1. (Курбан. Фамильная служба)
Трифонов день — Хамайлии — Вампиры — Курбан. Общинный курбан. Курбанная жертва в жизни болгарина — Освящение огнем (свечами). Золочение рогов. Каждение. Обрядовый хлеб. Музыка, хоро, игры, песни, духовный стих о жертве Авраама — Бросание крашеных яиц — Место заклания курбана — Вознаграждение священнику — Цель курбана — Святые-патроны. Культ св. Афанасия — Процесс общинного курбана. Канун, день празднества — Связь курбанного празднества с ярмаркой, с панагюром — Области распространения общинного курбана — Фамильная „служба,” фамильный курбан — Значение именинного дня. Церковные элементы — Сообщение о празднестве у воеводы Ивацы (XI в.) — Патрон отдельного члена семьи. Нарицание патрона — Семейная служба у албанцев
Разные стороны бытовой жизни населения северо-западной Македонии нашли себе отражение в писаниях Кирилла Пейчиновича. В предшествующем отделе, при обозрении содержания Огледала и Утешения грешным указаны были эти бытовые явления. В том же отделе, в примечаниях, сообщены некоторые данный, разъясняющие эти явления, и указаны параллели из другихъ балканских областей. Даже молитвы и те не лишены местного бытового значения. Так, 3 молитвы— заклинания св. Трифона (Оглед.) полагалось читать, по указанию К. Пейчиновича,
Культ св. Трифона, как гонителя червей, гусениц и других вредителей садов и полей, как покровителя виноградников, является общераспространенным на Балканах, особенно в Македонии и Болгарии. В день „Трифуна зарѣзана” („Триун пияница” — в Струге) 1 февр. старого стиля ходят с хлебом с жареной курицей и с вином зарезывать лозу в виноградниках. С разными обрядами связано это „зарѣжвенье” — „зарѣзванье” или „закройванье” лоз. [1]
И в Болгарии, и в Македонии, и на Косовом-поле поселяне зовут на Трифонов-день священника, чтобы он освятилъ
1. См. у Д. Маринова: „Народна вѣра”. Сборн. за народ. умотв., XXVIII, стр. 366—359. См. также „Сборникъ отъ различии вѣрования. . . въ Кюстендилско” П. Любенова. (Търново. 1887), Сборн. за народ. умотв., XI, стр. 323 (Трифонов-день в Пироте); „Јужна Стара Србија” Хаџи-Василевића, књ. II, стр. 84 (в Прешевском крае); Српски етнограф. зборник, VII, 442 (в Скопьской Черной Горе).
202
воду и прочитал молитвы на отогнание всяких вредителей полей и садов. [1] Это — молитвы-заклятия Трифона, которые можно было найти в Огледале К. Пейчиновича. В некоторых сербских местностях „на светог Тривуна планинке не преду, да им се смок не би црвљло; а људи не раде на тај дан, да им црви не једу усеве” (Ариље) [2].
В конце Огледала помещена молитва архангела Михаила. Повидимому, ее назначение такое: ею надо пользоваться вместо записей — хамайлий с разными апокрифическими молитвами, сказаниями и заклинаниями. Некоторые из этих хамайлийных записей были известны как и молитвы арх. Михаила (см. выше, стр. 176, прим.).
Отголосок народных верований слышен в пересказе притчи о богатам и Лазаре : Авраам не пошлет Лазаря на землю сообщить людям о мучениях грешников: не поверят ему, сочтут его за вампира, „ће речáтъ се пои е̑пирил [се поепирилъ = се увампирил], станал ѿ гробъ пáкъ лáже светóтъ, оу̑ще ће се шегаатъ со него” (Огл. 89). В Пологе, как и в других балканских областях, весьма распространено поверие о вампирах, причиняющих всякие несчастия живущим.
Одно изъ явленій быта населения Полога, горячо обличаемых Кириллом Пейчиновичем, — это курбан. Не похристиански. непристойно проводятъ там праздник в честь святого („светецъ”), который служат раз в году. На Афанасьев-день режут курбан. Курбаном надеются умолить Бога и св. Афанасия и избежать всяких болезней и несчастий (Оглед., 68, 73). В церковь носят барана, зажигают свечи на рогах у него, а поп читает над ним молитвы. В праздник упиваются вином, скачут-пляшут, беснуются, всю ночь сидят, поют, а не молят празднуемого святого.
То празднование, о котором говорит К. Пейчинович, относится к „службе”, справляемой всем обществом в честь того или иного святого. Это празднество совершается во всех краях болгарских славян, — и Македонии и в юго-западной и в восточной Болгарии. Название этого
1. Так, напр., в Струге (К. Шапкаревъ: „Сборникъ отъ българ. народ. умотв.”, кн. VII, стр. 163—164), так и в других местах Македонии и Болгарии. О Косовом-поле см. в „Срп. етногр. зборнику”, VII, стр. 256—257.
2. М. Милићевић, Живот срба сељака, стр. 180.
203
празднества — служба, светец, курбан, собор-зборъ, панаир, орди́я. Основные черты этого празднества одинаковы повсюду.
А) При этом празднестве обязательно колют курбан, — режут теленка или барана, быка. Средства на жертвенное Животное собираются со всех жителей села. Сборщики этих средств в некоторых местах Македонии называются кумовьями („кумове”) [1]. Этот элемент кровавой жертвы в празднестве, курбан, вызывал у некоторых представителей церкви горячее обличение. Таким был о. Кирилл Пейчинович. „Не мойте хрс̑тїáни, не колите жертва кровна, за што и̑маме бескровна” (Огл. 69, см. еще ниже). Воспрещали приносить такую жертву и католические миссионеры, действовавшие среди болгарских павликиан. В XVIII-м и в начале XIX-го в. павликиане устраивали „общие курбаны” (publici curbani) или „службы” или „раздазанье” (curbani, slusbe о rasdavagne [2]). Такие же курбаны у павликиан между Одрином и Пловдивом наблюдал в XVII-м в. граф Марсильи. В большое дерево были вбиты кольца для подвешивания жертвы, мяса волов и овец. Около дерева был вбит каменный крест. Неподалеку стоял каменный стол, на котором приносили жертву, а около находились небольшие столы, у которых ели жертвенное мясо [3].
Курбан составляет весьма важный элемент и других празднеств у болгарских славян. Колют курбан и при праздновании святого, покровителя одной семьи или членов, раньше входивших в состав одной семьи. При аналогичных празднествах у сербов (при „славе”, „оброке”) кровавая жертва отсутствует. С кровавой жертвой соединено у болгар и празднество весеннее, на Георгиев-день, и жатвенное, на Ильин-день. На Георгиев-день каждая семья режет ягненка. Приготовление, резание и освящение георгиевского курбана обставлено значительным
1. Новини, I, 1891, № 20.
2. Л. Милетичъ, Нашитѣ павликяни. (Сборникъ за народ. умотв. XIX, стр. 108—109.)
3. Marsigli, Stato militare del imperio Ottomano. 1732, стр. 24. Русский перевод 1737 г. СПб. Часть I, стр. 13. См. также в статье Д. Е. Такела: „Нѣкогашнитѣ павликяни и сегашнитѣ католици въ Пловдивско”. (Сборн. за народни умотв. XI, стр. 113—114) и в книге П. Сырку: „Къ исторіи исправленія книгъ въ Болгаріи въ XIV вѣкѣ”. Т. I. СПб. 1899, стр. 255—256.
204
ритуалом [1]. Во многих местах болгарских славянъ режут быка или барана при окончании жатвы, на Ильин-день. В этотъ день устраивается общий обед. Варят в общем котле быка, барана и, расположившись на церковных развалинах, поедают его сообща всем селом. Или же каждая семья жарит ягненка или курицу, и затем устраивается общее пиршество [2]. В Пологе на Ильин-день население, христианское и мусульманское, отправляется с духовенством на горы, к озерам Шара и служит там молебны. При этом закалывают барана, кровь которого пускают в озеро [3].
