Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. Лингвистика, история, археология
С. Бернштейн, Л. Гиндин
(отв. ред.)

 

ИСТОРИЯ

 

26. СЛАВИНИИ VII—IX BB. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ СЛАВЯН

Г. Г. Литаврин

 

 

Конкретные формы трансформации строя военной демократии у славян в устойчивую систему государственной власти по-прежнему представляют одну из наиболее сложных исторических проблем. О зарождении (либо дальнейшем развитии) военно-демократических порядков у славян позволяет говорить уже свидетельство Тацита (I в. н. э.) о грабежах венетов [1]. Естественно полагать, что за семь-восемь столетий этот общественный строй испытал существенные перемены, пережив периоды расцвета и упадка.

 

Судя по сообщению Иордана о событиях 70-х годов IV в., общественная система антов соответствовала зрелым формам строя военной демократии: антский вождь Бож, власть которого обретала, видимо, наследственный характер, сначала успешно противостоял предводителю готов Винитару, но затем был побежден; чтобы обеспечить

 

193

 

 

покорность антов, Винитар приказал распять Божа с его сыновьями и 70 старейшинами [2].

 

Ни этот удар, ни поражение антов от аваров около 560 г. не привели к ликвидации антского военно-территориального союза: авторы VI в. согласно пишут о могуществе этого славянского объединения [3]. Распад же союза датируют в литературе обычно началом VII в., ссылаясь на известие Феофана об «уничтожении» антов в результате предпринятого из Паннонии похода против них Апсиха, полководца аварского кагана, и на факт исчезновения из источников после 602 г. самого этникона «анты» [4].

 

Согласно Иордану, в середине VI в. анты жили между Днепром и Днестром [5], а по данным Прокопия Кесарийского, они располагались «за Истром, недалеко от его берега», по соседству со «склавинами» [6]. Ссылаясь на наличие пражско-пеньковской керамики на левобережье Среднего Дуная, В. В. Седов считает более свежими сведения Прокопия, который мог отразить частичное перемещение в 50—60-х годах VI в. антов в юго-западном направлении [7]. С середины этого столетия, во всяком случае, анты (вплоть до 602 г.) были союзниками империи. Частная экспедиция Апсиха вряд ли коснулась их глубинных территорий — она могла привести к отходу антов от Нижнего Подунавья и Нижнего Поднестровья и к разрыву их связей с Константинополем, а не к распаду военно-территориальных объединений у славян восточноевропейского региона. Исчезновение из источников после 602 г. этникона «анты» могло быть следствием не похода Апсиха, а внутренних перемен в самом объединении. Внимание византийских хронистов к тому же было приковано в это время к перипетиям борьбы империи со «склавинами» [8].

 

Так или иначе, к VIII в. восходит оформление на землях будущего Древнерусского государства так называемых «племенных княжений» — наиболее развитой формы военно-территориальных союзов племен [9]. Частично сохраняясь еще в X в. под эгидой киевского князя, они обозначаются у Константина Багрянородного как «Славинии» [10]. Нет никаких сомнений в том, что царственный автор имеет в виду под этим термином не просто области расселения древлян, кривичей, северян, дреговичей и т. д., а «архонтии» этих племен (или союзов племен), обладавшие собственной военно-политической и социальной структурой и способные существовать совершенно независимо,

 

194

 

 

сами обеспечивая «собственный ритм» жизни (ἰδιόρρυθμοι) [11].

 

Понятие «Славиния» следует рассматривать, таким образом, в тесной связи с проблемой становления раннефеодальной государственности у славян. И такая постановка вопроса в историографии не нова [12]. В данной статье, признавая названный аспект изучения термина «Славиния» наиболее плодотворным, я хотел бы акцентировать внимание на четырех вопросах: 1) время возникновения термина, 2) локализация первых Славиний, 3) первоначальное содержание этого понятия и 4) его дальнейшая эволюция.

