2. Завет Первой Юстиниянии
Проф. А. М. Селищев.
В рукописном собрании библиотеки Румянцевского Музея (ныне Ленинской библиотеки) в Москве находятся под № 3070 четыре листа из какой-то большой рукописи XV века. Формат — 27 1/2 Х 19 3/4. Листы плохой сохранности. По краям бумага истлела и обгрызана. Попортило их и то обстоятельство, что они где-то в течение долгого времени лежали, небрежно перегнутые поперек. Чернила побледнели. Красною краской написанные буквы совсем почти выцвели и видны только слабые желтые следы. Рукопись исполнена была в ХѴ-м веке и писана скорописью. В конце 1-го листа находятся две записи с такими датами:
Содержание текста сохранившихся отрывков такое. В начале первого листа находятся 5 строчек с изречениями, не сохранившимися полно:
На обороте 1-го листа начинается „Завѣт данны пръвѣй îоустинıании ц҃кви охрид". Это заглавие было написано красными чернилами. Но они так выцвели, что едва-едва видны слабые желтоватые следы букв. „Завет" занимает лл. 1 об. — 3 об. 4-й лист взят из другого места той же рукописи и содержит окончание какой-то исторической статьи.
10
Далее следует несколько строчек со стихами. Каждый стих начинается в письме красною буквой (— передаем её жирным шрифтом):
Указание на эти отрывки находится в „Отчете Московск. Публичнаго и Румянцевскаго Музеев" за 1886—1888 г. г. (М. 1889. Стр. 110—111). Но напечатанные там извлечения представляют ряд неточностей.
Отрывки представляют собою, как вероятно и остальные части рукописи, перевод с греческого. На это указывает дословный прозаический перевод греческих стихов, находящийся в конце 4-го отрывка. С греческого переведен и „Завет Первой Юстиниании".
Черты языка и правописания отрывков указывают на то, что тот славянский сборник, откуда взяты они, написан правописанием с елиментами сербской редакции. Такое правописание стало утверѫдаться всреде македонских киижников со второй половины ХІѴ-го века в связи с общественно-культурными условиями того времени. [1] Повидимому, этот сборник представлял собою перевод, сделанный в первой половине ХѴ-го века. Изготовлен он был в области Охридской архиепископии, вероятно поблизости к Охриду, если не в самом Охриде. На связь сборника с Охридской архиепископией может указывать нахождение в нем „Завета Первой Юстиниании". Один из многих конфликтов Охридской архиепископии с Константинопольской патриархией имел место в начале ХѴ-го века. Охридский архиеп. Матвей присоединил к своему диоцезу Видикскую и Софийскую епархии. В 1410 году он посетил Константинополь и, ссылаясь на грамоты византийских императоров, исходатайствовал y императора
1. Подробнее по вопросу о правописании македонских памятников письменности XIV—XVI вв. и о церковно-книжной среде говорится в моей работе „Македонские кодики XVI—XVIII веков". София. 1933
11
Мануила Палеолога и синода разрешение на управление не только Видинскою и Софийскою епархиями, но и другими, показанными в тех документах, на которые ссылался Матвей. Но вскоре против домоганий Охридской архиепископии выступил Константинопольский патриарх Евфимий, как свидетельствует его резкое письмо к преемнику Матвея. Преемник Матвея ответил внушительным письмом. Кроме того, он обратился к Мануилу Палеологу с просьбой о защите от притязаний Константинопольского патриарха. [1] Имя Охридского архиепископа, преемника Матвея, не названо. Следующий архиепископ был Никодим, упоминаемый в одной записи 1452 г. [2] Возможно полагать, что при преемнике Матвея и был сделан перевод греческого сборника на славянский язык. В этом сборнике „Завет Первой Юстиниании" занимал видное место. Ощущалась потребность в распространении этого „завета" не только на греческом, на и на славянском языке. Наличие такой тенденции ясно обнаруживает, что в это время представители церковной власти в Охридском диоцезе не стремились к безоглядной грецизации культуры среди местного болгарского населения. Они уделяли внимание н распространению письменности на славянском языке. По большей части, в составе ее были книги церковно-служебного обихода. Но наличие такого сборника, из которого сохранились описываемые нами отрывки, свидетельствует и о рукописях иного содержания — исторического и поэтического.
