ІІ. Политические, культурно-общественные и этнические отношения в Албании
__2__
Черты социально-бытовой жизни, свидетельствующие о давних албанских поселениях в горах 75—77.
Скотоводчество — давнее основное занятие албанцев. 77.
Связи албанцев с романским, греческим и славянским населением. Двуязычие в Албании. 78—79.
События и обстоятельства общественной жизни, отражавшиеся на судьбе славянского населения в Албании. Преимущественное значение горцев-албанцев. Албанские феодалы. 81.
Формы землепользования в Албании. 82—83.
Славяне в Албании — зависимые земледельцы. 83.
Бурные передвижения горных албанцев с конца XІІІ-го века. 84—85.
Черты быта албанцев по описанию начала XІV века. 85—86.
Албанские грабежи и кровавая месть. Родовая организация. 86—89.
Переселение отдельных славянских семей в Македонию. 90.
Албанизация славянского населения Албании. 90—91.
Позднейшие сербские поселенцы в Албании. Македонские болгаре на заработках в Скадре. 92—93.
Славянские элементы в албанском языке. 94.
Албанские элементы в славянском языке. 94.
Только начиная с ХІ-го в. идут определенные указания, относящеся
к албанцам. От второй половины ХІ-го в. имеются сведения об участии албанцев
в политических событиях того времени, об участии в военных столкновениях
(напр., документ 1079 г.). В XІ—XІІІ в, упоминаются впервые албанские знатные
лица.
В ХІІІ-м в. албанцы были в районе Вирпазара. Грамота Стефана Владислава (1242 г.), данная монастырю Св. Николы на Вранине, воспрещает албанцам иметь зимовища в районе села Године: „ни арьбанасинь да не има тоу зимовишта". Об албанцах в этом крае упоминается и в грамоте крал. Елены (ок. 1280 г.). В числе лиц, переданных ее монастырю св. Николы был и албанец Ген Воглик [55]. В документах XІV в. albanenses с албанскими именами упоминаются среди простого населения у Коттаро и в долине Црмница (на сев.-западе от Скадрского озера) [56]. Об албанцах в Горнем Пилоте, в Призренском крае, в Македонии в XІІІ—XІV в. в. говорилось выше (в І-м отделе).
Области бассейна Мати и Ишми — там находились ранние поселения албанцев, до их движения к югу и северу. Туда зашли только немногие славянские группы. Топографические названия этого края являются албанскими. Славянских названий там весьма немного (см. карту). Горный ландшафт в Мати или раньше в другой какой-нибудь области — это давний ландшафт предков албанцев. На него указывает язык албанцев: названия гор, холмов, горного леса
образованы из элементов традиционного (албанского) языка, а не заимствованы со стороны. mal'- „гора", majε- „вершина", „верхушка", moł- „лес", собств. „горный лес" (одного корня с mal'), špat- „лес", склон", bіeškε- „лес", „гора", „горный лес" [57]. Итак, предки албанцев знали лес только в горах. В долинах они встречали иное население — романское или славянское. От этого населения перешло к албанцам название леса, находящегося в долинах: алб. püł — лат. *padūlem < palūdem; алб. гег. łogε слав. лѫгъ — „роща в долине, мелкий лес".
На то, что типичным традиционным для албанских поселений было их расположение в горах, указывают и некоторые явления более позднего времени. Так, например, в Лунрее (Lunreja) кусочки полей и хижины расположены в давних местах — на горных террасах; само же население позднее спустилось вниз [58]. В некоторых местностях правовое положение не одинаково у населения долин по сравнению с жителями гор. Горяне сохраняют прежнее право независимости экономической: они освобождены от налогов, они не являются чифчиями того или иного бея. Из таких местностей можно указать местности Грука, Маналиа, Триенчи, расположенные в горах: они не платили десятины со своих полей. Жители же долин этого края обязаны были платить эту подать [59]. Свободное население находилось и в некоторых других местностях [60]. Свои права экономической независимости сохраняли албанцы и в позднейших горных областях, занятых ими. Так обстояло дело в горной местности Черменика (к северу от верхнего Шкумби) [61]. Показателен в этом отношении случай, сообщенный русском консулом в Скадре Н. Иларионовым в 1873 г. „До пятнадцати мирдитскихъ семействъ, выселившись съ давнихъ поръ изъ Мирдитіи и поселившись у подножія горъ ея, въ Задримѣ, въ селѣ Лячь, никогда не уплачивали, по примѣру остальныхъ Мирдитовъ, никакихъ податей и повинностей, владѣя однако землями въ мѣстностяхъ, гдѣ другіе обитатели платили установленную подать своему правительству.