Режут курбан и по обещанию для выздоровления больного. Это — „намѣстник”. Больной указывает лицо, которое должно выбрать черного барана и заколоть его. Кровью жертвы обрызгивают стены дома, а свареное мясо распределяется между всеми жителями села, приглашенными „на намѣстник”. Во время трапезы на южной и северной сторонах помещения, где лежит больной, горят свечи [4]. (Значение крови, черной масти жертвенного животного и свечей определено ниже).
Вся жизнь болгарина переплетена курбанной жертвой. Курбан возвещает появление нового члена семьи. „Какъ е всичко задрѣмало околвръсть! Горе тамъ, въ сѣнчастия здрачъ на сливака, угледна кѫщичка се бѣлѣй, и димъ като бѣлъ стълбъ се вие изъ коминя. Родъ е подновенъ днесъ, и бѣловласия свекъръ е заклалъ курбанъ на свои и роднини. Всрѣдъ кѫщи виси опъната цедилка, а въ нея първина момчана рожба, първи сънъ заспала”. (П. Тодоровъ „Орисници”).
1. Об этом празднестве см. у Д. Маринова: „Народна вѣра и религиозни народни обичаи”. (Сборн. за народ. умотв. XXVIII, стр. 439—462); у М. Арнаудова: „Die bulgarischen Festbräuche”, Leipzig, 1917, стр. 39—46, 82. К. Иречекъ, Княжество България, I, Пловдивъ, 1899, стр. 112. — „Въ самата София въ навечерието на Георгьов день черновата еква отъ блѣянието на окиченитѣ съ вѣнци ягнета, които хора донасятъ на рѫцѣ, а поповетѣ освещаватъ съ молитви; на следующия день тѣхъ убиватъ като курбанъ и изѣдатъ”.
2. Мариновъ, Народна вѣра, стр. 510—511; М. Арнаудовъ, Die bulgar. Festbräuche, стр. 74—78, 82. Йорд. Ивановъ, Культъ Перуна у южныхъ славянъ. (Извѣстія Отд. рус. яз. и слав. ак. н. 1903 г., т. VIII, кн. 4, стр. 150).
3. Вѣщій Олегъ, Болгарія и Македонія, СПб. 1903, стр. 111.
4. Сборн. за народ. умотв. III, стр. 275. (Рупчосъ).
205
Курбаном чтит болгарин своего покровителя. Курбаном обеспечивает он себе благополучие. С курбаном он идет и в могилу.
Б) Курбан освящается огнем (свечами). На рогах жертвенного животного возжигают свечи. Об этот свидетельствует Кирилл Пейчинович. На это указывают и позднейшие наблюдатели. У горящих на рогах свечей священник читает молитвы. Напр., в положском селе Седларци „до скоро паляха свѣщи на рогата на овнитѣ и, преди да ги заколятъ, заставляваха попа да прочете по нѣщо върху тѣхъ”. [1] Жители Велеса справляют службу „вон варош”, на холме „Светъ-Илия”, у дерева, разбитого молнией. Тут колют курбан, у самого дерева. На дереве горят свечи (устное сообщение). У павликиан во время жертвоприношения старейшина держал въ руке 3 или 4 свечи, другой имел 2 свечи, а прочие по одной свече [2].
В) У жертренного барана золотятъ иногда рога. Так, напр., бывало еще в 90-х годах в некоторых селах Полога.
Г) Кроме свечей для „освящения жертвы необходимо каждение — ладан. Когда жертва сварена или испечена, происходит каждение ее. Старейшина или священник кадит ладаном курбан.
Д) На курбанную трапезу приносят обрядовый хлеб.
Е) Празднество сопровождается музыкой, пением, хороводом (хоро), играми (бросаньем камней, борьбой, скачками). На празднестве службы поются разные песни. Одни из них по своему содержанию близки к колядарным, как близки по цели и по основе и самые празднества. Вот одна коротенькая песня из восточной Македонии.
Веселине, веселъ домакине,
Весела ти кукя съ домакини,
Весела ти трапеза сосъ гости,
Весели ти волове съ орачи,
Весели ти кони со коняри,
Весели ти овци со овчари,
Весели ти кози со овчари! [3]
1. Новини, I, 1891, № 20.
2. Л. Милетичъ, Нашитѣ павликяни, стр. 109.
3. П. Михайловъ, Български народни пѣсни отъ Македония, София, 1924, № 46.
206
Благополучие дома и его обитателей — основной мотив этой песни. Другие песни не имеют ближайшего отношения к празднеству. Вот, напр., позвякивая герданами в такт хоро, поют под звуки гайды тетовские болгарки :
Що ви̑дов, мамо, що ви́дов,
Три луди млади мóмчиня:
Едното, мамо, едното, —
Едното бѣше влáинче;
Другото, мамо, другото,
Другото бѣше гъркинче;
Третйото, мамо, третйото,
Третйото бѣше бýгарче.
Влáинче, мамо, влáинче,
Влáинче мощне рубайлио;
Гъркинче, мамо, гъркинче,
Гъркинче мощне парайлио;
Бýгарче, мамо, бýгарче,
Бýгарче яко сéвдайлио.
Рубата, мамо, рубата,
Рубата ке се искине;
Пáритѣ, мамо, пáритѣ
Пáритѣ ке се изарча;
Сéвдата, мамо, сéвдата,
Сéвдата сѣди до вѣка [1].
А то песня повествует печальную историю:
Ой Гьорги, Гьорги, Гьорги ораче!
Орал е Гьорги маленко нивче,
Маленко нивче — триста дулюма,
Триста дулюма — триста зевгара.
Поминал ми е Петре кираджи
Сос деветь мулки се дребно азно,
Десето муле за я'аница.
„Бог ти помогнал, Гьорги ораче!”
— Дал ти Бог добро, Петре кираджи! —
„Ай да се ние двама обложим,
Я ке измама твоето любне”.
1. Новини, I, № 20.
207
Обманул Петр-кираджи невинную Гьорговицу-молодую, проспорил Гьоргий-пахарь свою ниву и 300 зевгарей [1].
На некоторых песнях отражается влияние церкви. Так, старики поют иногда о „жертве Авраама”. Воспоминанием этого библийского события они, как и мусульмуне, укрепляют обычай колоть курбан. А. Хр. Яновъ, в своем описании курбана в селах Мориовского края [2] сообщает по этому поводу следующее.
„В 1880 г. в такой праздник на Духовдень мы с тогдашним общинным писарем г. К. Нобреклиевым отправились в село Кокре (Мориовско) с целью отклонить селян от этого противохристианского обычая. Сколько мы ни говорили и ни убеждали, мы не могли достигнуть успеха. После обеда мы вернулись в дом Димитрия Пейкова, куда собрались и другие старики и мы опять начали свои доказательства против курбана. Старики Димитрий Пейков, Димитрий Тръпков, Иове Найдов пошептались между собой и запели следующую песнь:
Бога моли Аврам гостолюбец
Да му дай Господ мажко чедо,
Защо Аврам чедо немаше
И с чедо Аврам да се порадува.
Една вечерь край даб си седѣше
И си Аврам Бога молѣше.
Тройца гости у него идеа. ,
Туку и́ виде Аврам гостолюбец
Стана и́ причека и дома и́ внесе.
Му [=им] сумия нозѣ от правой [=прахови],
Му [=им] приготвие теле искърмено,
Му месиа преснана погача.
Па гостиа госте приятели.
Вечерьта у него лежае,
Утрината станаа да си одат.
Распрашая колко дѣца Аврам има.
Той му [=им] рече: сè си имам,
Само чедо аз си немам,
Бога молам, Господ да ми дай.
Тройца гости му кажая
Оти до година ке има мажко чедо.
1. Михайловъ, Българ. народни пѣсни отъ Македония, № 44.
2. Новини, I, № 16.
208
И си гости отидоа. Аврам не и́ позна
Оти бѣше Господ с двайца ангели.
До година му се роди мажко чедо
И му кладоа име Исакче.
Расте дѣте Исакче и си порасте,
Се стори момче за жененѣ.
И тогай ангел му дойде на Аврама
И му рече, Господ го сака курбан,
Да го однесиш сина ти Исака.