 

1. Термин «Склавиния» (Славиния) имеет, безусловно, византийское «ученое» происхождение: он образован от этнонима по типу понятий «Скифия», «Сарматия», «Аравия» и т. д. Хронологически первым дошедшим до нас упоминанием термина считаю возможным признать сообщение составленной в начале VII в. архиепископом Фессалоники Иоанном [13] первой книги «Чудес св. Димитрия» об осаде города славянами и аварами в конце VI в. [14] Для этого похода, сказано там, хаган собрал «все нечестие Славиний» (τὴν ἄπασαν τῶν Σκλαβινιῶν θρησκείαν) [15]. Данный пассаж был воспроизведен в издании К. Бийеуса по рукописи X в. Vatic. gr. 797 [16]. П. Лемерль, основывающийся и в этой части на рукописи XII в. Paris, gr. 1517, исправил в своем критическом издании Σκλαβινιῶν на Σκλαβηνῶν [17], не оговорив, однако, вопреки обещанию [18], разночтений в этом месте по другим рукописям (мы исключаем возможность вымысла или произвола упомянутого первого издателя).

 

В середине VI в. термин, видимо, еще не существовал или не был широко распространен: он отсутствует у Иордана, Прокопия, Агафия, Менандра. Не встречается он и у их младшего современника Маврикия, хорошо знавшего славян. Впрочем, этот автор был далек от традиций повествовательного жанра, опираясь в своем творчестве главным образом на традиции стратегиконов и собственный воинский опыт. Зато писавший во второй четверти VII в. Феофилакт Симокатта употребляет понятие «Славиния» как ординарное, не вдаваясь ни в какие объяснения. В 602 г., пишет он, полководец Петр, исполняя волю василевса, готовился к походу за Дунай «против народа Славинии» (κατὰ τῆς Σκλαυηνίας πληθύος) [19]. Не исключено при этом, что термин заимствован Феофилактом из служившего

 

195

 

 

ему в качестве первоисточника и не сохранившегося сочинения автора конца VI в. Иоанна Эпифанийского [20].

 

Итак, если судить по этим двум наиболее ранним упоминаниям рассматриваемого термина, следует, вероятно, заключить, что он появился во второй половине, а скорее всего — в последней четверти VI в., т. е. в эпоху, когда столкновения славян с империей стали особенно интенсивными.

 

2. Нельзя счесть случайным и то обстоятельство, что два древнейших упоминания о Славиниях имеют в виду территории, лежащие за пределами империи, земли славян к северу от Дуная, в первом случае подвластных аварскому хагану, во втором — независимых от него и действующих против империи самостоятельно. Земли эти, как видно из данных известий, находились поблизости от Аварского хаганата или даже в его пределах; в то же время они были доступны для вторжения византийских войск. Иначе говоря, вряд ли можно сомневаться в том, что в последней четверти VI—самом начале VII в. постоянные поселения славян находились поблизости от дунайской границы Византии, составляя плацдарм для их вторжений в пределы империи.

 

3. С первых упоминаний о Славиниях содержание этого термина неоднозначно. Различиям в его содержании соответствует, на мой взгляд, разница в его грамматических формах: смысл понятия в единственном и множественном числе не совпадает.

 

Первый случай употребления термина «Славиния» в единств. числе (у Феофилакта Симокатты) был уже приведен выше. Историк имеет при этом в виду славян левобережья Нижнего Дуная, которые сохраняли во второй половине VI в. независимость от аваров и в отличие от антов, с которыми то воевали, то жили в мире, были враждебны Византии. Такая позиция «склавинов» предполагает определенные формы их военно-политической организации, однако нет достаточно надежных данных в пользу утверждения, что и «склавины» были объединены в постоянный союз, подобный антскому. От конца VI в. известны имена вождей «склавинов» Ардагаста и Мусокия, которые, хотя и находились в союзных отношениях, возглавляли два различных соседних объединения славян [21].

