Болгарский народ в борьбе против фашизма (накануне и в начальный период второй мировой войны)

Любомир Валев

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Болгария накануне второй мировой войны

 

1. Международное положение Болгарии накануне второй мировой войны. Внешняя политика правящих кругов. Борьба БКП против подчинения страны империалистическим державам

2. Общее состояние болгарского народного хозяйства накануне войны. Подчинение экономики страны германскому империализму

3. Выступления трудящихся масс против усиления эксплуатации и антирабочего законодательства

4. Борьба демократических сил против наступления фашизма, за мир и национальную независимость

 

1. Международное положение Болгарии накануне второй мировой войны. Внешняя политика правящих кругов. Борьба БКП против подчинения страны империалистическим державам

 

Империалистические противоречия, вызванные углублением общего кризиса капитализма, достигли в годы, предшествовавшие второй мировой войне, исключительной остроты. Изменения в соотношении сил между империалистическими державами в результате неравномерности их экономического и политического развития вновь поставили в порядок дня вопрос о насильственном переделе сфер влияния, рынков сбыта и колониальных владений.

 

В противоположность раздираемому противоречиями империалистическому миру страна победившего социализма — Советский Союз, — занятая выполнением своих величественных планов мирного строительства, твердо и последовательно проводила политику мира и дружбы со всеми народами. Эта политика Советского Союза, вокруг которого объединялись все поборники мира и который уже самим фактом своего существования вдохновлял освободительное движение всех народов, мешала осуществлению замыслов империалистов. Подготавливая агрессию против СССР, они надеялись путем уничтожения Страны Советов добиться не только разрешения своих империалистических противоречий, но и облегчить себе расправу с растущим демократическим и народно-освободительным движением в других странах.

 

Политика развязывания войны против Советского Союза, проводившаяся господствующими классами всех империалистических держав, не устраняла и не могла устранить их взаимного соперничества. Переплетение этих двух тенденций было характерно для внешней политики указанных держав накануне второй мировой войны.

 

Суть внешней политики США, Англии и Франции в те годы заключалась в противодействии предложенной

 

12

 

 

Советским Союзом политике коллективной безопасности, в уступках блоку фашистских держав, в первую очередь Германии, и подталкивании гитлеровских агрессоров против СССР. Эта политика попустительства фашистской агрессии (так называемая политика невмешательства) была рассчитана на то, чтобы направить гитлеровскую агрессию сначала в страны Дунайского бассейна, Восточной Европы и Балканского полуострова, а затем — против Советского Союза. Наиболее ярко она проявилась в позорном Мюнхенском соглашении 1938 г., в результате которого фашистская Германия по частям захватила Чехословакию. Как показали события последних предвоенных лет, западные державы, стремясь к соглашению с гитлеровской Германией за счет Советского Союза, сознательно шли ей на уступки и не оказывали эффективного сопротивления германской экспансии в балканских странах, несмотря на то, что она лишала их здесь важных экономических и политических позиций. Стремясь направить экспансию германского империализма в район Юго-Восточной Европы, западные державы хотели тем самым отвлечь его внимание от их колониальных владений, а также старых, более выгодных рынков Среднего и Ближнего Востока, Южной Америки и др.

 

Об этом свидетельствуют и многочисленные документальные материалы, опубликованные после второй мировой войны. Так, в беседе с германским послом в Лондоне Дирксеном 9 августа 1939 г. английский министр иностранных дел лорд Галифакс, выражая точку зрения британского правительства, признавал за Германией роль «господствующей державы на континенте с преимущественными правами на юго-востоке Европы, в особенности торгово-политического характера; Англия будет заниматься там торговлей только в скромных масштабах» [1]. Содержание этого документа полностью подтверждается также докладом представителя английского правительства Хадсона о его беседе с германским уполномоченным Вольтатом от 20 июля того же года. «Я заявил, — пишет Хадсон, — что мы рассматриваем эту область (Юго-Восточную Европу. — Л. В.) как попадающую в

 

 

1. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II. М., 1948, стр. 146.

 

13

 

 

естественную экономическую сферу Германии и что мы не возражаем против ее проникновения на этот рынок при условии, что за нами сохранится там соответствующая доля» [2]. Далее Хадсон указал на имеющиеся, кроме того, более широкие возможности для совместной экономической экспансии Англии, Германии и Соединенных Штатов, назвав в качестве объектов этой экспансии территории России и Китая. Одновременно он отметил, что во время беседы с его «американскими друзьями», состоявшейся в мае того же года, последние полностью поддержали позицию Англии в этом вопросе [3].

 

Поощряя этим фашистскую Германию к осуществлению ее антисоветских целей, Англия и Франция сами намеревались использовать Балканы и Ближний Восток в качестве плацдарма для войны против СССР и приступили к практической военно-организационной подготовке этой агрессии [4].

 

Фашистская Германия широко использовала благоприятную для ее экспансии политику уступок западных держав с тем, чтобы форсировать с-вое проникновение на

 

 

2. «Documents on British Foreign Policy, 1910—1939», Third Series, vol. VI. London, 1953, d. 370, p. 407.

 

3. Там же, стр. 407—410.

 

4. Опубликованная уже обширная документация доказывает это совершенно определенно. По этому вопросу имеется и ряд научных исследований. См., например, статью Р. Юрьева «Подготовка Англии и Франции к нападению на Советский Союз с юга в 1939—1940 годах», в которой автор, основываясь на документах архива французского штаба Верховного командования, приходит к следующему выводу: «План нападения на СССР с юга, как часть общего плана войны против СССР в том или ином составе европейских государств, с использованием Турции и французских и английских позиций на Ближнем Востоке, возник у англо-французов еще за несколько месяцев до войны 1939 г. с Германией, причем непосредственно с этим планом было связано и назначение Вейгана на Ближний Восток» («Вопросы истории», 1949, № 2, стр. 107).

 

См. также статью И. Н. Чемпалова «Политика англо-французского блока на Балканах накануне и в начале второй мировой войны (октябрь 1938 — июнь 1940 г.)», опубликованную в Уч. зап. Уральского гос. университета им. А. М. Горького (вып. 16, Исторический, 1957, стр. 100—137), в которой автор использует публикации немецких и французских документов, свидетельствующих о подготовке нападения англо-французских вооруженных сил на СССР с юга, в первую очередь через Балканы, и о попытках правящих кругов Англии, Франции и США добиться соглашения с фашистской Италией и гитлеровской Германией относительно участия последних в агрессии против СССР.

 

14

 

 

Балканы. Нацистам удалось добиться постепенного отказа Югославии от прежней внешнеполитической ориентации на Францию и проведения правительствами Стоядиновича и Цветковича прогерманского курса. Гитлеровцам удалось также подчинить себе в хозяйственном отношении Румынию, навязав ей 23 марта 1939 г. кабальное экономическое соглашение [5]. Усилилось экономическое и политическое проникновение Германии и в другие балканские страны, прежде всего в Болгарию. Пакт о «вечной дружбе», подписанный в 1937 г. между Болгарией и Югославией при поддержке Германии, являлся не чем иным, как попыткой фашистской Германии еще крепче привязать к себе Югославию при помощи Болгарии. Он должен был ослабить Малую и Балканскую Антанту — систему договоров, которую Франция в течение ряда лет создавала в Центральной и Юго-Восточной Европе, а также ускорить превращение обеих стран в трамплин для агрессии против СССР. Наконец, укрепляя позиции германского империализма на Балканах, этот пакт одновременно создавал основу для новой группировки государств на Балканах и в Дунайском бассейне. ЦК БКП уже в начале 1938 г. подчеркивал, что заключенный при содействии Гитлера двухсторонний пакт о «вечной дружбе» с Югославией стремятся превратить в орудие войны и реакции [6].

 

 

5. Подробнее об этом см.: А. А. Шевяков. Борьба Компартии Румынии против политики фашизации страны (1939—1941 гг.). — «Вопросы истории», 1959, № 8, стр. 62—63;  Он же. Из истории экономической экспансии германского империализма в Румынии в 1936—1941 гг. — «Вопросы истории», 1961, № 12, стр. 113—115;  И. Н. Чемпалов. К истории заключения германо-румынского экономического соглашения 1939 года. — «Новая и новейшая история», 1959, № 1.

 

6. «Нелегални позиви на БКП». София, 1954, стр. 194. Подробнее об этом см.: П. Арсов. Българо-югославският пакт от 1937 г. — балкански Мюнхен. — «Трудове на Висшия икономически институт „Карл Маркс"», кн. 1. София, 1961, стр. 315—366. Основываясь на своем исследовании, автор приходит к следующим выводам. Этот пакт был заключен монархо-фашистскими правительствами Болгарии и Югославии, которые, спекулируя идеей южнославянской солидарности, оказывали услугу фашистским государствам, особенно гитлеровской Германии. Гитлеровская дипломатия этим пактом достигла нескольких целей. Во-первых, благодаря ему был облегчен распад французской системы коллективной безопасности в Средней и Юго-Восточной Европе. Во-вторых, он разбил Балканский пакт, усилив в нем центробежные силы, привлек на свою сторону правящую югославскую буржуазию, укрепил свои экономические и политические позиции на Балканах, облегчил свои планы о превращении Балкан в плацдарм для нападения на СССР. Этот пакт поддержали английская и турецкая буржуазия.

 

15

 

 

Ту же цель преследовало и Салоникское соглашение между Болгарией и странами Балканской Антанты от 31 июля 1938 г. [7], узаконившее отмену всех военных ограничений, наложенных на Болгарию Нейиским договором от 27 ноября 1919 г. и Лозаннской конвенцией от 24 июля 1923 г. [8] Заключению этого соглашения активно содействовали Англия и Франция, оказавшие соответствующий натиск на своих балканских союзников. Правда, при этом Англия и Франция преследовали и другие цели. Одним из мотивов, которым они руководствовались, добиваясь заключения Салоникского соглашения, было их стремление примирить Болгарию со странами Балканской Антанты, а в дальнейшем — привлечь ее в той или иной форме к этой группировке балканских государств. Хотя территориальные претензии правящих кругов Болгарии к последним остались неразрешенными, Салоникское соглашение обязывало обе стороны воздерживаться от применения силы в качестве средства разрешения возникавших претензий.

 

Касаясь балканской политики империалистических держав накануне войны, нельзя сбрасывать со счетов и второго участника фашистской оси — Италию, с которой гитлеровская Германия 22 мая 1939 г. оформила военный союз.

 

 

7. Текст Салоникского соглашения см.: «Сборник на международни актове и договори». София, 1948, стр. 582.

 

8. Нейиский договор ограничивал численность болгарской армии 20 тыс. человек, запрещал Болгарии иметь армию, формируемую в порядке всеобщей воинской повинности, ограничивал ее вооружения по характеру и по качеству, лишая ее, в частности, возможности иметь определенные категории оружия (тяжелую артиллерию, танки), запрещал авиацию и флот и давал победителям право военного контроля. По Лозаннской же конвенции была установлена во Фракии демилитаризованная зона в 30 км по обе стороны границы от Эгейского до Черного моря, в пределах которой запрещалось строить укрепления и держать войска (кроме пограничной стражи). Уже задолго до 1938 г. Болгария перестала выполнять постановления Нейиского договора и Лозаннской конвенции (в частности, воспользовавшись сближением с Югославией, она свободно перевозила через югославскую территорию необходимые ей военные материалы, укрепляла границы в пределах демилитаризованной зоны и т. п.), и в этом отношении Салоникское соглашение только оформляло существующее положение вещей.

16

 

 

Будучи значительно слабее своих германских партнеров, итальянские империалисты, тем не менее, имели далеко идущие экспансионистские планы в бассейне Средиземного моря, Африке и на Балканском полуострове. Заключив в марте 1937 г. «договор о дружбе» с Югославией, Италия усилила свое влияние в этой стране и содействовала ослаблению французской системы союзов на Балканах и в Центральной Европе. Пользуясь попустительством западных держав, итальянский империализм захватил в начале апреля 1939 г. Албанию с целью овладения ценными источниками стратегического сырья и подготовки своей дальнейшей экспансии на Балканах.

 

Усиливалось экономическое проникновение Италии и в Болгарию, во внешней торговле которой она занимала второе место после Германии. В июле 1939 г. было подписано итало-болгарское культурное соглашение, игравшее определенную роль в усилении влияния в Болгарии итальянского фашизма. В этих же целях ловко использовались родственные связи царствующих династий обеих стран.

 

Следует отметить, что на определенном этапе политика уступок германскому и итальянскому империализму оказывалась в серьезном противоречии с собственными империалистическими интересами западных держав. Действия фашистской Германии на Балканах, как и повсюду, показывали, что она отнюдь не собирается придерживаться плана, исходящего из Лондона и Парижа. Правящим кругам Англии и Франции с каждым днем становилось все яснее, что Германия преследует свои собственные цели установления экономического и политического господства над Европой, а затем — и над всем миром. Не было никаких гарантий, что германский империализм не предпочтет начать борьбу за это господство, обрушившись сначала на своих западноевропейских соперников, а не на СССР [9].

 

 

9. Уже в январе 1939 г. английское правительство информировало президента США о том, что оно располагало сведениями, будто Гитлер рассматривает вопрос о нападении на западные державы в качестве предварительного условия для последующих операций на Востоке. Французское правительство также получило сведения об этих намерениях Германии. 1 февраля оно уведомило англичан, что нападение Германии, намечавшееся ранее на Восточную Европу, может оказаться направленным против Запада (см.: В. Г. Трухановский. Новейшая история Англии. М., 1958, стр. 296).

 

17

 

 

«Теперь все более становится ясным для всех, — писал 1 мая 1939 г. Георгий Димитров, — что острие фашистской агрессии сейчас направляется прежде всего против западноевропейских государств. Надежды реакционной английской и французской буржуазии толкнуть фашистских хищников против Советского Союза пока не оправдались. Не оправдались не потому, что фашизм от подобных планов вообще отказывается, но потому, что советский орех слишком крепок для фашистских зубов. Фашизм боится на этом не только потерять свои зубы, но и сломать шею, и поэтому предпочитает направлять свою агрессию по линии наименьшего сопротивления.

 

Банкротство мюнхенской политики „умиротворения" настолько наглядно и бесспорно, что никто, в том числе и ее творцы, не решаются теперь это оспаривать» [10].

 

По мере того как возрастала опасность войны между Германией и англо-французским блоком, все более усиливались стремления последнего укрепить свои позиции вообще, и в частности на Балканах. Англия и Франция вовсе не собирались допустить без сопротивления полного господства Германии на Балканском полуострове и захвата ею здесь плацдармов, могущих угрожать позициям этих держав в бассейне Средиземного моря и на Ближнем Востоке. Накануне войны англо-французская дипломатия заметно усилила свою активность в балканских странах. Особенно оживленную деятельность она развернула в Турции, Греции и Румынии. 13 апреля 1939 г. Англия и Франция демонстративно объявили о предоставлении ими гарантий Румынии и Греции, заявив, что в случае агрессии против этих стран они окажут им военную помощь. 12 мая Англия, а 23 июня Франция заключили двухсторонние соглашения о взаимной помощи с Турцией. Эти соглашения имели не только антигерманскую, но и антисоветскую направленность.

 

Цели, которые преследовал англо-французский блок, предоставляя гарантии и добиваясь соглашений с указанными тремя странами, довольно правильно определила венгерская газета «Фюгентленшейт», писавшая в номере от 12 ноября 1939 г.: «Лондон и Париж хотели организовать на Балканах: во-первых, военные базы

 

 

10. Г. Димитров. Съчинения, т. 11, стр. 10—11.

 

18

 

 

Для своего флота и авиации; во-вторых, базы снабжения для своего флота на случай возможных действии на Востоке и, в-третьих, политические базы для противодействия Германии». Далее газета указывала, что румыно-турецко-греческому треугольнику на Балканах противостоят Белград и София, обратившие свои взоры на Берлин и Рим, о чем свидетельствовали состоявшиеся в мае 1939 г. поездки югославского принца-регента Павла и болгарского премьера Кьосеиванова в Берлин [11].

 

Соглашения были подчинены основной внешнеполитической идее реакционных политиков западных держав на данном этапе, а именно — путем укрепления позиций Англии и Франции создать более выгодные условия для соглашения с Германией в целях достижения с ней военно-политического союза, направленного против СССР. Руководящую роль в этом союзе западные державы рассчитывали удержать за собой. Это было именно то, что германский дипломат Дирксен назвал «принципом двухсторонней политики Англии или политики двойного действия» («Zwillingspolitik») [12] «Англия, — писал Дирксен, — хочет посредством вооружений и приобретения союзников усилиться и поравняться с осью, но в то же время она хочет попытаться путем переговоров прийти к полюбовному соглашению с Германией...» [13].

 

В развернувшейся накануне войны дипломатической борьбе на Балканах западные державы, и особенно Англия, пытались усилить свое влияние ,в Болгарии или, по крайней мере, в какой-то степени парализовать прогерманские тенденции ее правящих кругов. Они, в частности, добивались привлечения Болгарии к якобы нейтральной Балканской Антанте или создания с ее участием нового балканского блока. С этой целью был предпринят нажим на Болгарию по дипломатическим, экономическим, политическим и культурным каналам, причем в игру был втянут также ряд государственных деятелей и дипломатических агентов стран Балканской Антанты. Особенно усилились эти попытки после сессии постоянного совета Балканской Антанты, состоявшейся в Бухаресте в феврале 1939 г.

 

 

11. Централен държавен исторически архив (далее — ЦДИА), ф. 370, оп. 2, д. 3320, л. 22.

 

12. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II. Архив Дирксена (1938—1939 гг.), стр. 205.

 

13. Там же, стр. 206.

 

19

 

 

Участники сессии, выразили удовлетворение заключением Салоникского соглашения, которое, по их мнению, показывало, что «делается все для установления более тесного сотрудничества на основе полного взаимопонимания и абсолютного уважения существующих границ» [14].

 

Это было как раз то, на что никак не могла согласиться находившаяся у власти в Болгарии группировка. Точка зрения болгарского правительства была довольно откровенно выражена в секретной директиве № 19 о «позиции Болгарии при создавшейся международной обстановке», которую 19 апреля 1939 г. премьер-министр Кьосеиванов направил всем болгарским посольствам за границей для личного сведения и ориентации дипломатических представителей. В этой директиве говорилось:

 

«1. Болгария не может вступить в Балканскую Антанту, ибо последняя гарантирует границы, а Болгария не может согласиться со своими нынешними границами.

 

2. Присоединение Болгарии к новому балканскому соглашению возможно лщнь после проведения территориальных изменений, в результате которых мы должны получить Южную Добруджу, границу Фракии 1913 года и, возможно, районы Цариброда и Босилеграда в соответствии с границами старой довоенной территории Болгарии.

 

3. При нашем возможном присоединении к Балканскому пакту Болгария — единственное государство, у которого нет внешних границ по периферии балканских государств — не может взять на себя обязательство оборонять внешние границы нового Балканского соглашения.

 

4. При ныне создавшемся положении, когда Югославия может непосредственно оказаться под угрозой, а возможно, под угрозой окажутся также Греция и Румыния, Балканская Антанта не может проводить общей политики. В связи с создавшимися обстоятельствами одним из балканских государств придется пойти вместе с державами оси, а другим — с другой группировкой, или же им придется сохранять строгий нейтралитет. Болгария проводит и будет проводить до тех пор, пока это окажется возможным, самостоятельную политику, не связывая себя никакими обязательствами.

 

 

14. Д. Казасов. Бурни години. 1918—1944. София, 1949 стр. 634.

20

 

 

5. Наши экономические связи с Германией, которая поглощает более 75 % нашего экспорта, делают для нас невозможным, независимо от политических соображений, присоединение к демократическим государствам против тоталитарных государств.

 

6. Предпринятые нами попытки получить оружие в кредит окончились неудачей, и мы вынуждены приобретать оружие почти исключительно в Германии.

 

При таком положении Болгария подвергается опасности, что с германской стороны ей будут поставлены политические условия. В конечном итоге Болгария придерживается выжидательной политики» [15].

