроизведение манеры повествования и речевых средств протопопа Аввакума: "Протопоп Аввакум писал: "Кто ты, никониан? Кал еси, вонь еси, пес еси смрадный... Вспомни как жил Мелхиседек в чаще леса на горе Фаворской. Ел ростки древес и вместо пития росу лизал..." и т.д.

 

 

з) Староболгаризмы как средство исторической стилизации

 

Стилизация историческая, при помощи которой авторы воспроизводят колорит определенной эпохи, отличающейся своей общественной жизнью, бытом, культурой и особенно языком, используется обычно в исторических романах, повестях, рассказах и т.п.

 

Староболгаризмы служили и служат значимым и эффективным речевым средством исторической стилизации.

 

Важное свидетельство о возможности и необходимости привлечения старинных речевых средств в художественную ткань некоторых произведений древнерусской литературы представлено еще в "Слове с полку Игореве". См. "Не лѣпо ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повѣстий о пълку Игоревъ", Игоря Святъславлича!"

 

По широкое распространение этого вида стилизации осуществляется главным образом в русской литературе XVIII-ХХ вв., в составе которой развивается активно историческая

 

 

429

 

литература и различные ее жанры.

 

Староболгарские языковые средства используются в сочинениях Н.У.Карамзина (напр. Наталья, боярская дочь, Марфа посадница, История государства Российского), А.С.Пушкина (напр. Борис Годунов, Полтава, Песня о вещем Олеге, Неподвижен страж дремал), М.Ю.Лермонтова (напр. Олег, Умирающий гладиатор, Последний сын вольности, Боярин Орша и др.), М.Н.Загоскина, Н.Н.Златовратского и т.д.

 

См., напр., в "Марфе посаднице" Н.М.Карамзина: "когда я встречалась с ним на стогнах града", "златый жезл начальства", "докле не сокружит врагов и не смешает их в прах с земною перстню", "чувство глада терзало несчастных", "блата, нас окружающия", "кровь сограждан нам драгоценнее злата", "столетний Феодосий седыми власами отирал слезы свои".

 

См. еще драматическое произведение А.С.Пушкина "Борис Годунов", в котором автор прибегает к исторической стилизации, к воспроизведению колорита (в том числе и языковых особенностей) XVI в. См. речь царя:

 

"Бог насылал на землю нашу глад,

Народ завыл, в мученьях погибая;

Я отворил им житницы, я злато

Рассыпал им, я им сыскал работы

Они ж меня, беснуясь проклинали!"

 

Стилизация историческая может пересекаться и с другими видами стилизации, напр., с социально-речевой. В таком аспекте можно характеризовать речь отца Пимена:

 

"Подумай, сын, ты о царях великих:

Кто выше их? Никто. А что же? Часто

Златый венец тяжел им становился:

Они его меняли на клобук.

Царь Иоанн искал успокоенья

В подобии монашеских трудов,

Его дворец, любимцев гордых полный,

Монастыря вид новый принимал:

Кромешники в тафьях и власяницах

Послушными являлись чернецами"

 

 

430

 

См. использование староболгарских языковых средств в стихотворении "Умирающий гладиатор" М.Ю.Лермонтова:

 

"Ликует буйный Рим... торжественно гремит

Рукоплесканьями широкая арена:

А он - пронзенный в грудь - безмолвно он лежит,

Во прахе и крови скользят его колена...

Он видит круг, семьи, оставленный для брани,

Отца, простершего немеющие длани,

Зовущего к себе спору дряхлых дней..."

 

Русские писатели XX в. (напр. Ф.И.Парфьонов, А.И.Толстой, С.П.Бородин, Ю.Н.Тынянов, Дм.Балашов и др.) умело воспроизводят языковой колорит отдельных периодов истири ..щества с помощью различных речевых средств, в тем числе и староболгарских. Они используют их не только в авторской речи, но и в речи персонажей, поэтому в данном случае староболгаризмы выполняют двойную и даже тройную стилистическую нагрузку. Они служат и средством исторической стилизации, и речевой характеристики, и социально-речевой характеристики, если воспроизводится речь священнослужителей, и даже жанровой.