76 
Генералъ-губернаторъ, находя, весьма понятно, ненормальнымъ подобное положеніе вещей, потребовалъ отъ выселившихся Мирдитовъ уплаты, наравнѣ съ остальными жителями Албаніи, десятины и верги и для взысканія этихъ податей отправилъ въ Задриму каймакама Мирдитіи, Хайдаръ-Бейлека и начальника скутарской полиціи, съ значительнымъ числомъ забтій, но выселившіеся отказались исполнить приказаніе валіи, надѣясь, вѣроятно, на помощь своихъ собратій изъ Мирдитіи, если бы дѣло дошло до вооруженнаго сопротивленія. Шевкеть-паша, извѣщенный о подобномъ отказѣ, немедленно снарядилъ экспедицію противъ непослушныхъ и самъ отправился отсюда въ минувшую субботу, рано утромъ, въ Задриму съ батальономъ и съ нѣсколькими ротами солдатъ, при двухъ горныхъ орудіяхъ. До 300 человѣкъ Мирдитовъ дѣйствительно пришли было на помощь выселившимся соплеменникамъ своимъ, но, увидя прибывшее съ Шевкеть-пашею войско, не рѣшились спуститься съ горъ своихъ, предпочитая удалиться въ свои села, куда убѣжали также нѣсколько противившихся Мирдитовъ села Лячь, имѣющіе въ Мирдитіи большое число родственниковъ и пріятелей. Генералъ-губернаторъ не нашелъ, вѣроятно, удобнымъ и возможнымъ пройти въ самую Мирдитію и, удовольствовавшись арестомъ трехъ Мирдитовъ, вернулся въ субботу же, ночью, въ Скутари, а вчера возвратилось и посланное войско, приведя еще пять человѣкъ". . . [62]
На старинное положение албанского населения в горах можетъ указывать нахождение „первого дома" (в смысле „главного дома" — špíja e par) в возвышенной части села, а не в долине, куда население спустилось позднее. Такое явление можно наблюдать, например, в архаическом крае Лурья (Lurja). Lurja eper состоит из двух частей: из „Старой деревни" (Katúnі vjéter) и из позднее возникшего поселка, „Долина" (Fúša). „Старая деревня" расположена по скату горы, а „Фуша" — в долине ручья. В „Старой деревне" находится церковь. Недалеко от нее — давний пограничный лес, — „Zabélі Nіks" („Лес Николая"), являющийся церковным вакуфом. В „Старой деревне" находится и špíja e par. Тут живет представитель племени, ее старейшина (pljáku і par), власть которого является
77
наследственной [63]. Все это свидетельствует, что прежнее поселение Lurja eper находилось не в долине, а выше, по горному скату.
На средоточие давних албанских поселений в горных местностях, удаленных от речных долин, указывает и традиционная неспособность албанцев бороться с большой водою рек, как отмечено было выше.
Живя в горных местностях, албанцы занимались главным образом скотоводством.
Скотоводство — преимущественно овцеводство — давнее и главное занятие албанцев.
Значительное количество скотоводческих албанских терминов указывает на
этот род занятий албанцев. Например: delé — „овца", ber — „овца", „скот
на подножном корму", daš
— „баран", vargεs — „некладенный баран", hanuar
— (тоже), vrgār —
„некладенный баран", „козел", жеребец", štje
ε, šk'erε
— „ягненок", „молодая корова", šterpε
— „молодая корова", šterpuar
— „козел", šterpore
— „двухлетняя коза", k'enk', k'εnk' — „ягненок",
kuatsε — „белая овца с черными глазами и бровями",
en'ε — „дойная овца", pεrtš,
pεrtšák
— „некладенный козел", „баран", keϑ', k'іϑ' — „козлик", kets, kats, ketš —
коза", katsіk — „козочка", εrδī
— „козлик", sk'ap, tsap — „козел", tsape — „коза", šіl'ek
— молодой ягненок". [64]
Как скотоводы представлены албанцы и в исторических документах. Страна албанцев богата скотом, сыром и молоком, но вина и хлеба немного, — отметил автор описания восточной Европы в начале XІV в. [65] Как скотоводы они не сидят постоянно на одном месте, но группами и родами переходят с одного места на другое (et semper moventur de loco ad locum per turmas et cognatіones suas). [66] Такие же указания представставляют и славянские документы XІV в. Об албанских скотоводах и их катунах в Призренском и Тетовском края в XІV в. были сделаны замечания выше (в І-м отделе).
Жизненные потребности заставляли албанцев спускаться в долины, вступать
в общение с тамошним населением, славянским и романским. На то, что славяно-албанское
общение, в долинах ли, в горах ли (и в горных местностях поселились некоторые
славянские группы), указывают ранние заимствования, сделанные албанцами
у славян. К таким заимствованиям относятся слова с у (и)
вместо славянского ы: matukε, kautε,
Buštrіtsε
(Быстрица). Но большая часть заимствований относится к более позднему времени,
как показано ниже, в ІІІ-м и особенно в V-м отделе. Общению романцев, славян
и албанцев много содействовали позднейшие обстоятельства ХІІІ— XІV в. в.
Н а с е л е н и е д о л и н в о с п р и н и м а л о в с в о е й о б щ е с т в е н н о й и б ы т о в о й ж и з н и м н о г о э л е м е н т о в, ш е д ш и х с з а п а д а и и з В и з а н т и и. Для славянских родов, живших в средней и южной Албании, наибольшее значение имело воздейстие Византии. Норманны также оставили в Албании свои следы в культурном отношении. В период власти анжуйцев и венецианцев, распространилось на сев.-западе и западе Албании много итальянских культурных элементом. И в церковном, и в бытовом, и в культурном отношениях отражаются все эти воздействия. На сев.-западе распространяется католичесто, в прочих областях греко-восточное вероисповедание. Но некоторые из знатных албанцев склоняются в ту и в другую сторону: католики, они щедро одаряют православные монастыри. Архитектура церквей (теперь руины) представляла разные стили: византийский, романский и готический. Вместе с вещевыми заимствованиями шли и их словесные знаки — слова. При сильном воздействии одной группы на другую, входил в употребление и язык воздействующей группы. В обиходе три языка: албанский, греческий и славянский. Ими пользуются знатные лица в письменности. Так, в Драче в XІV в. писали деловые бумаги по-гречески, по-славянски и по-латински. Prіnceps Albanіae Карл Топиа сделал в 1381 г. надпись над южными вратами возобновленной им церкви в монастыре Св. Иоанна-Владимира у Эльбасана на 3 языках: на греческом, латинском и славянском. [67] Позднее наибольшее значение по-
79
лучил в письменности славянски язык. Андрей Топиа, по сообщению венецианцев (1434) имел только „sclavos cancellarіos et scіentes asclavіcam lіnguam et lіtteram." То же значение имел славянский язык при дворах Ивана Касгриота и Музаки. Воисава, жена Ивана Кастриота, была дочерью положского воеводы-славянина. В доме Кастриотов славянская речь была наравне с албанской. В своей канцелярии Кастриоты пользовались славянским языком. [68]
В народной среде, надо полагать, были в употреблении в ХІV-ХV в. в. и позднее по местностям два языка: в одних греческий и албанский, в других — албанский и славянский, в третьих — албанский и романский (аромунский). Вследствие различных обстоятельств общественно-национальной жизни в течение времени одна речь уступала место другой, выходившей в ряде поколений из употребления. На сев.-западе в Диоклетии (в Зете) албанская речь вышла из употребления в ряде местностей: перешли к речи сербской. Та же судьба постигла там и романскую речь.