 

Этот документ как нельзя яснее говорил о том, что болгарские правящие круги в основном уже определили свое место на стороне гитлеровской Германии, захватнические планы которой шли в унисон с их собственными реваншистскими устремлениями. Слова о нейтралитете и «самостоятельной политике» Болгарии уже не могли скрыть этого очевидного факта; что касается опасности предъявления Болгарии со стороны фашистской Германии «политических условий», о чем глухо упоминалось в приведенной выше директиве, то таковые уже ставились, и с каждым днем все более настойчиво. Так называемая «выжидательная» политика болгарского правительства была призвана сыграть роль ширмы, за которой усиленно проводилась подготовка к открытому вовлечению страны в орбиту внешней политики фашистской Германии.

 

В апреле 1939 г. имел место характерный эпизод, продемонстрировавший прогитлеровские симпатии болгарских правителей. Правящие круги США, создавая видимость борьбы с фашистскими державами, а на самом деле стремясь отвести от США угрозу гитлеровской агрессии в расчете на то, что последнюю удастся направить против СССР, предприняли слабую попытку сдержать все более усиливающийся натиск фашистских держав. 15 апреля президент Рузвельт обратился по телеграфу к Гитлеру и Муссолини с призывом дать обещания воздержаться в течение десяти лет от нападения на перечисленные им 30 малых государств, среди которых фигурировала и Болгария. При этом Рузвельт выражал готовность

 

 

15. ЦДИА, ф. 176, оп. 1, д. 2, л. 19.

 

21

 

 

выступить посредником для созыва конференции держав, заинтересованных в мирном сотрудничестве [16]. Вслед за тем дипломатические агенты США в указанных 30 странах запросили соответствующие правительства, как они относятся к посланию американского президента. Ответ болгарского правительства на запрос поверенного в делах США в Софии был как нельзя более красноречивым. «Болгария расценивает послание как гуманное дело, — заявил от имени премьер-министра политический директор министерства иностранных дел, — и она примет его с удовлетворением, если оно не исключает возможность изменения границ мирными средствами... В случае, если послание преследует цель кристаллизовать «статус кво», отношение Болгарии к нему не может быть положительным» [17].

 

Но дело этим не ограничилось. Отвергнув предложение Рузвельта — это было сделано в двух резких речах Гитлера и Муссолини, заявивших, что они не допустят вмешательства США в их дела, — фашистские державы предприняли ответные маневры, рассчитанные на то, чтобы нейтрализовать воздействие послания Рузвельта на малые страны. Гитлеровское правительство через дипломатические каналы обратилось к правительствам государств, перечисленных в послании Рузвельта, с запросом — не считают ли они, что Германия угрожает их странам, и не возлагали ли они на США заботу об обеспечении их безопасности.

 

Правительства малых стран по-разному реагировали на эту диверсию гитлеровцев. Среди них нашлись и такие, которые дали на первый из поставленных вопросов довольно уклончивые ответы. Так, например, румынское правительство ответило, что Румыния не имеет с Германией общей границы. Поэтому ему затруднительно решить, угрожает ли Германия Румынии. По мнению румынского правительства, лучше всего могла бы ответить на этот вопрос сама Германия [18]. Болгарские же правители

 

 

16. Подробнее см.: «История дипломатии», т. III. М. — Л., 1945, стр. 664—667; см. также; Л. Н. Кудашев, В. И. Попов. Как буржуазно-реакционная историография США фальсифицирует историю кануна и начала второй мировой войны. Сб. «Против фальсификации истории». М 1959, стр. 171, 172.

 

17. ЦДИА, ф. 176, оп. 1 п, д. 2, л. 21. Директива № 21 от 28 апреля 1939 г.

 

18. История дипломатии, т. III. 666.

 

22

 

 

поспешили лишний раз продемонстрировать свое пресмыкательство перед Берлином. Явившийся с соответствующим запросом к премьер-министру Болгарии германский поверенный в делах в Софии незамедлительно получил нужный ему отрицательный ответ на оба вопроса [19].

 

Нажим со стороны гитлеровской Германии, уже довольно глубоко проникшей в экономику Болгарии и все более решительно использовавшей свое политическое влияние среди правящих монархо-фашистских кругов, производился систематически и неуклонно. Этой цели были подчинены поездки в Болгарию всякого рода официальных и неофициальных гитлеровских эмиссаров, начиная с таких высокопоставленных лиц, как Геринг, фон Нейрат и Функ, и кончая многочисленными «туристами», представителями экономических, культурных и прочих германских институтов и организаций. Соответствующей обработке подвергались и посещавшие Германию болгарские государственные деятели, включая самого царя Бориса.

 

Для иллюстрации применявшихся гитлеровцами методов воздействия на болгарских «гостей» приведем следующие характерные примеры. При посещении Берлина в начале июля 1939 г. премьер-министр Кьосеиванов был самым торжественным образом встречен Гитлером и награжден высшим германским орденом. Вся немецкая печать при этом расточала бурный поток славословий в адрес Болгарии — «верного ее союзника» по первой мировой войне. Болгарская правительственная печать с готовностью подхватила этот тезис гитлеровцев. Так, в номере от 9 июля 1939 г. газета «Зора», подчеркивая, что «визит Кьосеиванова в Берлин явился значительным событием», далее приводила, без всяких комментариев, цитаты из немецких газет, в которых утверждалось, что Болгарии как центральной стране на Балканах должна принадлежать руководящая роль в определении балканской политики.

 

Вскоре после этого, в августе 1939 г. в Берлин под предлогом участия в работе VI Международного конгресса археологов прибыл министр просвещения в кабинете Кьосеиванова профессор-археолог Богдан Филов.

 

 

19. ЦДИА, ф. 176, оп. 1 п, д. 2, л. 20. Директива № 20 от 28 апреля 1939 г.

 

23

 

 

Берлинские хозяева встретили его с особым почетом, присвоив ему титул доктора honoris causa Берлинского университета. Филову настойчиво внушали (хотя в этом не было никакой необходимости, ибо он был ярым сторонником гитлеровской Германии), что «у болгар нет другого выхода, кроме как идти вместе с Германией» [20].

 

В связи с упомянутой выше поездкой Кьосеиванова в болгарской буржуазной печати снова стал обсуждаться вопрос об отношении Болгарии к Балканской Антанте. При этом по-прежнему всячески подчеркивалось, что о вступлении Болгарии в Балканскую Антанту можно будет говорить лишь после удовлетворения ее ревизионистских требований и то при условии, что именно Болгария будет центральным фактором в этом объединении. Весьма характерна в этом отношении передовая статья газеты «Слово» от 7 июля 1939 г., озаглавленная «Косточка балканского плода»? В этой статье, в частности, говорилось: «Справедливо это или нет, но Балканская Антанта походит на плод без косточки. И так как косточки нет, то этот плод легко деформируется. А косточкой может быть лишь Болгария». Тем самым газета давала понять, что либо Болгарии должна быть предоставлена роль «косточки» в «балканском плоде», либо же она будет оставаться враждебной ему.

 

Правящие круги Болгарии, фактически уже определившие свое место в лагере фашистской Германии и подготавливавшие непосредственное вовлечение страны в агрессивный блок фашистских держав, с целью обмана масс лицемерно прикрывали свою политику ширмой нейтралитета и миролюбия. Выступая 28 января 1939 г. на заседании Народного собрания, премьер-министр Кьосеиванов заявил: «Правительство будет твердо придерживаться самостоятельной, не связанной с какой-либо великой державой, политики, чтобы не создавать себе врагов в лице других государств; это даст нашей стране возможность, при ее географическом и международном положении, быть единственным хозяином своей судьбы» [21].

 

Такая маскировка своей подлинной политики была нужна болгарской монархо-фашистской клике по целому

 

 

20. ЦДИА, ф. 456, оп. 1, д. 1, лл. 4, 5.

 

21. «Стенографски дневници на XXIV Обикновено народно събрание», I редовна сесия, кн. 2. София, 1940, стр. 1336.

24

 

 

ряду соображений внутреннего и внешнеполитического характера. Создавая иллюзию мнимого балансирования между англо-французским империалистическим блоком и фашистской Германией, эта маскировка давала болгарскому правительству возможность до известной степени маневрировать и извлекать определенные выгоды в переговорах с западными державами. Так, осенью 1938 г. болгарское правительство вело с английским правительством переговоры о предоставлении Болгарии займа в размере 9 млн. фунтов стерлингов для закупки оружия. Такие же переговоры оно вело одновременно и с Германией [22]. В августе 1938 г. болгарское правительство получило заем в размере 375 млн. франков от французских финансовых кругов [23]. Это дало повод Герингу во время беседы с царем Борисом в сентябре 1938 г. упрекнуть его в том, что болгары «мелочно хитрят» с военными заказами и хотят «сидеть сразу на трех стульях». Разумеется, болгарский монарх тут же поспешил заверить Геринга, что «в случае катастрофических событий и конфликтов» Болгария не пойдет с англичанами и французами, а останется «нейтральной» [24].

 

О том, насколько робким было лавирование болгарских правящих кругов, свидетельствует эпизод с европейским турне председателя Народного собрания Стойчо Мошанова в июле 1939 г. Мошанов, так же как и значительная часть депутатов буржуазной и мелкобуржуазной оппозиции в Народном собрании [25], придерживался англо-французской внешнеполитической ориентации. Полностью солидаризируясь с антисоветской политикой, проводившейся правительственным большинством, представители этой группы болгарской буржуазии, издавна связанные с западноевропейским капиталом, считали рискованным проведение прогерманского курса и находили

 

 

22. «Правда», 1.XI 1938.

 

23. «Правда», 6.VIII 1938.

 

24. Архив на Министерството на въчрешните работи на Народна република България (далее — АМВР). Делото на 1 състав на Народния съд — 1944, т. XXV, л. 248 (шифрованная телеграмма царя Бориса из Берлина советнику двора Груеву от 24 сентября 1938 г.).

 

25. К ним принадлежали в первую очередь такие лидеры старых партий болгарской буржуазии, как Никола Мушанов, Атанас Буров, Григор Василев, Вергил Димов, Коста Тодоров, Крыстю Пастухов и др.

 

25

 

 

более выгодным присоединение Болгарии к англо-французскому блоку.

 

Визит в западные столицы такого видного парламентария как Мошанов, хотя он формально имел частный характер, выглядел как важная "политическая миссия, результаты которой могли бы повлиять на эволюцию внешнеполитического курса Болгарии. Провожать его на вокзал пришел целый ряд официальных лиц: министр юстиции йотов, заместители председателя Народного собрания Марков и Пешев, много депутатов [26].

 

В столицах Англии и Франции Мошанову был оказан торжественный прием. Он был удостоен личной аудиенции у английского короля, принят председателями французского и английского парламентов и другими английскими и французскими официальными лицами.

 

Шум, поднятый вокруг поездки Мошанова, и значение, придававшееся его миссии англо-французской стороной, не могли не вызвать недовольства в Берлине. Вот почему софийские правители поспешили свести на нет эффект от этой поездки и одернуть, по их мнению, слишком зарвавшегося Мошанова. В опубликованном 28 июля 1939 г. в Софии официальном сообщении болгарской дирекции печати, выдержанном в необычно резких тонах, говорилось: «Некоторые иностранные газеты приписывают заграничной поездке председателя Народного собрания г-на Мошанова политическое значение и делают ошибочные предположения и заключения. Мы уполномочены в связи с этим .подчеркнуть, что г-ну Мошанову... не поручалось вести каких-либо переговоров о займе или решать экономические вопросы, а также давать разъяснения по вопросам внешней политики Болгарии. Следовательно, во время бесед, которые имел г-н Мошанов, он мог изложить лишь свое личное мнение, которое нисколько не связывает правительство» [27].

 

В исключительно напряженной международной обстановке кануна второй мировой войны, когда каждая из двух империалистических группировок всеми мерами стремилась привлечь Болгарию на свою сторону, единственно спасительной для болгарского народа внешней политикой являлась политика мира и нейтралитета, опирающаяся

 

 

26. «Днес», 10.VII 1939.

 

27. «Днес», 28.VII 1939.

 

26

 

 

на дружбу с Советским Союзом — мощной опорой для сохранения мира на Балканах и независимости балканских народов. Это понимали не только широкие слои трудящихся масс, но и многие представители буржуазных кругов. Даже такой реакционный орган, как английский консервативный еженедельник «Great Britain and the East» был вынужден признать: «... известно, что политика, направленная на дружбу с Советами, встретит сердечную поддержку подавляющего большинства болгарского народа. Полагают, что 75% болгарского населения проголосовало бы за Советы, если бы надо было выбирать между ними и державами оси» [28].

 

Однако болгарские правящие круги на протяжении ряда лет продолжали проводить враждебный Советскому Союзу внешнеполитический курс и отказывались от нормализации отношений с великой социалистической державой. Это вызывало недовольство не только болгарских трудящихся, все более решительно требовавших восстановления болгаро-советских дипломатических и экономических отношений, но и части болгарской буржуазии, заинтересованной в развитии и расширении экономических связей с Советским Союзом.

 

Дипломатические отношения между Болгарией и СССР были восстановлены лишь в июле 1934 г. правительством Кимона Георгиева [29]. Это открыло широкие возможности для улучшения внешнеполитического и экономического положения Болгарии. Последняя к этому времени оказалась политически изолированной,

 

 

28. «Great Britain and the East», 17.VIII.1939, р. 168.

 

29. Установленные в результате подписания Брест-Литовского мирного договора от 3 марта 1918 г. болгаро-советские дипломатические и экономические отношения были порваны правящими кругами Болгарии по требованию держав Антанты в связи с заключением Нейиского мирного договора (27 ноября 1919* г.). В текст последнего был включен специальный § 171, в силу которого, в частности, аннулировалась всякая формальная связь между Болгарией и Советской Россией (см.: Б. Д. Кесяков. Принос към дипломатическата история на България, т. III. Ньойски договор. София, 1926, стр. 30—31). 23 июля 1934 г. состоялся обмен телеграммами между министром иностранных дел Болгарии Батоловым и народным комиссаром по иностранным делам М. М. Литвиновым, в которых нотифицировалось решение установить нормальные дипломатические отношения между Союзом ССР и Болгарией путем взаимного обмена посланниками (см.: «Внешняя политика СССР», т. III (1925 — 1934 гг.). М., 1945, стр. 725).

27

 

 

особенно После образования в феврале 1934 г. Балканской Антанты. К тому же Болгария жестоко страдала от последствий экономического кризиса. Несмотря на это, все попытки Советского правительства добиться сближения и сотрудничества между обеими странами в политической, экономической и культурной областях встречались правительством Болгарии враждебно.

 

Так, например, в 1938 г. советское полпредство в Болгарии сообщало, что к нему обращаются влиятельные болгарские фирмы (особенно по линии кооперации) с предложениями о заключении торговых сделок с Советским Союзом. На словах и премьер-министр Кьосеиванов заявлял советскому поверенному в делах, что болгарское правительство было бы также непрочь вступить в более тесные торговые отношения с СССР, если бы последний мог гарантировать закупку товаров болгарского сельскохозяйственного экспорта. На деле же осуществление торговых операций наталкивалось на отсутствие торгового договора между обеими странами. Как только советское полпредство указывало, что без торгового договора немыслимо преодоление целого ряда затрудняющих торговлю таможенных и валютных стеснений, болгарское правительство явно обходило этот вопрос и не проявляло никакого желания заключить торговое соглашение. Это свидетельствовало об отсутствии у него серьезных намерений нормализовать и развивать торговые связи с Советским Союзом [30].

 

Болгарские правящие круги не только не стремились улучшить болгаро-советские отношения, но и всячески препятствовали этому. Болгарское правительство установило строжайшую цензуру над приходящими в Болгарию советскими газетами, книгами и кинофильмами, стремясь совершенно прекратить их доступ в Болгарию. Наряду с этим, оно поощряло травлю СССР в реакционно-фашистской и белогвардейской печати. Полпредство СССР в Софии неоднократно делало представления болгарскому правительству по поводу произвола, чинимого цензурой по отношению к советским газетам и кинокартинам [31].

 

 

30. Архив внешней политики СССР (далее — АВП СССР), ф. 74, оп. 18, д. 6, п. 8, л. 9.

 

31. Там же, л. 10.

 

28

 

 

Только непосредственно перед второй мировой войной болгарское правительство вынуждено было несколько изменить свою позицию и выступить с официальными заверениями о лояльном и даже якобы дружественном отношении Болгарии к СССР. Причинами этого являлись, наряду со все более усиливавшимся давлением общественного мнения, обострение международной обстановки и угроза новой мировой войны, тяжелое положение, в котором оказалось болгарское народное хозяйство в результате однобокой ориентации на гитлеровскую Германию, опасность лишиться необходимых для страны сырья и промышленных товаров, а также стремление использовать авторитет Советского Союза в разрешении некоторых важных для Болгарии внешнеполитических проблем.

 

Этот поворот в отношении болгарских правящих кругов к Советскому Союзу наметился более определенно после того, как в апреле 1939 г. Англия и Франция предоставили свои гарантии Румынии и Греции, что еще более увеличило напряженность обстановки на Балканах.

 

Советское правительство делало все от него зависящее, чтобы помочь болгарскому народу сохранить свой нейтралитет и независимость, оградить его от домогательств иностранных империалистов, стремившихся вовлечь Болгарию в назревавший вооруженный конфликт. В апреле 1939 г. на пути в Турцию и при возвращении в Москву заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин останавливался в Софии и имел встречи с царем Борисом и Кьосеивановым. Во время бесед с ними были затронуты интересующие обе стороны вопросы и выражено стремление Советского правительства дружески помочь Болгарии отстоять свои национальные интересы и независимость. Однако фашистское правительство Болгарии, все более ориентировавшееся на фашистскую Германию, продолжало проводить политику предательства национальных интересов и вовлечения страны в водоворот международных конфликтов и потрясений.

 

В этот ответственный период в стране имелась только одна политическая сила, прямо и последовательно выступавшая против пагубной внешней политики правящих кругов. Это была Болгарская рабочая партия. Болгарские коммунисты, тесно связанные с народными

 

29

 

 

массами, направляли свои усилия на мобилизацию и сплочение демократических сил страны для борьбы против вовлечения Болгарии в гибельные империалистические авантюры. Они требовали покончить с политикой втягивания страны в войну и опереться на Советский Союз, великого друга болгарского народа, могущего оказать ему действенную помощь в отстаивании национальных интересов, обеспечивании мира на Балканах и независимости балканских народов. Твердо придерживаясь принципов пролетарского интернационализма и солидарности с народами, борющимися за свободу и независимость, БРП призывала массы к протесту против фашистской агрессии.

 

Разоблачая агрессивную политику фашистских держав, на поводу у которых шла монархо-фашистская клика Болгарии, коммунисты предупреждали народ об угрожавшей опасности и звали его на борьбу, чтобы преградить дорогу войне. «Внешняя политика Болгарии, — говорилось в одном из воззваний ЦК партии, — должна ориентироваться не на фашистскую Германию, не на поджигателей войны Гитлера и Муссолини, а на сторонников мира во главе с Советским Союзом» [32]. Рабочая партия все настойчивее подчеркивала, что главное, основное, на чем необходимо сосредоточить внимание всего народа — это смелая и решительная борьба с теми силами, которые поддерживают агрессоров и готовят вовлечение страны в империалистическую войну. Указывая на гибельность подчинения страны империалистическим державам, будь то фашистские Германия и Италия или империалистические Англия и Франция, партия подчеркивала, что гарантировать балканским странам их свободу и независимость может только союз с могучим и свободолюбивым Советским Союзом, только общий отпор империалистической агрессии [33].

 

В последние месяцы перед войной Рабочая партия выступила с поддержкой движения за создание общебалканского блока обороны против фашистской агрессии, опирающегося на самого последовательного борца против захватнических устремлений империалистов, за всеобщий мир — СССР. «Идея балканского блока, — писал

 

 

32. «Нелегални позиви на БКП». София, 1954, стр. 176.

 

33. Там же.

 

30

 

 

в это время Васил Коларов, — вполне отвечает назревшим нуждам и жгучим интересам всех балканских народов. Народам балканских стран становится все яснее, что если им не удастся устранить свои внутренние разногласия и сплотиться в едином блоке против внешней агрессии, то они неизбежно станут жертвой фашистских агрессоров и их постигнет участь Чехословакии и Албании.