 

См., напр., в романе Дм.Балашова использование всех этих видов стилизации. "Василий Калика любопытно выглядывал из возка... Велика Русь! И поля хлебородные, и сады благодытные, и овощь многоразличная, и звери и птицы! Елени по нынешним местам... Василий Калика был ныне без меры счастлив душою... Но ему и при этом ничто не стоило взяв посох, пойти по Руси из веси в весь, кормясь подаянием, утешая страждущих духом и радуясь благодати божией, разлитой окрест".

 

См. в этом же романе представленную речевую характеристику монаха Алексея: "Алексей чуть качнул головой:  И бедны, и малы, и пред храмами Константинова града ничтожны суть? Тако хощещи ты сказати, отче? Так! Почто прямо не рещи о том! Так и паки так!... Зри и в иных градах такожде! Русское храмоздательство ныне не суетно, это поприще, путь, а не конечная пристань. Оно створяет врата совершенствованию.

 

См. и использованную жанровую стилизацию при воспроизведении молитвы Симеона в другом историческом романе Дм.Балашова "Симеон Гордый": " - Господи! Камо пойду от духа твоего

 

 

431

 

и от лица твоего камо бежу? Аще взыду на небо, ты тако еси, аще сниду во ад - тамо еси, аще возьму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука твоя наставит мя и удержит мя десница твоя!... Господи! Да! Да! Не в жестоце и хладе единодержавия, не в тягости, подавляющей всех и вся, но в соборном согласии и дружестве спасена будет наша земля!... Вонми, господи! Ты вручил ныне великий стол в руце моя! Будь же справедлив к смертному рабу твоему! Блага я хочу родимой земле, и в этом праведен я пред тобою! Виждь и помилуй мя!"

 

Умелое и целенаправленное чередование староболгарских, русских и других языковых средств в исторических сочинениях современных русских авторов, особенно тех, кто очень хорошо знаком не только с историческими фактами, но с культурой, бытом, нравами и языком народа в предшествующие периоды, нападает сложный, разнообразный и неповторимый язык русских летописей.

 

См., напр., подобное чередование разнообразных языковых средств в зависимости от различных целевых установок в историческом романе "Бремя власти" известного советского писателя, историка и фольклориста Дмитрия Балашова: "Дед был для него и дедом и отцом. Поначалу так и звал тятей. Отца убили, не то увели с собою татары в Шевкалову рать. Тогда же спалили дом и хлев, уничтожили всю ихнюю деревню. Дедушка с его маткой уцелели чудом... Как дедушко подымал хозяйстве, рубил клеть, ставил хлев и амбар - помнилось смутно. Их первая корова тоже помнилась больше по ощущению большего доброго тепла. Из детских лет сохранился в памяти постоянный голод" (Описание быта, при котором используются преимущественно праславянские и русские языковые средства).

 

См. другой отрывок из этого же романа: "- Господи! - кричит Иван... - Пусть я смраден! Но иные, пошедшие за мною?! Земля, язык, присные, поверившие в меня! Соблазнил их аз и ты, днесь, оных, соблазненных мною, караешь вместе со мной! Не прав ты, господи! Ввергни дух мой в геену огненную!... Господа! К тебе воззвах и к тебе прибегаю! Да, я возносил главу свою гордо и величахуся в ослеплении сердца своего. Прав ты, наказуя мя, господи!... Ты наказуешь мя сугубо! Наказуй! Губи!

 

 

432

 

Но токмо еще об одном молю тебя ныне! Пусть грех мой со мною единым снидет во тьму кромешную, туда, где вопль, и воздыхание, и скрежет зубовный, но очисти грядущих по мне! Наследника моего Симеона не погуби десницею своей!..." (жанровая стилизация, воспроизводятся языковые средства церковнославянского языка, характерные для молитвы).

 

См. также и следующий отрывок из рассматриваемого романа: "Отпустив бояр, Феогност задумался. Кто из них прав? И что должен содеять он днесь, дабы не возмутить ни тех, ни этих?", " Буде примет Новгород сына Гедиминова на стол, тогда ведь и Псков пойдет под руку ему, поелику оба града суть одна архиепископия... Нет! Паки и паки рассудив, Арсения рукополагать не следует" (косвенная речь священнослужителя Феогноста, социально-речевая стилизация).

