Уже в “Очерках по македонской диалектологии” Селищев поставил перед собою многие проблемы македонской диалектологии. Основная задача исследования состояла в возможно полном описании диалектов Македонии в связи с данными словаря хаджи Даниила. В исследовании нашли полное отражение методические приемы Селищева как диалектолога: всестороннее изучение современного диалекта на основе языка старого памятника, хорошо отражавшего особенности данного диалекта. В “Очерках по македонской диалектологии” автор привлек исключительно ценный памятник, характеризирующий состояние юго-западных македонских говоров второй половины XVIII в. Чтобы облегчить изучение греческого чзыка болгарам, албанцам и македонским влахам, хаджи Даниил составил тетраглоссарий, включавший в себя небольшие рассказы на новогреческом, болгарском, албанском и влашком языках.
Болгарская паралель словаря дала Селищеву изключительно ценный материал для характеристики македонских говоров и помогла автору исследования какую-то часть их проанализировать в исторической перспективе. “Хотя Bulgarica тетраглоссария хаджи Даниила представляет и богатый материал для суждения о говорах юго-западной Македонии во второй половине XVIII века, - писал Селищев через много лет после публикации “Очерков”, - я не ограничился одним этим материалом. Я исхожу не только из этого источника, но и из большого, тщательно собранного и критически проанализированного мною диалектрологического материала, относящегося к разным районам Македонии” (Селищев 1935, 23-24). Не вина автора, что материал этот оказался не полным, для некоторых районов его не оказалось совсем (например, область возле Островского озера или между верховьями Вардара и рекой Треской), для многих других районов он был очень скудным. Нужно еще учесть, что сами записи местной речи в большинстве своем неудовлетворительны. Все это не позволило Селищеву дать полное описание отдельных диалектов, границы их распространения. Однако все последующие описания македонских диалектов как самого Селищева, так и других исследователей в той или иной степени подтвердили надежность и достоверность характеристики македонских диалектов, данных автором “Очерков по македонской диалектологии”.
В своих диалектологических работах Селищев уделял большое внимание вопросам классификации диалектов. Здесь очень важно было выявить поздние и в каком-то случаре возможно, и случайные признаки. В основу классификации, по мнению Селищева, должны быть положены те диалектные признаки, которые отражают процесс формирования диалектов языка из ранородных племенных диалектов. До и после Селищева было предложено несколько опытов классификаций македонских диалектов. Б. Видоески высоко оценивает классификацию, предложенную Селищевым (см.: Видоески Б. Основни диjалектни групи во Македониjа // Македонски jазик, 1960-1961, XI-XII, С. 13-31).
Всю область Македонии в диалектологическо, отношении Селищев разделил на две группы: диалекты к западу от Вардара и Черны и диалекты юго-восточной Македонии. В отличие от общепринятых классификаций Селищев в основу положил не фонетические, а главным образом морфологические признаки. Западная группа характеризуется членной формой троякого образования на -от, на -ов, на -он, формой на -т в 3 л. ед. ч. наст. вр., ударением на третьем слоге от конца, фразеологическим характером ударения. Юго-восточные говоры имеют членную форму на -о (-от), форму на гласный в 3 л. ед. ч. наст. вр. и др. Западная группа в свою очередь подразделяется на дебарскую, охридскую, тиквешко-мариовскую, велесско-скопскую, горне-положкую и дольно-положскую подгруппы. Юго-восточная группа диалектов Македонии включает диалекты Штипа, Радовишта, Малешево, Кумановкого Овчего Поля и др. Все эти группировки подкрепляются существенным набором признаков.
Иную классификацию диалектов Македонии предложил А. Белич. В основу
своей классификации он положил один фонетический признак - судьбу праславянских
сочетаний tj (кtь), dj. По Беличу,
македонские говоры следует членить на южные (Солунь, Костур, Корча до Битоли,
Ресена, Охрида и Дебра) и северные (прави македонски диjалекат, Тетово,
Штип) (см.: Белиh А. Галички диjалекат. Београд, 1935, с.8). В южных говорах
на месте tj находим шт (шч),
на месте dj - жд (ждж), в северных
- 
(k)
и 
(Г).