 

Перед прогрессивными силами балканских стран стоит задача — развернуть широкое движение за внутринациональное единство и за общебалканскую сплоченность... Беспощадно разоблачая захватнические цели германских и итальянских фашистов на Балканах, их методы экономического закабаления, национального раскола и взаимного натравливания балканских стран, коммунисты содействуют созданию в каждой балканской стране широчайшего народного фронта против фашистских агрессоров и их агентуры. При этом коммунисты не забывают, что именно интересы обороны балканских стран от агрессии, интересы независимости родины требуют самой решительной борьбы за демократическую свободу для народных масс, за низвержение диктаторских режимов» [34].

 

Таким образом, предлагавшийся Рабочей партией балканский блок должен был представлять собой блок балканских народов, в отличие от блока монархистских правительств под эгидой империалистических держав, идея создания которого усиленно пропагандировалась правящими кругами западных держав. Рабочая партия указывала, что в борьбе балканских народов против общего врага в рамках балканского блока обороны будут созданы условия и для мирного разрешения всех спорных вопросов, как например, о возвращении Болгарии отнятых у нее после первой мировой войны Южной Добруджи, районов Цариброда и Босилеграда и Западной Фракии, вопрос о предоставлении свободы македонскому народу и т. п. [35] Газета «Работническо дело» писала, что создание балканского блока обороны могло бы быть осуществлено на следующей платформе: «Балканские народы берут на себя обязательство:

 

 

34. В. Коларов. О балканском блоке обороны против фашистских агрессоров,—«Коммунистический Интернационал» 1939 № 7 стр. 24—25.

 

35. «Работническо дело», 1939, № 6.

 

31

 

 

1. Разрешать споры между собой только путем дружеских переговоров в рамках балканского блока обороны и Лиги Наций на основе строгого уважения взаимных интересов.

 

2. Взаимно уважать национальную независимость и не прибегать к насильственным методам для разрешения своих требований.

 

3. Признать полное национальное равноправие внутри каждого балканского государства, так же как и равноправие между балканскими государствами важным условием дружбы и мирного сотрудничества между балканскими народами в деле их сплочения в единый оборонительный блок и укрепления их оборонительной силы против внешней агрессии.

 

4. Развитие экономических и культурных отношений между балканскими странами и сотрудничество в борьбе за прогресс балканских народов» [36].

 

В августе 1939 г. произошли важные изменения в международной обстановке. Продолжавшиеся более четырех месяцев англо-франко-советские переговоры о взаимной помощи были сорваны по вине английских и французских правящих кругов, ведших двойную игру и стремившихся использовать переговоры с СССР для усиления своих позиций при заключении сделки с фашистской Германией. Ввиду-этого Советское правительство сочло необходимым принять предложение Германии о заключении пакта о ненападении. Советско-германский договор, подписанный 23 августа, сорвал попытки создать общий фронт империалистических держав против СССР и вовлечь последний в войну с гитлеровской Германией в невыгодных для него условиях. Он обеспечил Советскому Союзу мир более чем на полтора года. «Именно вероломная политика правящих кругов Англии и Франции, — говорил Н. С. Хрущев, — вынудила нас пойти в августе 1939 г. на заключение договора о ненападении с Германией. Мы не могли действовать иначе. Мы должны были предотвратить

 

 

36. «Работническо дело», 1939, № 7. На борьбу за создание блока балканских народов, а также за союз с борющимися против фашистской агрессии народами, возглавляемыми Советским Союзом, и за демократизацию режима в Болгарии, Рабочая партия призывала болгарский народ и в ряде листовок. В августе 1939 г. в связи с изменившейся обстановкой (подписание советско-германского пакта) лозунг балканского оборонительного блока снимается.

32

 

 

создание объединенного антисоветского фронта империалистических держав и дать нашему народу мирную передышку» [37].

 

Болгарская Рабочая партия с самого начала выступила с поддержкой этого шага Советского правительства. В сентябрьском докладе начальника отделения «А» болгарской Дирекции полиции упоминалось о распространении среди населения письма ЦК Рабочей партии, в котором разъяснялась позиция партии в связи с заключением советско-германского пакта, а также воззвания партии, озаглавленного «Германо-советский пакт о ненападении» [38].

 

Это воззвание было опубликовано также в виде передовой в сентябрьском номере нелегального органа партии газеты «Работническо дело». В указанном документе разъяснялось, что заключение советско-германского пакта не означает поворота в политике Советского правительства, ибо этот шаг является продолжением мирной политики СССР в отношении всех стран, готовых проводить такую же политику по отношению к нему. Как во время безуспешных переговоров с Англией и Францией, так и при заключении пакта о ненападении с Германией, СССР честно и искренне, твердо и последовательно отстаивает мир против войны и выступает в защиту независимости малых народов. «Рабочая партия, — говорилось в воззвании, — полностью одобряет пакт о ненападении между СССР и Германией. Это, однако, не означает прекращения нашей борьбы против фашизма, против германской и итальянской агрессии. Новое в этой борьбе после заключения пакта состоит в том, что в процессе переговоров между Англией, Францией и СССР была разоблачена подлая роль правительств Чемберлена и Даладье. Предательская роль этих правительств в отношении дела мира и интересов их собственных народов должна быть разоблачена и послужить уроком и для болгарского народа» [39].

 

Подчеркивая далее, что для Болгарии и других балканских народов опасность фашистской агрессии и

 

 

37. Речь Н. С. Хрущева на собрании представителей общественности Москвы в связи с 20-летием сначала Великой Отечественной войны. — «Правда», 22.VI.1961. I

 

38. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 130.

 

39. «Работническо дело», 1939, № 8.

 

35

 

войны не устранена, ЦК партии вновь и вновь указывал, что только сотрудничество этих стран с Советским Союзом может гарантировать их независимость и свободу. «Любая другая политика... будет гибельной для балканских народов» [40].

 

Отвечая тем буржуазно-демократическим деятелям в Болгарии, которые выступали с критикой советско-германского пакта [41[, газета «Работническо дело» в другой статье писала: «Эти растерявшиеся болгарские демократические круги недовольны и тем, что пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией означает будто бы прекращение нашей борьбы за демократию, против фашизма в стране и немецкой агрессии. Ничего подобного. Борьба против реакционного и антинародного правительства Кьосеиванова, так же как и против немецкой агрессии, немецких агентов в нашей стране, должна быть продолжена. Борьба за нейтралитет, за национальную независимость, за лояльные отношения с нашими соседями, за права и свободу болгарского народа быть господином своей судьбы в эти трудные и ответственные времена должна продолжаться» [42].

 

В противоположность этой предлагавшейся болгарскими коммунистами единственно правильной и спасительной для страны внешней политики, правящие монархо-фашистские круги продолжали тянуть Болгарию в лагерь фашистских агрессоров, все крепче привязывая ее к державам оси. Все больше росла ее изоляция от демократических, миролюбивых сил мира и отчужденность от соседних балканских государств. Лицемерные декларации о мире и нейтралитете, которыми правительство Кьосеиванова пыталось прикрыть свою антинародную внешнюю политику, не могли скрыть того очевидного факта, что накануне второй мировой войны Болгария неуклонно скатывалась в водоворот империалистических противоречий и конфликтов.

 

 

40. «Работническо дело», 1939, № 8.

 

41. К числу этих деятелей относились и некоторые лидеры Земледельческого союза. Даже пять с лишним лет спустя, в декабре 1944 г., возглавлявший тогда БЗНС реакционер д-р Димитров (Гемето) провокационно напоминал о разногласиях, возникших в 1939 г. между Земледельческим союзом и Рабочей партией в связи с заключением советско-германского пакта о ненападении («Политика» 12.XII.1944).

 

42. «Работническо дело», 1939, № 8.

 

34

 

 

2. Общее состояние болгарского народного хозяйства накануне войны. Подчинение экономики страны германскому империализму

 

Буржуазная Болгария перед второй мировой войной была одной из самых отсталых в экономическом отношении стран Европы. Экономика ее имела резко выраженный аграрный характер. В сельском хозяйстве было занято около 80% самодеятельного населения страны, а в промышленности — в 10 раз меньше (8%) [43]. В 1939 г. из общественного продукта, созданного в сфере промышленного и сельскохозяйственного производства, на сельское хозяйство приходилось две трети, а на промышленность — лишь одна треть [44].

 

При этом болгарское сельское хозяйство оставалось крайне отсталым, с преобладанием мелких крестьянских хозяйств. Обрабатываемая земля была разделена более чем на 12 миллионов участков со средним размером около 0,36 га каждый. На одно хозяйство приходилось в среднем по 10—15 таких участков, разбросанных в разных местах, т. е. существовала чрезвычайно большая чересполосица.

 

Большинство крестьян не имело самых необходимых орудий труда. Для обработки земли они пользовались такими примитивными орудиями труда, как деревянная соха; молотьба в значительной части хозяйств производилась при помощи допотопной дикани [45], тягловой силой служил по преимуществу крупный рогатый скот [46].

 

 

43. По данным последней довоенной переписи 1934 г. («Статистически годишник на царство България». София, 1941, стр. 43).

 

44. «Статистически годишник на Народна Република България (съкратено издание) 1956 г.». София, 1957, стр. 22.

 

45. Диканя представляет собой доску со вбитыми снизу острыми кремневыми камнями, которую волочил за собой вол или корова.

 

46. Согласно переписи 1934 г., в сельском хозяйстве Болгарии имелось 694,7 тыс. деревянных сох, 279,4 тыс. обыкновенных плугов и лишь 1523 тракторных плужных комплектов; для молотьбы использовалось 285,7 тыс. диканей и 166,9 тыс. молотилок, из коих лишь 3457 являлись собственностью крестьян, а подавляющее большинство арендовалось ими. Рабочим скотом служили 401,8 тыс. лошадей и ослов, 695,7 тыс. волов и буйволов и 426,8 тыс. коров и буйволиц («Статистически годишник на царство България». София, 1942, стр. 232—237).

 

35

 

 

Более 20% хозяйств вовсе не имели рабочего скота и сельскохозяйственного инвентаря. В 1939 г. один трактор приходился на 2400 га земли [47]. Химические удобрения, которые из-за отсутствия собственного производства Болгария была вынуждена ввозить из-за границы по высоким ценам, вносились в почву в крайне незначительном количестве [48]; на большей части земли применялись отсталые системы полеводства.

 

Раздробленный характер производства и недостаточный размер капиталовложений обусловливали низкую урожайность, слабую доходность и малую товарность болгарского сельского хозяйства [49]. Несмотря на то, что сельское хозяйство преобладало в экономике страны, оно не было в состоянии обеспечить промышленность необходимым сельскохозяйственным сырьем (шерстью, хлопком, кожами).

 

Болгарская промышленность была сосредоточена в основном в нескольких промышленных центрах (София, Пловдив, Габрово, Русе, Варна, Сливен), в то время как остальные районы страны являлись почти исключительно сельскохозяйственными [50]. Промышленное производство

 

 

47. «Работническо дело», 17.XI 1957.

 

48. Например, в 1939 г. в Болгарию было ввезено 1024 т. химических удобрений, а за период 1935—1939 гг. ежегодный импорт удобрений составил в среднем всего 563 т. («Икономически проблеми», 1945, кн. X, стр. 611).

 

49. Средний доход с одного гектара обрабатываемой земли в Болгарии был в 3—5 раз ниже, чем в Чехословакии, Германии, Бельгии и других развитых капиталистических странах, однако не ниже дохода сельского хозяйства других балканских стран. Обычно на рынок шло около трети сельскохозяйственной продукции, а остальная часть потреблялась самими крестьянами-производителями («География на България», т. II. Икономическа география. София1; 1961, стр. 174).

 

50. Согласно обследованию, проведенному в 1937 г. Т. Владигеровым и А. Бешковым, 23,4% всей промышленной продукции давали предприятия, расположенные в Софии и Софийской околии, 9,7% — в Пловдивской околии, 4,5% — в Русенской, 5,4% — в Варненской и 5,3% — в Габровской околии. Иначе говоря, 5 околий (из общего числа в 90), охватывавшие 8% территории страны и 9,3% населения, производили 50% всей промышленной продукции (см.: Д. Брадистилов. Към въпроса за районирането на нашето народно стопанство. — «Известия на Икономическия институт», т. 9, кн. 1—2, 1955, стр. 76). По данным правления Общего союза болгарских промышленников, только в одной Софии в 1937—1938 гг. было сосредоточено около 26% рабочих, 14% промышленных предприятий страны, 16% их мощности и 29% оборота, из чего видно, что в Софии были сконцентрированы сравнительно более мощные предприятия. София давала около 40% продукции металлической промышленности, 31,5% кожевенной, 31% химической, 30,5% текстильной, 18% пищевой (без мельниц), 17% деревообрабатывающей, 15% керамической и т. д. (см.: Централен държавен архив на Народна Република България, ф. 4, оп. 1, д, 272, лл. 159—160).

 

36

 

 

имело однобокую структуру с резким преобладанием отраслей легкой промышленности (текстильной, пищевой и табачной).

 

Тяжелая индустрия была развита крайне слабо; такие важнейшие ее отрасли, как металлургия, машиностроение, химия находились в зачаточном состоянии. Несколько более широкое развитие получили лишь отрасли, связанные с эксплуатацией природных ресурсов: угольная и лесная. В 1930 г. на долю отраслей, производящих средства производства (группа «А»), в общем промышленном производстве приходилось только 22,6%, в то время как доля отраслей, производящих предметы потребления (группа «Б») составляла 77,4% [51]. При этом важно отметить, что средства производства, выпускавшиеся группой «А», шли на воспроизводство лишь части постоянного капитала группы «Б», но не самой группы «А». Воспроизводство постоянного капитала группы «А» и более сложных средств производства для группы «Б» осуществлялось за счет импорта из-за границы.

 

В последние предвоенные годы наблюдалось значительное снижение темпов роста производства по группе «А». Так, если доля этой группы в период 1921—1929 гг. возросла с 12,2 до 22,3%, т. е. на 10,1%, то за последующий равновеликий период она увеличилась всего лишь на 0,3%, составив в 1937 г. 22,6%. Это застойное состояние относительной величины производства средств производства являлось ярким показателем замедления развития производительных сил и технического прогресса страны даже в тех минимальных границах, которые были достигнуты до 1929 г. [52]

 

 

51. «Промишленост на Народна Република България». Статистически сборник. София, 1958, стр. 7.

 

52. И. Хаджиилиев. Натрупването и потреблението в икономиката на България при капитализма. София, 1957, стр. 77. Приведенные данные относятся к цензовой промышленности, охватывавшей предприятия, в которых работало в одну смену не менее 10 рабочих; энергетическая мощность этих предприятий должна была превышать 10 л. с. Разумеется, если взять абсолютный объем продукции промышленности, производящей средства производства, то в указанные годы тоже наблюдался известный ее рост. В то время как (с учетом постоянной покупательной силы лева) стоимость общей промышленной продукции увеличилась с 235 млн. левов в 1929 г. до 324,5 млн. левов в 1937 г., а стоимость продукции групп «Б» за эти же годы увеличилась со 182,5 до 250,9 млн. левов, то стоимость продукции группы «А» возросла соответственно с 52,5 до 73,6 млн. левов (там же, стр. 78).

 

37

 

 

Производственная мощность значительного числа отраслей болгарской промышленности использовалась лишь частично [53]. В особенности это относилось к таким отраслям, как кожевенная, мукомольная, маслобойная, консервная.

 

Высокая себестоимость продукции из-за отсталости техники и в силу этого слабая конкурентоспособность болгарских промышленных изделий на внешних рынках приводили к чрезвычайно низкому удельному весу промышленной продукции в экспорте страны (менее 5%).

 

Промышленные предприятия в своем большинстве были мелкими. В 1939 г. из общего числа 5362 предприятий фабричного типа, на которых работали 187 804 человека (из них 3239 с 42 102 рабочими — в деревне), лишь 3355 предприятий с 92 961 рабочими могли быть причислены к цензовой промышленности. Кроме того, в стране насчитывалось 36977 ремесленных мастерских, в которых было занято 145214 человек (из них 14 136 с 48 503 рабочими — в деревне) [54].

 

 

53. С 1 сентября 1936 г. вступил в силу новый закон о промышленности, согласно которому упразднялись существовавшие ранее (по законам 1895, 1897—1929 гг.) привилегии и покровительственный режим в отношении новых предприятий в некоторых наиболее важных для развития болгарской экономики отраслях промышленности. Этот закон, провозгласивший принцип так называемой рационализации в промышленности, определял состояние «перенасыщенности» в отдельных отраслях промышленности или промышленных предприятиях одной и той же отрасли. За период 1936—1939 гг. были объявлены «перенасыщенными» в общей сложности 17 отраслей с годовым производством (на 1937 г.) в 3537 млн. левов, что составляло более трети тогдашнего производства болгарской промышленности (см.: Ж. Натан, Л. Беров. Монополистическият капитализъм в България. София, 1958, стр. 286).

 

54. «Отчет за дейността на Дирекцията на труда през 1988—1944 гг.», София, 1948, стр. 7—13; «Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 201—323.

 

38

 

 

Основная часть болгарского промышленного пролетариата трудилась в легкой промышленности. В 1939 г. в текстильном производстве (на 2345 предприятиях) было занято 42 936 рабочих, в табачной промышленности (на 232 предприятиях) — 40 343 рабочих, в пищевкусовой (на 7315 предприятиях) — 30 709 рабочих, в швейной (на 9852 предприятиях)—29 706 рабочих, в металлургии и металлообработке (на 3699 предприятиях) — 21 708 рабочих, в горнорудной промышленности (на 624 предприятиях) — 13 033 рабочих и т. д. [55]

 

По валовой продукции резко выделялась пищевкусовая промышленность (в 1939 г. она вместе с табачной давала 51,2% от всей промышленной продукции). За ней следовали: тесно связанные друг с другом текстильная и швейная отрасли, доля которых составляла 19,8%, лесная промышленность (10,3%), топливная (4,6%), металлическая (2,9%), кожевенно-обувная (2,1%) и т. д. [56]

 

Несмотря на слабое развитие болгарской промышленности, ее распыленность, низкий технический уровень, однобокость и общую отсталость, процесс ее концентрации неуклонно развивался. Так, по данным на 1940 г., на промышленных предприятиях с числом рабочих 200 и более на каждом (2,7% всех предприятий цензовой промышленности) работали 38 476 человек или 40% всех рабочих, а на предприятиях с числом рабочих до 49 (87% всех предприятий цензовой промышленности) работали 23 862 человека, т. е. всего лишь 24,8% промышленных рабочих [57].

 

На промышленном производстве постоянно сказывалась общая неустойчивость экономического положения страны. Наступившая с 1935 г. после пятилетнего экономического кризиса депрессия и начавшееся со второй половины того же года некоторое оживление в промышленном производстве не привели к оздоровлению болгарской экономики. В эти годы заметный рост происходил лишь в промышленности, работающей на местном сырье, как

 

 

55. «Отчет за дейността на Дирекцията на труда през 1938—1944 г.». София, 1948, стр. 13. В приведенные данные включена численность рабочих в периоды наибольшей занятости.

 

56. «Промишленост на Народна Република България». Статистически сборник, 1958, стр. 6.

 

57. «Списание и известия на Главната дирекция на статистиката»,. 1945, № 3—4, стр. 171—175.

 

39

 

 

например, горнодобывающей, энергетической, бумажной и отчасти текстильной.

 

В последние месяцы 1937 г. снова усилились кризисные явления, появились явные признаки нового экономического спада. Кризис, принявший в Болгарии своеобразную форму, не развернулся полностью. С середины 1938 г., и особенно в 1939 г., в ряде отраслей болгарской экономики стало наблюдаться некоторое оживление. Оно было связано в основном с наступавшей военной конъюнктурой и, в особенности, с возраставшей зависимостью болгарского народного хозяйства от развивавшейся форсированными темпами германской военной экономики.