 

 

и) Староболгаризмы как средство характеристики церковнобогослужебных обрядов, быта и нравов священнослужителей и вообще верующих

 

Староболгаризмы традиционно используются как средство характеристики различных церковно-богослужебных обрядов, быта и нравов священнослужителей, верующих и причастных к ним. Это обусловлено первоначальной и основной функцией древнерусской (и русской) редакции староболгарского литературного языка - функция языка религии, богослужения, церковных обрядов. Такое употребление староболгаризмов засвидетельствовано как в древнерусской, так в русской и в современной русской литературе.

 

См., напр. в "Хождении" игумена Даниила: "Есть церкви Въскресениа Господня всяка образом... А над полатьми под верхом исписани суть пророци святии мусиею, яко живи стоять" "А отъ Пупа земнаго до Распятия господня и до Края есть саженъ 12. Есть же Распятие господне къ встоку лиць... Исподи же под каменемь лежить прьвозданаго Адама глава, и в распие господне, егда на крестѣ господь наш Иисус Христос предасть духъ свой, и тогда раздрася церковная катапетазма и камение распадеся"; "И ту есть близ жрьтвенник Авраамовъ, иде же положи жерьтву богови Авраамъ и закла свенъ".

 

 

433

 

См. еще в "Послании в Кирилло-Белозерский монастырь" Ив.Грозного: "... великие подвижници, ученицы его, а ваши наставницы и отцы по приятию рода духовнаго, даже и до васъ, и святый уставь великаго чюдотворца Кирилла, яко же у васъ ведется. Се у васъ учитель и наставникъ, от сего учитеся, от сего наставляитеся"; "И вамъ молитвовавшимъ, азъ же окаянный преклонихъ скверную свою главу и припадохъ к честнымъ стопамъ преподобнаго игумена тогда сущего вашего же и моего на семь благословения прося".

 

См. и в романе "Братья Карамазовы" Ф.М.Достоевского описание старчества: "Вопрос для нашего монастыря был важный, так как монастырь наш ничем особенно не был до тех пер знаменит: в нем не было ни мощей святых угодников, ни явлении чудотворных икон, не было даже славных преданий, не числилось за ним исторических подвигов. Процветал он и прославился на всю Россию именно из-за старцев, чтобы видеть и послушать которых стекались к нам богомольцы толпами со всей России"; "Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением. Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно в надежде после долгого искуса победить себя"; "Обязанности к старцу не то, что обыкновенное "послушание". Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся старцу".

 

 

к) Староболгаризмы как средство характеристики болгарской действительности, быта и нравов болгарского народа

 

В переводной и оригинальной русской литературе, в которой характеризуется болгарская действительность, быт и нравы болгарского народа используются староболгарские лексические единицы. В одних случаях - это слова, которые проникли в систему русского литературного языка, напр. болгарский, владыка, враг, одежда, мрак и т.д. В других случаях - это варианты и дублеты, которые не получают широкого распространения, или слова, засвидетельствованные в единичных примерах в древнерусской литературе; напр. агница, днесь, младые, планина и др. Употребление староболгарских слов в переводах с болгарского

 

 

434

 

языка или в сочинениях, в которых тема связана с Болгарией, естественный результат генетического статуса древнерусской и русской редакции староболгарского литературного языка, который является письменно-литературной формой языка славяно-болгарской народности.

 

См., напр., в партизанском эпосе "Горы дышат огнем" В.Андреева (перевод Л.Каганова): "Кого только не было? Кубратисты, "защитники" родины, цанковисты, легионеры, охранники, бранники, отецпаисиевцы (каждое имя опошлили!), ратники болгарского духа"; "Бай Иван выглядел добряком, но был суров. Его обдували не только старопланинские и среднегорские ветры"; "Мы обогнули гору Баба".

 

См. еще в повести А.Таха "В долине роз": "Крутые склоны Стара-Планины, были для них надежным убежищем"; "Приближалось время, когда камбан на звоннице Шипкинского монастыря должен был известить о начале восстания"; "они добираются до дома бабы Кати".

 

См. стихотворение Н.Грибачова "Ночь в "Болгарии":

 

А от Добрыча до Казанлыка

На снегах планин

Сизы пар, как повилика,

 От ночных долин.

 

См. также поэму "Родник белоногой" П.Р.Славейкова:

 

Жила в нем тогда Гергана,

Гергана, пестрая пташка,

агница ясноокая

. . . . . . . . .

Перед шатром визирь сидит,

с Герганы взора не сводит...

