ВВЕДЕНИЕ
Со времени поселения славян на территории Византийской империи и особенно с момента образования в конце VII в. Болгарского государства Византия не прекращала попыток вернуть себе безраздельное господство на Балканском полуострове, действуя то силой, то с помощью дипломатии. Свыше трех веков Болгария выдерживала жестокую борьбу с одним из сильнейших государств средневекового мира. По крайней мере трижды на протяжении этих столетий победительницей оказывалась Болгария, значительно уступавшая Византии и по экономическим, и по людским ресурсам, и по территории, и по организации военных сил и гражданского управления.
В ходе этой борьбы периоды явного превосходства Болгарии очень быстро — и, казалось бы, совершенно неожиданно — сменялись периодами упадка и поражения. В начале X в. болгары заняли большую часть европейских владений империи. Но протекло лишь полстолетия, и недавно могущественная Болгария потерпела поражение сначала от русских (Святослав), а затем и от Византии. Однако через 10—15 лет после тяжелого разгрома она не только вернула утраченные территории, но даже сделала новые приобретения за счет империи.
3
Завязалась ожесточенная борьба, длившаяся более сорока лет и окончившаяся гибелью Болгарского государства и завоеванием его Византией.
Перипетии этой напряженной борьбы привлекали пристальное внимание историков разных стран в течение по крайней мере последних 70—80 лет и особенно в последнее тридцатилетие. Литература, появившаяся за это время, огромна, количество поднятых в ней вопросов поистине безгранично. Всякий византинист или славист, занимавшийся изучением событий X—XIII вв. в Византийской империи, а также историей церкви и культуры, так или иначе касался интересующей нас темы, ибо привлекаемые им источники, как и сама византийская действительность того времени, были тесно связаны с Болгарией.
Но вместе с тем собственно болгарская история в эпоху византийского господства оказывалась за редкими исключениями вне поля зрения исследователей. Большинство византинистов, особенно западных, не преследовало цели специально исследовать историю болгар в период, когда отсутствовало само Болгарское государство. Они говорили о ней лишь постольку, поскольку это имело какое-либо отношение к вопросам политической истории Византии. В какой-то мере такой подход был свойственен и болгарским буржуазным историкам. В центре их внимания до последнего времени находилась история Первого и Второго Болгарского царств, т. е. периоды подъема и расцвета Болгарского государства, богатые яркими событиями, когда Болгария играла значительную роль на Балканах, нередко даже оспаривая первенство у самой Византии. Эта тематика, несомненно, более импонировала национальным чувствам болгарских буржуазных историков, основным объектом исследований которых была не история народных масс, а история дипломатии и успехов болгарского оружия.
4
Что касается периода византийского господства, то внимательному рассмотрению подвергались, как правило, лишь частные вопросы политической и церковной истории. Некоторые даже блестящие работы об источниках, о хронологии событий, об их участниках являлись в сущности изолированными этюдами, не связанными с общей картиной исторического развития Болгарии.
Положение резко изменилось вскоре после второй мировой войны. Историки народно-демократической Болгарии, поставившие своей целью изучение истории народных масс, уделяют в настоящее время периоду византийского господства значительное внимание. Они впервые показали закономерности развития Болгарии этого времени, увязав ход политических событии на ее территории с фактами социально-экономического развития.
За истекшие 15 лет болгарскими историками разработаны многие вопросы экономической истории Болгарии XI—XII вв., истории классовой борьбы и еретических движений, начато углубленное изучение проблемы болгаро-византийских культурных и политических взаимосвязей и взаимовлияний. Вместе с тем наметились и некоторые расхождения как по отдельным вопросам, так и по более широким проблемам периодизации истории Болгарии XI—XII вв. и оценки эпохи византийского господства.
Нет пока еще ясности и в объяснении такого важного явления, как перемещение в течение X—XIII вв. центра общественно-политической, — и, вероятно, и экономической, — жизни страны из Северо-Восточной Болгарии в Юго-Западную и обратно. В самом деле, опираясь на Северо-Восточную Болгарию, господствующий класс при Симеоне раздвинул пределы государства на юг и особенно на юго-запад. После падения Северо-Восточной Болгарии, завоеванной Иоанном Цимисхием, Комитопулы
5
встали во главе Болгарского государства на юго-западе и быстро распространили свое господство и на северо-восточную колыбель болгарской государственности. В период византийского господства наибольшая политическая активность народных масс проявлялась сначала именно на западе Болгарии, где в XI в. вспыхивали особенно бурные восстания против византийского ига.