 

В рассматриваемом нами периоде довольно далеко зашел процесс концентрации и централизации капитала, усиления позиций капиталистических монополий в болгарской экономике. Характерным явлением в развитии капиталистической экономики Болгарии являлось преобладание акционерного капитала почти во всех ее отраслях.

 

К концу 30-х — началу 40-х годов в ряде отраслей болгарской промышленности уже утвердилось господствующее положение кучки крупных капиталистов, которые контролировали свыше 50% всего капитала и еще более значительную долю производства. Согласно данным болгарского экономиста Любена Георгиева, к этому времени четыре пятых капитала частных акционерных обществ в горнорудной промышленности были сосредоточены в руках четырех крупных предприятий с капиталом более 20 млн. левов каждое. В области производства электроэнергии только в руках двух акционерных обществ — «Электрического акционерного общества для Софии и Болгарии» (бельгийский капитал) и акционерного общества «Адрее» (монополистической группы Бурова-Губиделникова) — находилось свыше 80% всего частного капитала этой отрасли; в производстве цемента одно акционерное общество «Гранитоид» держало свыше 90% капитала, вложенного в эту отрасль промышленности. Крупнейшие капиталисты контролировали в начале 40-х годов не менее двух третей частного акционерного капитала в табачной, стекольной, бумажной, сахарной и пивоваренной промышленности. В текстильной промышленности накануне второй мировой войны насчитывалось около 140 акционерных обществ с общим капиталом примерно в 900 млн. левов. 30 из этих акционерных обществ

 

40

 

 

(с капиталом свыше 10 млн. левов каждое) контролировали около 70%, а в числе этих 30 тринадцать наиболее крупных (с капиталом более 20 млн. левов каждое) держали около 50% всего капитала этой отрасли промышленности. Сравнительно меньшая концентрация наблюдалась в деревообрабатывающей, керамической, кожевенной и некоторых других отраслях болгарской промышленности [58].

 

Такая же картина была видна и в области кредита. В 1939 г. так называемая «пятерка» (Франко-болгарский банк, Кредитный банк, Итало-болгарский торговый банк, Болгарский торговый банк и банк «Болгарский кредит») держала в своих руках 50,4% капитала всех акционерных центральных и провинциальных банков в стране. В страховом деле четыре акционерных общества (из общего числа 23) сосредоточили в своих руках 66% капитала [59].

 

Об усилении процесса концентрации и централизации капитала в области внешней торговли свидетельствуют следующие данные. Если в 1937 г. в стране существовало 431 импортно-экспортное акционерное общество с вложенным капиталом 725 млн. левов, то в 1941 г. их насчитывалось уже 809 с капиталом 1162 млн. левов. При этом 4,3%) указанных обществ держало в своих руках 47,5% капитала [60].

 

В ряде отраслей болгарской экономики доминирующее положение занимали акционерные общества с иностранным капиталом, как правило, являвшиеся более крупными, чем чисто болгарские [61]. В целом доля иностранного капитала в акционерных обществах по отраслям народного хозяйства накануне второй мировой войны (1939 г.) составляла: в промышленности — 21,6%, в торговле — 30,9%, на транспорте — 37%, в кредите — 20,6% и в страховом деле — 23,8% [62]. В 1939 г. иностранный капитал составлял 38,2% капитала акционерных обществ,

 

 

58. Л. Георгиев. Финансов капитал в България. — «Ново време», 1957, № 8, стр. 53.

 

59. Л. Георгиев. Указ. соч., стр. 54.

 

60. «География на България», т. 2. София, 1961, стр. 277.

 

61. Основной формой проникновения иностранного капитала в Болгарии, как и во многих других странах, являлось участие иностранного капитала в акционерных обществах. Поэтому данные о них показательны.

 

62. «Статистически годишник на царство България», 1940, стр. 621.

 

41

 

 

занимавшихся импортно-экспортными операциями, причем он контролировал 99% импорта нефтепродуктов, 80% экспорта табака, почти всю торговлю сельскохозяйственными машинами, химикалиями и т. д. [63]

 

Иностранный финансовый капитал, с которым был тесно связан местный капитал, определял в своих интересах направление развития болгарской экономики и обеспечивал себе максимальные прибыли за счет ограбления народных масс.

 

Общее представление об акционерных обществах в Болгарии и участии в них иностранного капитала в предвоенные годы дает следующая таблица [64] (см. табл. 1).

 

Таблица 1

 

Перед самым началом второй мировой войны наблюдался отлив иностранного капитала из Болгарии. Стремление изъять свои капиталы из Болгарии охватило прежде всего акционеров таких стран, как Франция, Бельгия, Швейцария. Они начали распродавать свои акции болгарским государственным и частным предприятиям [65].

 

 

63. «География на България», т. 2, стр. 277.

 

64. См.: «Статистически годишник на царство България», 1938, стр. 605; там же, 1942, стр. 641.

 

65. В 1938 г., например, окончательно были выкуплены болгарским государством принадлежавшие ранее франко-бельгийскому капиталу сахарные заводы в Русе и Пловдиве. В 1939—1940 гг. из Болгарии вывезли основную часть своего капитала американские, бельгийско-голландские и английские нефтяные общества. В 1938 г. были начаты переговоры о выкупе софийским муниципалитетом имущества бельгийского общества по электроосвещению Софии (они были окончательно завершены в 1942 г.). (см.: Ж, Натан, Л. Беров. Указ. соч., стр. 236—237).

 

42

 

 

Это было связано главным образом с ухудшением международного политического положения, а также с внешнеполитической и экономической ориентацией правящих кругов страны на гитлеровскую Германию. За период 1935—1939 гг. бельгийские капиталовложения сократились с 525,7 млн. левов, что составляло 25,4% всех иностранных капиталовложений в Болгарии, до 180,7 млн. левов или 15,7%. Швейцарские инвестиции, составлявшие в 1935 г. 507,7 млн. левов или 24,6% всех иностранных капиталовложений, сократились в 1939 г. до 48 млн. левов или 4,1 % [66]. Французские капиталовложения уменьшились за этот же период с 240,2 млн. левов или 11,6% до 130,3 млн. левов или 11,3%. В противовес этому в указанные годы усилилось проникновение германского и итальянского капиталов. Капиталовложения Германии увеличились со 1,14,5 млн. левов (5,6%) в 1935 г. до 183,2 млн. левов (16%) в 1939 г., а Италии — с 211,7 млн. левов (10,2%) до 273,4 млн. ленов (24,8%) [67].

 

Проникновение в болгарскую экономику германского капитала особенно усилилось в самый канун второй мировой войны. Так, в начале 1939 г. он подчинил себе крупное акционерное общество «Пирин» [68], имевшее концессии

 

 

66. Здесь следует сделать оговорку. Реальное снижение суммы швейцарских инвестиций не являлось столь большим, как показывают приведенные цифры. В данном случае резкий скачок объясняется формальным перенесением капитала крупнейшего акционерного общества «Гранитоид», державшего в своих руках 98,5% производства цемента в стране, из графы «иностранный» в графу «местный», хотя фактически значительных изменений того и другого капиталов не произошло. При классификации акционерных обществ со смешанным капиталом болгарская официальная статистика причисляла последний к иностранному или местному в зависимости от того, какой из них преобладал в том или другом обществе. Если до 1939 г. капитал общества «Гранитоид» (600 млн. левов) фиксировался статистикой как иностранный, то с 1939 г. он стал проходить по графе «местный», хотя значительная часть его по-прежнему находилась в руках иностранцев (преимущественно швейцарцев), которые продолжали играть в обществе руководящую роль (см.: П. Д. Петков. Към въпроса за съотношението между местния и чуждия финансов капитал в промишлеността на капиталистическа България. — «Известия на Висшата партийна школа «Станке Димитров» при ЦК на БКП» (отдел «Икономика»), №11, София, 1960, стр. 177.

 

67. См.: «Статистически годишник на царство България», 1936, стр. 370; там же, 1940, стр. 622.

 

68. Подписанный 28 февраля 1939 г. так называемый пиринский договор между акционерным обществом «Гранитоид» и германской группой, между прочим, предусматривал назначение техническим директором общества «Пирин» лица, выделенного германской группой. Летом 1939 г. в качестве такого лица был назначен немец доктор Кеплер, вскоре установивший на предприятиях режим произвола, предпринявший ряд увольнений и преследований неугодных ему работников-болгар (Централен държавен архив на Народна Република България, ф. 14, оп. 1, д. 353, л. 32).

43

 

 

и рудники по добыче свинцовых и цинковых руд в Родопах, угольные шахты в Бургасской, Поморийской и Неврокопской околиях, концессии по добыче цветных металлов в Панагюрской околии. В это же время немецким капиталом было основано акционерное общество «Эрц», также получившее концессии на добычу руд в Родопах. К связанному с немецким и швейцарским капиталом акционерному обществу «Гранитоид» в 1939 г. окончательно перешло зависевшее ранее от Франко-бельгийского банка общество «Вулкан», имевшее концессию по добыче бурого угля в Чирпанской околии и теплоцентраль на станции Мариино. Германский капитал подчинил себе также ряд других фирм с болгарским, западноевропейским или смешанным капиталом, а также стал создавать ряд новых фирм (или их филиалов) и акционерных обществ [69].

 

В целях получения максимальных прибылей путем установления монопольных цен на готовую продукцию и сырье, распределения рынков сбыта, поддержания низкого уровня зарплаты рабочих и т. п. в Болгарии еще до первой мировой войны стали возникать монополистические объединения капиталистов типа картелей и синдикатов. В период 1935—1939 г. в стране насчитывалось до 35 официально зарегистрированных монополистических объединений (из них 30 — в промышленности) [70].

 

Важную роль играло акционерное общество «Петрол», представлявшее собой картель существовавших в Болгарии филиалов нефтяных монополий «Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси», «Англо-айрейниан ойл компани», «Ройял датч шелл» и «Компани финансиер белж дю петрол»; с ними в 1939 г. вступили в картельные отношения германские нефтяные группы «Фанто» и «Континентал ойл». Картелированным было акционерное общество

 

 

69. См.: Ж. Натан, Л. Беров. Указ. соч., стр. 240—241.

 

70. Л. Беров. «Антикартелното» законодателство в буржоазна България в светлината на нови данни. — «Икономическа мисъл», 1960, № 10, стр. 71.

 

44

 

 

«Български железни заводи» по производству вальцованного железа, проволоки и т. п. [71] Созданное в 1933 г. и действовавшее вплоть до окончания второй мировой войны картельное объединение под наименованием «Контролно бюро на конопено-копринените фабрики» («Контрольное бюро пеньково-шелковых фабрик») контролировало производство и распределение продукции из пеньки и джутового волокна. В бюро входили крупнейшие предприятия этой отрасли болгарской промышленности [72].

 

Высшей формой монополистических объединений, игравших к началу второй мировой войны немалую роль в болгарской экономике, являлись финансовые группы типа концернов, представлявшие пример сращивания банковского и промышленного капиталов. Важнейшими из них были к началу войны группы Бурова — Губиделникова и Атанасова — Наудашера. Первая из них включала в сферу своей деятельности и контролировала капитал более чем 50 промышленных, банковских, торговых, страховых и других акционерных обществ, в центре которых находился Болгарский торговый банк, и оказывала влияние на деятельность еще большего числа других обществ и предприятий [73]. Финансовая группа Атанасова — Наудашера

 

 

71. См.: Ж. Натан, Л. Беров. Указ. соч., стр. 258—262.

 

72. В этот картель входили следующие предприятия: акционерное общество «Юта» (Русе. Главным акционером этого предприятия был венский трест «Ганф Юте», которому в 1989 г. принадлежало 1945, а болгарским подданным лишь 55 из общего числа 2000 акций общества. На нем в 1939 г. было занято 242 рабочих и 30 человек инженерно-технического персонала. Оно играло ведущее место в картеле — его доля в общем производстве составляла 31%—и получило монопольное право на снабжение остальных членов бюро пряжей); фабрика «Кирил» (Варна), фабрика Теню Петрова (Сливен), фабрика Ст. Т. Карайлиева (Казанлык), акционерное общество «Алмус» (София), акционерное общество «Тунджа» (Калофер) (см. Окръжен държавен архив — Русе, ф. 86, оп. 1, д. 1. Справка за историята на Акционерното дружество «Юта»),

 

73. По некоторым подсчетам, стоимость производства только семи из непосредственно контролировавшихся финансовой группой Болгарского торгового банка крупных предприятий различных отраслей болгарской промышленности в 1937 г. составляла 420 млн. левов и в 1941 г. — около 600 млн. левов, т. е. примерно 4% стоимости всего промышленного производства тех лет. Если же включить сюда предприятия, над которыми указанная группа осуществляла косвенный контроль, то стоимость производства всех этих предприятий достигала в 1941 г. 800—900 млн. левов, или приблизительно 6% всего промышленного производства страны (см.: Ж. Натан, Л. Беров. Указ. соч., стр. 248).

 

45

 

 

(«Гранитоид»), в которой около трети акций принадлежало иностранному (германскому и швейцарскому) капиталу, распоряжалась такими крупными акционерными обществами в болгарской промышленности, как «Гранитоид», «Пирин», «Вулкан», «Орион» и др. [74] Поскольку болгарский финансовый капитал находился в сильной зависимости от иностранного и в ряде областей хозяйственной деятельности тесно переплетался с последним, существовавшие в Болгарии финансовые группы являлись в значительной мере объединениями смешанного иностранного и болгарского капитала. Известные изменения, наступившие в этом отношении к началу второй мировой войны, заключались в усилении позиций групп с влиянием местного (болгарского) и германского финансового капитала за счет резкого снижения роли других западноевропейских финансовых групп. Необходимо вместе с тем отметить, что степень сращивания банковского и промышленного капитала, монополистические формы финансового капитала в Болгарии были развиты слабее и были менее устойчивыми, чем в крупных империалистических странах. Это объяснялось общей отсталостью болгарской экономики и ее зависимостью от иностранных монополий.

 

В рассматриваемый нами период в Болгарии усиливается также роль государства в экономической жизни страны, государственного капитализма как формы господства монополистического капитала, подчинившего себе аппарат государственной власти и использовавшего его для извлечения максимальной прибыли и укрепления своей диктатуры. Важную роль в этом отношении играл банк «Болгарский кредит», созданный в 1934 г. путем объединения около 20 захиревших было акционерных банков и отпуска в качестве дополнительного капитала государственных средств. Этот банк, значительная часть капитала которого (в 1938 г. — 83%) находилась в руках государства, играл важную роль в кредитовании крупных частных промышленных, торговых и банковских предприятий, а также в осуществлении контроля над их

 

 

74. Подробнее о финансовых группах Бурова—Губиделникова и Атанасова—Наудашера см.: Л. Георгиев. Указ. соч., стр. 59—60.

 

46

 

 

деятельностью [75]. Вскоре «Болгарский кредит» приступил к сотрудничеству с немецкими банками и трестами [76].

 

Государственный капитализм и до этого играл немалую роль в болгарской экономике. В руках капиталистического государства находились такие важные отрасли хозяйства, как железнодорожный транспорт, почта и телеграф, подавляющая часть угольных шахт (в том числе шахты Перника, дававшие 90% всей угледобычи в стране), значительная часть электропроизводства и кредитных учреждений, в том числе эмиссионный Болгарский народный банк, Болгарский земледельческий и кооперативный банк, обладавший свыше 60% всех вкладов, Болгарский ипотечный банк (с 1936 г.); под контролем государства и с помощью государственных субсидий действовало акционерное Болгарское пароходное общество; с 1936 г. государственным предприятием стало Болгарское речное общество, получившее монополию судоходства по Дунаю; государственным закупочным предприятием была Дирекция хлебоэкспорта, созданная в 1931 г. и расширенная после 1934 г. В руках государства была сосредоточена монополия на табак, спирт, соль и др.

 

Осуществляя различными способами и в многообразных формах свой контроль над государственно-капиталистическим сектором, роль которого все более возрастала, и над всем государственным аппаратом в целом болгарский финансовый капитал оказывал через этот аппарат влияние на все стороны экономической и политической жизни страны. При этом болгарский финансовый капитал не только присваивал значительную часть национального дохода и координировал мероприятия для лучшего удовлетворения своих корыстных интересов, но и,

 

 

75. Банк «Болгарский кредит» являл собой высшую форму подчинения государства крупным промышленным, торговым и банковским капиталом. Основанный при участии государственного капитала и получая самую активную финансовую поддержку со стороны Болгарского народного банка и государственной казны, банк «Болгарский кредит» оказывал кредитную поддержку крупному капиталу с помощью государственных средств и создавал ему таким путем более благоприятные условия для реализации высоких монопольных прибылей. Через банк «Болгарский кредит» частные монополии использовали государственную власть в своих интересах, подчиняли государство личным интересам представителей финансового капитала (см.: Ж. Натан, Л. Беров. Указ. соч., стр. 251—257, 265).

 

76. См.: В. Коларов. Избрани произведения, т. III. София. 1955, стр. 155.

 

47

 

 

будучи зависим от иностранного империализма, ставил во все большую зависимость от него страну и ее ресурсы.

 

Выше мы видели, как в предвоенные годы значительно возросло проникновение в болгарскую экономику капитала фашистских держав, особенно германского, за счет вытеснения капитала западных держав. Аналогичный процесс происходил и в области внешней торговли. Более того, германский империализм, не имея в своем распоряжении значительных свободных капиталов, стремился проникнуть в экономику таких стран как Болгария не столько по линии вывоза капитала, сколько по линии осуществления различного рода махинаций, главным образом в области внешней торговли. Посредством крупных заказов, сложной системы клиринговых соглашений, подкупа болгарских хозяйственных и политических деятелей [77], имевших влияние на внешнеторговую политику страны, германскому империализму удалось в значительной степени вытеснить своих конкурентов и завоевать новые позиции в болгарской внешней торговле. Об этом свидетельствуют следующие данные (см. табл. 2).

 

К началу второй мировой войны фашистская Германия фактически уже добилась монополии в важнейших статьях болгарской внешней торговли. Так, в 1939 г. она поставляла 100% всего болгарского импорта железнодорожных вагонов, пароходов, металлургического кокса, стали, глауберовой соли, газетной бумаги, мыла, почти 100% химических удобрений, свыше 90% грузовых автомашин, мотоциклов, железнодорожных рельс и железных труб, свыше 80% паровозов, каучука, фармацевтических товаров и медикаментов, стекла, свыше 60% медного купороса, каустической соды, серной и соляной кислот и др. В Германию к тому времени направлялось от 95 до 100%

 

 

77. Так, например, для закупки табака в Болгарии германский капитал создал подставную фирму «Такворьян», подчиненную крупнейшему германскому табачному концерну «Реемстма». Во главе этой табачной фирмы в 1938 г. формально был поставлен бывший министр просвещения Тодор Радев, занимавший должность генерального директора с солидным окладом в 30 тыс. левов в месяц. В действительности же делами фирмы заправляли администраторы «Реемстма» (см.: А. Лавров. Фашистская экспансия в страны ЮгоВосточной Европы и Ближнего Востока.—«Большевик», 1938, № 16, стр. 75). Подобные монополистические фирмы, диктовавшие свои цены болгарским крестьянам-табаководам, получали баснословные барыши. Только за 1939 г. прибыли табачных магнатов составили 923 млн. левов («Работническо дело», 1940, № 9).