Селищев в своих исследованиях македонских диалектов убедительно показал,
что данный фонетический признак нельзя класть в основу классификации. Останавлюсь
на этом вопросе подробно, так как проблема классификации диалектов славянских
языков имеет общий характер. В той или иной степени она стоит перед специалистами
по диалектологии всех славянских языков (и не только славянских).
Система доказательств Селищева представляет большой интерес в методическом
отношении. Избрание какого-то языкового факта классификационным признаком
предполагает всестороннее его изучение во всех аспектах. Задача состоит
в том, чтобы не только исследовать территориальное расспространение диалектных
вариантов, но и всесторонне изучить данный фонетический признак в различных
словах, в различных грамматических позициях, ясно представить себе все
особенности акустики и физиологии исследуемых фактов в связи с соседними
славянскими языками, привлечь данные не только памятников письменности,
но и топонимики. До Селищева никто из специалистов по македонской диалектологии
всей этой работы не проделывал. Болгарские ученые бездоказательно утверждали
исконность шт, жд, охраничивали употребление 
, 
.
Сербские обращали особое внимание на диалектные варианты , ,
которые по неосторожному утверждению Ст. Новаковича не отличались от обычных
сербских , .
Недалеко от Новаковича ушел и Белич, который македонские
и обозначал знаками K
и Г.
Имея возможность лично изучить физиологию и акустику македонских
и , Селищев обратил внимание на
то, что в отличие от соответствующих сербских звуков
и и их диалектных вариантов
македонские и
произносятся без фрикации. “Мое наблюдение, ограниченное лишь областью
Д. Полога, - писал Селищев, - привело меня к отрицанию существования фрикативного
элемента при обычном образовании
и различных оттенков (то более
задних, то более передних)” (Селищев 1918, 141-142). Фрикативный элемент
встречается изредка к северу от Тетова. Но и в данном случае
и не совпадают в своем образовании
с сербскими аффрикатами. Селищев обратил внимание и на меньшую степень
палатальности , ,
которая различается и в македонских говорах. Сами сербы в своих записях
македонской речи часто не отмечают даже мягкости
и . В македонской письменности
утвердился на месте тот же знак,
что и в сербской письменности. Но согласный, который македонские книжники
передавали посредством этой буквы, не был тождественным соответствующему
сербскому звуку.
Селищев всесторонне исследовал территориальное расспространение македонских
шт (шч), жд (ждж)
и и ,
их соотношение в различных элементах языковой системы. Основными заменами
праславянских сочетаний tj (кtь), dj
в македонских говорах являются шт, жд или их более древняя стадия шч,
ждж. На основании тщательного исследования диалектологического
материала Селищев установил, что подобное произношение известно на значительной
территории Македонии (Дебар, Струга, Охрид, Ресен, Костур, Лерин, Солунь,
Кукуш, Дойран, Малешево). Произношение шч, ждж
является архаическим. Оно заметно уступает место шт, жд.
Селищев ссылается на В. Облака и Б. Цонева, которые указывали, что в некоторых
говорах старики говорят еще шч, ждж, а представители
молодого поколения знают только шт, жд. Примечательно,
что архаическое шч упорнее сопротивляется новому шт,
нежели ждж - сочетанию жд. В некоторых дебарских,
ресенских, костурских говорах находим архаическое щч при
жд.
Палатальные ,
в отдельных словах и формах (например, куа, е,
вее и нек. др.) известны
не только в Македонии, но и далеко на востоке. Так, частица е
для образования будущего времени хорошо известна во многих восточноболгарских
говорах.
Чуждый характер палатальных
и македонским говорам подтверждается
анализом тех слов, в которых они употребляются. По всей Македонии известно
слово куа ‘дом’. Его
чуждый характер подтверждается корневым гласным: здесь на месте носового
гласного заднего ряда находим гласный у (ср. болг.
къща, серб. куа).
Даже на севере, в селе Лешок, Селищев слышал не только куа,
но и къшта. “Показателен состав слов с ,
в соотвествии с местным с шч (шт) - ждж
(жд): этот состав в говорах Западной Македонии ясно обнаруживает
не давнюю традиционность, а заимствованность этих слов. Среди слов с ,
наиболее широко расспространены в Македонии такие: меу,
куа, вее, у, е
(в передаче будущего времени - е
умри)... Как видно, среди этих слов имеются наречные слова, которые
чаще всего проникают из одного языка в другой при условиях культурно-общественных
взаимоотношений” (Селищев 1935, 63).