Стана Аврам рано во недѣла,
Си зеде сина си Исака,
Си отиде далеку во гората.
Тогай Исак татка си го праше:
Що татко овде ке праиме?
На Бога, синко, курбан ке носиме.
Камо, татко, курбан що ке биди?
Ти, синко, курбан ке бидиш,
Тебе, синко, Господ ми те сака.
Тогай рече Исак на татка си:
Да ми вързиш, татко, нозѣтѣ,
Да ми вързишъ, татко, и рацете
Ди не, татко, тебе те убиям,
Кога татко со нож ке ме колиш.
[Когда они пели последние стихи, все плакали].
Како син му Исак му рече,
Така Аврам си напраи
И търгна ножо да заколи Исака.
Веднаш ангел за рака го вати
И му рече : не коли го сина ти Исака,
Него Господ ти го прости.
И му покаже близу овен виорогач.
Му рече: на место сина си ти
Заколи го овен виорогач.
Одвърза Аврам сина си Исака
И го закла овен виорогач.
Господ сака овечко месо курбан,
За тоа свинско месо в църква
Не се носи и не се раздаве,
За тоа козио месо
Во църква не се носи,
Туку се носи овца блаосойна.
209
Это был лучший ответ, и они уже не хотели даже слушать, когда им мы говорили, что это был древний обычай, что Христос принес себя в жертву и прекратил прежние жертвоприношения” [1].
Духовный стих о жертве Авраама распевается и в других местах Македонии и Болгарии, — распевается во время празднества „службы”, а также на Георгиев или на Ильиндень [2].
Из других явлений празднества отметим следующее. В некоторых селах бросают с горы вниз крашеные яйца. Так в мегленском селе Почеп курбан едят ня высоком холме Маргарит, на последний день пасхальной недели. С вершины холма участники празднества бросают вниз по одному крашеному яйцу [3].
Колют курбан у церкви или на церковище (на развалинах церкви), на холме, на горе, на оброчище. Празднество происходит у деревьев.
Священник получает шкуру, голову или ухо, лопатку жертвенного животного.
Цель курбана — умилостивить высшую силу и обеспечить благополучие семьи и общины. „Вые се надéате на кѹрбаны, що кóлете на Аѳанáсовъ день, со тоа да оý̑гóдите Б҃гѹ”. „Вы а̑кѡ кóлете, дома кóлите и ıá̑ди́те, а вы оу̑ ц҃рква го кóлете со попомъ и вели́те: кѹрбан го праћамо Б҃гѹ.”
1. Новини, I, № 16.
2. Напр., в Софийском округе (Сборн. за народ. умотв. II, 22—24), на юго-западе Македонии (Миладиновци, Бѫлгарски народни пѣсни. 1861. № 29). Сравн. окончание этого стиха по сборнику Миладиновых:
„Ангелъ божіи пакъ говори:
— Нейкитъ господъ човечка жертва,
Тукъ заколи два цѫрни овна”.
В некоторых песнях вместо библейского Авраама фигурируют болгары. Стоян просит у Бога сына себе, обещая через год принести его в жертву:
„Година да го [=его] почувамъ,
Па че го, Боже, закольемъ,
Илинъ-день курбанъ да бѫда. . .”
На Ильин-день, когда Стоян готов был принести в жертву своего сына, явился ангел и велел заколоть барашка. (Софийский окр.; Сборн. за народн. умотв. II, 24—25). См. также у М. Арнаудова в Сборн. за народ. умотв., XXXV, стр. 337.
3. Новини I, № 24.
210
Такъ обличал дольне-положское население о. Кирилл Пейчинович (Оглед. 68, 73). „Приношением жертвы (коленьем курбана) хозяева думают, что умилостивляют Бога, и надеются, что он будет охранять овец, посевы и прочее сельское достояние от болезней, смерти, града и других несчастий”. Так думает население средних Родоп [1] и других местностей, населенных болгарскими славянами. В 1890 г. в тетовском селе Стенче не кололи курбана, как это делали до того на летнего св. Афанасия (2 мая стар, стиля). Этим летом вода залила часть сельских полей. Население увидело в этом несчастии наказание, посланное свыше за оставление старого обычая [2]. „Курбанье, курбанье требе да правите вие, селянье, . . . емъ по петь най-малко, ако искате свети Гьоргя, свети Илия, свети Петъръ, света Богородица и свети Димитрия да ви чувая”. Так говорила 25 лет тому назад в Кюстендильском крайще „святая” (светицата) бабушка Гоца Брестничка [3]. В христианских формах моление выражается в молитве, читаемой священником над жертвенным животным. Когда жертва сварена или зажарена, происходит каждение ее. Священник или старейшина кадит лоданом курбан. У павликиан старейшина, держа 3 или 4 зажженные свечи, так молился над жертвой . „Св. Георгий или св. Димитрий (или какой нибудь другой или же „самодива” или „палеусник”-paleusnik), я приношу тебе эту жертву, а ты дай благополучие [buona salute] или же не причиняй нам ущерба [danno] или освободи нас от такой-то и такой-то беды” и пр. [4]
Святые, которые чествуются, как патроны, в болгарских „службах” — Димитрий, Георгий, Илия, Михаил и Гавриил, Николай и др. В особенности же широко распространено чествование св. Афанасия 18 января или 2 мая (старого стиля). На Афанасьев-день курбанные празднества справляются в весьма многих селах Македонии и Болгарии. Этому выбору способствовало то, что память этого святого чествуется церковью в
1. В. Дечевъ, Срѣднородопско овчарство. (Сборн. за нар. умотв. XIX, стр. 42).
2. Новини, I, № 20.
3. И. Захариевъ, Кюстендилско крайще. (Сборн. за народ. умотв., кн. XXXII, стр. 144).
4. Сообщение начала XIX в. См. Л. Милетичъ, Нашитѣ павликяни (Сборн. за нар. умотв. XIX, 109).
211
конце зимы и в начале весны. По народному представлению, в ведение св. Афанасия поступили зимние снега и льды. 18 января этот святой в шелковой одежде выходит на гору и оттуда произносит: „Уходи зима, приходи лето!” Услышав эти слова, зима уступает место весне. Высоко художественный образ этого святого в народном представлении дан Пенчом Славейковым. Весною вернулся довольный и веселый св. Афанасий, — варнулся с неба, куда ходил просить у Бога лето.
„И свари, тъй както и въ прежни години,
Той въ цвѣтна премѣна земята,
И пролѣтенъ дъхъ благовоненъ изпълни
Душа му съ желана услада.
Но сѣти се той уморенъ и замаянъ,
Тъй, както и въ прежни години,
Та седна край Тѫжа, на росно ливаде,
Отъ дългия пѫть да почине.
А седналъ-неседналъ, на мѣстото тамо
Неволна го дрѣмка обори. . .
Презъ дрѣмка той видѣ и чу изподтихомъ
Цвѣтецу цвѣтецъ да говори :
„Свети Атанасъ се завърна! За насъ е
Днесъ тъкмо и сгода и време:
При първа почивка, той първа пощѣвка
Изпълня. . . Какво да пощеме?” . . .
(Крилати цвѣтя).
Культ св. Афанасия широко распространен был и по Албании. Много пунктов поселения и много руин носятъ название этого святого: Šen Thanas.
Что касается процесса общинного курбана, то он представляет две части: канун праздника и самый праздник. По местностям эти части слились в одном празднестве. Празднество начинается вечером или рано утром. К вечеру на церковный двор доставляют жертвенных животных. Раньше жертвенного барана вносили в церковь. Священник читает молитвы над жертвой и благословляет ее до заклания животного или после заклания. У разведенных костров варят или
212
жарят мясо животного. Пищит гайда, переливается кавал, раздаются молодые голоса — играют хоро.
В некоторых селах бывает так: пока варится мясо, собравшиеся с крестом и иконами отправляются вокруг села; священник кропит святою водою поля; по возвращении с крестного хода происходит общее пиршество. Вот описания курбанного пиршества в разных местах Македонии.