 

48

 

 

Таблица 2

 

49

 

 

болгарского экспорта мяса, бекона, сала, сливочного масла, винограда, яблок и других фруктов, помидоров, перца и других овощей, сои, мармелада и вина, 88% экспорта живых свиней, 83% — яиц, 70% — битой птицы, 57% — живых кур, около 65% табака и т. д. [78]

 

Последствия мирового экономического кризиса 1929—1934 гг.: утечка из страны иностранной валюты, низкие мировые цены на продукцию сельского хозяйства, составлявшую основную часть болгарского экспорта, — все это очень тяжело сказалось на болгарской внешней торговле. В этой обстановке болгарская буржуазия с готовностью пошла на увеличение торгового оборота с Германией и на предложенную последней систему безналичного расчета, при которой Болгария обходилась без иностранных девизов. Вслед за заключением в феврале 1932 г. германо-болгарского договора о торговле и мореплавании в августе того же года было подписано первое клиринговое соглашение между обеими странами. В этом соглашении, претерпевшем впоследствии ряд существенных изменений в невыгодную для Болгарии сторону, уже с самого начала были заложены элементы, ставившие ее в неравноправное положение. В дополнение к этому соглашению специальным протоколом от 5 апреля 1932 г. устанавливалось, что товарообмен между обеими странами будет проводиться на основе двух принципов расчета. По счету «а» (так называемое фрейесконто), в который был включен ряд наиболее ценных для Германии товаров болгарского экспорта — табак, яйца и т. п., предусматривалось, что 30% стоимости указанных товаров германская сторона будет компенсировать свободными девизами для закупки болгарской стороной в других странах хлопка-сырца, шерсти или пряжи, медного купороса и др., или же ввозом этого сырья из самой Германия. По счету «б», в который включались все остальные товары, предусматривалась взаимная компенсация товарами на все 100%. Однако Германия с самого начала предпочитала не оплачивать указанные 30% по счету «а» свободной валютой, а компенсировать их соответствующими товарами, разумеется по повышенным ценам, поскольку, не производя их сама, она реэкспортировала

 

 

78. Подсчитано по данным: «Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 522—559.

 

50

 

 

эти товары в Болгарию из других стран с выгодой для себя [79]. Что же касается счета «б», то Германия уже в эти годы стала на путь невыполнения своих обязательств по компенсации болгарского экспорта своим встречным экспортом в Болгарию. Ежегодное активное сальдо Болгарии в торговле с Германией увеличилось со 181,4 млн. левов в 1934 г. до 707,1 млн. левов в 1939 г. [80] Сальдо же Германии было пассивным: общая сумма германской задолженности Болгарии по клирингу возросла с 470 млн. левов в 1937 г. до 1783 млн. левов в 1939 г. [81]

 

Однако активное сальдо в пользу Болгарии отнюдь не могло быть для нее выгодным, так как оно выражалось не в валюте или других ценных авуарах, а лишь записывалось по клирингу как германский долг. «Замороженные марки», лежавшие на болгарском счету в германских банках, создавали для болгарских экспортеров порочный круг. Это обстоятельство с большой выгодой для себя использовала германская сторона. Пользуясь зависимостью болгарских экспортеров, немецкие монополии стали создавать и все более расширять «ножницы» между ценами в болгаро-немецкой торговле. Еще в конце 1935 г. в секретном докладе Экспортному институту в Софии торговый советник при болгарском посольстве в Берлине писал: «В то время как в Германии осуществляют нажим по вопросу о ценах на предметы нашего вывоза и хотят, чтобы мы их продавали по «мировым ценам», немецкие промышленные товары предлагаются нам по ценам, на 40% более высоким, чем так называемые мировые цены!» [82]. Факты показывают, что эта тенденция твердо и неуклонно осуществлялась на практике [8].

 

 

79. Так, например, начиная с 1936 г., Германия поставляла свыше половины, в 1938 г. — 73,8% и в 1939 г. — 92,6% всего болгарского импорта хлопка; в 1939 г. она поставила свыше 86% всего болгарского импорта шерсти и свыше 90% кожсырья (подсчитано по абсолютным данным, взятым из «Статистически годишник на царство България», 1940, стр. 521—523).

 

80. Там же.

 

81. АМВР, Делото на 1 състав на Народния съд — 1944 г., т. XXV, л. 21.

 

82. Л. Георгиев. Указ. соч., стр. 62.

 

83. Только в результате завышения цен на немецкие товары Болгария потерпела ущерб в 1934 г. на сумму 86,1 млн. левов, в 1935 г. — 194 млн. левов, в 1936 г. — 256 млн. левов, в 1937 г. — 360,6 млн. левов, в 1938 г. — 551,3 млн. левов и в 1939 г. на 352 млн. левов или всего за эти шесть предвоенных лет на сумму в 1800 млн. левов, не считая ущерба, понесенного ею по линии экспорта своих товаров в Германию (см.: Л. Беров. Към въпроса за външнотърговската ориентация на българския фашизъм 1929—1944 г. — «Трудове на Висшия икономически институт „Карл Маркс"», кн. 1, София, 1954, стр. 148—155.

51

 

 

В своем выступлении в Народном собрании 27 ноября 1940 г. правительственный депутат Серафим Георгиев с фактами в руках показал, что за один 1938 г. цены на импортируемые в Болгарию товары повысились на 31%, в то время как цены на товары болгарского экспорта возросли лишь на 16%, т. е. соотношение составило 1 : 2 [84].

 

Таким образом, уже в предвоенные годы соотношение цен на товары в болгаро-германском торговом обмене значительно изменилось к выгоде для Германии. Используя эту конъюнктуру, созданию которой способствовала внешнеполитическая ориентация болгарских правящих кругов на фашистскую Германию, а также система болгаро-немецкого клиринга, германские фирмы нередко закупалив Болгарии дополнительные квоты товаров с целью перепродажи их другим странам с большим барышом для себя. Так, например, в предвоенные годы Германия перепродала Швеции полуфабрикаты болгарских масличных культур [85].

 

В годы, непосредственно предшествовавшие второй мировой войне, болгарское сельское хозяйство все более .приспосабливалось к нуждам фашистской Германии, требовавшей увеличения посевов под технические и другие интенсивные культуры за счет уменьшения посевов зерновых. Площадь под техническими культурами увеличилась со 186 905 га в 1933/34 сельскохозяйственном году до 304 118 га в 1938/39 году. Если в среднем в 1930 — 1934 гг. стоимость урожая зерновых культур составляла 58% от стоимости урожая всех сельскохозяйственных культур, то в 1939—1940 гг. она снизилась до 45,8%. Доля же технических культур за указанный период увеличилась с 9,7% до 15,8%, овощеводства — с 1,8% до 3,4%, виноградарства — с 8,4% до 8,8% (в 1938/39 г.), плодоводства — с 1,4% в 1930—1934 гг. до 9% в 1938/39 г. [86]

 

 

84. «Стенографски дневници на XXV Обикновено народно събрание». II редовна сесия, кн. 1, стр. 331.

 

85. Централен държавен архив на НРБ, ф. 4, оп. 1, д. 273, л. 65.

 

86. Централен държавен архив на НРБ, ф. 4, оп. 1, д. 273, л. 65. 811 «Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 266—271.

 

52

 

 

Само по себе усиление внимания к некоторым техническим, более доходным культурам являлось положительным явлением в развитии сельского хозяйства страны. Однако основной покупатель болгарской сельскохозяйственной продукции — фашистская Германия — сумел навязать Болгарии кабальные условия, по которым эта продукция вывозилась за бесценок. Кроме того, такая сельскохозяйственная политика была односторонней. Посевы даже некоторых высокодоходных культур, в разведении которых немцы не были заинтересованы, подвергались сильному ограничению. Например, накануне и особенно в ходе второй мировой войны не только не расширялись, а даже подвергались выкорчевыванию плантации знаменитой казанлыкской розы, как конкурировавшей с производившейся химическим путем продукцией германской парфюмерной промышленности [87]. До войны казанлыкская роза, из лепестков которой добывается чрезвычайно ценное розовое эфирное масло, применяемое в парфюмерии и медицине, приносила болгарскому народному хозяйству большие доходы.

 

*

 

Таким образом, Болгария в результате антинародной политики ее правящих кругов к началу второй мировой войны оставалась слаборазвитой аграрной страной. Односторонняя структура, примитивная техническая база и общая отсталость ее народного хозяйства, крайне замедленные темпы индустриализации и отсталый характер земледелия, неустойчивость общего экономического положения не только не преодолевались, но принимали еще более уродливые формы в результате господства и хищнической эксплуатации страны иностранным монополистическим капиталом. Захватив в свои руки ключевые позиции в болгарской внешней торговле и в значительной мере во всей болгарской экономике, фашистская

 

 

87. Согласно изданному в апреле 1937 г. правительственному декрету «О регулировании производства и продажи розового масла», не только было запрещено насаждение новых или восстановление заброшенных старых плантаций розы, но и выдавалась премия в размере 360 левов за каждый декар (1/10 га) вновь уничтожаемых плантаций («Държавен вестник», 20.1У 1937). После начала войны действие этого декрета было продлено специальным законом от 30 мая 1941 г. («Държавен вестник», 6.VI 1941).

 

53

 

 

Германия еще перед войной укрепила свои позиции, подготовив почву для превращения Болгарии в свой аграрный придаток. В 1940 г., оценивая состояние германо-болгарских хозяйственных отношений, официозный орган Болгарского экономического общества писал: «Сегодня целые области в Болгарии работают исключительно на экспорт в Германию. Можно уже утверждать, что болгарское народное хозяйство в значительной степени связано с германским» [88].

 

 

3. Выступления трудящихся масс против усиления эксплуатации и антирабочего законодательства

 

Возраставшая зависимость страны от иностранного, в первую очередь, германского финансового капитала вела к ухудшению положения трудящихся масс. Продолжался процесс увеличения доли национального дохода, присваиваемой капиталистами за счет уменьшения доли, остающейся у болгарского рабочего класса. По подсчетам болгарского экономиста И. Хаджиилиева, норма прибавочной стоимости, выражающая степень эксплуатации, в болгарской промышленности увеличилась со 139,4% в 1935 г. до 203,1% в 1939 г. [89] Другой болгарский экономист Илия Божков, основываясь на данных официальных статистических публикаций, подсчитал, что за те же годы норма прибавочной стоимости увеличилась с 130,7 до 218,4% [90].

 

Согласно официальной статистике, в 1939 г. 92 521 рабочий болгарской цензовой промышленности получил в виде заработной платы 1425 млн. левов. В то же время 3504 владельца предприятий в той же промышленности

 

 

88. «Списание на българското икономическо дружество», кн. 10. София, 1940, стр. 681.

 

89. Й. Хаджиилиев. Указ. соч., стр. 107. Автор указывает, что эти данные вычислены при использовании средних чисел.

 

90. И. Божков. Обедняването на пролетариата в капиталистическа България. — «Ново време», 1961, № 8, стр. 85.

 

54

 

 

присвоили себе вдвое большую сумму. Таким образом, рабочие, занятые в цензовой обрабатывающей промышленности, получали лишь треть вновь созданной стоимости [90а]. В отдельных отраслях промышленности (главным образом с преобладанием иностранного акционерного капитала) доля дохода, присваивавшегося капиталистами, была еще более значительной. Так, в пищевкусовой промышленности в 1939 г. она составляла 79%, в химической — 89%, в бумажной — 79,5%, в кожевенной — 78% [91].

 

Болгарские трудящиеся массы, и прежде всего рабочий класс, нищали не только относительно, но и абсолютно, т. е. их жизненный уровень становился все ниже. По вычислениям Л. Берова, полученным на основе сопоставления чистого (т. е. с вычетом налогов и т. п.) месячного заработка и стоимости месячного прожиточного минимума рабочей семьи из четырех человек, средняя реальная заработная плата промышленного рабочего снизилась с 55,9% от прожиточного минимума в 1933 г. до 51,0% в 1939 г. [92]

 

Условия труда болгарских рабочих были чрезвычайно тяжелыми. Установленный законом восьмичасовой рабочий день фактически не соблюдался. По официальным данным Дирекции труда, на промышленных предприятиях, подвергшихся в 1939 г. обследованию, было составлено 652 акта в связи с нарушением предпринимателями закона о гигиене и безопасности труда. В половине всех актов отмечалось нарушение установленной законом продолжительности рабочего дня [93]. В резолюции конференции членов руководящих органов всех отраслевых профсоюзных организаций Врацы, принятой 14 апреля 1939 г., отмечалось, что вопреки закону, 8-часовой рабочий день соблюдается едва лишь на 30% предприятий страны [94]. В результате все более растущей интенсификации труда и отсутствия мер по его охране с

 

 

90а. «Статистически годишник на царство България», 1941, стр. 394—397.

 

91. К. Добрев. Разпределението на народния доход при капитализма и социализма. — «Работническо дело», 17.XII 1950.

 

92. Л. Беров. Тенденции на реалната работна заплата на промишления пролетариат в България при капитализма. — «Известия на Икономическия институт», т. 13, кн. 1—2, 1957, стр. 283.

 

93. «Отчет за дейността на Дирекцията на труда през 1938—1944 р.». София, 1948, стр. 56.

 

94. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 289.

 

55

 

 

каждым годом росло число несчастных случаев на производстве. По официальным данным, число несчастных случаев увеличилось с 4035 в 1936 г. до 6994 в 1939 г. [95]

 

Несмотря на рост производственного травматизма и заболеваемости, медицинское обслуживание болгарских рабочих было поставлено из рук вон плохо. Так, например, на 6000 рабочих, занятых на предприятиях г. Казанлыка, имелось всего-навсего два лечащих и два санитарных врача. Даже на государственном военном заводе, на котором была занята почти половина рабочих города, не было ни одного постоянного врача. Временно направленный туда врач принимал в среднем по 70—75 человек в день, что само по себе красноречиво свидетельствовало о вопиющей нужде рабочих в медицинской помощи [96]. Конечно, в этих условиях ни о каком соблюдении даже урезанного социального законодательства, формально действовавшего в стране, не могло быть и речи.

 

Особенно беспощадной эксплуатации подвергались подростки и дети. Так, на фабрике «Текстил» в Варне, где большинство рабочих составляли девушки 14 — 17 лет, продолжительность рабочего дня была не менее 12 часов, причем работали и по воскресеньям. Только за 1938 г. хозяин этой фабрики не доплатил 666 работницам за сверхурочную работу 5250 тыс. левов, за 1939 г. — 360 работницам 3150 тыс. левов [97].

 

Нищенские заработки, систематические нарушения сроков выдачи заработной платы, штрафы и увольнения за малейший проступок, рукоприкладство — таковы были условия работы на большинстве промышленных предприятий.

 

Задержка с выдачей заработной платы иногда имела и политическую подоплеку. Например, хозяева одной из фабрик в Габрово, братья Георгиевы, в виде наказания рабочих за то, что 1 мая 1939 г. они не вышли на работу, а пошли отмечать день пролетарской солидарности, объявили, что выдача заработной платы переносится на неделю позже против установленного законом срока. Этот произвол вызвал бурные протесты рабочих, покинувших работу.

 

 

95. «Статистически годишник на царство България», 1941, стр. 445.

 

96. ЦДИА, ф. 221, оп. 3, д. 30, л. 1. Письмо казанлыкского околийского рабочего синдиката от 19 августа 1939 г.

 

97. Окръжен държавен архив — Варна, ф. 11, оп. 1, д. 53, л. 173.

 

56

 

 

Двое из них были арестованы полицией [98]. В сентябре 1938 г. представители рабочих одной из фабрик в районе г. Врацы, характеризуя жестокий произвол и эксплуатацию, царившие на этом предприятии, писали: «Как будто нет закона для этого ада на земле. Как будто в этой стране нет правового порядка» [99].

 

Одним из наиболее тяжелых и вредных видов работы, который не только требовал большого физического и нервного напряжения, но и губительно действовал на здоровье рабочих, была обработка и сортировка табака [100]. Табачники, 70% которых составляли женщины и дети, были одним из крупных отрядов болгарского рабочего класса. Их положение было очень тяжелым и в то время, когда табак обрабатывался «широким пасталом», т. е. ручным способом, но еще более ухудшилось после 1938 г., когда на всех табачных складах в широких размерах стала вводиться так называемая «тонга» — упрощенная механизированная обработка табака. Давая огромные дополнительные прибыли табачным магнатам, это нововведение наносило тяжелый удар по рабочим. Если раньше табачники были обеспечены работой в среднем в течение десяти месяцев в году, то после введения «тонги» сезон занятости, а следовательно и их годовой заработок сократились почти наполовину. «При растущей дороговизне, — сообщала одна из табачниц, работавшая на складе «Мелнишки тютюн», — этим заработком мы не можем удовлетворить свои самые элементарные потребности. Годовой доход рабочего-табачника за пять рабочих месяцев при среднем дневном заработке в 55 левов составляет 7200 левов» [101]. В этом письме перечислялись налоги, принудительные сборы, взносы, квартплата и другие отчисления с заработка, которые в общей сложности составляли 4512 левов. На питание, одежду и все остальное,

 

 

98. Окръжен държавен архив — Търново, ф. 79, оп. 1, д. 136, л. 19; см. также ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 71.

 

99. Окръжен държавен архив — Враца, ф. 75, оп. 1, д. 51, л. 1.

 

100. О жизни и борьбе болгарских табачников подробнее см. Г. Вангелов. Тютюноработници. София, 1955. Положение и условия труда рабочих-табачников в капиталистической Болгарии мастерски и правдиво отобразил в своем романе «Табак» также писатель Димитр Димов (см. русский перевод романа, выпущенный Издательством иностранной литературы в 1956 г.).

 

101. «Работническо дело», 1939, № 3.

 

57

 

 

необходимое для поддержания жизни рабочего и его семьи, оставалось 2688 левов в год, или 7,4 лева в день. Примерно такие же данные приводились в резолюции собрания рабочих табачной промышленности Пловдива, состоявшегося 26 апреля 1939 г. «Средний заработок рабочего-табачника, — указывалось в этой резолюции, — составляет около 50 левов в день; как сезонный рабочий, работающий в среднем по 150 дней в году, он получает доход в 7—8 тыс. левов — сумму, совершенно недостаточную для его прокормления с семьей» [102].

 

То же самое происходило и в ряде других отраслей болгарской промышленности, прежде всего в тех, где существовала или вводилась система сдельщины (текстильная, металлообрабатывающая и др.).

 

С подчинением экономики страны фашистской Германии усилилась еще одна тенденция экономической политики германских империалистов — стремление к вывозу рабочей силы. Проводившаяся с этой целью специальными бюро «Имперской службы по набору рабочих» вербовка квалифицированных рабочих в Болгарии приняла такой скандальный характер, что встревожила хозяйственные круги страны. Правление Союза болгарских промышленников в связи с этим обратилось 19 июля 1939 г. со специальным письмом к премьер-министру и министру торговли, промышленности и труда. Сообщая, что агентам германских бюро удалось, например, завербовать из работавших на угольной шахте «Черно море» возле Бургаса около 30 человек, которые уже выехали в Германию, и что такое же явление наблюдается и на остальных шахтах страны, правление Союза промышленников специально обращало внимание на то, что вербуются главным образом квалифицированные рабочие — мастера и техники, для подготовки которых потребовалось довольно много труда и материальных средств. В результате страна лишалась квалифицированной рабочей силы. «В прессе сообщалось, — писали авторы обращения, — что в Германию будет отправлено около 5 тысяч человек, главным образом безработных сельскохозяйственных рабочих. Однако факты показывают как раз обратное. Забираются такие рабочие, которые имеют работу, а безработные

 

 

102. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 302.

 

58

 

 

земледельцы продолжают оставаться в тягость народному хозяйству. Небезынтересно сообщить вам, — продолжали авторы письма, — что, по нашим сведениям, договорные отношения бюро с завербованными рабочими содержат, между прочим, и следующие условия: завербованный не связывается по договору каким-либо сроком; предприниматель имеет право удерживать из заработной платы рабочих еженедельно по 4 марки и не возмещать удержанную таким образом сумму до истечения действия договора. Это условие сводит на нет свободный договор о найме и, согласно нашему трудовому законодательству, оно недопустимо; подлежащие военной службе рабочие заявляют, что, насколько им известно, нельзя ожидать, чтобы действие трудового договора было прервано вследствие призыва на военную службу или на временное военное обучение; условия вознаграждения составляют 9 германских марок в неделю, питание и жилье» [103].

 

Попав в Германию, болгарские рабочие оказывались буквально в каторжных условиях. Газета «Работническо дело», сообщая о посылке в Германию новых партий болгарских рабочих-строителей, приводила текст письма находившихся в Германии рабочих Бонева и Младенова, адресованного в Дирекцию по организации профессий. В письме говорилось, что завербованных рабочих в Германии заставляют трудиться на тяжелых работах по 14 часов в сутки, что там их третируют как рабов. В случае болезни и травмы рабочие должны сами платить за лечение, хотя при вербовке им было обещано, что платить будет хозяин. «Вы знаете, — писали далее рабочие, — что здесь жизнь очень дорога; за 10 марок невозможно работать, но это уже отходит на второй план. Дело в том, что остальное (т. е. условия работы. — Л. В.) невозможно ни в коем случае терпеть. Повторяем, мы предпочитаем умереть, чем остаться там, где находимся в настоящее время» [104].