 

О недостаточной степени единства славян левобережья

 

196

 

 

Дуная свидетельствует и ход их вторжений в империю в рассматриваемый период. Их крупномасштабные объединения были, по-видимому, эпизодичными. Поэтому под «Склавинией» Симокатты я склонен понимать указание не на военно-территориальный союз «склавинов» в целом, а на территорию их расселения в конце VI—начале VII в. [22]

 

Второй случай подобного употребления термина «Славиния» содержится в сообщении Феофана о походе Константа II в 658 г. «против Славинии» (κατὰ Σκλαυινίας) [23]. Понятие «Славиния» означает и здесь совокупную территорию размещения объединений славян [24].

 

С третьим случаем мы встречаемся в рассказе Феофана об экспедиции Юстиниана II в 688/89 г. «против Славинии и Болгарии» (κατὰ Σκλαυινίας καὶ Βουλγαρίας) [25].

 

Мне удалось найти еще только один случай употребления термина «Славиния» в единств. числе — это известие диакона Игнатия в «Житии Григория Декаполита» о восстании близ Фессалоники в 836/37 г. «экзарха той Славинии» (τοῦ τῆς ἐκείνης Σκλαβηνίας ἐξάρχοντος) [26].

 

В данном месте, однако, содержание термина, по моему мнению, более сложно: это не только территория расселения некоей части славян, но также социально-политическая организация, объединение во главе со своим экзархом-вождем, решившимся порвать зависимость от империи. Это лишь одна из подобных Славиний того времени, на что и указывает местоимение ἐκείνης.

 

Рассматриваемый термин имеет именно этот смысл применительно к концу VI—X столетию; употребляется он исключительно во множественном числе: неизменно имеются в виду не просто заселенные славянами территории, а обладающие вполне определенными границами объединения, в пределах каждого из которых господствовало одно племя, вождь которого возглавлял племенной союз (велегезитов, ваюнитов, хорватов, тервуниотов и т. п.).

 

Конечно, и употребление термина в единств. числе не исключает того факта, что в пределах «Славинии» имелись подобные военно-политические союзы славян («Славинии» — во втором значении этого понятия). Таковы были, например, объединения Ардагаста и Мусокия в «Славинии» левобережья Дуная. Однако в источниках о событиях VI—IX вв. термин «Славиния» в единств. числе в значении политического объединения славян не встречается.

 

197

 

 

Мне, во всяком случае, обнаружить этого не удалось. Представляется вполне закономерным допущение, что первичным было значение исследуемого термина в качестве ареала расселения славян, вторичным — как указание на их особую политическую организацию. При этом хронологический период, отделяющий появление второго значения от первого, был, по всей вероятности, весьма непродолжительным. Так, о Славиниях — зависимых от аварского кагана славянских объединениях — говорится уже в цитированном выше сообщении «Чудес св. Димитрия».

 

В таком же смысле понятие «Славинии» использовано Феофаном в другом место его рассказа о походе 688/89 г. Император, сообщает историк, ставил цель «поработить как болгар, так и Славинии» (τούς τε Βουλγάρους καὶ τὰς Σκλαυινίας αἰχμαλωτίσαι) [27]. Характерно, что вопреки параллельной конструкции фразы писатель употребил здесь не этноним «славяне» (что, казалось бы, следовало ожидать, ибо впереди названы «болгары»), а термин «Славинии», который был избран Феофаном как более точный. Заселенные славянами регионы имелись в то время и во Фракии, но они тогда уже не составляли Славиний. Юстиниан действовал в тот период против полузависимых и независимых Славиний в Македонии (в число плененных византийцами, а затем переселенных в Малую Азию находились сагудаты [28]). Говоря ниже о походе Константина V во второй половине 50-х годов VIII в., Феофан пишет, что император «покорил Славинии в Македонии» (τὰς κατά τὴν Μακεδονίαν Σκλαυινίας) [29].