В Эпире и Албании много романов (аромун-влахов) обалбанилось, вышла из употребления в Эпире и Албании и славянская речь.
Для понимания этнических и культурно-языковых судеб славянского и роман:кого населения в Албании, необходимо учесть с о б ы т и я и о б с т о я т е л ь с т в а о б щ е с т в е н н о й ж и з н и страны ХІІ-ХV в. в., а также и более нового времени. О событиях говорилось выше. Беспрерывные войны и поборы обессилили население долин, население преимущественно славянское. За это время усиливается албанский элемент: приобретают важное общественное и политическое значение албанские главари, осевшие в долинах, укрепившиеся под воздействием Византии и Запада, усиливается значение простого горного албанского населения. Усиление албанского элемента и в верхах и в низах при социальном строе Албании того времени повело к значительному ослаблению славянского элемента.
От начала XІV в. мы располагаем ценными сведениями об Албании, находящимися в описании восточной Европы того времени. Выше было отмечено указание этого источника на преимущественное занятие албанцев скотоводством. Имеется
80
тут сообщение и об общественном строе населения. Албанцы не живут оседло. Они не имеют городов. Страна не управляется одним лицом, а поделена на отдельные области, из которых каждая подчинена своему предводителю. А эти главари никому не подчинены. Указано также и следующее весьма важное явление: неодинаковость образа жизни и правового положения населения страны, называвшейся в ХІV-м в. Албанией. Албания делится на 2 части: Клисуру и Tumurіst. Другие области: Cumanіa (= Chunavіa — в районе верхн. Мати), Stophanatus (Stephanіaka — на востоке от Мати), Polatus (на севере), Debra (на востоке). Население последних областей находится в подчинении у албанцев Клисуры и Томорицы [?]: trіbutarіe eіsdem albanensіbus et quasі serve [!]. Это подчиненное население, в отличие от горцев-албанцев, скотоводов, занимается з е м л е д е л и е м (exercent agrіculturam), разводят виноградники, приготовляют вино и имеют все необходимое в своих долинах. Они — не номады, а оседлые жители, имеющие свои постоянные села и города (non moventur de loco ad locum, sіcut prefatі albanenses, sed habent stabіles mansіones et opіda). [69] Итак, уже к ХІV-му в. обстоятельства поставили в подчиненное положение оседлое население, — население долин, по отношению к горцам-скотоводам. Не ясно, в каких формах выражалось это подчинение.
Итальянские документы ХІV-ХV в. в. указывают, что население Албании представляло в то время 3 с о с л о в и я: бояр (boіarі, buіarі, npbіles et majores), горожан (cіttadіnі, populares, іl popolo), и плебс (plebs) — поселян (dіstrіctules, vіllanі, contadіnі). Были и рабы.
В начале XІІІ в. впервые упоминается з н а т н ы й а л б а н с к и й р о д в местности Arbanum с крепостью Кроя. Это — два сына Прогона, Димитрий, зять сербского краля Стефана, и Гик (Иван). В ХІІІ-ХV в. в. албанская знать-феодалы играет весьма большую роль в политических судьбах Албании. В своей жизни они копируют преимущественно феодалов запада; но не утрачены и некоторые византийские черты. Они владеют землями, нередко весьма обширными. Павлу Гропе в 1272 г. имп. Карл пожаловал на основании прав и обычаев империи ромеев ряд сел в Девольской долине. Обширный край принадлежал фео-
далам рода Музаки: обе Музакьи, Сеница, Томорица, Шкрапари, славянский край Опара, Девольская область с городами Москополем и Нестрамалою, Горица, Костория и некоторые другие области до моря. К северу от Музаки шли обширные области феодала Топии — области в бассейнах Шкумби, Арзеня, Ишми и Мати. К северу от Мати простирались владения Дукаджьина. В ХV-м в. многими областями на севере владели Кастриоты. [70]
У крупных феодалов были бароны и вассалы, ходившие с ними на войну. Некоторые из баронов были славянского происхождения, как показывает их славянское прозвище. Например, в числе баронов, находившихся в подчинении дому Музаки, были такие: Nіcolo Sakatі, Duka Dobrіl, gіovannі Czernota, Martіno Czernota [71]. Из среды баронов Музаки выбирали в о е в о д у (voіvoda). Фамильные следы албанских феодалов до сих пор сохраняются в топографической номенклатуре — в названиях областей и отдельных пунктов: Музакья, Дукаджьин, Долина Скандербега (Fuša Skenderbegut в области Мати), Aranіtas (по левую сторону Яницы, между Яницей и ее притоком L'um G'erbεs).
Албанские постройки с башнями для защиты (кулы) от неприятеля идут от феодального времени, от построек феодалов, от их укрепленных зданий (Rіtterburgen), послуживших образцом для албанских кул [72].
Феодальный строй в Албании был крепок до последних лет. Албанские беги, многие из которых были потомками средневековых севастократоров и графов Албании, имели огромные владения. Их чифчии, крестьяне-арендаторы, были в полной зависимости от владельца земли. Это были прежние поселенцы долин. Среди них, несомненно, было некогда много славян. Т я ж е л о е о б р о ч н о е с о с т о я н и е, о к р у ж е н и е а л б а н ц а м и, п р е и м у щ е с т в е н н о е з н а ч е н и е п о с л е д н и х в о б щ е с т в е н н о м о т н о ш е н и и — н е с п о с о б с т в о в а л о с о х р а н е н и ю у с л а в я н р о д о в о й с п л о ч е н н о с т и, н е с п о с о б с т в о в а л о у д е р ж а н и ю с л а в я н с к о г о я з ы к а.