 

В особенно тяжелом положении находились безработные. В 1938—1939 гг. в стране насчитывалось 110—120 тыс. безработных. Значительная их часть приходилась на промышленное производство. Только в цензовой

 

 

103. ЦДИА, ф. 231, оп. 3, д. 30а, л. 44.

 

104. «Работническо дело», 1939, № 8.

 

59

 

 

промышленности в 1939 г. на 91 508 рабочих приходилось 31 438 официально зарегистрированных безработных [105]. Всего в промышленном производстве в 1938 г., по неполным данным Дирекции труда, насчитывалось 72 847 безработных, причем число безработных имело тенденцию к дальнейшему росту. Фактически оно превышало 100 тыс. человек [106].

 

Материальное положение безработных было отчаянным, ибо пособие получало лишь ничтожное меньшинство. Согласно «Закону о трудоустройстве и страховании при безработице» право на нищенское пособие в случае безработицы имели лишь те рабочие, которые в течение 52 недель на протяжении двух лет, непосредственно предшествующих дню принудительного увольнения, выплачивали страховые взносы, что по существу являлось дополнительным налогом на заработную плату. Но даже для тех рабочих, в страховых книжках которых было наклеено не менее 52 марок, существовал ряд дополнительных ограничений на получение пособия. Так, уже получивший однажды пособие не имел права на таковое на следующий год. Рабочие сезонных профессий, как например, табачники, не могли получать пособия в «мертвый сезон», сезон массовой безработицы, который длился официально около 3 месяцев (точнее — 87 дней — с декабря по март следующего года). Нечего говорить уже о том, что при сезонном характере работы не так легко было выплачивать взносы в течение 52 недель. Имелись и другие ограничения [107]. Из всех безработных право на пособие, например, в ноябре 1939 г. имели лишь 17 тыс. человек, а в декабре того же года — 23 тыс. человек [108]. Часть фонда общественного обеспечения, предназначавшаяся для помощи безработным, составлялась в основном из взносов рабочих, хотя определенную долю должны были вносить государство и предприниматели. Однако последние систематически не выполняли своих обязательств,

 

 

105. «Списание на Главната дирекция на стистиката», кн. 1. София, 1946, стр. 3.

 

106. И. Xаджиилиев. Указ. соч., стр. 98.

 

107. М. Ерелийска. Стачката на тютюневите работници през юни 1940 г. — «Известия на Института по история на БКП», т. 3, 4, 1958, стр. 54.

 

108. «Стенографски дневници на XXV Обикновено народно събрание». II редовна сесия, кн. 1, 1941, стр. 68.

60

 

 

что неоднократно отмечалось в актах обследований.

 

В крайне тяжелых условиях находились рабочие-ремесленники. Об этом свидетельствуют даже материалы областных инспекций труда и общественного страхования, составители которых отнюдь не были заинтересованы в показе бедственного положения ремесленников, так как состояли на службе у правящих кругов Болгарии. Сотрудник Русенской инспекции труда и общественного страхования Бекриев, проверявший в 1938 г. ремесленные мастерские г. Разграда, писал: «Ремесленный рабочий трудится при тех же условиях, что и полвека тому назад...» По его словам, рабочий ночует в мастерской или в доме своего хозяина и даже после работы находится в полном распоряжении последнего [109]. В ряде случаев, сообщал другой инспектор, рабочие (например, в с. Кубрат), получающие мизерную плату, обязаны трудиться не только в мастерской, но и на земельном участке своего хозяина [110]. Рабочие помещения представляли собой в большинстве случаев жалкие трущобы. Продолжительность рабочего дня в них нередко достигала 12—14 часов [111]. В результате проведенных инспекторами труда выборочных обследований, в 1939 г. было составлено 2972 акта о нарушении хозяевами ремесленных мастерских закона о гигиене и безопасности труда. Подавляющее большинство из них (2525 актов) отмечали нарушение установленной законом продолжительности рабочего дня [112].

 

Заработки ремесленных рабочих были чрезвычайно низки. Упоминавшийся выше инспектор Бекриев сообщал, что в г. Разграде ремесленный рабочий после 2—3летнего производственного стажа получал едва 10—15 левов в день. О соблюдении утвержденного правительством тарифа, согласно которому, например, минимальный заработок рабочего-сапожника должен составлять 30 левов в день, не могло быть и речи. Рабочие-ремесленники хронически недоедали, чем, по словам инспекционного врача,

 

 

109. ЦДИА, ф. 231, он. 3, д. 41, л. 86.

 

110. Там же, л. 94.

 

111. Там же, л. 90, 101.

 

112. Отчет за дейността на Дирекцията на труда през 1938—1944 гг., стр. 56.

 

61

 

 

объясняется их нездоровый вид и большинство болезней, которыми они страдают [113].

 

Не лучшим было положение трудового крестьянства. Оно изнемогало под тяжестью многочисленных налогов, штрафов и других поборов, было задавлено ипотечными и другими долгами, жестоко страдало от засухи и других стихийных бедствий. В феврале 1939 г. газета «Работническо дело» сообщала, что только на уплату государственных налогов уходит 35% всего дохода болгарского крестьянина, а вместе с общинными и другими налогами налоговое бремя составляет 50% этого дохода [114]. За один 1938 год засуха причинила болгарскому сельскому хозяйству убытки на 2,5 млрд. левов [115].

 

В 1939 г. Институт сельскохозяйственных исследований при министерстве земледелия провел обследование среди 939 крестьянских дворов 199 сел. Данные этого обследования свидетельствуют, что расходы крестьянской семьи распределялись в среднем следующим образом: на питание и одежду — 82,7%, на культурные нужды — 3,02%, на личные нужды — 3,69%, на лечение — 2,42%, на покупку домашней утвари—1,81%. 60% домов в селах было построено из необожженного кирпича и только 44% домов имели отдельное помещение для кухни. Большинство крестьян спало на полу, а зимой вся семья обычно спала в одной комнате. Эта же анкета показала, что крестьянские хозяйства удовлетворяли 70% своих потребностей продуктами собственного производства и только 30% покупали на рынке П6. Даже консервативная буржуазная газета «Мир» 27 мая 1939 г. писала: «Большинство крестьянских домов и сельскохозяйственных построек стоит ниже всяких гигиенических и экономических требований. Жить под одним кровом вместе со скотом, в темных и затхлых помещениях, где ютится как только может вся семья крестьянина, к сожалению, слишком частое явление в наших селах. Какие могут быть последствия от этого для здоровья живущих в таких дырах крестьян, особенно детей, каждый может себе представить.

 

 

113. ЦДИА, ф. 231, оп. 3, д. 41, л. 86.

 

114. «Работническо дело», 1939, № 4.

 

115. «Работническо дело», 17.XI 1946.

 

116. «Болгарская деревня по пути кооперирования», София, 1959, стр. 12.

 

62

 

 

Это и есть одна из первых причин большой смертности детей. На 1000 смертных случаев в год в деревнях 465 приходится на детей до 14-летнего возраста».

 

В отличие от других стран Центральной и Юго-Восточной Европы в Болгарии почти не было крупного землевладения. Так, если собственники хозяйств с земельной площадью свыше 50 га в 1939 г. владели в Венгрии 48%, в Чехословакии — 44% и в Румынии — 33% всей обрабатываемой площади, то в Болгарии их доля составляла не более 1,6% [117]. Однако в болгарской деревне существовало значительное классовое расслоение, которое постоянно увеличивалось. При этом закон капиталистической концентрации производства в болгарской деревне проявлялся больше по линии собственности на орудия производства, чем по линии землевладения. Согласно переписи 1946 г., хозяйства с земельным участком до 5 га составляли 66% от общего числа хозяйств, причем на их долю приходилось 36% обрабатываемой земли. 12% хозяев, земельный участок которых не превышал одного га, наряду с земледелием занимались ремеслом или имели другие источники дохода. Основная же часть представителей этой группы являлись бедняками. Лишь небольшое число крестьян с земельным участком в 3—5 га, занимавшихся выращиванием овощей, винограда и технических культур, могло быть отнесено к группе середняков. Середняками являлось также большинство крестьян, владевших участками от 5 до 10 га. Они составляли 26%) всех крестьянских хозяйств. На их долю приходилось 39% обрабатываемой земли, около 32% тракторных плугов, 45% борон, 30% жаток. Они использовали 37% наемной рабочей силы. В гористых же районах, где почвы малоплодородны и возделывались экстенсивные культуры, часть хозяйств этой категории могла быть отнесена к бедняцким. В целом, бедняцкие и полупролетарские хозяйства составляли более половины, а середняцкие — немногим более одной трети всех крестьянских хозяйств.

 

Кулацкая прослойка деревни с участками свыше 10 га составляла около 8% всех хозяйств, но она владела 25% обрабатываемой площади. На эту группу приходилось

 

 

117. «География на България», т. II, стр. 171.

 

63

 

 

42% наемной рабочей силы, 61% тракторных плугов, 48% редосеялок и 64% жаток [118].

 

Около 40% крестьян были вынуждены искать, зачастую безрезультатно, дополнительный заработок по найму, так как мизерный клочок земли, которым они обладали, не давал возможности прокормить семью.

 

Так же, как и в промышленном производстве, в сельском хозяйстве национальный доход распределялся крайне неравномерно. В то время как трудовое крестьянство разорялось, или, в лучшем случае, едва сводило концы с концами, сельские тузы обогащались за его счет. Так, кулацко-капиталистическая прослойка в деревне, составлявшая, как уже указывалось, около 8% всех крестьянских хозяйств, присваивала себе около трети дохода от сельского хозяйства.

 

Болгарское трудовое крестьянство, испытывавшее сильный земельный голод [119], при найме земли вынуждено

 

 

118. Там же, стр. 172. Основываясь на результатах сельскохозяйственной переписи 1933—1934 гг. и на подробном анализе данных о годовом доходе сельских хозяйств различных категорий в 1938 — 1939 гг., болгарский экономист Любен Беров приходит к следующему обобщающему выводу по данному вопросу. В положении, близком к рабочему классу (по уровню доходов, а отчасти и по источнику доходов), находились 650 440 сельских хозяйств с 2664 160 занятых в этих хозяйствах активных лиц, что составляло 73,5% от общего числа хозяйств и 66% занятого в сельском хозяйстве активного населения. Кроме того, в деревне имелось и 134 770 наемных сельскохозяйственных рабочих, составлявших еще 4,9% активного сельскохозяйственного населения. 169 140 хозяйств с 690 720 занятых в них активных лиц составляли середняки, которые также подвергались эксплуатации со стороны промышленного, торгового и ростовщического капитала. Их положение было не намного лучше положения рабочего класса. Из этого автор делает вывод, что 90,8% активного населения в сельском хозяйстве Болгарии накануне второй мировой войны было заинтересовано в уничтожении капиталистического строя. (Л. Беров. Доходите на различните категории земеделски стопанства в България при капитализма. — «Трудове на Внешня икономически институт „Карл Маркс"», кн. 2, (1962), 1963, стр. 448).

 

119. Особенно чувствовался земельный голод в таких отсталых в хозяйственном отношении районах, как Родопский край. Красноречиво свидетельствовало об этом, например, положение в Ардинской околии, где на 179 хозяйств села Желтуша приходилось 157,5 га земли, т. е. в среднем по 0,88 га на хозяйство, на 77 хозяйств сел Стояново и Иглика приходилось около 31 га, т. е. в среднем по 0,5 га на хозяйство; в общине Неделино на 916 хозяйств приходилось 745 га. Вместе с тем и здесь были отдельные сельские тузы, владевшие большим количеством земли, леса и скота. Таковы были, например, братья Агушевы из села Могилица Смолянской околии, которым принадлежало около 30 га пашни и лугов, 50 га леса, сотня голов крупного рогатого скота и 5000 овец. Все село гнуло спину на этих эксплуататоров (см.: «Из миналото на българите мохамедани в Родопите». София, 1959,-стр. 138).

 

64

 

 

было платить очень высокую арендную плату. А к найму земли приходилось прибегать и довольно большой части беднейшего крестьянства. В этих условиях земельная рента в значительной степени осуществлялась в натуральной форме и являлась одним из видов жестокой эксплуатации мелкого крестьянства.

 

Будучи экономически маломощным, не имея возможности дожидаться выгодной конъюнктуры на рынке, крестьяне-бедняки оказывались в крайне невыгодном положении при реализации и того небольшого количества сельскохозяйственной продукции, которое они вынуждены были продавать для оплаты налогов, долгов и для других неотложных расходов. Так, например, в 1939 г. 50% мелких крестьян, подстегиваемые нуждой, продали свою кукурузу по 90 стотинок за килограмм, 70 — 80% середняков несколько позже смогли продать ее уже по 1,5 левов, а. кулаки, имевшие возможность выжидать, стали продавать свою кукурузу лишь тогда, когда цена на нее поднялась до 2,8 левов за килограмм [120].

 

Мелкие крестьяне-табаководы были вынуждены продавать табачным фирмам свой урожай табака также за бесценок. Табачные магнаты, диктуя свои цены, подвергали крестьян форменному грабежу, получая за счет этого баснословные прибыли. Например, табак урожая 1938 г. был закуплен в среднем по цене 38 левов за килограмм, а продавался за границей по 78 левов. Только от этого урожая табачные магнаты получили более 900 млн. левов прибыли. Львиную долю ее прикарманили иностранные, в первую очередь немецкие фирмы. В своем протесте от 1 июня 1938 г. крестьяне села Князь-Борисово Харманлийской околии сообщали, что их табак закупался по цене 5 левов за килограмм, что соответствовало стоимости 20 папирос. Табачные фирмы «Бейер и Ко» и «Австрийская табачная монополия» («Австрийска режия»), закупив у крестьян села Горно-Спанчево 12 000 кг табака, за 11 000 заплатили по 40—50 левов,

 

 

120. См. речь депутата Димитра Илиева в Народном собрании 27 ноября 1940 г. («Стенографски дневници на XXV Обикновено народно" събрание», II редовна сесия, кн. I, стр. 336).

65

 

 

а за остальные 1000 — только по 5 левов как за якобы бракованный товар, чем вызвали гневные протесты крестьян. В результате разорения крестьян-табаководов их число, составлявшее в 1936 г. 121 231 чел., сократилось в 1937 г. на 10 794 чел., а в 1938 г. — еще на 22 700 человек [121].

 

Обнищание и глубокий кризис, который переживало мелкое крестьянское хозяйство, отчетливо прослеживаются по многочисленным петициям и прошениям об уменьшении и упорядочении налогов, аннулировании задолженности, протестам против произвола судебных исполнителей, с которыми обращались крестьяне в различные правительственные инстанции. В качестве характерного примера таких обращений можно привести телеграмму, которую направили в марте 1939 г. министру финансов доведенные до отчаяния крестьяне села Козлодуй. «Со вчерашнего дня, — писали они, — сборщик подорожного налога распродает наши дома с молотка. Нас, оштрафованных на сумму от 500 до 725 левов, свыше 400 человек. Из-за кризиса и неурожая наши дети голодают. Судебный исполнитель тащит из наших жилищ домашний скарб...» [122]. Такие случаи были далеко не единичными [123]. За один 1939 г. с публичного торга была распродана земля 2411 крестьян [124]. Аграрное перенаселение болгарской деревни возрастало с каждым годом. «Около одного миллиона скрытых безработных отягощают, как мельничный жернов, наше сельское хозяйство», — писала в 1940 г. газета «Работническо дело» [125].

 

Трудовое крестьянство подвергалось нещадной эксплуатации и систематическому ограблению не только

 

 

121. Г. Вангелов. Указ. соч., стр. 15—16.

 

122. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 236.

 

123. См. также прошение крестьян и ремесленников села Князь-Борисово Харманлийской околии (там же, л. 259) и др.

 

124. В. Ангелов. Стопанската разруха на България. София, 1945, стр. 19.

 

125. «Работническо дело», 1940, № 14. По плотности земледельческого населения Болгария занимала одно из первых мест в Европе. В то время как на один квадратный километр обрабатываемой земли в Канаде приходилось земледельческого населения 11 чел., в США — 22, в Дании — 43, во Франции — 52, в Германии — 48, в Румынии — 105, в Италии—107, в Болгарии — 116 человек (В. Ангелов. Земеделският въпрос в България. София, 1947, стр. 120).

66

 

 

со стороны кулацко-капиталистических элементов деревни, но и со стороны монополистических объединений болгарских и иностранных капиталистов, выкачивавших из деревни сельскохозяйственное сырье и продовольствие по очень низким ценам.

 

Перед началом второй мировой войны стало ухудшаться и материальное положение основной массы болгарских служащих: учителей, почтово-телеграфных работников и служащих на железных дорогах, чиновников различных государственных и муниципальных учреждений [126]. Их материальный уровень в тот период, правда, был немного выше жизненного уровня основной категории рабочих — они получали несколько более высокую зарплату, пользовались более длительным отпуском, некоторыми другими привилегиями. Этим реакционные правители стремились изолировать служащих от рабочего класса и других слоев трудящихся, нейтрализовать и устранить влияние, которое оказывала на них классовая борьба болгарского пролетариата. Однако, если исключить высшую бюрократию, основная масса служащих находилась в далеко незавидном положении. Месячная зарплата большинства из них не превышала 1500—1800 левов [127].

 

Газета «Врачанско слово» приводила следующий рассказ одного учителя начальной школы: «У меня стаж работы свыше десяти лет, а на руки я получаю в месяц 1873 лева. На квартирную плату, питание и "отопление у меня уходит 350 + 900 + 200 = 1450 левов; на страхование, газеты, кино и т. п. — около 350 левов. Таким образом, на элементарное существование, учитывая при этом, что я не пью, не курю и вообще не трачу ни на что лишнее, уходит вся моя зарплата. О том, чтобы купить себе одежду, которая стоит около 1700 левов, я не могу и помышлять. Костюм, который я ношу уже два года, был куплен готовым за 950 левов. Как можно содержать семью при такой зарплате?» Газета далее писала,

 

 

126. В 1939 г. в Болгарии насчитывалось 72 057 государственных служащих (не считая железнодорожников и почтово-телеграфных служащих) и 84 500 муниципальных служащих (см.: А. Чакалов. Националният доход и разход на България 4924—1945. София, 1946, стр. 107).

 

127. «Работническо дело», 1940, № 3.

67

 

 

что сплошь и рядом в семьях учителей муж вынужден работать в одной околии, а жена — в другой [128].

 

Служащие жили и работали в атмосфере постоянной слежки и наблюдения за их «политической благонадежностью», под постоянной угрозой перемещения на другое место работы или увольнения. А положение безработного служащего или интеллигента было ничуть не лучше положения любого другого безработного.

 

*

 

В последние годы перед началом второй мировой войны, в условиях роста зависимости страны от империалистических держав и перекладывания всей тяжести экономического гнета на плечи трудящихся масс, болгарская буржуазия и ее правительства, как отмечал состоявшийся в январе 1941 г. VII пленум ЦК БРП, приложили чрезвычайные усилия, направленные к тому, чтобы свернуть рабочий класс Болгарии с его славного боевого пути, изолировать его от передового отряда — классовой партии болгарского пролетариата. Всячески пытаясь ограничить развертывание классовой борьбы пролетариата, правящие круги Болгарии стремились «создать более свободные условия для капиталистической эксплуатации, «приручить» недовольные рабочие массы и превратить их в безропотное стадо, слепо и некритично следующее за антинародной политикой своих хозяев. С этой целью были пущены в ход все средства полицейского и экономического террора, принуждения и идеологического обмана» [129].