„Во главе сидит священник, а все селяне, селянки и дети садятся в ряд перед яствами. Священник благословляет трапезу длинными благословениями, и все восклицают несколько раз: „Аминь”. Двое держат на толстом шесте курбан, а один большою ложкою наполняет глиняные блюда, раздает сидящим, начав со священника. Все без исключения должны есть курбан. Затем встанут женщины, раздадут по столу всем хлеб, еду, овощи и после вино. Когда наедятся и напьются, священник опять благословляет; и всё сложенное убирается. Тогда встают девушки, берутся за плечи и поют какую-нибудь набожную песнь. Три раза обходят они с пением вокруг церкви, а затем отправляются с пением и играми в село, где начинаются увеселения. Вечером приходят и гости”. Так в селах Мориовского края. (Новини, I, № 16).
„В селе Пътеле (Леринско) 26-го июля [накануне св. Пантелеймона] днем колют курбаны в конце села, у Островского озера. В этом именно месте, где колют курбаны, была церковь во имя св. Пантелеймона, совсем развалившаяся по причине периодических приливов озера. Зарезанные курбаны готовятся на том же месте отдельно, и вечером каждый хозяин со своими гостями, прибывшими из других сел еще днем, приходит сюда с приготовленными дома яствами и все садятся на рогожки. Ставят еду, приносятъ частями курбан и вынимают хозяева бутыли с белым вином, повертывают их несколько раз справа налево, и начинается ужин, во время которого появляются фляги, наполненные красным вином. . . Пьют, играют, веселятся ночью и, спустя некоторое время, возвращаются домой. На следующий день [св. Пантелеймон] бывает панагир [ярмарка]” (Новини, Г, № 24). Здесь ясно представлены 2 части празднества: канун праздника, — канун с колоньем курбана, и самый праздник — панаир.
„Но вот мясо уже сварилось или зажарилось и помещено на расположенные длинные столы (трапезы); приходит
213
теперь и священник и, если не спешит итти в другое село, щадится во главе собравшихся и заодно с селянами ест и пьет в честь праздника. По многим местам священнику дают мясо на-дом, как дают ему и жито на гумно, горох и сушеный перец. Мясо и вино на этих празднествах бывает общее, а хлеб приносит каждый из дома”. Так пируют за курбаном в тетрвских селах. (Новини, I, № 20).
Так обличал о. Кирилл Тетовец своих земляков (Оглед., 63).
Служба в велесских селах. Канун. Приходят гости из соседних сел. Идут в поле, на гору, где находится почитаемое дерево или камень. У дерева с горящими свечами целую ночь колют курбанъ, обреченных (таксани) животных. Пир, песни, хоро. Кожа идет священнику в церковь. На другой день — церковная служба и водоосвящение (водокърщене). Такие службы справляют Уланци, Ораовец и Шкáчинци на св. Спас, Горно Чичово на св. Богородицу 15 авг., Башино-село на летни св. Никола, Калáсари и Богóмили на Петров-ден, Чашка, Двориште и Подлес на Светѝле (св. Илия). (Устное сообщение; см. также Новини, I, № 26).
В Кукуше общинная служба бывает на св. Троицу. Идут в монастырь св. Георгия. На поляне у монастыря располагаются с принесенными яствами. Состоятельные кукушане приводят овец и режут их у церкви; кровь собирают в отдельный сосуд и раздают „за цѣр”. (Устное сообщение).
В Костурском крае. Село Рупиште состоит из двух частей : Горно и Долно Рупиште. Каждая из этих частей имеет свой день — курбан, панаирен ден. В каждом доме режут ягненка и пекут пироги (погачи). Курбаном и погачем угощают другую часть села. Приезжают гости из других сел. Общее хоро. (Устное сообщение).
В селах Криво-речной Паланки. В селе Петърлица, напр., общественный курбан колют на Ильин-день. Накануне выбирают наиболее тучных животных и рано утром 20 июля режут их на определенном месте. Разводят большие костры и варят
214
мясо жертвенных животных. После церковной службы к месту жертвоприношения приходят селяне и гости. Девушки играю хоро. Когда мясо сварится, начинается водоосвящение. Зате священник благословляет все трапезы, и обед начинается [1].
О курбане в Малешевском крае см. в книге Jeр. Павловића: „Малешево и малешевци” (Беогр. 1929, стр. 209—211).
Колют курбан и на северной окраине Македонии) в Скопьской Черной Горе и в Кумановском крае.
В день св. Афанасия (18 янв.) режут барана в скопьскочерногорских селах Кучзвиште, Глуве и Бразде [2].
Общественная служба в Кумановском крае. На общественные средства покупают овец или вола. Жертвенных животных колют у церкви или у дуба, у Креста (Крс). В селе Клечовци кололо курбан в течение многих лет особое лицо — Давид Дивелечский. Вот описание сельской службы, собора, в Кокошине, на летнего св. Афанасия. Жители села собираются за селом, в месте Дубье. Каждый дом приносит печенье, вино и другое; всё это ставится на общий стол, находящийся у Креста (Крс). Приходит священник, читает молитвы, святит воду, окропляет присутствующих. Затем, до начала обеда, девушки составляют хоро, обходятъ трижды вокруг Креста, поя песнь св. Афанасию. После начинается общий обед. В с. Никуляне так празднуют Спасов-день. Но девушки поют не около трапезы, а в поле. В Старом Нагоричине сельская служба приходится на Георгиев-день, — на день храмового праздника. Хоро бывает в поле. Там девушки поют георгиевскую песнь [3].
Общественный курбан справляют и во всех краях Болгарии, юго-восточной, северной и западной.
В Неврокопском округе. В селе Белотинци колют общественный курбан на св. Троицу. Режут ягнят, овец, волов, коров на общественно-церковные средства. Идущие на курбан несут с собою хлеб, жито и др.. Это передается церкви. Курбан колют, чтобы дождь был. В селе Сингъртли таким же образом справляется общественный курбан. Но в общественном обеде
1. Новини, I, 1891, № 29.
2. Српски етн. зборник, књ. VII, стр. 142.
3. Хаџи-Васиљевић, Јужна Стара Србија, I, стр. 207, 384—385, 199.
215
принимают участие только зажиточные жители и духовенство. Несостоятельные жители приносят домой часть из общественного курбана. (Устное сообщение).
Описание курбана в Родопском крае см., напр., в статье Ворачка (J. A. Voráček): „Perunova slavnost' v Rhodopách” [1] и в работе В. Дечева о среднеродопском овчарстве [2].
О курбане в районах Ямбольском, М. Търновском имею устные сообщения. На общественные средства покупают животное и режут его у церкви, а если нет церкви, то у агиазмы („айязма”), — у источника или могилы, поросшей терновником. Курбан колют на храмовой праздник и в случае засухи. О курбане в М. Търнове см. также в Сборн. за народ. умотв., IX, 224, 226—227.
Общее описание сельского курбана в Болгарии см. у Д. Маринова: „Народна вѣра”, стр. 43, 542—545.
На западе, Болгарии это празднество называется оброк, в Плевненском округе — подкръст, в Ловчанском, Еленском, Търновском районах — запис. Такое же празднество всего села, в день храмового праздника, называется по Болгарии и собором (збор).
Старик режет на определенном месте (на горе, у деревьев, у церкви или развалин ее) животное. Окровавленный нож он кладет у дарева или на почитаемый камень. Жертва кадится и затем варится или жарится. На трапезе кроме курбана находятся обрядовые хлебы. Женщин при заклании и варении (или жарении) не бывает. При храмовом празднике-зборе во многих местах курбан колют отдельные дома. Празднество начинается не под праздник, а вечером в праздник и продолжается на другой день.
Ф. Каниц отметил общинное празднество в день св. Петки в нескольких селах недалеко от Ловчи. В этом празднестве скачут на лошадях и устраивают нечто в роде военных игр [3].
Общинная служба связана не только с праздником церкви или монастыря, но и с давними балканскими ярмарками (πανήγυρις или πανάγυρις, φόρος), — с тем типом их, который
1. Slovansky sborník. R. V. 1886, № № 1—3.
2. Сборн. за народ. умотв., кн. XIX, стр. 42.