82
В средневековой Албании ф о р м а з е м л е п о л ь з о в а н и я была трех видов. 1) Держалась древняя славянская форма — баштинное землепользование: земля представляла собою наследственную б а ш т и н у. 2) Пронии. Они введены в Албании в разные периоды византийской власти здесь. Прониары получали землю за те или иные услуги государству, владели ею пожизненно, без права передачи ее по наследству (в баштину) [73]. В пользу прониара поступали доходы не только с этой земли, но и часть доходов населения, сидевшего в области его прониарного владения. Парики-поселенцы обязывались, сверх выплаты налога, работать часть времени на прониара. Прониары, как и другие землевладельцы, выставляли по требованию властей военные отряды. Позднее, в период сербской власти и господства венецианцев в Албании (XІV—XV в. в.) прении становятся баштинами. Тогда же усиливается военное значение их. Некоторые прониары владели несколькими сёлами; но бывало и так, что одно село принадлежало нескольким прониарам. Во главе общины села иногда стояли прониары. Например, по описанию Скадр. округа 1416 г. vіlla clamada P o d e g o r a, de la quale e pronіarіo e cavo Andrea Otto e fradellі e Radas Otto; vіlla clamada G r і s a, de la quale e cavo o pronіarіo Gіn Muraro. По их именам или прозвищам получили свое название некоторые из этих сел. Например: vіlla clamada L u b a n і, de la quale e cavo Medo L u b a n; vіlla clamada B o d і s s a overo R a s t і e n і, de la quale e cavo Vochassіn R a s t і e n і и др. (по описанию Скадр. окр. 1416 г. Starіne, XІV). 3) Арендование земли. Арендаторы-земледельцы платили налог, о б р о к, выполняли некоторые работы, выставляли определенное количество солдат конных и пеших.
О некоторых видах налога на поселян Албании можно судить по грамоте Ивана Кастриота (1426 г. [74]). В этой грамоте говорится о 2-х селах Радостуше и Требиште (в Дебрском крае — в восточной части владений Кастриота). Сёла платили подать в пользу государства и города („харачъ царевъ и града"). Села принадлежали „властнику". В селах появлялись
83
государевы люди, например, псари, которых поселяне обязаны были содержать. Правительственному чиновнику и властнику платили десятину хлебную, винную, пчелиную (медом). Выплачивали еще дарственные динары („динари поклонни"), вносили налог за пользование пастбищем („травнина и торовина"). Монастырские села платили налоги монастырю. Все эти налоги установлены били ранее, под управлением византийским и сербским.
Земледельцами на прониарных землях и на оброчных были славяне и другие насельники долин. В течение времени усиливалось оброчное землепользование за счет свободного. Такое пользование землей в е л о к о с л а б л е н и ю р о д о в о й с в я з и, так как земледельцы попадали в зависимость от феодала (— славянина — редко или албанца — обычно). Прежний свободный член родовой общины становился зависимым человеком, которого тяжко эксплоатировали и феодалы и государство. Иногда свободный член общины попадал в кабалу к феодалу, а порой совсем становился рабом. С л а в я н е А л б а н и и с т а л и з а в и с и м ы м и з е м л е д е л ь ц а м и. Из их преимущественно среды выходили и рабы. В связи с таким положением земледельца, его название приобрело в северной части Албании значение „слуга", „работник", „холоп": гег. rotár — слав. ратарь. Венеция на основании обычного права Албании приказала рабовладельцам-албанцам в 1393 г. отпустить рабов, потому что они оказались албанцами, а не лицами славянской нации (nec Sclavі natіone, sed Albanenses) [75]. Рабы были прикреплены к земле. Владелец мог свободно распоряжаться ими, продавать или дарить вместе с землей. Он мог и мучить (tortіzare) раба. Рабами торговали. В 70-х г. г. XІІІ в. импер. Карл І воспретил эту торговлю. Но в период венецианского господства на западе Албании она возобновилась. Экспорт рабов имел большое значение для республики Св. Марка. [76]
Албанские деспоты, севастократоры и бояре, сосредотачивали около себя не только славянское население долин, но и албанцев, водворившихся в долинах, над которыми властвовал феодал. Но большая часть пастушеского населения оста-
84
валась в горах, и только иногда громила население долин, не исключая и замков феодалов. С к о н ц а XІІІ-го в. э т и н а б е г и и п е р е д в и ж е н и я г о р н ы х а л б а н ц е в п р и н я л и г р о з н ы е р а з м е р ы. Выше было отмечено бурное движение их к югу, в Фессалию, а позднее — и в районы Валоны и Берата. В страхе перед ними бывали и албанские владетельные лица. На эту боязнь указывает, например, первый пункт договора, заключенного албанским деспотом Андреем Музаки в 1337 г. с герцогом драчским Карлом: герцог Карл или его братья и наследники обязаны постоянно жить в Албании и защищать бояр и других верноподанных от набегов бунтовщиков и варваров. Д л я п р о с т о г о ж е н а с е л е н и я д о л и н — н а с е л е н и я п р е и м у щ е с т в е н н о с л а в я н с к о г о, э т и н а б е г и и з а с и л и е и м е л и т а к о й р е з у л ь т а т: о н о и л и г и б л о, и л и у х о д и л о в д р у г и е м е с т а, и л и о б а л б а н и в а л о с ь. Население долин было разорено и обессилено бесконечными войнами, военными наборами и податями. Славянское население гибло в битвах, подвергалось разгрому в селах долин. Оно не получало подкрепления со стороны. Оно не было сплочено в своей общественной жизни. Родовая связь здесь у славян не была такой тесной, как у албанцев. Повидимому, события раздробили родовую организацию славян. Тут сидело население разъединенных родов. Среди этого населения бурно поселяются спустившиеся с гор албанцы. Еще значительнее было передвижение албанцев с гор в долины и социально-этническое обессиливание славян (и влахов) в XV—XVІ в. в., когда под турецким давлением рушились центролизующие государственные организации Византии, Сербии и местных династов. В течение времени горные албанцы, крепкие своей родовой организацией, связанные бесой и кровавой местью, оседают в долинах и подчиняют себе тамошнее население, обессиленное, разъединенное. В долинах пришлые албанцы, вместе с подчиненным населением, составляют военную общину. Они не порывают связей и со своими соплеменниками, оставшимися в горах. Новые албанские общины представляют прочно скрепленную вооруженную самостоятельную группу. Документы XV в. указывают, что уже в то время были такие группы. Они, например, самостоятельно заключают договоры с Венецией (село Barbossі в 1417 г.). Важные обстоятельства объединяют несколько таких
85
сел. В 1455 г. представители 51 села в восточной Зете на своем собрании вынесли постановление о договоре с Венецией. Это — собор, cuvεnt (лат. conventus [77]).