 

Одним из таких средств являлась предпринятая болгарской буржуазией после военно-фашистского переворота 19 мая 1934 г. попытка уничтожить революционное профсоюзное движение болгарских трудящихся и поставить их под полный контроль фашистского государства путем вовлечения в государственные профсоюзы. Вслед за запрещением всех демократических профсоюзных организаций на основе общего декрета о профессиональных организациях от 9 сентября 1934 г. был издан

 

 

128. «Врачанско слово», 2.II 1940.

 

129. «Българската комунистическа партия в резолюции и решения на конференциите и пленумите на ЦК», т. III, 1924—1944. София, 1954, стр. 373.

 

68

 

 

ряд правительственных декретов об организации государственных профсоюзов фашистского типа. 11 января 1935 г. был опубликован декрет о создании рабочих профсоюзных организаций, которые в октябре того же года были объединены в официальный Болгарский рабочий союз (БРС) [130].

 

В силу другого аналогичного декрета в специально созданные для них 13 «казенных» профсоюзов были насильственно загнаны также государственные и муниципальные служащие страны. Ремесленники объединялись в такой же Союз ремесленников, а крестьяне — в Общий союз сельскохозяйственных задруг. Были созданы также союзы промышленников и торговцев, на которые фашистское правительство стремилось опереться при проведении своей антинародной политики.

 

Для того чтобы вовлечь основные массы трудящихся во вновь созданные государственные профсоюзы, фашистские правители пустили в ход, наряду с террором и репрессиями против прогрессивных профсоюзных деятелей, всевозможные средства демагогии и экономического принуждения. Все рабочие и служащие были обязаны вступить в члены профсоюза и принудительно уплачивать членские взносы в размере двухдневного заработка. Согласно декрету о трудовом договоре, право заключать от имени рабочих коллективные трудовые соглашения с предпринимателями получили только руководящие органы соответствующих «казенных» профсоюзов, во главе которых стояли специально подобранные и утвержденные фашистским правительством лица. Вся деятельность БРС и профсоюзов государственных

 

 

130. В организационном отношении БРС строился следующим образом. На местах создавались так называемые отраслевые организации, в которые входили рабочие предприятий какой-либо одной отрасли производства данной околии или местности. В масштабе всей страны такие организации одной отрасли производства объединялись в отраслевые союзы. В свою очередь несколько отраслевых союзов образовывали групповые союзы. Последних насчитывалось сначала 16, затем 18, а в 1939 г. их число было сокращено до 7. Наконец, эти семь групповых союзов объединялись в Болгарский рабочий союз. Наряду с этим отдельные отраслевые организации в каждой околии объединялись в околийские синдикаты, руководство которых назначалось ЦК БРС (см.: Д. Коджейков, В. Хаджиниколов, Я. Йоцов. Революционного профсъюзно движение в България. София, 1957, стр. 218—219).

 

69

 

 

служащих была поставлена под прямой контроль министерства торговли, промышленности и труда, а также фашистской полиции. Усиленно подчеркивая «надклассовый» характер государственных профсоюзов, заявляя, что они призваны защищать, наряду с интересами рабочих, интересы «всего общества» и «социальный мир» в стране, фашистские правители стремились превратить их в орудие воспитания трудящихся масс в духе покорности капиталистической эксплуатации, в орудие осуществления своей антинародной политики.

 

На протяжении нескольких лет правящим кругам удалось путем демагогии, принуждения и террора, несмотря на сопротивление наиболее сознательной части болгарского пролетариата и других трудящихся, вовлечь в государственные профсоюзы значительное число рабочих и служащих [131]. Чтобы ограничить развитие стачечной борьбы, правительство Кьосеиванова еще в августе 1936 г. приняло декрет о трудовом коллективном договоре и урегулировании трудовых конфликтов, согласно которому забастовки были запрещены [132].

 

 

131. В 1939 г. БРС насчитывал в своих рядах 162 848 членов, входивших в 780 отраслевых организаций (см. газ. «Труд» — орган БРС от 1 мая 1943 г.). Из 13 союзов государственных и муниципальных служащих наиболее крупными были Союз муниципальных служащих (в 1938 г. — 31 990 членов), Союз работников просвещения (в 1938 г. — 26 669 членов), Профессиональная организация железнодорожников и моряков (в 1938 г. — 18 348 членов). Союз болгарских ремесленников в 1939 г. насчитывал 73 328 членов, входивших в 492 организации («Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 780—781).

 

132. «Държавен вестник», 22 IX 1936. Правда, в принятом незадолго до этого более общем декрете о трудовом договоре («Държавен вестник», 5.IX 1936) был включен пункт, допускавший прекращение работы со стороны наемного персонала в случае невыполнения предпринимателями условий коллективного трудового договора. Как справедливо отмечает болгарский историк В. Хаджиниколов, упомянутый пункт должен был играть роль отдушины в случае крупных трудовых конфликтов, способствовать поднятию авторитета государственных профсоюзов и обеспечить возможность подрыва стачечного движения рабочих изнутри. Используя этот пункт, руководители «казенного» БРС могли объявить забастовку законной в тех случаях, когда ее не удавалось сломить при помощи полицейского террора и репрессий и попытаться возглавить ее с тем, чтобы затем за спиной рабочих войти в сговор с предпринимателями и сорвать стачку. Правда, благодаря самоотверженной борьбе прогрессивных элементов, это им удавалось далеко не всегда (см.: В. Хаджиниколов, Д. Младенов, М. Исусов, А. Георгиев, В. Василев, Стачните борби на работническата класа в България. София, 1960, стр. 513).

 

70

 

 

Из экономических вопросов, вокруг которых развертывалась борьба болгарских рабочих накануне войны, основным был вопрос о заработной плате. Существенное место занимали также вопросы о продолжительности рабочего дня и улучшении условий труда, об облегчении положения безработных и социальном обеспечении, о превращении инспекции труда в орган действительной защиты рабочих от злоупотреблений предпринимателей и др. Особенно рельефно и остро эти вопросы встали в связи с борьбой, развернувшейся вокруг коллективных трудовых договоров. О значении этой борьбы свидетельствует тот факт, что в 1939 г. коллективными трудовыми договорами было охвачено 286 520 человек против 115 тыс. человек в 1937 г. [133]

 

К концу 1938 — началу 1939 г. истек срок старых коллективных трудовых договоров в большинстве отраслей болгарской промышленности. К этому времени условия жизни трудящихся масс значительно ухудшились в результате роста капиталистической эксплуатации, безработицы, начинавшейся инфляции, роста цен на предметы первой необходимости. Капиталисты всячески сопротивлялись удовлетворению законных требований рабочих о повышении заработной платы в соответствии с удорожанием жизни и о соблюдении законов о труде. В одних случаях предприниматели саботировали заключение новых коллективных договоров, продолжая эксплуатировать рабочих на старых, более выгодных для себя условиях; в других, пользуясь установленной правительством системой заключения договоров с назначенным властями руководством «казенных» профсоюзов, без фактического участия рабочих, они стремились поставить последних перед совершившимся фактом, заключая договоры за их спиной. В результате этого многие из договоров не только не соответствовали требованиям и нуждам рабочих, но даже в некоторых случаях еще более ухудшали их положение. Бывали случаи, когда рабочих пытались заставить насильно подписывать подобные договоры, как это имело место

 

 

133. И. Златинчев. Борбата за трудово законодателство в България (1878—1944 г.). София, 1961, стр. 289.

 

71

 

 

с рабочими текстильной фабрики «Бъдащност» в г. Габрово в июне 1939 г. [134]

 

В некоторых случаях хозяева, стремясь заставить рабочих согласиться работать при еще более тяжелых условиях, чем ранее, прибегали к локауту.

 

Так поступили, например, в апреле 1938 г. хозяева около 10 строительных предприятий г. Разграда, стремившиеся установить на своих предприятиях 10—12-часовой рабочий день и добиться снижения зафиксированного в действовавшем коллективном трудовом договоре уровня зарплаты [135].

 

Очень часто, чтобы внести раскол в рабочие коллективы и тем самым облегчить их эксплуатацию, предприниматели соглашались заключать договоры лишь с частью из них, ставя других в неравноправное положение. Правительственные органы и в этом вопросе обычно становились на сторону интересов капиталистов. Они приняли ряд приказов и постановлений, которые исключали из рамок коллективного договора менее квалифицированных рабочих, не имевших 6-летнего стажа работы, а также учеников и подмастерьев. Эта категория рабочих капиталистических предприятий не допускалась в ряды БРС, с которым предпринимателям приходилось заключать договоры. Согласно приказам министерства торговли, промышленности и труда, они вынуждены были вступать в Союз ремесленников. Это давало предпринимателям возможность за нищенскую зарплату подвергать указанную категорию рабочих самой беспо-1 щадной эксплуатации. Антирабочие акты министерства вызывали бурю возмущения среди рабочих, требовавших их отмены и заключения коллективного договора со всеми наемными рабочими [136]. «Приказы № 1841 и 2713, исключающие учеников и подмастерьев из сферы действия коллективного трудового договора, — говорилось в резолюции протеста профорганизаций г. Врацы, — предоставляют (предпринимателям. — Л. В.) возможность использовать по-дешевке наиболее интенсивный и продуктивный труд массы рабочих и за счет этого отстранять от работы квалифицированных рабочих, вследствие чего действие коллективных договоров

 

 

134. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 336.

 

135. ЦДИА, ф. 231, оп. 3, д. 41, л. 146.

 

136. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, лл. 168, 192.

 

72

 

 

остается применимым лишь для крупных промышленных центров страны. Еще более пагубным последствием этих приказов является то, что они отрывают от БРС его молодые и подрастающие клетки...» [137]

 

Но нередко были и такие случаи, когда предприниматели, заключив договоры, предусматривающие некоторое улучшение положения рабочих, систематически уклонялись. от выполнения своих обязательств. Типичен в этом отношении пример с керамической фабрикой «Китка» в г. Нови Пазар. Согласно официальной анкете Шуменской инспекции труда, проведенной по жалобам рабочих, предприниматель этой фабрики в нарушение заключенного коллективного трудового договора, предусматривавшего в 1939 г. увеличение зарплаты по сравнению с 1938 г., систематически, вплоть до марта 1940 г., продолжал платить по старым расценкам. За 1939 г. он не доплатил рабочим 72 899 левов. Кроме того, на этом предприятии не соблюдался 8-часовой рабочий день, рабочие были лишены оплачиваемого отпуска, постоянно нарушались сроки выдачи зарплаты. Точно такая же картина была и на керамической фабрике «Напредък» на станции Каспичан [138].

 

Декрет о трудовом договоре и урегулировании трудовых конфликтов от 1936 г., запрещая стачки, передавал разрешение споров по коллективным трудовым договорам в компетенцию так называемых арбитражных комиссий во главе с Центральной арбитражной комиссией. Рабочие, протестуя против произвола предпринимателей, неоднократно апеллировали к этим комиссиям. Согласно данным, приведенным в Народном собрании председателем Болгарского рабочего союза Борисом Поповым, из общего числа 87 коллективных трудовых договоров, заключенных до 1940 г., 21 был заключен в результате решения Центральной арбитражной комиссии, а 17 — через арбитраж Совета министров [139]. Однако решения правительственных арбитражных комиссий почти всегда выносились в пользу хозяев, что вызывало новые взрывы возмущения рабочих. Вот что писали, например, участники состоявшегося 1 февраля 1939 г.

 

 

137. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 289.

 

138. Там же, ф. 231, оп. 3, д. 37, л. 6.

 

139. «Стенографски дневници на XXV Обикновено народно събрание», II редовна сесия, кн. 5. София, 1942, стр. 2050.

 

73

 

 

собрания членов местной отраслевой рабочей организации техников-механиков Русе в своей резолюции протеста, направленной председателю Народного собрания, премьер-министру, министру торговли, промышленности и труда, председателю БРС, председателю V группового союза и редакциям ряда столичных газет: «Прошло целых два года проволочек и переговоров о заключении коллективного трудового договора с нами — металлистами, металлургами, электротехниками. Мы верили, что со скорым его заключением улучшится наше материальное положение... Однако вследствие большого упорства господ предпринимателей мы были вынуждены обратиться в Центральную арбитражную комиссию... Мы с нетерпением ждали решения Центральной арбитражной комиссии, надеясь, что она достойно выполнит свое назначение защитника экономически слабых слоев. Сделала ли она это? Не только не сделала, но, напротив, встала на сторону .предпринимателей, санкционировав снижение зарплаты на 50% по сравнению с тем, что мы получали до сих пор. Мы, техники-механики и металлисты, глубоко возмущенные односторонним решением Центральной арбитражной комиссии,... заявляем, что встанем в первые ряды начатой V групповым союзом борьбы, отстаивая наши непосредственные требования, и всеми законными средствами будем бороться за провал решения Центральной арбитражной комиссии» [140].

 

18 января 1939 г. рабочие-металлисты софийской фабрики «Виктория», обращаясь к министру торговли, промышленности и труда, заявляли, что утвержденный арбитражной комиссией договор является провокацией и издевательством над ними. Согласно этому договору, у рабочих отнимались все завоевания, добытые многолетней борьбой и ценою многочисленных жертв, заработная плата снижалась, не обеспечивалась гарантия соблюдения 8-часового рабочего дня, хозяевам предоставлялось право увольнять рабочих по собственному усмотрению и без предупреждения.

 

Арбитражной комиссией целиком было отвергнуто 70% требований, содержавшихся в проекте договора, представленном V групповым союзом. Эти требования гарантировали соблюдение законов о труде и нормальные

 

 

140. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 87.

 

74

 

 

условия работы. «Из сказанного, — писали рабочие фабрики «Виктория», — ясно видно, что предложенный нам арбитром договор катастрофически ухудшает наше и без того крайне тяжелое положение: нам грозит голод и смерть... Вера в арбитраж и покровительство государства канула в бездну... Мы будем бороться до тех пор, пока договор не будет утвержден таким, как он предложен руководством V группового союза, сколько бы жертв от нас эта борьба ни потребовала» [141].

 

Телеграмму протеста подобного же содержания направили 27 марта металлисты г. Бургаса [142]. 11 апреля их примеру последовали техники-механики и металлисты г. Варны [143]. С аналогичными резолюциями протеста выступили общие собрания отраслевых организаций рабочих швейной промышленности Плевена (20 марта) [144], Бургаса (24 марта) [145], Лома (27 марта) [146] и ряда других городов. Поводом для этого послужило решение Центральной арбитражной комиссии от 14 марта, предусматривавшее значительное снижение минимальной зарплаты рабочих швейной промышленности. «Согласно утвержденному решением Центральной арбитражной комиссии коллективному трудовому договору между рабочими швейной промышленности и предпринимателями, — говорилось в резолюции плевенской отраслевой организации швейников, — определен уровень дневной заработной платы рабочим по категориям на 40—50% ниже той, какую они получают в настоящее время. Предприниматели воспользуются этим положением для того, чтобы снизить получаемую ныне рабочими зарплату, ибо у них нет обыкновения платить больше, чем определенный договором минимум, считая его минимумом-максимумом...» [147]

 

В своих резолюциях протеста рабочие не случайно обращали внимание на то, что позиция Центральной арбитражной комиссии и других правительственных органов, вопреки громким демагогическим заявлениям о

 

 

141. ЦДИА, ф. 231, оп. 3, д. 30г, л. 188.

 

142. Там же, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 218.

 

143. Там же, л. 278.

 

144. Там же, л. 242.

 

145. Там же, л. 216.

 

146. Там же, л. 241.

 

147. Там же, л. 242. На это же указывали в своей резолюции от 27 марта 1939 г. рабочие-швейники г. Лома.

 

75

 

 

«социальном мире» и «заботе» об интересах трудящихся, фактически поощряла капиталистический произвол и усиление эксплуатации рабочих. В ряде случаев хозяева предприятий использовали решения Центральной арбитражной комиссии как «законное» основание для дальнейшего наступления на интересы рабочих. Не ограничиваясь фактическим несоблюдением и того урезанного рабочего законодательства, какое существовало в стране, капиталисты и их официальные организации стали открыто выступать с требованием узаконить допускаемый ими произвол [148].

 

В новых, более сложных условиях фашизации политической жизни от болгарских коммунистов и деятелей революционного профсоюзного движения, руководивших борьбой трудящихся масс против наступления капитала, потребовались исключительная гибкость, умение и настойчивость. Состоявшийся в 1936 г. VI расширенный пленум ЦК БКП, прошедший под знаком проведения в жизнь решений VII конгресса Коминтерна и борьбы с левосектантским уклоном, поставил перед партией задачу вовлечения широких народных масс в антифашистскую борьбу, и прежде всего осуществления профсоюзного единства рабочего класса путем использования всех возможных форм организации и борьбы. «Массовая работа партии, — говорилось в резолюции этого пленума ЦК, — должна быть организована так, чтобы главные силы были сконцентрированы на непосредственной работе среди масс, в первую очередь среди промышленного пролетариата. В своей массовой работе партийные организации должны исходить из того положения, что коммунисты должны работать повсюду, где находятся массы...» [149]

 

После VI пленума ЦК болгарские коммунисты, преодолевая остатки сектантской тактики бойкота государственных профсоюзов, стали проводить упорную и систематическую работу в них, используя любую легальную

 

 

148. Так, например, в резолюции состоявшегося в январе 1939 г. 44-го ежегодного собрания Русенской торгово-промышленной палаты был включен пункт, требовавший разрешения при сезонных работах продлевать рабочее время до 10 часов в день без какого-либо повышения заработной платы рабочим (Окръжен държавен архив — Русе, ф. 8, оп. 2, д. 64, л. 63).

 

149. «Българската комунистическа партия в резолюции и решения на конференциите и пленумите на ЦК», т. III, стр. 347.

 

76

 

 

возможность для организации руководства борьбой рабочих и разоблачения антирабочей деятельности фашистских лидеров профсоюзов. Летом 1936 г., в целях сосредоточения всех сил для работы в БРС и других государственных профсоюзах, ЦК БКП принял решение о роспуске существовавших нелегально Независимых профсоюзов (НРПС). Руководство всей антифашистской профсоюзной работой было сосредоточено в руках специально созданной для этого при ЦК Б.КП Центральной профсоюзной комиссии [150], а также в комиссиях в отраслевых союзах и на местах. На предприятиях в помощь партийным комитетам для организации и проведения массовой работы создавались профсоюзные активы из коммунистов и других антифашистов. Таким образом, партией был создан значительный профсоюзный актив, который руководил всей революционной деятельностью в рамках существовавших официальных профсоюзов [151].

 

Исходя из необходимости укрепления профсоюзного единства трудящихся масс, болгарские коммунисты всемерно старались привлечь к совместной работе внутри «казенных» профсоюзов сторонников других нефашистских партий и течений, а также честных беспартийных профсоюзных работников. Совместно с ними проводилась борьба в профсоюзах текстильщиков, обувщиков, типографских рабочих, железнодорожников, почтово-телеграфных служащих, учителей и др. Особенно ярко проявлялось это единство действий во время выборов руководящих органов, делегатов на различного рода конференции и съезды, так называемого аппарата «двадцатипятников...» [152] и т. п.

 

 

150. В ее состав входили такие видные деятели болгарского революционного профсоюзного движения, как Начо Иванов, Борис Благоев, Тодор Прахов, Иордан Милев, Никола Пенев, Драгой Коджейков и др.

 

151. Д. Коджейков, В. Хаджи николо в, Я. Йоцов. Указ. соч., стр. 244—245.

 

152. Аппарат «двадцатипятников» состоял из официальных представителей организованных в БРС рабочих, избиравшихся по одному от каждых 25 человек. Эти представители могли участвовать в специальных собраниях, заменявших общие собрания всех рабочих. В задачу собраний «двадцатипятников» входили выработка предложений по животрепещущим вопросам, касающимся положения рабочих, и предъявление требований последних соответствующим инстанциям. Официальное руководство БРС стремилось посредством аппарата «двадцатипятников» осуществлять свое влияние и воздействовать на рабочие массы, удерживая их в рамках «закона», избегая при этом созыва более демократических общих собраний. Оно стремилось добиться избрания в «двадцатипятники» своих «верных людей». Однако, благодаря умелой работе коммунистов в «казенных» профсоюзах, несмотря на ряд препятствий, рабочие избирали в «двадцатипятники», как правило, наиболее сознательных представителей, антифашистов, умевших отстаивать подлинные классовые интересы.