 

Таким образом, у этого автора в рассказе об одном и том же походе 688/89 г. исследуемый термин употреблен и в единств. числе (в географическом смысле — см. выше), и во множ. числе (как указание на племенные объединения славян) — применительно к одной и той же территории (Македонии): сплошь заселенная славянами территория (Славиния) была раздроблена между их разными политическими союзами (Славиниями), отчетливо обособленными друг от друга. Примечательно, что в византийских источниках VI—X вв. аналогии подобному употреблению во множ. числе терминов, образованных от этнонимов, почти не встречается. Три Галлии, три Испании, две Британии, две Паннонии, две Мезии (Мисии) и т. д. здесь не в счет, так как при этом имеются в виду административные округа империи, провинции (или

 

198

 

 

впоследствии территории, соответствовавшие этим некогда существовавшим провинциям). В сходном смысле говорит о «всех Сириях» и Константин Багрянородный [30]. Любопытно, однако, что царственный автор, неоднократно упоминающий о Славиниях (на Руси, в Хорватии и в сербских землях), единожды прямо приравнивает Славинии к Франкиям, имея в виду пользующиеся внутренней автономией княжества, признающие сюзеренитет короля Италии Пипина. Вместе с Пипином, пишет Константин, его три брата «управляли всеми Франкиями и Славиниями» (ἦρχον πασῶν τῶν Φραγγιῶν καὶ Σκλαβηνιῶν) [31], т. е. Итальянским королевством, Папией и Славиниями хорутан (словенцев) [32].

 

4. И наконец, последний вопрос: об эволюции Славиний на Балканах в VII—IX вв. В качестве репрезентативных можно избрать для сопоставления две Славинии, разделенные столетним промежутком: союз «Семь родов» [33] (70-е годы VII в.) и Берзития (конец VIII в.).

 

Правда, союз «Семь родов» не назван в источниках Славинией, но я считаю это обстоятельство чисто формальным: в силу всего сказанного выше в качестве Славинии следует рассматривать уже антский союз IV в., как и объединения милингов и эзеритов на Пелопоннесе [34].

 

До прихода протоболгар Аспаруха Славиния «Семь родов» играла главенствующую роль среди прочих славянских союзов в Мисии и Малой Скифии. В состав «Семи родов» входило несколько племен, сохранявших внутреннюю автономию и имевших свою территорию и собственного вождя. Одним из этих племен были северы. Даже отделенные Аспарухом в 680 г. от союза «Семь родов», северы еще в течение столетия (а возможно, и долее) оставались в пределах Болгарского государства сплоченным этносоциальным организмом и во главе со своим вождем отваживались на самостоятельные военные действия против империи. Иначе говоря, внутри Славинии «Семь родов» до 680 г., т. е. в эпоху ее самостоятельного развития, еще не были преодолены племенные перегородки; знать отдельных племен объединения еще сохраняла значительную самостоятельность; главный центр союза Плиска еще не стал укрепленной административной и военной столицей. И эта Славиния еще не может, разумеется, трактоваться как государственное образование.

 

Однако в том, что Славинии были зародышевой формой раннефеодальных государств, убеждают данные о Славинии

 

199

 

 

берзитов (верзитов или велзитов). Ее локализуют или в Северной Греции, или в Средней Македонии, в районе городов Охрид, Прилеп, Велеш и Битоль [35]. В интересующем нас аспекте этот вопрос не имеет принципиального значения.

 

Впервые племя берзитов (или ряда племен под этим наименованием) упомянуто в «Чудесах св. Димитрия» в числе других славян как один из «этносов», вступивших в первой четверти VII в. с целью осады Фессалоники во временный союз, возглавляемый Хацоном [36]. Признавшие, видимо, еще в конце VII в. свою зависимость от империи, берзиты сохраняли внутреннюю автономию. Знаменательно при этом, что с конца VIII в. их Славиния получила в византийских источниках наименование «Берзития» («Верзития» или «Велзития»). В 774 г. болгарский хан Телериг намеревался в борьбе с империей переселить жителей Берзитии (τὴν Βερζιτίαν) в Болгарию [37]. В 799 г. князь Берзитии Акамир (Ἀκάμηρος, ὁ τῶν Σκλαυινῶν τῆς Βελζητίας) принял предложение византийской знати фемы Эллада участвовать в заговоре с целью свержения с престола императрицы Ирины и возведения на трон томившихся в заточении в Греции сыновей Константина V. Заговор был раскрыт, и его участники подверглись репрессиям [38].