Чрезвычайно ценные сведения для изучения истории македонских
и дает топонимика. Уже в “Очерках
по македонской диалектологии” Селищев показал, что географическая номенклатура
свидетельствует, что в центральных македонских говорах шт,
жд древнее и .
“В то время, как в живом разговорном языке обычным названием штанов является
слово гаи, в родственном
названии села в Прилепской области сохраняются еще сочетания шт (“Кривогаштани”)
(Селищев 1918, 131). Впоследствии данные топонимики Селищев привлек для
решения многих трудных и запутанных вопросов истории македонских диалектов.
Опираясь на многие источники, Селищев имел полное право утверждать, что
процесс вытеснения сочетаний с шч (шт) - ждж
(жд) посредством сочетаний с
и был длительным и до сих пор
не везде в Македонии закончился. Хорошо показано, что он идет с севера
на юг. На юго-востоке и на юго-западе до сих пор представлены лишь отдельные
слова с и .
Итак, Селищев удедительно показал, что рассматриваемый языковый признак
не может служить классификационным признаком македонских диалектов. В прошлом
они пережили в отношении сочетаний tj и dj
общую судьбу. Лишь позже под воздействием сербских диалектов здесь утвердились
и , представляющие, однако, существенные
отличия от соответствующих сербских аффрикат.
Далеко не все разделяли взгляд Селищева на происхождение македонских -.
Дело в том, что до появления его книги “Славянское население в Албании”
(1931) во всей его системе доказательств было одно слабое место. Речь идет
о топонимиke на -kaki, которая встречается в Албании и в
Греции. Еще со времени А.Ф. Гильфердинга во второй части этих типонимических
примеров видели результат изменений праславянского tj. Если
бы этимология Гильдерфинга была верной, то нужно было бы признать, что
на месте tj является не только исконной заменой в Македонии,
но что она была в языке тех славян, которые в VI-VII вв. в большом числе
наводнили не только Эпир и Дессалию, но и Пелопоннесс. Селищев был обязан
объяснить происхождение данных топонимических образований или отказаться
от своих взглядов на происхождение -
в современных македонских диалектах. Вот почему этому вопросу он уделил
в своем исследовании “Славянское население в Албании” специальный
раздел. Аргументация Селищева представляет большой методический интерес.
Примеры на -kaki с позиции праславянского ko,tja
представляет неизвестное в Македонии сочетание разнородных элементов. В
македонских диалектах известно либо къшта (къшча),
либо ука. Примеров
кушта (кушча) или къа
(каа) нет. Слово последовательно
отражает болгарскую или сербскую рефлексацию. С этой позиции топоним Gardikaki
представляет собою уникальный пример. Именно это заставило Селищева основательно
изучить природу данных топонимов.
Селищев обратил внимание на то, что указанные топонимы могут оканчиваться
на -i, но могут быть и без этого окончания. В Эпире и Албании
этот топоним изредка оканчивается на -u. Все эти сопоставления
показали, что второй элемент топонима не может иметь отношения в праславянскому
ko,tja. Начались упорные поиски, которые завершились
успешно после внимательного изучения геолого-почвенных исследований Албании
и Северной Греции. Справки с албанским дали основание выделить ku
в значении ‘красный’. На территории распространения албанских поселений
топоним на -ku встречается
часто. Его находим там, где геологический горный состав представляет красную
окраску. В районе верхнего Шкумби вершина горы в Лурье называется
Guriku, что значит ‘красный
камень’. Это название точно соответствует окраске горы. К северу от Аргирокастро
находим Hundoku или Hundёку.
Это значит ‘красный нос’. Отсылаю читателя к книге “Славянское население
в Албании”, где приведены и другие примеры.
Итак, всесторонниий анализ современных македонских говоров, данных топонимики
показал, что -
на месте праславянских tj (кtь), dj -
явление позднее, возникшее под воздействием сербской фонетической системы.