3. Ф. Каницъ, Дунайская Болгарія, 1860—1875. СПб. 1876, стр. 81. Ср. также у Г. С. Раковского: „Показалецъ . . .” (Одесса, 1859), стр. 98.
216
практиковался на юговостоке Балканского полуострова и до сих пор держится в Греции, Албании (средней и южной), [1] Македонии, Болгарии. Эти панагиры издавна концентрировалисть около церкви, праздновевшей день своего святого патрона, и были в зависимости от нее. [2] О средневековых панагирах в Болгарии, Македонии и юго-восточной Сербии говорится в ряде документов. [3] Выше, в отделе по истории Полога, были отмечены панагир у Скопья, бывший в ведении монастыря Георгия-Горга, и панагир в Хтетове, находившийся в ведении хтетовского монастыря пр. Богородицы. Названия этих ярмарок у славян были такие: панагюр — панагир (обычно), сбор, форос. [4] В этих празднествах были представлены не только элементы церковного празднества, церковной службы, но и элементы народных жертвенных празднеств. Славяне Болгарии и Македонии представляют характерный для них элемент : заклание жертвенного животного (курбан).
Итак, общественный курбан распространен по всей Македонии и Болгарии, а также в сопредельных местностях на западе. Пределы курбанной жертвы весьма выразительны: они совпадают с пределами болгарской языковой области в средние века и в новое время. По отношению к срединной и южной Албании припомним, что там в средние века были многочисленные поселения славян болгарских.
Колют общественный курбан и за пределами Болгарии и Македонии, — в некоторых селах на Косовом поле. [5]
Курбан справляют и влахи в области Тимока.
1. О ярмарках в Албании (panag'ir, panag'ür, panig'ír, panajir, panijir) см. у Гана (J. G. Hahn): „Albanesische Studien”. Jena 1854, стр. 168—169. — На давность этих заимствований указывает ü вм. греческого υ и наличие g между гласными вм. греч. γ. Об. этом см. N. Jоkl „Alt-makedonisch — Griechisch — Albanisches. (Indogerm. Forschungen. Bd. 44. 1927, стр. 38—39.
2. И. Сакъзовъ, Панаири въ срѣдновѣковна Македония. (Макед. прегледъ. Год. III. 1927, кн. 4, стр. 1—14).
3. К. Jиречек, Историја срба. III св., стр. 225—226.
4. О „фѡ(р)ѡсѣхъ” упомянуто в грамоте Иоанна Асѣня II дубровчанам. (Г. А. Ильинскій, Грамоты болгар, царей., стр. 13).
5. С. Тројановић, Главни српски жртв. обичаји, стр. 99.
217
„У Тимочкој Крајини Власи донесу под запис мушко јагње, прилепе му на рогове запаљене две свеће [!], а у жилама од записа ископају рупу; свештеник окади јагње и очита молитву „на закланје”. Сад дође младо момче, чисто (нежењено), те закоље то јагње, али се добро пази да крв јагњећа никуда не прсне, него да оде сва у рупу. која се после затрпа земљом и добро набије. Јагње се испече, глава се дâ попу, а остало поједу крстоноше”. [1]
Водворение влахов в этом крае относится к концу XVII-го и к XVIII-му—XIX-му векам. Они пришли сюда с севера, из Валахии. [2] Какое происхождение курбана у влахов? Для определенного ответа на этот вопрос мы не располагаем достаточными данными. Одно из двух: или они переняли его у того славянского населения, которое они застали в области Тимока, или принесли с собою с севера. И в том и в другом случае влашский курбан находится в своем происхождении в связи с курбаном у славян болгарских : или на севере от Дуная или только на юге от него влахи чтили и умилостивляли ,своих высших покровителей так же, как и их соседи—славяне.
Курбан (curban) или жертву (jertfă) приносят влахи и в некоторых других местностях восточной Сербии, а также каравлахи в Боснии. [3] Обычай этой жертвы вынесен был их предками с востока, из местностей, сопредельных с Болгарией и Македонией.
И в средней Албании, напр., в Музакии, бывало празднества курбана (kurban). [4]
Общинная „служба” имеет общие элементы со „службой” фамильной, называемой тоже служба, светец или в некоторых местностях восточной Болгарии курбан. Каждая семья чествует своего патрона — святого (светецъ). При этом чествовании необходимо следующее.
1) Жертвенное животное (теленок, баран, ягненок). Это —один из основных элементов празднества. В некоторых селах восточной Болгарии по этому элементу названо и всё празднество : курбан.
1. М. Милићевић, Славе у срба. (Годишњица Н. Чупића. I—II, стр. 156).
2. Ст. Романски, Ромънитѣ между Тимокъ и Морава. (Македонски прегледъ. Год. II, кн. 1. София. 1926, стр. 67—68).
3. С. S. Nicolăescu — Plopşor, „Gurbànele”. (Dacoromania. III. 1923. Cluj. 1924, стр. 1010—1011).
4. Архив за арбанаску старину, језик и етнологију. Књ. I, св. 1—2, стр. 30.
218
2) Обрядовые хлебы, разукрашенные разными узорами. Многочисленные образцы хлебных украшений можно видеть в приложении к книге Д. Маринова: „Народна вѣра”. Два хлеба — колачи, колаци — кадятся священником. Один из этих хлеба — боговица, богов хлѣб, богова пита, божи колак, божи кравай — посвящены Богу и дому. Другой — светец, кравай, колак, калач — посвящен чтимому святому—патрону. Эти хлебы известны и под другими названиями. Из этих названий дпя хлеба в честь святого отметим также, важные для понимания значения их: литургия, параклис, черковник.
3) Коливо, кучя́ — вареная пшеница, смешанная с медом или с сахаром и с раздробленными орехами.
4) Каждение ладаном. Каждение совершается священником и в редких случаях старейшиною семьи.
5) Из яств — обязательно едят фасоль.
Если празднество справляется полно, то оно имеет 3 части. Первая часть — канун празднества, вечерница. На ужин приглашаются близкие родственники и соседи. Трапеза кадится. Тут находятся обрядовые хлебы, коливо и другие принадлежности праздничного стола.
На другой день — главное празднество. Утром старейшина дома идет в церковь, относит туда коливо и хлеб, чтобы их „очитал” священник. В других местах, напр, на северо-западе Македонии (в Тетове), коливо и хлеб несут в церковь женщины. После освящения они раздают кутью и кусочки хлеба. (Так бывает и на востоке, у русских славян при поминовении умерших). В доме же приготавливают трапезу. Приходит священник, кадит трапезу, режет хлеб — светец, поливает вином, берет часть себе (порѣзеница). От сваренного или зажаренного животного он берет ухо и 2 ножки. Гостей принимают в течение всего дня и вечера. Песни, музыка оглашают пиршество.
На третий денъ — патерица (—будто бы после ушедшего святого остался еще его посох — патерица). Трапеза бывает в этот день скромная. Ломают боговицу. Одну половину едят, а другую оставляют у икон. Раньше эту половину раздробляли на кусочки, когда наступало время посева, и бросали в землю вместе с семенами.
Несколько примеров. Долно Сингъртли в Неврокопском округе. Накануне службы приходит священник и святит соль
219
и барашка. Четвертая часть барашка и кожа поступают священнику. Ужина не бывает. День праздника. Пекут обрядовый хлеб. Несут в церковь. Поют его. Священник берет себе часть хлеба. Другая часть раздается в церкви и немного приносят домой для членов семьи. Обед. Суп из желудка и других потрохов жертвенного животного. Суп разливают по небольшим чашкам и носят по соседям, как угощение. Ужин. Гости и родственники. Старший из присутствующих произносит благопожелания. На стол ставят небольшую чашу вина. Каждый обмакивает кусочек хлеба и съедает его. Затем обычный ужин. (Устное сообщение).