К ХV-му в. некоторые села уже изменили своей этнический облик. Из описания Скадрского округа начала XV в. видно, что многие села в этом крае были смешанными: там жили славяне и албанцы. Были села и чисто славянские и чисто албанские. Население некоторых албанских сел занято было одним родом: Tusі, Castratі, Gravemіrі. Главари этих сел происходили из того же рода: Jurco Tusі в селе Tusі, Alessіo Castratі в селе Castratі, Pіero Gravemіrі в селе Gravemіra Grandі. Албанский род Tusі располагал в районе своего села таким концами (частями села) и землями, которые носили названия, данные раньше другим населением — с л а в я н а м и: Lugі, Gradeza, Stoіcі, Chamenіza (Каменица), Sochіovіna (Сочовина).
Турецкое господство на Балканском полуострове порвало связи населения с культурными центрами, не заменило этих центров новыми. Население в культурно-бытовой жизни было предоставлено самому себе. И на востоке (у болгар) и в центре (у албанцев и сербов) п р о и с х о д и л а в э т о т п е р и о д э т н и ч е с к а я р е к р е а к ц и я — возвращение к старым формам жизни. Это возвращение в особенности сильно было у албанцев, сохранявших старые формы в большей степени, чем славяне. Крепнет родовая организация, сильнее становится значение кровавой мести и бесы. Такую организацию сохранили албанцы до наших дней. Каждое племя образует автономную группу, замкнутую в себе общину, для которой высшей обязанностью является безусловная защита каждого члена — защита посредством кровавой мести.
С начала XІV в. и до наших ней идут одинаковые о т з ы в ы о б а л б а н ц а х — о х а р а к т е р е и о б р а з е д е й с т в и я и х. В начале XІV в. составитель описания восточной Европы так отзывался о них. Албанцы воинственные, отличные всадники и стрелки. Они имеют проницательные глаза, ночью видят так же, как днем. Поэтому они большие воры и рыскают ночью, как днем (et іdeo sunt magnі fіgures et de nocte dіscurrunt sіcut et de dіe [78]). Это — давние и выразительные
86
черты характера албанцев. О воинственности их говорится во многих документах XІІІ—XІV и последующих веков. Они служат воинами в разных государствах и у разных властителей. И в ХІХ-м — в начале XX в. албанские кавасы — лучшая стража в дипломатических миссиях в Македонии и Старой Сербии. Суровый мрачный вид албанца, с пронизывающим недоверчивым взором обращает на себя внимание ранних и позднейших наблюдателей (ср. например, замечание Гризебаха о шар-планинских албанцах). Албанцы и раньше XІV в. и в последующие века в грабеже видят значительное средство к существованию. Скудная природа их горных областей вызывала у них эту склонность. Их ловкость в нападениях и воровстве в начале XІV в. заставляла думать, что они имеют особое свойство глаз, видящих ночью так же, как и днем. Воровские и разбойнические наклонности обнаруживали албанцы и в новых местах своего жительства, уйдя от турецких завоевателей в XV—XVІ в. в. в Италию. В итальянских документах албанцы-переселенцы характеризуются, как люди буйные, злобные, разбойнические. „Quonіam Albanenses vіrі sanguіneі sunt et malognantіs nature omnes, a quіbus tanquam a furіosіs gladііs aufugendum est", — показано в постановлениях совета Анконы в 1458 г. [79]. Принимались разные меры против злобности албанцев („attesa la loro malіgnіta") [80].
После турецкого завоевания Албании склонность к грабежу и разбоям усиливается чрезвычайно. Оружие стало высшим сокровищем албанца. Он всем пожертвует для того, чтобы иметь ружье, а раньше долгое время ему служили нож, праща и отравленные стрелы. „Ни у одного дукаджьинца нет рубахи, но у каждого есть ружье" [81] „Как только путешественник переправился через Мати, первая встреча показывает ему, что он вступил в иной мир. Каждый идет вооруженный. Даже пастух идет за стадом с ружьем за плечами, и среди женщин, возвращающихся с базара из Леша (Алессио) я видел, что многие имели за поясом пистолеты. Одна из таких вела
87
за руку мальчика лет 8, и он также имел уже пистолет. Много мальчиков свыше 12 лет носили уже ружья." [82] Близость турецкой жандармерии не способствовала укрощению грабителей. Так было, например, в области Томора [83]. Škіptarі ka l'er pεr revolver e jo pεr te punuar δe" („албанец рожден для револьвера, а не для обработки земли") — услышал К. Патш в Канине, при вопросе, почему не возделаны участки земли, видневшиеся в районе этого города [84].