Перевод был выполнен неудовлетворительно. Переводчик не владел свободно греческим языком; он был поставлен в большое затруднение сложным, многословесным, реторическим греческим текстом, в особенности текстом „Завета". Поэтому перевод получился мало вразумительным. Для его понимания необходимы справки с греческим оригиналом.
Итак, указанные отрывки представляют значение в культурно-историческои отношении.
Важни их и палеографическая показательность. Их скоропись является значительным палеографическим документом.
1. H. Gеlzer, Der wiederaufgefundene Kodex des hl. Klemens und andere auf den Patriarchat Achrida bezügliche Urkundensammlungen (Berichte der Phil.-hist. Klasse d. K. Sachs. Gesellsch. der Wissensch zu Leipzig. 1903. Стр. 97—102); Г. Баласчевъ, Кореспонденция между Цариградския патриархъ и Охридския архиепископъ отъ XV вѣкъ (Минало, I, кн. 1, стр. 6—13; кн. 2, стр. 123—127).
2. Ив. Снѣгаровъ, История на Охрид. архиепископия. II. Стр. 183.
12
Отметим написания для е (два вида), для в (два вида), для м, для т (два вида), для ч, для ж (два вида), лигатуры тр, тв (см. снимок).
Обращаемся к „Завету". Это — перевод грамоты императора Михаила Палеолога Охридскому архиепископу в 1272 году [1]. Имя архиепископа не названо. В славянском переводе не названо имени императора, издавшего эту грамоту: его подпись, находящаяся в конце, не внесена в перевод. Не совпадает и дата. Но тут переводчик обнаружил недосмотр: он спутал „700" и „80", рядом находящиеся в греческом тексте (см. текст славянский и греческий), Михаил Палеолог по ходатайству Охридского аохиепископа утверѫдает за ним все епархии, какие показаны в грамотах Василия Болгаробойца. Списки с этих грамот включены в хрисовул Михаила. Но в славянский перевод эти грамоты не вошли. Нет и тех строчек грамоты Михаила, которы относятся к грамотам Василия.
В начале грамоты вспоминаются щецрые дары и многие привилегии, полученные Первой Юстинианой от императора Юстиниана. (— Фиктивное отожествление Первой Юстиниании с Охридской архиепископией считалось в это время, как и несколко раньше, a также позднèе, несомненным историческим фактом). Затем грамота упоминает о „разрушении великих благ" Первой Юстиниании в последующее время, — время „волнений" и „коварных нападений врагов": в бурном потоке событий некоторые райони диоцеза Первой Юстиниании стали совсем неизвестными, другие были захвачены ромейскими митрополиями, которые „ввели таким способом в свой состав чуждое достояние, a скоро затем при подходящем случае отпускали самостоятельными, и так бывало и тем более, что время, идя вперед, казалось им безопасным залогом [безнаказанности], a тем автономия нравилась. Но имп. Василий, „приобретший себе прозвище Болгаробойца, так как как много истребил из рода мизийцев", возвратил Охридской архиепископии многие из утраченных частей ее и подчинил ей тех, „у которых обнаружилось преувеличенное мнение о себе". Следуют 3 грамоты Василия. Области и права Охридской архиепископии, утверѫденные грамотами Василия, не оставались не порушенными: „взяло верх время и
1. Греческий текст см. в издании В. Н. Бенешевича: „Описаніе греческихъ рукописей монастыря святой Екатерины на Синаѣ". I. СПб. 1911. Стр. 542—554.
13
вместе так или иначе происходящее разрушение". Многие из охридских архиеписков старалисть вернуть утраченное их диоцезом, но безуспешно. Только усилия нынешнего архиепископа нашли себе наиболее благосклонный отклик, — отклик у Михаила Палеолога, как он сам заявляет в своей грамоте. Далее следует постановление Михаила относительно ходатайства Охридского архиепископа.
Чтобы показать качество перевода грамоты, сообщим не. большие извлечения из нее:
14
Завет. данный Первой Юстиниании. Л. 2.
15
16