Это было ясно Селищеву еще во время работы над “Очерками по македонский
диалектологии”. “В результате сербского влияния, исходившего и от сербской
администрации, от сербских властелей, и от сербских поселенцев, и от сербских
грамотеев, могли появиться в языке македонских славян в некоторых случаях
(спорадически) черты сербского языка: u вм. ъ<о, -
вм. шт (шч) - жд (ждж),
заменивнших tj (кtь) - dj. В
северной полосе Македонии процесс усвоения -
был интенсивнее, чем в центре и на юге Македонии... С севера Македонии -
распространилось дальше, в срединные области ее... В настоящее время одни
македонские говоры с заимствованием -
могли оказывать влияние на другие (Селищев 1918, 138). После завершения
труда “Славянское население в Албании” (1931) вопрос был решен окончательно.
Он был принят и болгарскими лингвистами. “В позднюю эпоху, вероятно, в
XV-XVI вв., в западные болгарские говоры под влиянием сербохорватского
языка группы шт, жд начали заменяться мягкими
и , напр., но
вм. ношт, свеа
вм. свешта, граанин
вм. гражданин, меа
мв. межда. Самое большое распространение эти чуждые
элементы получили в северной и средней Македонии и юго-западной Болгарии”
(Мирчев 1958, 141). Недавно (в 1981-1982 гг.) известные болгарские лингвисты
Б. Шклифов и В. Георгиев высказали предположение, что македонские -
возникли в результате внутренних процессов в македонских говорах. Однако
эта новая точка зрения не была ими серьезно аргументирована.
Решение Селищева имело значение, далеко выходящее за узкие рамки проблемы
классификации македонских диалектов. Оно имело непосредственное отношение
к происхождению старославянского языка. Н.С. Трубецкой, Н.Н. Дурново и
ряд других славистов в предвоенные годы выдвинули гипотезу, согласно которой
македонские -
восходят непосредственно к праславянским сочетаниям tj (кtь),
dj. Согласно этой гипотезе в языке создателей славянской
письменности представлены были не шт (шч),
жд (ждж), а -.
Сочетания шт (шч), жд (ждж)
утвердились в письменности позже, когда Болгария становится центром славянской
культуры. Исследования Селищева показали полную несостоятельность данной
гипотезы.
Общий итог изучения македонских говоров в “Очерках по македонской диалектологии” сформулирован следующим образов: “В обозрении изменений, пережитых македонскими говорами, очень часто приходится делать ссылки на говоры Болгарии и юго-восточной Сербии. Процессы, пережитые говорами Македонии, были свойствены и говорам Болгарии, всем или некоторым из них, чаще всего говорам юго-западной Болгарии. Эти процессы переживались или одновременно говорами Македонии и Болгарии, или в разное время, но исходили от одной общей причины. Конечно, были изменения только параллельные, но и они показательны при длинном ряде несомненно общих языковых переживаний. К северу от Македонии, начиная со Скопской Черной горы, с Кумановской и севернократовской областей, идет иная диалектическая среда, пережившая языковые изменение отдельно от македонский группы” (277-278). Этот тезис последовательно защищался Селищевым во всех его последующих трудах. Не отрицая известной самостоятельности македонских диалектов, Селищев всегда учил, что диалекты на территории исторической области Македонии и на территории, занимаемой современной Болгарией, исторически противопоставлены сербохорватским и словенским диалектам.
Вскоре после переезда из Казани в Москву Селищев приступил к восстановлению текста второго тома труда по македонским диалектам, посвященного уже только северо-западным македонским говорам. К счастью, сохранились не только материалы, но и черновые наброски. Новую кигу Селищев назвал “Полог и его болгарское население. Исторические, этнографические и диалектологические очерки северо-западной Македонии (с этнографической картой)”. По первоначальному замыслу книга должна была называться “Очерки по македонской диалектологии”, т. II. Еще в 1925 г. Селищев свою работу “Полог” называет вторым томом “Очерков по македонской диалектологии”. Изменение названия было сделано по просьбе Милетича. Селищев согласился с пожеланием Милетича, так как новый труд фактически не являлся органическим продолжением первого тома “Очерков по македонской диалектологии”. Лингвистическая часть книги составляла лишь одну ее треть. Книга открывается детальным описанием географии и демографии Полога, обстоятельным историческим очерком северо-западной Македонии. Значительное место в новом труде уделено книжной деятельности на территории Полога, начиная со второй половины XIV в. В центре стоит книжная деятельность известного книжника Кирилла Пейчиновича, уроженца положского села Теарце.