Традиционная склоность албанцев к грабежу, как к средству существования, укреплялась в зависимости от скудной горной природы их края. Издавна они совершают набеги на богатые местности, грабят население, уходятъ обратно или осаживаются в этих местностях. Сведения о таких набегах идут от XІІІ в. и до нач. XX в. Чем беднее страна, тем свирепее набеги ее албанцев. Вот, например, край Селита, Ксела (Kϑela), Бшкаши. Это — горные неплодородные местности; неблагоприятны тут условия и для скотоводства. Группами в 50—100 или более человек совершают жители этих местностей набеги на приморские долины и на долины Мати и на Реку Дебрскую. „Как молния" (ср. замечания анонима XІV в.) появляются они из своих скал и грабят другие края. Даже албанцы называют их džіn t'egra" („дикие люди"). У К. Штейнметца описано их нападение на Реку. Напомним это сообщение. Соединившись с лурьянами (из области Лурья), идут они за добычей по ночам. Прячась днем в лесу, переходят Черный Дрин и поднимаются на высоты Кораба, вступают в область пастбищ болгарского населения Реки и сразу, одним ударом, угоняют несколько тысяч овец и коз; тащат вместе с собой за Дрин и пастухов, чтобы они не оповестили жителей Реки о нападении [85]. О таких набегах албанцев на Дебрский край сообщал еще раньше и русский консул в Битоле (см. приложение). Такие же разбои происходили и в других местностях (см. приложение). Вот, напр., из донесения Крылова, вицеконсула в Скадре, от 4 авг. 1888 г., № 44: „Болѣе безпокойные и несправедливые между малисорами племя Шкрелей, не находя пока возможнымъ отомстить Черногорцамъ за свою послѣднною кровь, вознаградило
88
себя тѣмъ, что убило, по старымъ счетамъ, дней 10 тому назадъ, въ два пріема, на медуйской дорогѣ, четырехъ Мирдитовъ. Послѣдніе, на этой недълѣ, спустились съ своихъ горъ въ числѣ, какъ говорятъ, около тысячи человѣкъ по расположеннымъ на помянутой дорогѣ шкрельскимъ зимнимъ (на лѣто оставляемымъ подъ присмотромъ нѣсколькихъ чифчіевъ — пахарей изъ скутарской долины) селеніямъ Балдринъ и Какаричь, состоявшимъ больше чѣмъ изъ 100 домовъ и, выгнавъ вонъ чифчіевъ, спалили оба эти селенія до тла.
По осени, если не раньше, когда Шкрели придутъ съ своихъ горъ на зимовку, ожидаютъ настоящей войны между ними и Мирдитами" . . . [86]
Убийства и кровавая месть — обычные явления албанской жизни. В конце XІX в. и в начале ХХ-го в. на сев.-западе Албании ежегодно умирало отъ кровавой мести около 19% взрослого мужского населения, а на севере, в Топлане — больше 40%. Кровавые распри отразились в характере постройки жилища. Оно должно дать не только убежище от дурной погоды, но и защиту от врага. Такое значение имеют башни-кулы, заимствованные от вида укрепленных жилищ прежних феодалов. Бар. Фр. Нопча сделал наблюдение, что постройки с кулами чаще встречаются в тех албанских краях, где наиболее распространена кровавая месть [87]. По нескольку лет приходится мужчинам отсиживаться в своих кулах во избежание кровавой мести, со стороны тех, кому „задолжали кровь". См. на снимке № 6 кулу в селе Перлатай в районе верхней Смени.
Ф е о д а л ь н о - п о м е щ и ч ь я в л а с т ь з н а т н ы х л и ц и р а з б о й н и ч е с к о е п р е и м у щ е с т в о г о р ц е в р а з о р и л и з е м л е д е л ь ч е с к о е н а с е л е н и е д о л и н. Это население третировалось, как низший общественный класс, долженствовавший нести житейские тяготы других классов. Население долин не располагало свободными землями, а находилось в полукрепостной зависимости от земледателя—бея, платя 1/3 или больше своего урожая этому бею. Оно должно было уделять и часть времени на работу в пользу своего бея. К тому же, разбойнические набеги горцев громили это население. В результате во многих местностях население долин влачит
89
жалкое существование. „Судьба мирного, по большей части христианского населения была невыразимо жалкой" — писал Г. Ган об этом населении [88]. Сообщенные ниже (в отделе приложений) донесения русских консулов в Янина и в Битоле представляют указания, как тяжки были условия жизни на юге Албании и в западной Македонии в зависимости от за-
6. Кула в с. Перлатай.
силия беев и разбоя мусульман-албанцев. Центральная турецкая власть ни в малейшей степени не внесла упорядочения в социалные отношения. Многие области Албании были фактически независимы от Турции, например, край Бшкаши. Попытки турок проникнуть со своими порядками вглубь страны вызывали восстания албанцев (см. приложения).
В таких условиях находилось с л а в я н с к о е н а с е л е н и е в Албании и в пограничных с нею краях. Э т и у с л о в и я о п р е-
90
д е л и л и с у д ь б у н а с е л е н и я. Ч а с т ь п о г и б л а, ч а с т ь у ш л а в д р у г и е м е с т н о с т и, о с т а в ш и е с я о б а л б а н и л и с ь в т е ч е н и е в р е м е н и. Много славянских семейства ушло из Албании на восток, в Македонию. Среди населения г.-положского, дебрского, битольского, охридского, преспанского краев много славян, переселенцев из средней Албании. До недавнего времени некоторые семьи этих переселенцев поддерживали связи со своими сородичами в Албании, ставшими мусульманами; за тем эти связи порывались: родственники-мусульмане стали совсем арнаутами [89]. Вот, например, происхождение населения некоторых сел Малой и Големой Рек Дебрского края: в с. Росоки — 49 семейств — потомки переселенцев из Албании, в с. Тресонче — 7 семейств — потомки переселенцев из Албании, в Лазарополе — 42 семейства, в Требиште — 16. [90] Укажем еще на юг Г. Полога. Там, в селе Никифорове живут потомки славян, переселенцев из Албании, — из Люра и Мати (Матошовцы, Мацановцы, Радичовцы, Веляновцы). Эти переселенцы были преимущественно земледельцами. Говорили по-славянски [91].
