Заключение
Подводя итог исследованию, можно предположить, что причины, предопределившие появление болгарского этнического феномена находились, строго говоря, вне болгарской общности. По всей видимости, они были связаны в основном с двумя внешними факторами, в роли которых невольно выступило османское государство и Константинопольская патриархия. И здесь возникает парадокс. С одной стороны, несомненно, именно на их совести лежит вина за то жалкое состояние, в котором в XIX веке оказался болгарский народ. С другой, функционирование именно их основных институтов обеспечивало на протяжении долгих веков саму возможность выживания болгар в качестве самобытной этнокультурной общности.
В данной связи можно даже сказать, что средневековая Османская империя преподнесла истории своеобразный этнологический урок. Поработив многочисленные народы, османы лишили их статуса государствообразующих, превратив в этнические общности, сам факт существования которых официально игнорировался на всех уровнях общественной жизни. Тем не менее, при условии сохранения традиционного вероисповедания, все завоеванные народы более или менее благополучно выжили, оформившись в конечном итоге в нации. Пережили пятивековое иноземное господство даже национальные меньшинства (например, гагаузы). Не лишним будет отметить также то обстоятельство, что порядки, заведенные на османских землях, пользовались, по-видимому, не столь уж дурной репутацией у тех соседей, которые имели основания беспокоиться по поводу своей этнокультурной самобытности. К таковым, например, можно отнести русских старообрядцев, запорожцев и некоторые группы сектантов, устремлявшиеся за Дунай по мере продвижения России на юг. Причем, одной из основных причин их переселения была угроза именно традиционным обычаям, обрядовой практике, а также формам быта и культуры со стороны властей на исторической родине.
Размышляя же о причинах синхронизации этнических процессов у народов, поставленных в рамках одного и того же государства в разные условия (греки, сербы, болгары), стоит, возможно, обратить внимание на то общее, что могло предопределить одинаковую направленность и темпы их исторического развития. Думается, в данном случае следует говорить об исламе и мусульманском религиозном праве (шариате).
Жесткий традиционализм и консерватизм, присущий исламской религиозно-правовой доктрине, заставил все коренное население Балкан подчиниться на многие столетия законам существования системы
175
конфессионально-юридической автономии. На протяжении всего рассматриваемого периода миллеты оставались одним из краеугольных камней имперской государственности, позволявшим поддерживать поразительную стабильность во взаимодействии властей с многочисленными завоеванными народами. Прямым следствием функционирования этой системы и стал процесс повышения социальной и этнокультурной значимости религиозно-территориальных общин. В условиях завоевания именно они превратились в новые центры общественной жизни покоренного населения. Параллельно возросла степень их внутренней замкнутости и закрытости от враждебного внешнего мира. Данная тенденция невольно нашла поддержку и в политике Вселенской церкви. Нацеленная на противостояние исламу, она способствовала усилению изоляционистских настроений в среде паствы.
Получив новый социальный статус, религиозно-территориальные (в первую очередь сельские) общины превратились в реально функционирующий, закрытый от посторонних влияний этнозащитный организм, надежно оберегающий и сохраняющий этнокультурный потенциал народов до наступления лучших времен. Думается, именно в рамках этой повсеместно насажденной властями структуры и происходил в Османской империи реальный процесс сохранения этносов и зарождения наций. Остальные факторы выполняли в значительной степени вспомогательную роль: благоприятствуя процессу или же выступая в роли тормоза. Наглядным подтверждением результативности этнозащитной функции религиозно-территориальных общин служит этническая история болгар. Оказавшись единственной из всех возможных эквивалентов этноконсолидирующих структур, данная форма организации общины смогла обеспечить этому народу не только возможность выживания, но и относительную синхронность исторического развития. Более того, думается, что если бы болгары (подобно евреям) строго придерживались предложенных властями правил и формировали свои торгово-ремесленные корпорации исключительно по религиозному принципу (избегая конфессионально смешанных эснафов), проблема естественной ассимиляции и сохранения этнокультурного облика стояла бы перед ними менее остро.
Не впадая в апологетику средневековой Османской империи, думается, можно все же сказать, что в этнокультурном плане она невольно взяла на себя функции некой резервации, в лоне которой завоеванные народы (не имея возможности развиваться) могли до лучших времен веками сохранять свой самобытный облик. Разразившийся в XVIII веке всеобъемлющий структурный кризис, нанеся удар прежней организации общества и открыв дорогу для формирования национальных буржуазных элит, дал им шанс для развития. Начался процесс становления наций. И на этом пути болгары (несмотря на свое бедственное положение) оказались в конечном итоге на равных с другими народами.