Постепенно, однако, инициатива снова переходит к северо-восточным районам. После ряда восстаний в Центральной Болгарии на рубеже XI—XII вв. именно в Северо-Восточной Болгарии вспыхнуло в конце XII в. восстание, приведшее к падению византийского господства и образованию нового Болгарского государства. Через 15—20 лот после своего возникновения это государство включило в свои пределы южные, западные и юго-западные районы бывших болгарских земель.
Разумеется, такой ход событий на протяжении X—XIII вв. объясняется многими причинами, не последнее место среди которых занимало внутреннее и внешнеполитическое положение основного соперника Болгарии— Византии. Но несомненно также, что главную причину в изменении политических судеб Болгарии в эту эпоху следует искать в процессах социально-экономического развития страны, имевших, по всей вероятности, на северо-востоке и на юго-западе Болгарии какие-то существенные локальные различия. Именно эти особенности должны были оказывать решающее влияние на перемещение политического центра Болгарии, не препятствуя, однако, существованию единого государства, охватывавшего обе эти области Балкан в течение ста лет до завоевания Болгарии Византией и около полустолетия после освобождения от византийского господства. Изучение этих особенностей является в настоящее время, на наш взгляд, одной из главных задач, требующих
6
нового и внимательного рассмотрения всего накопленного на сегодняшний день материала, всех фактов болгарской истории на протяжении по крайней мере четырех столетий (X—XIII вв.).
Было бы непосильной задачей изучить здесь в полном объеме всю эту проблему; в данной работе мы рассмотрим лишь период византийского господства (1018—1185 гг.), т. е. примерно два столетия. Мы попытаемся исследовать условия жизни завоеванного Византией славянского населения, политику Византии по отношению к этому населению и, наконец, антифеодальную и народно-освободительную борьбу болгарского народа, сбросившего в 1185 г. иноземное иго. В соответствии с этим перед нами встанут три круга проблем, каждому из которых будет посвящена отдельная глава работы.
Прежде всего, изучая ход развития феодальных отношений на территории Болгарии в интересующее нас время, мы должны выяснить характер влияния Византии на экономическое развитие болгарских областей. Включение Болгарии в состав империи, усиленное проникновение на болгарские земли крупных византийских собственников (монастырей, духовенства, светской — чиновной и военной — знати), приобретавших или получавших там земли с зависимым крестьянством и основывавших свои поместья, усиление роли товарно-денежных отношений — все это должно было привести к существенным изменениям в жизни как болгарского села, так и города.
Далее, необходимо рассмотреть систему византийского управления завоеванной страной и выяснить, отличалась ли эта система на территории Болгарии какими-либо особенностями, применительно к местным условиям, или включение Болгарии в пределы Византии имело своим последствием простое распространение на завоеванные территории общей для империи организации
7
гражданского, налогового, военного и церковного управления.
Наконец, пашей важнейшей целью является изучение характера антифеодальной и народно-освободительной борьбы болгарского народа. Переплетение классовой борьбы с народно-освободительной, протекавшей в сложных условиях иноземных нашествий на территорию Болгарии (печенегов, норманнов, крестоносцев, половцев) ж мятежей византийских полководцев против центрального правительства, чрезвычайно осложняет выяснение роли различных социальных слоев населения (в том числе болгарской знати) и тех целей, которые преследовала каждая социальная группировка.
Наиболее трудная задача — вскрытие причин постепенного, но неуклонного перемещения центра антифеодальных и народно-освободительных восстаний из юго-западных областей Болгарии в ее северо-восточные районы. Выяснение же этого вопроса поможет понять причины и того факта, что ни разу во время византийского господства народные восстания не охватывали одновременно всей территории бывшего Болгарского государства.
Результаты нашего изучения этих проблем, несомненно, не всегда приведут к достаточно удовлетворительному ответу на поставленные выше вопросы. Недостаток источников для темы нашего исследования вообще и почти полное отсутствие материалов об экономическом развитии Северо-Восточной Болгарии в частности являются главным и решающим затруднением. Другим весьма важным обстоятельством является отсутствие для Болгарии XI—XII вв. источников славянского происхождения. Они исчисляются, буквально, единицами, а сохранившиеся из них по самому своему характеру (жития, апокрифы) не могут дать первоклассного исторического материала.