 

Мне представляются здесь особенно важными два обстоятельства. Во-первых, это появление у Славинии берзитов собственного наименования, образованного от этнонима тем же способом, каким византийцы образовывали названия возникавших в то время государств (Болгария, Хорватия, Сербия, Росия и т. п.). Во-вторых, это оценка самой оппозиционной правительству византийской знатью возможностей Берзитии: участники заговора считали князя Берзитии столь могущественным, что надеялись с его помощью совершить государственный переворот в империи. Правитель этой Славинии был, несомненно, полновластным повелителем своих подданных (хотя и признавал номинально суверенитет империи) и обладал значительными материальными средствами и воинской силой. Славиния Берзития к концу VII в. по своей общественно-политической структуре находилась на пороге превращения в государственную политическую систему. Процесс этой закономерной эволюции оказался незавершенным скорее не в силу недостаточной зрелости ее социальной организации, а в результате внешнеполитической обстановки.

 

200

 

 

Сходным, по всей вероятности, было также развитие Славиний драгувитов и сагудатов (?) — «субделитов»: известны названия «Драгувития» и «Субделития» [39]. Отнюдь не случайно территории бывших Славиний, утративших перспективы дальнейшего независимого развития, становились имперским административными и церковными округами (архонтия и анархия Драгувития, фема смоленов) [40]. Знаменательно, что автор XII в. Иоанн Зонара в своем «толковом словаре» (Лексиконе) определил Болгарское государство как «Славинию Болгарию» (Σκλαβηνία ἡ Βουλγαρία) [41]. Подобный путь эволюции был, по-видимому, присущ и всем прочим Славиниям, пользующимся в пределах Болгарии и Византии в VIII—IX вв. внутренней автономией, особенно если они занимали пограничные территории этих государств, были как говорится в источниках, «окольными» (τἀς πέριξ Σκλαβινίας) [42]. Правители Славиний тимочан и абодритов (преденецентов), а, затем и браничевцев, решив в 818/19 г. отделиться от государственной системы Болгарии, испрашивали через послов покровительство сначала Людовика Благочестивого, а затем хорватского князя Людевита [43]. Именно после этих событий хан Омуртаг приступил к ликвидации автономии Славиний, превращая их в непосредственно подчиненные своим наместникам провинции (комитаты) [44]. Почти одновременно (в 821—823 гг.) и византийскому императору Михаилу II пришлось подавлять движение «окольных Славиний» (circumiacentibus Sclaviniis) [45], оказавших военную помощь Фоме Славянину, поднявшему восстание в Малой Азии и в 821 г. осадившему Константинополь.

 

Таковы соображения, позволившие мне рассматривать проблему Славиний в контексте становления раннефеодальной славянской государственности [46].

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1. Корнелий Тацит. Соч. в 2-х т. Л., 1970, т. 1, с. 372.

 

2. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Вступит, ст., пер., коммент. Е. Ч. Скржинской. М., 1960, с. 170.

 

3. Там же, с. 136; Procopii Caesariensis Opera omnia. Ed. G. Wirth. Lipsiae, 1963, v. II, p. 501.25.

 

4. Извори за българската история (далее: ИБИ), т. VI. Гръцки извори за българската история (далее: ГИБИ), т. III, София, 1960, с. 256 (известие Феофана). См.: Королюк В. Д. Перемещение славян в Подунавье и на Балканы (Славяне и волохи в VI—середине VII в.). — Советское славяноведение, 1976, № 6.

 

201

 

 

5. Иордан. Указ. соч., с. 136.

 

6. Там же, с. 130, 13-15; 476. 18-19.

 

7. Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979, с. 124, 127.

 

8. Королюк В. Д. Указ. соч., с. 53 сл.

 

9. Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, с. 83.

 

10. Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. Ed. Gy. Moravcsik, transi. R. J. H. Jenkins. Budapest, 1949, p. 56.10; 62.107.