На юго-востоке Македонии фамильная служба справляется на именины старшего в доме. Так в Кукуше (по устному собщению), так в Костурском крае. В костурском селе Рупишта. Колют курбан. Пекут обрядовые хлебы. Священник приходит в дом, читает молитвы и режет хлеб, кусочек обмакивает в вино. Хлеба не поднимают. Свечи не горят. „Вино пьют, как обыкновенно, после еды и во время еды”. Когда сын подрастет и женится, то отец уступает ему коленье курбана. На именины младших сыновей (или братьев) режут петуха. Именины женщин не празднуются. Кроме погача на именины пекутся пять хлебов (петохлебие) и несут их вместе с деревянным маслом, вином и свечами в церковь. Священник поет над ними, вырезает из одного (литургия) треугольник и поливает вином. Одна „литургия” остается просфорой (нафора) в церкви. Две берет себе священник, а две остальные приносят домой. (Устное сообщение).
Именинный день вместо семейной службы празднуется и на сев.-востоке Македонии, в Малешевском крае [1].
Непременно колют курбан на фамильную службу в селах Горнего Полога.
В некоторых селах Македонии не ярко выражены в фамильной службе элементы курбана. Так по селам Малешевского (J. Павловић, Малешево, стр. 173—197), Прилепского и Велесского районов. Описание прилепской службы (сведен) дано в Сборн. за народ. умотв., кн. VI, стр. 228—229 и в книге Г. Трайчеза „Градъ Прилѣпъ” (София 1925, стр. 192—193). О велесской службе располагаю устным сообщением. — Приглашают
1. J. Павловић, Малешево и малешевци. Београд, 1929, стр. 195.
220
родственников на вечерю накануне праздника. На другой день (в день праздника) приходит священик. На столе стоят панагия (панáд’ия), жито, вино. Зожигают свечи, воскуряют тамьян. Священник поет, „дига панáд’ия”, вырезает частицу, поливает ее вином, дает присутствующим кусочки панагии, политые вином, а также вино из чаши. (Как бывает во всенощной после благословения пятихлебия). Свечу гасит священник обыкновенным приемом, задувая ее.
Не имеет обрядового значения курбан в фамильной службе и в Тетове и в селах Дольнего Полога, а также к северу от него. Вот описание „светца” в Куманове. — Канун праздника. Около 4 ч. веч. приходит в дом священник святить панагию. Трапеза стоит у очага. На ней находятся колач, жито, горящая свеча в жите, чаша вина, кандило. В освящении панагии принимает участие мальчик. Он держит на полотенце колач. Священник вырезает кусочек колача и в отверстие хлеба вливает вино. Поднимания колача (дизанье) не бывает. Утром, в день праздника, мальчик съедает освященный хлеб. Крошки высыпают в ясли скоту. Накануне праздника бывает ужин. На ужин приходят близкие родственники. На другой день идут в церковь. Из церкви приносят просфору (навора). Каждый член семьи имеет своего светца (светъц) в именинный день (на имен-день) [1].
Не заметно значения жертвенного животного в фамильной службе (светъц) и на северо-западе Болгарии, напр., в селах Ломского района [2]. В юго-западной Болгарии животное (овцу, ягненка, барана) обязательно режут в фамильную службу (светец). Из потрохов варят суп, а мясо готовят с рисом, с луком или с капустой. Но главное значение в этом празднестве принадлежит хлебу, вину и житу (пшенице). Главная часть празднества происходит вечером накануне дня светца. Вечером собираются гости (обычно мужчины). „Добр вечерь! Айде да ви е чесгйтъ, да ви е аирлйя светецъ! За млогу годинъ!” На столе — колач и другие хлебы, вареная пшеница, в ней поставлена свеча. Начинается вечеря. Зажигают свечу. Возжигают тамьян и кадят трапезу и комнату. Все молятся. Затем
1. Устное сообщение. См. также описание в книге Хаџи-Васиљевића: „Јужна Стара Србија”, I, стр 386—387.
2. См. описание в Сборн. за народ. умотв., VI, стр. 223.
221
кадивший берет колач, обносит его по присутствующим, которые целуют подносимый им хлеб. Приступают к резанью колача. Один из присутствующих произносит здравицу, примерно, такую: „Айде аирлѝя да е! Колачъ да рèжемо, жѝто да се рòди! Богъ здрàв'е да дàва и на домъ, и на чèлядь, на орàтни волове, на товàрни кон'ове, на кръмитн'а стока! Айде аирлѝя да е! Кудè оремò да се рòди, на зèмн'а да натегне! Кудè кръ̀мимо, да се пл’àди, Боже дай! Колàчъ да пресѝпемо, а Господь да пресѝпе амбаре с жито, тръ̀ле съ стòка, куйк'а съ чèл'адь, к'есѝја съ паре”. Разрезают колач, поливают („пресѝпуватъ”) его вином. Вино, стекающее с хлеба, собирают в чашу и выплескивают в потолок, произнося: „Цъ̀вти, кỳйк'о, весèли се чèл'адь!” Затем двое, сидя один напротив другого берут колач и ломают его. Половинки колача опять ломают другие два лица, сидющие один напротив другого. Каждый отломивший четвертку колача поднимает ее вверх, целует и кладет пред собой. После ломления колача лицо, произносившее здравицу, берет тарелку с пшеницей и говорит: „Айде пченѝца да ỳзнемо! Кòлку зръ̀на, тòлку стòга, кỳтли берик'èтъ Господъ да дадè! Амбарè съ жѝто пỳни да су, връовàти до векъ и до аминъ Боже дай!” Каждый берет по щепотке пшеницы. Садятся и начинают пить ракию, произнося здравицы. После ракии приступают к яствам [1].
В восточной Болгарии фамильная служба справлялась раньше усерднее, чем теперь. Необходимый элемент этой службы — заклание животного. По этому элементу названо и самое празднество там: курбан. Во многих местностях эта служба вышла из употребления в недавнее время. По сообщению, сделанному мне из Копривщицы, старые люди помнят, что и в этом городе раньше кололи курбан в день праздника семьи, варили суп из потрохов и разносили его по домам. Теперь и там нет этого обычая. Но в некоторых селах семейная служба удержана. Так, служат по селам Тетевенского, Свищовского, Търновского райнов [2] и въ Добрудже. „Этот праздник в особенности крепко держится в горах Балкана, в габровских и тревненских колибах и кошарах. Там домохозяина,
1. Й. Захариевъ. Кюстендилско крайще. (Сборн. за народ. умотв., кн. XXXII. 1918, стр. 134—135).
2. Д. Мариновъ, Народна вѣра, стр. 537—538.
222
не имеющего по какой нибудь причине особого покровителя, заставляют избрать такового” [1].
Во многих местностях восточной Болгарии практикуется семейный курбан за благополучие или за спасение члена семьи. По происхождению это весьма давний вид жертвоприношения. В VI-м веке о нем говорится у Прокопия (см. ниже). Этот курбан у болгар может справляться ежегодно (в честь какого нибудь святого), переходить от отца к сыну и стать семейной службой. О таком курбане я имею сообщения из юговосточной Болгарии, из околий Бургасской, Ямбольской и Малко-Търновской. Благословлять курбан и обрядовый хлеб зовут священника. Священник получает кожу ягненка, вареную лопатку и несколько левов. (Сообщение из Ямбольской околии). Когда какое-нибудь семейство постигло несчастие, то оно выбирает себе святого покровителя и ежегодно приносит ему в жертву воск, деревянное масло, деньги (в церковь) и домашний курбан. Печется специальный хлеб из чистой пшеничной муки, на новой закваске, без соды. Зовут священника и родственников; священник опевает хлеб и курбан и получает обязательно кожу жертвенного животного и еще кое-что. (Сообщает мне один болгарин из села Български Алагюн в Бургасской околии). Курбан, установленный для предотвращения несчастия постигшего дом, „се испълнява в наследство” (пишет мне одно лицо из М.-Търновской околии).
Мы не знаем деталей обряда празднования семейной службы в балканских селах и на ю.-в. Болгарии. Отсутствие этих сведений затрудняет выяснение элементов семейной службы в западной Болгарии и въ Македонии. Одно несомненно : курбан составлял принадлежность этого празднества. Что касается освящения хлеба, вина и пшеницы, то трудно определить, в каком отношении находится этот ритуал к сербской славе. Возможно, что преимущественное значение эти элементы приобрели в семейном празднестве вне связи с сербской славой. Ниже, при анализе элементов празднеств, показано, что хлеб, пшеница, вино, их жертвенное приподнимание бывают и в других празднествах, — празднествах, преследующих благополучие дома. Таково празднество колядное у болгар, у сербов и
1. А. Шоповъ, Изъ новата история на българитѣ въ Турция. Пловдивъ, 1895, стр. 94.