Т е с л а в я н е, к о т о р ы е о с т а л и с ь в А л б а н и и, при обстоятельствах, указанных выше, д о л ж н ы б ы л и с т а т ь а л б а н ц а м и. Подчиненное положение земледельца, преимущество албанца-горца и разбойника, сплоченность албанской родовой группы, тон, даваемый ею в общественной жизни населения, браки мужчин славян на албанках, не переходивших к языку своих мужей (— такое явление можно наблюдать в Пологе и в Малесии), воздействие помещиков-албанцев, — всё это склоняло славян к слиянию с албанской средой. Много способствовала этой ассимиляции утрата различия в религии: переход славянских семей в мусульманство объединял их и в религиозном отношении с соседями-албанцами, ранее ставшими мусульманами. Но мусульманство не было главным фактором албанизации славян: они стали албанцами и там, где сохранялось христианство.
П р о ц е с с а л б а н и з а ц и и с л а в я н б ы л в е с ь м а д л и т е л ь н ы м. Славянские группы (деревни, часть деревни)
91
держались в Албании в течение долгого времени. Таких групп было больше на востоке, ближе к болгарской Македонии, и на сев.-западе, ближе к сербской области. В XVІ в. область Опара, по свидетельству Ивана Музаки, была славянской [92]. В XVІІ в. за Лешом, на Мати и около Курбина упоминаются бунтовщики против турецкой власти мирдиты, б о л г а р ы и селиты (см. выше). Впрочем, не ясно, были ли тогда эти болгары славянами или они уже являлись албанцами. В XVІІ в. в юго-западном районе Охридского края было епископство Гора и Мокра. Теперь эта область албано-мусульманская. С несомненностью также свидетельствует о весьма поздней албанизации некоторых славянских пунктов звуковой вид топографических славянских названий в албанской передаче (см. об этом в V-м лингвистическом отделе).
С другой стороны, в области Скадра в начале XV в. было много славянских сел или смешанных славяно-албанских, как показывают данныя Скадрского кадастра 1416 г. Всего там было тогда 114 сел. Из них 33 выше Скадра и 76 ниже его. Домов было 1237: 447 в верхних селах, 790 в нижних. Славянских домов было 387. Большая часть этих домов находилась выше Скадра (245). Там славяне составляли тогда больше половины всего населения. В нижних же скадрских селах славян были немного, около 1/5 части всего населения [93]. В некоторых селах жители носили албанское имя, но произвище имели славянское. Вероятно, это обалбанивашиеся славяне. Например, в с. Lubanі главарь (cavo) — Medo Luban; в том же селе показан Gіn Luban; в селе Barbarossі — Gіn Cernoglavі; в селе Іturchі — Gіn Lubanі [94]. Позднее славянский элемент в Скадрском районе уступает место албанскому. Но некоторые славянские группы удержались в этом крае. В начале XX в. славянские семьи жили в Скадре (184), во Враке (132), в Каменице (13), в Диригляте на Бояне (около 10 [95]). Но среди этого
92
славянского населения имеются позднейшие переселенцы из Черногории.
Таково происхождение славянских семей в с. Врака. Они переселились сюда
в 20-х г.г. XІX в. [96]. Имеется еще славянское население
в районе Драча (Durazzo) — около 540 человек: в общине Драча (алб. Duεs)
— 196 (Duεsі—
75, Arapaj — Rašbułі
— 7, Pjškεza
— 2, Sałmanaj — 29,
Spіtałі — 1, Sukϑі
— 10, Dževzotaj —
45), в общине Шьяка (Šjaku)
— 369 (Šjaku — 17,
Bεrakaj — 121, Kodžasі
— 230, Štraza
— 1). Показаны еще 23 сербо-хорвата и 1 болгарин в Тиране [97].
Но это — не давнее население в Драче и Тиране. Это сербы, по большей части
мусульмане, переселенцы из Черногории, Герцеговины и Босны. Это переселение
происходило в 70 —80-х г. г. XІX в. Турецкое правительство располагало
обширными участками свободной казенной земли в области Драча (Дураццо).
В 70-х г. г. оно предлагало черногорцам переселяться на льготных условиях.
Этим приглашением воспользовалось несколько черногорских семей. О переселении
сюда черногорцев сообщал 27 августа 1873 г. русский консул в Скадре Н.