Что, молодая болгарка,

Зачем поднялась ты так рано...

Тебе ли, краса-юница,

По нивам ходить, клониться.

 

Следует дополнить, что во многих случаях функции, которые выполняют староболгарские слова, пересекаются, потому что целевые установки многоаспектны и сложны. Некоторые староболгаризмы выполняют одновременно несколько функций. С другой стороны, одни и те же слова могут выполнять

 

 

435

 

разные функции в сочинениях различных авторов и в отдельные периоды.

 

Так, напр., в рассказе Г.Рыклина "Есть и такие" староболгарские слова выполняют не только функцию социально-речевой характеристики (речь семинариста и его подруги, которая старалась подражать его речи), но и экспрессивную функцию как средство комизма и иронии (несоответствие между темой и речевыми средствами): "Вот он! Наконец произошло явление долгожданного сына божия.

 

- Приветик! - рече басом сын божий.

- Аминь! - ответствовала пастырю смиренная овца...

- Прошу извинить, - молвил будущий пастырь, - я, кажись, малость того... нарушил график, как говорят в миру.

- Бог простит, бог благословит, - ответствовала овца, потупив очи долу.

- Ладно, - согласился божественный ухажер.

- Пошто, мой милый пастырь, опоздал ты сегодня на нашу тайную вечерю?

- Из-за футбола. Аз есмь вратарь во славу божью. Ни одной шутки не пропустил...

 

Девица, ласкаво взяв в свои персты длань жениха, заворковала, аки сизая голубица:

- Люби мя и ниспошли благодать свою на рабу твою.

- Ниспошлю, - твердо обещал жених.

- Когда же, отче, под святой венец? Дондеже ожидать?

- Не трепись, дева. Не трепись и не торопись. Яко глаголют мирские, всякому овощу свое время и всякому зерну своя борозда. О, дочь моя, оставь суету сует, и да снизойдет спокойный сон на вежди твоя! Договорились?..."

 

См. еще в историческом романе Дм.Балашова "Бремя власти", где староболгарские слова используются и как средства исторической стилизации, воспроизведения языковых особенностей эпохи Ивана Калиты, так и как средство речевой характеристики монаха Алексея и грамотного князя Ивана: "Иван сказал, поглядев твердо в очи:

 

- Радовати надо о всяком, иже предсташе пред престолом всевышнего и с ангелы и со архангелы пребывает...

 

 

436

 

- Так крестный! Но веси ли, яко пред господом потянет чаша сия? Веси ли передняя и задняя, днешнее и пребудущее подвига сего? А ослабну? А не возмогу? А прельщусь пагубою мира? Суета сует и всяческая суета!...

 

- В бренном и временном житии нашем все. И власть предержащая прейдет, как и иное прочее. Вечен только господь!

 

- Мнится мне, яко много в языке нашем сокрытых сил, и токмо потребен пастырь добрый ему, дабы восприял он над прочими, яко кедр ливанский. И тебе, крестный, скажу: ты еси пастырь добрый. Не ослабни токмо и не начни торснитися..."

 

Одни и те же староболгарские слова могут быть использованы как средство создания и торжественной тональности, и лиризма, и др.

 

См., напр., употребление староболгаризма злато в стихотворении "Смерть поэта" М.Ю.Лермонтова:

 

Но есть, есть божий суд, наперсники разврата.

Есть грозный судия: он ждет;

Он не доступен, звону злата...

 

См. это же слово злато:

 

Его стихи блестят как злато

(А.А.Дельвиг, Певец)

 

 

Обобщая, следует подчеркнуть, что церковнославянский литературный язык (древнерусская и русская редакция староболгарского литературного языка) на всех этапах истории русского литературного языка (письменно-литературной разновидности древнерусского и русского языка и древнерусской и русской разновидности древнерусской и русской редакции староболгарского литературного языка) служат важным источником пополнения его стилистических ресурсов. Староболгаризмы исполняют состав стилистически окрашенной лексики русского литературного языка, состав его синонимических средств, средств словесной образности. Староболгаризмы выполняют разнообразные стилистические функции в художественной и публицистической речи. Их широкое использование в различных жанрах и видах древнерусской, русской и современной русской литературы и письменности является ярким доказательством непрерывности культурно-исторических традиций ее поэтики.

[Previous] [Next]

[Back to Index]