223
других славян. Приподнимают праздничный хлеб („пирог”) на именины, т. е. во славу святого патрона именинника, у русских (см. ниже).
Но имеет основание и предположение о связи элементов и ритуала фамильной службы на западе Болгарии и с элементами сербской славы, сербского крсного имени. На это может указывать район распространения фамильной службы с чертами, похожими на сербскую славу. Это — зап. Болгария и некоторые местности Македонии. Наибольшее сходство е сербской славой представляет „светец” в западной Болгарии. И в других отношениях отражалось в этих краях сербское влияние. Язык населения свидетельствует об этом. Более сильное сербское воздействие происходило на западе Болгарии и в бассейне Тимока. Гораздо слабее это воздействие было в Македонии: здесь нет последовательно и повсюду проведенных сербских фонетических и морфологических черт. Только в отдельных словах отражаются сербские черты. Таких слов больше на севере, чем в центре и на юге Македонии. Сербская слава и семейная служба в западной Болгарии и в Македонии не представляют ясно выраженных демонологических молений. Это празднество приобрело черты христианского моления : освящение хлеба с вином и причащение им. Обилие плодов земных просит церковь в молитве над пятихлебием, пшеницей, вином и елеем: умножить вся сия во всех людех и вкушающих от них верных освятить. После благословения эти хлебы разрезают, поливают вином, раздают молящимся, а некоторым из них (ктитору, старосте) дают кроме политого вином хлеба и вина из чаши. Так совершается во всенощной в православной церкви. Пятихлебие с другими предметами имеет значение и в семейном празднестве в Македонии (см. выше о Костурском крае и о Велесе). Участие священника в благословении хлеба укрепляло празднество. Можно полагать, что священники также содействовали введению и значительному оцерковлению семейной службы в Македонии и в западной Болгарии (как и в Сербии). А среди священников тут были лица из Сербии, пришедшие сюда в XIV-м И XV вв. (см. выше в отделе по истории Полога). Действовали в Македонии и западной Болгарии выходцы из сербских местностей и пазднее. Были тут и сербскіе переселенцы. Обнаруживается на разных сторонах жизни болгарского
224
населения в Македонии и западной Болгарии стремление подражать сербам, — подражать и в письме (памятники со второй половины XIV-го в. до средины XIX-го в.), и в речи и в быте. Свои фамильные прозвища на -ов (Петков, Стоянов, Иванов. . .) заменяются прозвищами на -ич, в особенности среди лиц, выделяющихся своим положением, лиц богатых или книжных. (Об этом см. ниже, в конце лингвистического отдела). Под сербским и церковным влиянием могла измениться семейная служба в западной Болгарии и Македонии : могло ослабеть значение курбанных элементов; могли и совсем утратиться они; могла проникнуть иная комбинация жертвенных элементов. Утрате значения жертвенного животного в семейной службе много содействовала церковь. Наиболее сильно было сербское воздействие в городских пунктах. В связи с этим в городах фамильная служба значительнее изменилась, чем в глухих селах. Так, в городе Прилепе в празднестве фамильной службы (сведен) курбан не имеет значения. По образцу города справляют свет-ден и села, тяготеющие к Прилепу, имеющие городские черты и в своем костюме (Селце, Ленища, Плетвар, Ореовец, Пещерица, Дабница, Варош, Заград) [1].
На основании одного только существования празднества семейной службы невозможно представить давнюю этнографическую группировку среди славянского населения на Балканском полуострове: и у болгар и у сербов это празднество имеется или имелось в недалеком прошлом. Необходимо предварительно определить черты, характерные для этого празднества у болгар с одной стороны и у сербов с другой. Для болгарского празднества такой чертой является курбан. Наличие курбана представляет семейная служба во многих местностях Македонии, и на юге (см. описание в костурском с. Рупишта) и на севере (напр. в Горнем Пологе). Утверждение сербских этнографов, отожествляющих и в прошлом и в современном состоянии сербскую славу и македонскую службу не имеет достаточного обоснования [2].
1. Сборн. за народ, умотв., VI, 229.
2. Ср., напр., краткое замечание проф. Йов. Цвиича в его статье „Распоред балканских народа” (Гласник Срп. географ. друштва. Год. II. св. 2, стр. 250—251); то же в чешском переводе, в книжке: J. Cvijič, Balkanské otázky. Praha. 1924, стр. 102). См. также у Т. Р. Ђорђевића: Македонија. (Панчево. 1920), стр. 156—157. Из более ранних сторонников пансербизма празднества семейной службы (славы, светца, службы) припомним И. С. Ястребова. См. его сборник „Обычаи и пѣсни турецкихъ сербовъ”. СПб. 1886. 2-е изд. 1889 Не утратили до сих пор своего значения возражения, сделанные М. С. Дриновым в „Извѣстіяхъ СПб. Славянскаго благотвор. общества” 1887 г., № 4. (Съчинения. Т. II, стр. 365—395).
225
Для доказательства того, что слава в Македонии не поя вилась в позднее время, а справлялась издавна, сербские этнографы обычно ссылаются в последнее время на сказание о воеводе Иваце, на статью Б. Прокича об этом сказании. Б. А. Прокич в своей статье: „Војвода Ивац” [1] пытался показать, что в Македонии уже в XI-м веке праздновалась слава с сербскими чертами. [2] Ни малейшего определенного указания на эти элементы празднества не имеется в том источнике, каким пользовался Б. Прокич. Воевода Иваца праздновал церковный праздник Успение пресв. Богородицы, — праздновал в обычных у славян восточного вероисповедания формах. Прокич воспользовался рассказом Скилицы (в компиляции хроники Кедрена) о коварном нападении на непокорного „болгарского воеводу Ивацу”, которое произвел византийский патриций, правитель Охриды Евстафий Дафномил. По смерти царя Иоанна-Владислава, убитого в начале 1018 года у стен Драча, Македония перешла под власть Византии. Жена Иоанна-Владислава, ее сыновья и бояре изъявили покорность императору Василию II. Только храбрый воевода Иваца, уйдя на запад, в горные пределы Томора (между рекой Деволом с ее притоком Томорицей и рекой Осум), не сдавался, несмотря на неоднократные предложения византийского василевса. Непокорность болгарского воеводы удерживала императора от похода на юг, к Драчу. Охридский правитель Евстафий Дафномил решил коварством укротить Ивацу. [3]
„Охридскому архонту Евстафию Дафномилу стало известно, что покорение Ивацы и трудности этого дела составляли большую заботу императора
1. Б. А. Прокић, Воівода Ивац. (Браство. IX—X, 1902).
2. Подобное указание сделано было гораздо раньше Прокича. — сделано еще в 50-х гг. прошлого веко А. Гильфердингом в его „Истории сербов и болгар” (Русская Бесѣда, 1859 г. См. Собраніе сочиненій А. Гильфердинга, т. I. СПб. 1868, стр. 272, примеч.)
3. В. Н. Златарски, История на Българската държава презъ срѣднитѣ вѣкове. I. Часть 2. София. 1927, стр. 770—784.