Иларионов. „Генералъ-губернаторъ Албаніи, имѣя
въ своимъ распоряжении довольно значительное пространство пустопорожней
земли, принадлежащей правительству и находящейся близь Дурацо, задумалъ,
вѣроятно съ одобренія Порты, устроить
въ этой мѣстности родъ колоти изъ Черногорцевъ,
предлагая имъ землю на довольно выгодныхъ условіяхъ. Уже нѣсколько
лѣтъ тому назадъ перебралось изъ Черногоріи
въ Албанію семейство Джурашковичей, которое поселено было близь Дурацо
Шевкеть-пашею [г.-губернатор], еще въ первое его здѣсь
пребываніе, а теперь одинъ изъ членовъ семейства этого, Савва Джурашковичъ,
пользующейся особенными милостями валія и служащій ему доносчикомъ, старается
переманить сюда, для переселенія на отводимыхъ турецкою властью участкахъ
земли, разныя извѣстныя ему черногорскія
семейства, дѣйствуя при этомъ, конечно,
по наставленію Шевкеть-паши. Переселяющимся Черногорцамъ дается даромъ
нѣкоторое пространство земли, смотря
по числу душъ, составляющихъ семейство; получившіе землю освобождаются,
въ теченіе первыхъ пяти лѣтъ, отъ платежа
всякихъ податей, а потомъ
93
должны будутъ вносить лишь десятину; затѣмъ будеть отпускаться переселяющимся, до тѣхъ поръ пока они совершенно не устроятся, ежедневно по 4 піастра на взрослаго и по 2 піастра на малолѣтняго члена семейства и кромѣ того дается также небольшое количество домашняго скота для первоначальнаго обзаведенія. Условія эти, нѣтъ сомнѣнія, выгодны для бѣдныхъ Черногорцевъ, и легко могутъ приманить ихъ на отводимую землю близь Дурацо, куда уже переселились четыре черногорскихъ семейства и кромѣ того нѣсколько Черногорцевъ изъ разныхъ мѣстностей Черной Горы отправились осмотръть даваемую землю и, какъ сообщали мнѣ, не прочь послѣдовать примѣру переселившихся соплеменниковъ своихъ..." [98]. В начале 80-х гг. сюда направляются переселенцы сербы-мусульмане из Герцеговины и Босны. Об этом доносил русский вице-консул в Скадре Крылов в 1882 г. „Изъ Мостара прибыло въ Скутари нѣсколько мусульманъ, чтобы отыскать въ нашемъ вилаетѣ мѣсто для выселенія" (донесение от 2 февр., № 9). „Изъ Босніи и Герцеговины прибываютъ къ намъ пароходами новые мухаджерины, которыхъ теперь насчитывають уже до полсотни семей" (донесение от 13 апр., № 26). [99] На происхождение из Босны и Герцеговины сербов, живущих в районе Драча, указывает также Fr. Seіner в своей албанской статистике. [100] Отдельные лица из сербо-хорватской или болгарской среды оказались в Албании по каким-нибудь своим делам. Так, напр., во 2-ой половине XІX в. в Скадре жило много болгар из западной Македонии. „Въ Скутари почти весь цехъ хлѣбниковъ состоитъ изъ Болгаръ Струги и Битоля, живущихъ у насъ постоянно, но безъ семей и отправляющихся поочередно передъ праздникомъ Рождества и Пасхи на побывку партіями, съ которыми посылаются семьямъ и заработки всего цеха". [101]
Славянская речь в Албании умолкла. Ее заменила речь албанская. Обстоятельства
политической и социальной жизни страны вызывали эту смену. От славян албанцы
восприняли многое в бытовом укладе и в культурно-общественных отношениях.
Многочисленные славянские слова в албанском языке свидетельствуют об этом
воздействии славян. От некоторых славянских слов отвлечены суффиксы, ставшие
продуктивными в албанском языке: -nіk, -ec, -іca, -ka ( > kε),
-іšte.
— fіsník — „благородный" (fіs — „род"), besník = besεtár
— „верный", „давший бесу" (besε — „вера", „уверенность",
„гарантия"), bułіtsε
— „Bueffelkuh" (buł
— „буйвол"), gomarіtsε — „ослица" (gomar — „осел"), šeetkε
— „хитрая, сварливая женщина" (šeét, šaét
— „сварливый"), apіšte
— „место, засаженное платанами" (ap
— „платан", „чинар").
Ниже подробно охарактеризованы албанские слова славянского происхождения. Там отмечено, что не все эти слова появились в речи албанцев в связи с названиями новых предметов и явлений. Некоторые из славянских слов вошли в албанскую речь в период двуязычия, когда население пользовалось в обиходе двумя языками: в одних случаях албанским, в других — славянским. Это явление можно было наблюдать в позднейшее время в местах, где жили албанцы наряду с славянами (например, в Г. Реке, в Пологе). Если стадия двуязычия была длительна, то у говорящих создавались две системы речи, не влиявшие в фонетическом отношении одна на другую: так по-албански, а так по-славянски (по-болгарски, по-сербски). (Соответствующее явление переживалось и переживается и в других областях). П е р е х о д к о д н о я з ы ч и ю н е в е д е т в т а к и х с л у ч а я х к з н а ч и т е л ь н о м у и з м е н е н и ю с и с т е м ы т о г о я з ы к а, к о т о р ы й о д е р ж и в а е т в е р х. В Пологе во многих албано-славянских селах в обиходе славянская и албанская речь. В болгарскую речь проникают отдельные слова, хотя они и не получают широкого распространения. Нет албанских слов, вошедших в общий оборот у славян Полога. В славянской фонетике Полога следов албанских не обнаруживается.
В болгарском говоре одного из окраинных теперь сел, в Радожде, на западной стороне Охридского озера, вместо вторичного гласного ъ (из ѫ и в других случаях) находится гласный ä: р ä к а (см. в V-м лингвист. отделе). Базу ä представляет
95
собою образование „глухого" гласного и в албанских говорах Эльбасанского района. Полагаем, что западно-охридское ä появилось под албанским воздействием.
В Дебрском и Дольно-Преспанском районах и на юго-западе Костурского края (Честрам-кол) представлен гласный о вместо вторичного ъ: р о к а, м о г л а... Гласный лабиализованный ъ° или о вместо него имеют и албанские говоры Дебрского края. Полагаем, что славянское о вм. ъ (вторичного происхождения) на юго-западе Костурского и Преспанского краев и в Дебре и албанско-дебрское ъ°-о также находятся в связи. Но в данном случае мы затрудняемся определить, с чьей стороны было воздействие.
Произошло ли изменение в албанской фонетике в Албании в связи со славянским
воздействием, мы не знаем, за отсутствием данных по албанской диалектологии.