 

11. Ibid., p. 124.63—68.

 

12. См.: Коледаров П. Политическа география на средновековната българска държава. София, 1979, ч. 1. с. 7—31 и указ, там библиогр.; Ditten Н. Zur Bedeutung der Einwanderung der Slawen. — In: Byzanz im 7. Jahrhundert. Untersuchungen zur Herausbildung des Feudalismus. В/, 1978, S. 84 f.

 

13. Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur. München, 1959, S. 458.

 

14. Иванова О. В. Славяне и Фессалоника во второй половине VII в. по данным «Чудес св. Димитрия» (Постановка вопроса) — В кн.: Славянские древности. Этногенез. Материальная культура Древней Руси. Киев, 1980.

 

15. Цит. по: ИБИ, т. VI, ГИВИ, т. III, с. 114.

 

16. Lemerle P. Les plus anciens recueils des Miracles de Saint Démétrius et la pénétration des Slaves dans les Balkans. P., 1979,1. Le Texte, p. 12-13.

 

17. Ibid., p. 134.14.

 

18. Ibid., p. 38.

 

19. ИБИ, T. III, ГИБИ, T. II. София, 1959, c. 353.

 

20. Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. B., 1958, Bd I, S. 544.

 

21. ГИБИ, T. II, c. 322, 323, 325, 326.

 

22. См. также: Византиски извори за историју народа Југославије. Београд, 1955, т. 1, с. 222, 250—251; Browning R. Byzantinium and Bulgaria. A comparative study across the early medieval frontier. L., 1975, p. 41, 127.

 

23. ГИБИ, T. III, c. 260 (предлог κατά — «против» — здесь следует переводить не с вин. множ., а с род. ед. числа).

 

24. Там же, с. 129 сл. («Чудеса св. Димитрия»).

 

25. Там же, с. 265.

 

26. ИБИ, т. VIII, ГИБИ, т. IV. София, 1961, с. 39.

 

27. ГИБИ, т. III, с. 265.

 

28. Ditten II. Op. cit., S. 83—84.

 

29. ГИБИ, т. III, с. 270.

 

30. Constantine Porphirogenitus. Op. cit., p. 224.21.

 

31. Ibid., p. 120.19

 

32. Ibid., vol. II. Commentary. L., 1962, p. 92.

 

33. См.: Литаврин Г. Г. К проблеме становления Болгарского государства. — Советское славяноведение, 1981, № 4, с. 35 и след.

 

34. О дискуссии по этому вопросу см.: Коледаров П. Указ. соч., с. 13.

 

35. См. : Панов В. Охрид и Охридска област во првите векови по словенската колонизација (VI—VIII век). — В кн.: Годишен зборник на филозофскиот факултет на Университетот во Скопје. Скопје, 1978, кн. 4 (30), с. 123 и след.

 

36. ГИБИ, т. III, с. 129

 

37. Там же, с. 274 (Феофан).

 

38. Там же, с. 27 (Феофан).

 

202

 

 

39. Наследова Р. А. Македонские славяне конца IX—начала X в. по данным Иоанна Камениаты. — Византийский временник, 1950, т. XI, с. 86—87.

 

40. Коледаров П. Указ. соч., с. 41—44—47.

 

41. Iohannis Zonarae Lexicou. Ed. J. A. Tittman. Lipsiae, 1808, V. I—II, col. 1653.

 

42. ГИБИ, т. IV, с. 13. См. об этом: Коледаров П. Указ. соч., с. 11 сл.

 

43. История на Българската държава. София, 1981, т. 2. Първа Българска държава, с. 152.

 

44. Там же, с. 153.

 

45. ИБИ, т. VII, Латински извори за българската история, т. II, с. 26.

 

46. К сожалению, в статье не удалось использовать совсем недавно вышедшие в свет работы: Петров П. Образуване на Българската държава. София, 1981; Lemerle P. Les plus anciens recueils des Miracles de Saint Démétrius. P., 1981, II. Commentaire.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]