Еще до публикации книги “Полог” Селищев в сборнике в честь В, Златарского (София, 1925) напечатал обширный очерк “Кирилл Пейчинович”. Автор следующим образом определяет значение трудов Кирилла Пейчиновича: “Главное значение писаний Кирилла Пейчиновича - диалектологическое. Его писание представляет богатые данные для характеристики говоров Дольнего Полога в начале прошлого века. Имея в виду диалектическую пестроту Македонии, разнообразие и сложность процессов, пережитых говорами ее, различное скрещивание процессов и их результатов, - процессов, свойственных, разным группам, - приходиться очень осторожно и медленно продвигаться в глубь прошлого этих говоров” (Селищев 1925, 404-405).
Большое место в “Пологе” уделено этнографическому описанию. Детально и на высоком профессиональном уровне писаны такие обычаи, как курбан, освящение огнем, золочение рогов, бросание крашенных яиц, слава и мн. др. Через всю свою жизнь Селищев пронес глубокий интерес к народному быту славян. Однако лишь в “Пологе” мы находим большое этнографическое исследование. Думаю, что эта часть “Полога” представляет наибольшой интерес. Книга завершена описанием говоров Полога. В сложном переплетении гетерогенных признаков Селищев умело вскрывает исконные черты диалекта и элементы поздние, идущие с севера, черты разговорного языка и особенности книжные. В отличии от других работ по македонской диалектологии здесь автор опирается на собственные наблюдения. Это дало ему возможность всесторонне описать физиологию звуков, уверенно характеризовать стилистическую принадлежность каждого языкового факта. В книге дано убедительное решение многих явлений фонетики, словообразования и морфологии. Позже, в 1931 г., Селищев опубликовал статью “Говоры области Скопья”, в 1935 г. - статью “Хаджи Иоаким и язык его книг”, которые освещают многие стороны языковой жизни населения Македонии.
Особое место среди публикаций Селищева занимает монография “Македонские кодики XVI-XVIII веков” (1933). Автор строит свое исследование не по привычному для него плану - от современных говоров к древнему памятнику письменности. Это единственный труд ученого, в котором всесторонне рассматриваются факты исторической диалектологии македонских говоров лишь на материале старых памятников письменности XVII-XVIII вв. В монографии дано подробное описание языка трех монастырских кодиков-помянников: монастыря Матки, Слепченского и Трескавецкого монастырей. Однако Селищев не ограничивается лишь языковой стороной. Автор подробно характеризует многие стороны этнической, экономической и социальной истории местного славянского населения. Четко отграничивая его от сербского этнического элемента, Селищев в то же время стремится подчеркнуть его своеобразие в южнославянском языковом мире. “Основное славянское население в Скопье и в его селах принадлежало к группе македоно-болгарской” (Селищев 1933, 41).
Селищеву приходилось не раз выступать с полемическими статьями и заметками по вопросам македонской диалектологии. Наиболее значительным трудом здесь является его обширная статья “Македонская диалектология и сербские лингвисты. А. Белич и его последователи” (1934) Убедительно показано, что взгляды сербского академика на происхождение македонских говоров противоречат реальным фактам. Полемизировал по вопросам македонской ситуации Селищев и с А. Вайаном.
Нащи знания южнославянских диалектов теперь незимеримо глубже и обширнее,
нежели знания ученых в довоенние время. Опубликован четырохтомный диалектологической
атлас Болгарии, вышло в свет много диалектологических исследований, материалов,
словарей. Естественно, что не все положения и выводы Селищева в настоящее
время в свете новых материалов могут быть приняты, некоторые требуют уточнения
и известной коррекции. Приведу один пример. Праславянское сочетание cьrt
в начале слова в македонских говорах представляет crt (ср.
црн ‘черный’). “В Пологе не имеется сочетаний с cr.
Нет их и в других краях Македонии” (Селищев 1929, 333). Селищев видел здесь
влияние сербохорватского языка. Возможно, в конкретных условиях большей
части Македонии так и было. Однако для решения всего вопроса в целом необходимо
обратить внимание на аналогичное явление в юго-восточных говорах Болгарии.
Здесь оно является старым и не может быть объяснено ни влиянием сербохорватского
языка, ни влиянием македонских говоров.
[Back] [Next]