8
Мы вынуждены поэтому обращаться к византийским источникам: монастырским актам, императорским распоряжениям, типикам монастырей, эпистолярной литературе, сочинениям византийских хронистов и риторов и т. п. Но эти источники за терминами и понятиями, сложившимися вне болгарской территории и отражавшими явления общевизантийской действительности, скрывают от нас как раз специфику экономического развития на болгаро-славянской территории.,
Однако для наших целей совершенно недостаточно и византийских источников, которыми к тому же разные области Болгарии обеспечены весьма неравномерно. Поэтому мы иногда будем прибегать в сравнительных целях к использованию материала, территориально выходящего за пределы собственно Болгарии [1] относящегося к районам империи, в значительной мере заселенным славяноболгарским населением (Южная Македония, Средняя и Южная Фракия, Северная и Средняя Греция, Эпир).
Кроме того, наши источники разнородны и по своему характеру, и по жанру, и по происхождению, и по
1. Следует сразу же оговориться, что под «Болгарией» в нашей работе мы понимаем только то, что под нею разумели в ту отдаленную эпоху, т. е. и территорию между Балканами и Дунаем, и Македонию от Дуная до низовий Струмы и Вардара, а также Северную Фракию с Филиппополем. Исторические судьбы западных частей этой обширной территории были иными, но не это является предметом нашего изучения. Мы занимаемся эпохой, когда вся эта территория, входившая в состав бывшего Болгарского государства, и самими аборигенами, и византийцами, и западными народами называлась «Болгарией», а жители ее «болгарами».
Разумеется, между разными областями «Болгарии» должны были существовать и экономические, и этнические, и иные различия, как существовали они в любом государстве того (да и не только того) времени. Но что касается этнических отличий славян Паристриона от славян Македонии, то едва ли они были значительнее во время, когда и та и другая территория около четырех столетий жила одной государственной, хозяйственной и культурной жизнью, чем в последующую эпоху, когда исторические судьбы этих двух областей Балкан расходились все более и более; едва ли в изучаемый нами период политические традиции, восходившие к периоду независимых или полузависимых: от Византии княжеств VII—VIII вв., были в Македонии сильнее, чем традиции государства, включавшего в свои границы и Македонию, и Паристрион, (ср. Д. Перовић. HNJ, I, str. 300 сл.).
Поэтому в дальнейшем мы не будем проводить между славянами, населявшими территорию бывшего Болгарского государства, никаких иных границ, кроме границ государственно-политических (см. F. Hуbl. Dějiny naroda bulgarskeho, I. V Praze, 1930, str. 132), вполне сознавая, что терминология, которой мы будем пользоваться, страдает относительной неточностью. Однако ее уточнение является еще проблемой, требующей длительных и комплексных исследований.
История изучаемых нами территорий Балканского полуострова настолько тесно взаимосвязана (особенно в рассматриваемый период), что попытки обособить историю Болгарии от истории Македонии явно противоречили бы, на наш взгляд, фактам территориальной, политической, культурной и этнической близости основной массы жившего тогда в этих областях населения (см. Ив. Дуйчев. Югославски приноси в областта на историографията. ИП, г. XII, № 3, 1956, стр. 113—114; Г. Веселинов, Кр. Генов, Д. Иванов, М. Иванов, Л. Ницолов, С. Ρусакиев. Българска литература, I. София, 1947, стр. 33).
9
важности, и по достоверности. Поэтому сопоставление известий таких, например, источников, как акт размежевания и житие, типик монастыря и частное письмо, сочинение ритора и надпись на строительном материале, само по себе таит большую опасность. В источниках византийского происхождения, помимо всего прочего, факты болгарской истории, в особенности борьба болгарского народа за свою независимость, изображаются, как правило, крайне тенденциозно.
Учитывая все это, мы далеки от мысли считать наши последующие выводы вполне доказанными; многие из них могут рассматриваться лишь как рабочие гипотезы.
Пользуемся случаем выразить благодарность Р. М. Бартикяну, Ю. В. Бромлею, Е. Б. Веселаго, Б. Т. Горянову, Ив. Дуйчеву, А. П. Каждану, Д. Моравчику, Р. А. Наследовой, С. А. Никитину, К. А. Осиповой, Е. Ч. Скржинской, А: Я. Сыркину, З. В. Удальцовой, Ю. Р. Ульянову и К. В. Хвостовой, помогавшим нам советами и замечаниями при работе над этой книгой.