226
и решил ему это сделать. Он открыл свой план двоим своим самым верным слугам, условился с ними, и принялся за дело. Предстояло у Ивацы торжественное празднество — Успение пресвятой Богородицы. На этот день он имел обычай собирать для угощения не только соседей и близких людей, но и много из отдаленных мест. Пошел на праздник и Евстафий, не будучи приглашен, и, встретив стражу, охранявшую входы, сказал им сообщить воеводе, кто он, и чтобы сказали ему, что он идет, чтобы вместе повеселиться. Когда они [стражари] сообщили, Иваца удивлялся, зачем пришел добровольно неприятель и отдает себя в руки врага, но всё же велел, чтобы он пришел и, когда он явился, принял его с радостью облобызался с ним. Только что окончилась утренняя молитва (служба), и все собравшиеся разошлись по своим помещениям, Евстафий пришел к Иваце и попросил его удалить на короткое время других, потому что имел намерение поговорить с ним наедине кое о чем весьма важном и полезном для него. . . [1] Иваца, не подозревал коварства, отослал слуг, взял за руку Евстафия и пошел с ним в уединенное место в саду. Там Евстафий бросился на Ивацу, повалил его, заткнул ему рот рукою, позвал двоих своих слуг, находившихся неподалеку. Они заткнули платьем рот Иваце, ослепили его и бросили на двор, а сами, вооружившись, скрылись на верхний этаж дома в ожидании нападения людей Ивацы. Сбежался народ, желая отомстить убийцам. Евстафий, стоя у окна, обратился с речью к собравшимся, угрожая гневом и местью василевса, если они убьют его — Евстафия; расправа с Ивацой была сделана по распоряжению императора, а не по личной вражде. „Собравшиеся мужи! Никакой вражды у меня не было по отношению к вашему князю (династу), и вы сами все подтвердите это, потому что вы хорошо знаете, что он болгарин, а я — ромеец и при этом ромеец не из тех, которые живут по Фракии и Македонии, но из Малой Азии, которая находится так далеко от вас — это знают сведущие”. . . [2]
Евстафий определенно указывает на этническую принадлежность Ивацы : Βούλγαρος.
Мы напомнили еще раз этот рассказ, чтобы показать всю безосновательность утверждения того или иного специфического
1. G. Cedrenus, II. 470—471 (Corpus scriptorum historiae Byzantinae).
2. Ibid., 473.
227
вида празднества, которое устраивал Иваца в день Успения Богоматери. На большой, может быть, храмовой праздник Иваца, как и другие христиане, в особенности богатые, приглашал гостей; он готов был принять и врага, назвавшегося гостем. Утром (!), как полагается, была молитва или церковная служба, а после нее присутствующие разошлись по отведенным им помещениям. Вот и всё. Никаких черт ни славского, ни курбанного типа празднества тут не указано.
Нередко отдельные члены семьи имеют своего святого патрона. В обряде установления личной „службы” важнейшее значение имеют свечи. На столе-треножнике укрепляются 3 свечи. Каждая из них посвящена отдельному святому. Старейшина кадит их. После этого лицо, которому устанавливается „служба”, берет одну из горящих свечей. Старейшина, крестясь, восклицает: „Хайде, нека е честить и благословенъ светецъ [св. Илия, св. Димитръ или какой нибудь другой]. Нека те пази и закриля отъ зло и нека ти бѫде помощникъ въ всичко!” [1].
Обряд нарицания святого покровителя выразительно был представлен еще в 60—70-х годах прошлого века в Придунайской Болгарии. Свечи и неизменный курбан составляют главные элементы этого обряда. „Для того, чтобы дети хорошо росли, нужно . . . приносить в жертву какому-нибудь святому ягнят, вино, мед и пр. Выбор же святого происходит следующим образом: пред тремя иконами зажигают три свечи, по одной пред каждой: приносят затем младенца, и когда последний схватит первую попавшуюся свечу, то икона, пред которою она горела, и указывает святого, особому покровительству которого поручается дитя; окружающие же при этом пьют и приносят ему в жертву разные дары, произнося следующие слова: „Эту жертву приносим тебе, святой (Михаил)!” Затем закалывают ягненка и устраивают общий пир, на котором и съедается все приготовленное” [2].
Семейная служба справляется также албанцами. Это празднество у албанцев связано с чествованием того святого, чье имя носит старейшина дома. Заклание барана обязательно
1. Д. Мариновъ, Народна вѣра, стр. 540.
2. Ф. Каницъ, Дунайская Болгария. 1860—1875. СПб. 1876, стр. 81.
228
бывает в этот день у албанцев. Вот сообщение Hecquard'a, относящееся к гегам (— сообщение 40-х—50-х гг. XIX в.).
„Каждый горец-албанец празднует день своего патрона. В этот день он принимает гостей — своих родственников и друзей, которых он обязанъ охранять и угощать самым лучшим в течение всего дня. Этот обычай для этого бедного населения настолько обязателен, что горцы считают себя обесчещенными, если в этот день они не зарежут нескольких баранов. Нередко бывает, что тот, у кого нет баранов, ворует их у соседних племен, чтобы воздать честь святому, имя которого он носит. Кстати, горцы рассказывают, что один бедный житель из Schialla (Škała в Матье? [[ Sialla у Hecquard’a указывает не на Шкалу в Матье, как предположительно замечено мною, а на район и племя Sala в подпрефектуре Дукаджьин. ]] ), имя которого не находилось в календаре, никогда не принимал гостей и подвергался насмешкам со стороны своих друзей, которые обвиняли его в скупости. Он пошел разыскивать миссионера, чтобы рассказать ему о своих неприятностях и просить его переменить ему имя. Огец посочувствовал ему и велел ему избрать того святого, который больше всего нравится ему. Горец сказал назвать себя Иваном и немедленно сообщил своим друзьям о достигнутом успехе. Они вместе с ним порадовались этому успеху и несколько дней спустя пришли к нему поздравить с праздником, который бывает столько раз в году, что прежде, чем закончилось празднество, у него не осталось больше баранов. Он опять отправился к священнику и попросил показать ему образ его святого. Священник повел его в церковь, где находился Иоанн Креститель, одетый только в шкуру барана, „Ах, мой бедный святой! — воскликнул горец. — Зачем я, прежде чем брать твое имя, не подумал посмотреть на тебя. Видя тебя так плохо одетым, я без сомнения понял бы, что ты доведен был до такого состояния нищеты тем, что имел слишком много праздников и друзей”. С этого времени, говорит предание, горец оставил имя Иван и снова принял то, которое имел раньше” [1].
Подобный расказ существует и у болгар Македонии. В Кичевском крае, напр., рассказывают так. Одного „рисьянина” упрекали соседи, что он покрестил (= назвал) своих детей кого Петко, кого, Траян, кого Търпе, Ружа . . . Не известно,
1. Н. Hecquard, Histoire et description de la Haute Albanie ou Guégarie. Paris, (s. а.), стр. 390—391.
229
когда бывает их святой (сфéтец), чтобы можно было прийти попраздновать, выпить ракии. Приятели посоветовали ему: если родится еще дитя, то „избéри си от сфéтците ф цъ́рква, на кой сфéтец ми́луеш, така и и́ме клáй му”. — „Мóшне убоо” — согласился отец бессвятных детей. У него родился еще сын. Он назвал его Иваном. Пришли гости, „му го чéстиле новотó—и́ме, и тóй и прéчекал со рáдость, со сé-сърце”. Не прошло и трех дней, как опять пришли те же гости. „Чéстито и́ме, чéстито и́ме”, — зави́кале и му кáжале, óти дéнта и́мало прáзник сфéти — Йóанов”. Больше двадцати раз чествовал наш „рисьянин” гостей во имя Иоанново и разорился. Раз в церкви поставил он свечу святому Иоанну, помолился, а затем „се зáпулил (се вглéал) во óбразот на сфéтецот, и́здифнал и прогóорил: „óф, сирóмашец, зáтоа си ми бес кóшула, зáтоа, зáтоа со рéмен си ми óпашан! Раки́ари те дóнесле до тóй ред” [1].
Неосновательно утверждение сербских этнографов, что именинный день в Македонии введен только в недавнее время болгарским духовенством в противовес славе [2]. И вдали от Македонии, в горах Албании, празднуют в форме семейной службы именинный день главы дома.
1. Новини, год. III, № 40.
2. См. напр., в книге Павловића: Малешево и малешевци. Беогр. 1929, стр. 195. И въ сербскую беллетристику стал проникать в последнее время этот мотив: болгарское духовенство насильно вводит в Македонии празднование именин. Так, напр., в рассказе К. Ђорђевића: „Камбанџија”, помещенном в журнале „Јужни Преглед”, № 3, март, 1929 (Скопље)