 

77

 

 

Результаты борьбы за осуществление профсоюзного единства болгарских рабочих не замедлили сказаться. В скором времени руководящие органы ряда организаций БРС и других профсоюзов оказались в руках коммунистов и передовых рабочих-антифашистов. Так, накануне войны антифашистски настроенные рабочие сумели занять прочные позиции в руководстве ряда отраслевых организаций БРС в Пернике, где была сосредоточена основная масса болгарских шахтеров (свыше 9 тыс. человек) [153]. Профсоюзную работу здесь возглавлял коммунист Начо Иванов. Большое влияние антифашисты имели в руководстве профсоюзных организаций табачников Пловдива [154] и Хаскова [155], рабочих Габрова [156] и других фабрично-промышленных центров.

 

Сами профсоюзы, вопреки стараниям их центрального руководства, состоявшего в основном из назначенных правительством фашистских функционеров, все смелее выступали в защиту жизненных интересов трудящихся масс. Они становились все более удобной легальной формой организации масс, использовавшейся коммунистами для работы среди широких слоев рабочих и мобилизации их на защиту своих классовых интересов, против реакции и фашизма. Основная работа коммунистов проводилась непосредственно на предприятиях.

 

 

153. Софийски градски и окръжен държавен архив (далее — СГОДА), ф. 164, (кеобраб.). Доклад полицейского коменданта Перника софийскому областному полицейскому начальнику от 4 января 1939 г. «Рабочие шахт Перника, — писал этот полицейский начальник в другом докладе, — находятся под полным влиянием коммунистических элементов» (там же. Доклад от 2 февраля 1939 г.). См. также доклад начальника отделения «А» при Дирекции полиции министерства внутренних дел за январь 1939 г. (ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 1—3).

 

154. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 619, л. 10 и сл.

 

155. В мае 1939 г. в состав руководства хасковской околийской-отраслевой организации профсоюза табачников был избран коммунист Ангел Канев (ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 74).

 

156. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 337.

 

78

 

 

Одним из результатов такой деятельности болгарских коммунистов среди рабочих явилась развернувшаяся в предвоенные годы стачечная борьба [157]. В мае 1936 г. бастовали рабочие табачных предприятий страны во главе с табачниками Пловдива, а также несколько тысяч текстильщиков в Габрово и Сливене. В 1937 г. проходила забастовка рабочих-сапожников в Софии и Пловдиве, в 1938 г.—софийских строительных рабочих и др. Только в 1938 г. имели место 57 стачек, в которых приняло участие около 25 тыс. человек. Из них 52 закончились победой рабочих [158].

 

Нередко привлеченные на сторону антифашистов местные профсоюзные лидеры и даже руководители отдельных групповых союзов активно участвовали в организации стачечной борьбы рабочих. Так, например, в подготовке и проведении общей забастовки рабочих-строителей и маляров в 1938 г. важную роль сыграли члены местных руководящих органов софийской организации, а также председатель и секретарь отраслевого союза. На состоявшемся в театре «Ренессанс» трехтысячном собрании, на котором была провозглашена забастовка, наряду с рядовыми рабочими-строителями выступали и члены профсоюзного руководства. Так обстояло дело и в профсоюзах табачников, типографских рабочих, швейников и др. [159]

 

Конец 1938 и начало 1939 г. ознаменовались волнениями среди шахтеров Перника, доведенных до отчаяния тяжелыми условиями труда и нищенским заработком,

 

 

157. В. Хаджиниколов, Д. Младенов, М. Исусов, A. Георгиев, В. Василев. Указ. соч., стр. 527—528. Согласно официальным, явно преуменьшенным данным, в 1936 г. имели место девять стачек, в том числе пять в табачной, три в текстильной и одна в металлической промышленности. В этих стачках приняло участие 9651 рабочий из 52 предприятий («Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 436). После запрещения стачек в 1936 г. никакие официальные данные о стачечном движении не публиковались.

 

158. В последние годы историками стачечного движения в Болгарии собраны конкретные данные (при этом, как указывают сами авторы, эти данные неполные) о 80 стачках, имевших место в 1986 г., 21 стачке, состоявшейся в 1937 г. и 27 стачках в 1938 г. (см.: B. Хаджиниколов, Д. Младенов, М. Исусов, А. Георгиев, В. Василев. Указ. соч., приложения: «Таблица за стачките по места и години» и «Таблица за стачките по професии и години».

 

159. Д. Коджейков. Материали по синдикалното движение в България. София, 1949, стр. 128.

 

79

 

 

которого не хватало для удовлетворения даже самых насущных нужд. 30 декабря 1938 г. горняки перникской шахты «Царева круша» (850 человек) начали так называемую «мертвую стачку» [160], т. е., не покидая работы, стали резко снижать добычу угля. Если обычно эта шахта давала за смену 1200 вагонеток угля, то во время «мертвой стачки» добыча ее снизилась до 350 вагонеток в смену. Эта стачка продолжалась четыре дня и закончилась победой рабочих. Дирекция шахты была вынуждена повысить поденную плату рабочим на 10—15 левов, предоставить все неиспользованные отпуска и допустить участие комиссии рабочих при расследовании несчастных случаев, а также дать обещание не увольнять никого из бастовавших. Последнее обещание не было выполнено. Несколько дней спустя 13 рабочих были уволены и высланы, что вызвало новое брожение среди шахтеров.

 

Подобные же стачки готовились и на других шахтах Перника — «Шахте св. Анны», «Попов дол», «Христо Ботев», «Старите рудници» и др., на которых работало около 4 тыс. человек. Они были предотвращены лишь благодаря тому, что администрация, учтя урок стачки на «Царевой круше», оказалась вынужденной создать для рабочих этих шахт более приемлемые условия труда и повысить уровень зарплаты. Полиция и здесь предприняла жестокие репрессии в отношении наиболее активных рабочих [161].

 

4 апреля 1939 г. прекратили работу горняки рудников «Радка» и «Червена могила», расположенных в Панагюрской околии Пловдивской области. Стачечники потребовали увеличения зарплаты и возвращения на работу

 

 

160. «Мертвая стачка» — наименование стачки, напоминающей так называемую итальянскую забастовку.

 

161. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, лл. 2, 3; см. также СГОДА, ф. 164, (необраб.), доклады полицейского коменданта Перника софийскому областному полицейскому начальнику от 2 и 28 февраля 1939 г. и «Работническо дело», 1939, № 6. Касаясь забастовки перникских шахтеров, видный деятель БКП Станке Димитров-Марек писал: «Об этой стачке, как и о других, цензура не разрешает прессе сообщать ничего. И несмотря на это, данная стачка сыграет большую роль в дальнейшем развитии забастовочного движения. В прошлом стачки шахтеров Перника всегда поднимали на борьбу широкие рабочие массы» (С. Димитров-Марек. Избрани произведения. София, 1954, стр. 222).

 

80

 

 

всех шахтеров, ранее беспричинно уволенных. 20 дней спустя после ее начала, 25 апреля, и эта стачка окончилась полной победой рабочих [162].

 

Забастовки и самоотверженная борьба болгарских трудящихся фактически свели на нет запрещение стачек, сформулированное в декрете правительства Кьосеиванова о трудовом коллективном договоре и урегулировании трудовых конфликтов от 25 августа 1936 г. [163]

 

В результате этой борьбы болгарские рабочие добились ряда важных побед, заставив правительство пойти на принятие законов о минимальном дневном заработке, об индивидуальном и коллективном трудовом договоре, об оплачиваемом недельном отпуске, о создании фонда по оказанию помощи безработным табачной промышленности и т. д.

 

25 января 1939 г. ЦК БРП направил местным партийным организациям директиву «Об организации борьбы рабочих и осуществлении рабочего единства с целью дальнейшего развертывания движения народного фронта». В этом документе указывалось на значение экономических требований как основного рычага для активизации самых широких масс трудящихся, подчеркивалось, что профсоюзная деятельность является важнейшей массовой работой по объединению рабочих в борьбе за их непосредственные требования, а существовавшие официальные профсоюзы — формой для организационного объединения болгарских рабочих.

 

«В настоящий момент, — говорилось в директиве, — Болгарский рабочий союз и союзы государственных служащих являются профорганизациями, вокруг которых при умелой работе на самих предприятиях можно осуществить действительное объединение рабочих и служащих в защиту их профессиональных интересов. Однако работа должна вестись в двух направлениях: а) уже достигнутыми результатами необходимо убедить всех товарищей, еще стоящих на позиции бойкотизма и фактически уклоняющихся от работы в «казенных» профсоюзах, что этим они совершают настоящее преступление и б) заняв позиции в отдельных организациях и союзах, надо направить нашу деятельность на то, чтобы превратить

 

 

162. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 687, л. 55.

 

163. «Държавен вестник», 22.IX 1936.

 

81

 

 

БРС в действительную профсоюзную организацию, которая не только формально, но и фактически занимается профессиональными интересами рабочих, чтобы перенести работу в отдельные организации, прежде всего на предприятия, создавая в каждом из них местную организацию, группу, добиваться автономии союза, бороться против назначения руководящих органов, за их полную избираемость сверху донизу» [164].

 

Далее перёчислялись ближайшие задачи партии в деле организации решительного противодействия дальнейшему наступлению буржуазии, за улучшение положения рабочих, по организации борьбы безработных, о проведении среди всех членов профсоюзов разъяснительной работы, о необходимости борьбы за демократизацию профсоюзов и перенесения центра их деятельности на предприятия, а также по воспитанию молодых кадров профсоюзных деятелей.

 

Усиление роли и влияния коммунистов в БРС и других официальных профсоюзах, конечно, не могло остаться незамеченным фашистскими правителями. В полицейских донесениях профсоюзные организации все чаще стали упоминаться как «неблагонадежные». В целях борьбы с «подрывными тенденциями» 31 марта 1938 г. был принят специальный декрет «о государственном надзоре над союзами и обществами», в силу которого министр внутренних дел получал право утверждать или отвергать уставы этих организаций, заменять их «неблагонадежные» руководящие органы и даже распускать их. В отношении БРС этим правом пользовался также министр торговли, промышленности и труда, который осуществлял надзор над ним.

 

Полицейские и административные репрессии стали применяться не только в отношении отдельных деятелей,, но и против целых местных организаций БРС. В мае 1939 г. центральное руководство БРС и назначенные им функционеры Софийского околийского рабочего синдиката исключили из союза 8 местных отраслевых организаций БРС Софии только за то, что во время первомайской демонстрации их члены распевали песни на слова: великого болгарского поэта-революционера Христо Ботева

 

 

164. Окръжен държавен архив — Враца, ф. 89, оп. 2, д. 8, л. 57;. см. также ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 679, л. 10.

 

82

 

 

и выдвигали свои законные требования [165]. Были приняты драконовские меры и в отношении ряда других профорганизаций. Вместо распущенных руководящих органов ряда отраслевых организаций сверху назначались тройки и пятерки. Во многих местах был ликвидирован аппарат «двадцатипятников». По всей стране были исключены из БРС тысячи честных рабочих, активно боровшихся против фашистского гнета и эксплуатации.

 

Однако эти действия реакционных правящих кругов и фашизированных элементов из центрального руководства БРС не достигли намеченной цели. Они вызывали лишь возмущение и гневные протесты рабочих, поднимавшихся на защиту своих прав. Показательна в этом отношении резолюция протеста, принятая общим собранием членов габровской отраслевой организации обувщиков, обсудившим 2 июня 1939 г. вопрос об исключении центральным руководством БРС членов 8 софийских местных отраслевых профорганизаций. В своей резолюции, направленной министру торговли, промышленности и труда и другим инстанциям, рабочие-обувщики Габрово писали:

 

«Мы требуем: 1. Восстановления деятельности исключенных организаций. 2. Прекращения гонений и исключений, которым подвергаются наши избранники.

 

3. Отстранения и санкций в отношении тех, кто преследует и подвергает гонениям рабочих и их организации...

 

4. Предоставления организациям полной возможности вести нормальную деятельность. 5. Предоставления полных прав руководителям отраслевых рабочих организаций и их защиту. 6. Предоставления Болгарскому рабочему союзу полной автономии» [166].

 

Выше уже упоминалось о том, что фашистские правители, стремясь подчинить своему влиянию широкие крестьянские массы, создали организацию сельскохозяйственных задруг. Общий союз сельскохозяйственных задруг представлял собой нечто вроде корпоративной профессиональной организации,-в которую пытались в принудительном порядке загнать болгарских крестьян. «Что заставило фашистов создать эти организации? — писала газета «Работническо дело». — Их задача — вырвать

 

 

165. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 337.

 

166. Там же.

 

83

 

 

крестьянские массы из-под влияния БЗНС и Рабочей партии и приобщить их к государству, т. е. к фашистской диктатуре. Демагогической борьбой против «политиканства» они стремятся уничтожить в сельских массах политический интерес и сознание» [167].

 

Так же как и в БРС, в задругах на руководящие посты назначались правительственные чиновники [168], а с крестьян взимались обязательные членские взносы, даже если они и не подавали заявления о вступлении в члены этих организаций.

 

О методах, применявшихся при создании задруг, и о том, как реагировали крестьяне на принудительное взимание членских взносов, являвшихся по существу новым налогом, свидетельствуют многочисленные протесты, которые направлялись ими в адрес различных правительственных инстанций. Так, например, в письме, направленном 8 января 1939 г. председателю Народного собрания и подписанном представителями «задруг Софийской сельской околии, которые почти не существуют», указывалось, что сверх многочисленных налогов, теперь на них взвалили новый, «сотый налог». Так были названы в письме принудительные членские взносы в Общий союз сельскохозяйственных задруг [169].

 

Этот «сотый налог» взимался с каждого крестьянина старше 21 года в размере 60 левов плюс 6 левов в виде пени, или всего 66 левов в год. Семьям, насчитывавшим по пять-шесть человек старше 21 года, приходилось платить в виде членских взносов сумму, равную стоимости целого мешка муки или тонны угля.

 

Предпринимавшиеся фашистскими властями попытки путем демагогии и насильственных мер добиться вовлечения в задруги сельские массы, превратить их в свою опору в деревне наталкивались на упорное сопротивление трудового крестьянства. Недовольство было настолько велико, что оно просачивалось даже через буржуазную печать.

 

 

167. «Работническо дело», 1939, № 3.

 

168. С целью введения масс в заблуждение относительно истинного характера создававшихся задруг, на эти посты зачастую назначались лица, которые являлись в прошлом деятелями пользовавшегося популярностью среди крестьянства Земледельческого союза, но которые затем изменили делу защиты интересов крестьян и перешли на службу к фашистской реакции.

 

169. ЦДИА, ф. 173, оп. 6, д. 688, л. 8.

 

84

 

 

Вот что писала выходившая во Враце газета «Врачанско слово» в отчете о состоявшейся 22 сентября 1940 г. Врачанской околийской конференции сельскохозяйственных задруг:

 

«Г-н Чанков, член Общего союза задруг, остался очень недоволен состоянием задруг во Врачанской области. В околии из подлежащих организации 26 000 крестьян объединено лишь 5000. В чем причины такого положения? О них сообщают секретари задруг. Во-первых, принудительное членство, насильственное взимание членских взносов сборщиками налогов, что отпугивает крестьян от задруг; во-вторых, назначение секретарей, которые не пользуются симпатиями и доверием крестьян; в-третьих, громкие обещания, остающиеся невыполненными; в-четвертых, то, что административные власти не считаются с организацией и не привлекают ее к разрешению вопросов, касающихся сельского хозяйства. „Нас превратили в сборщиков налогов, — заявляли секретари задруг,—Крестьяне стали нас ненавидеть. Одни ругают нас последними словами, а другие смеются над нами"» [170].

 

Делясь своими впечатлениями о собрании представителей задруг Плевенской околии, на котором он присутствовал, депутат Петр Думанов сообщал в своей речи в Народном собрании 21 ноября 1940 г., что за два года существования задруг в этой околии в них вступила лишь пятая часть крестьян. Он заявил: «В деревне уже издеваются над этими задругами, говоря: „Они для других, но не для нас"» [171].

 

Примерно таким же было положение с задругами и в остальных околиях страны. Тем не менее при помощи своего пропагандистского и административно-полицейского аппарата фашистским правителям удалось загнать в эти организации, хотя в основном лишь формально, довольно значительную часть крестьян [172].

 

 

170. «Врачанско слово», 14.X 1940.

 

171. Игра слов: «задруги — за други», т. е. для других («Стенографски дневници на XXV Обикновено народно събрание». II редовна сесия, кн. 1, стр. 287).

 

172. В 1937 г. перед созывом учредительного съезда, в задруги было организовано 175 тыс. сельских хозяев, т. е. 14% крестьян. («Днес», 31.X 1942). В 1939 г., согласно официальным данным, Общий союз сельскохозяйственных задруг насчитывал уже 3552 местные организации, в которые входило 464 736 членов (см. «Статистически годишник на царство България», 4942, стр. 781).

 

85

 

 

В условиях фашистского террора в болгарской деревне, однако, не было других легальных профессиональных или политических организаций крестьян. Поэтому Центральный Комитет БРП призвал членов партии сделать все возможное, чтобы сорвать предпринимавшиеся фашистской диктатурой попытки поставить задруги на службу фашизма. «Этого можно добиться, — писала газета «Работническо дело», — когда все члены партии вместе с нашими союзниками и всеми прогрессивными элементами войдут в задруги и используют их как легальную возможность для работы, преодолевая все бойкотистские настроения как в нашей среде, так и среди наших союзников.

 

Сельские задруги должны стать действительно массовыми и боевыми демократическими организациями крестьян. Они должны стать настоящими свободными независимыми организациями с добровольным членством и выборностью руководящих органов. В сельских задругах должны выдвигаться все требования, которые отвечают жизненным интересам крестьянских масс и через них необходимо проводить борьбу за осуществление этих требований» [173].

 

Далее перечислялись следующие конкретные требования, за которые партия призывала вести борьбу: уменьшение задолженности крестьян, уменьшение налоговых тягот, аннулирование штрафов, предоставление крестьянам пенсий по старости и по инвалидности, приведение цен на сельскохозяйственные продукты в соответствие с ценами на промышленные товары, государственное страхование от града и других стихийных бедствий, предоставление продовольствия неимущему и пострадавшему от засухи и других бедствий населению, отмена принудительных членских взносов в задруги, установление полной выборности руководящих органов задруг без всяких ограничений, укрепление мира, борьба против войны, сохранение независимости страны.

 

Борясь за мобилизацию широких масс трудового крестьянства вокруг этих и других подобных требований, отвечавших его кровным интересам, болгарские коммунисты сумели выработать правильные методы и формы массовой работы, соответствующие создавшейся в деревне обстановке.

 

 

173. «Работническо дело», 1939, № 3.

 

86

 

 

К началу второй мировой войны ими были уже достигнуты определенные успехи в работе как в задругах, так и в других существовавших в деревне массовых организациях — кооперативных, просветительных и др.

 

В хозяйственной жизни капиталистической Болгарии всегда, даже в годы свирепой фашистской диктатуры, значительную роль играли различного рода массовые кооперативные организации. При фашистском режиме еще в 20-е годы были разгромлены и запрещены наиболее прогрессивные из них, как например, руководимый коммунистической партией кооператив «Освобождение», насчитывавший около 70 тыс. членов; другие кооперативные организации болгарская буржуазия пыталась фашизировать, лишить демократического содержания и подчинить монополистическому капиталу.

 

В предвоенные годы в стране существовало от 3 до 3,5 тыс. кооперативных организаций, насчитывавших до 1 млн. коллективных и индивидуальных членов. Наиболее многочисленными из них были земледельческие кредитные кооперативы (в 1939 г. — 1978 кооперативов с 191 525 членами) и так называемые народные («популярные») банки (276 кооперативов с 221 846 членами) [174]. За ними следовали производственно-сбытовые кооперативы ремесленников, табаководов, виноградарей и др. Сильной экономической организацией в области кредита, распространившей свою деятельность на области торговли и производства, являлся Союз народных («популярных») банков, объединявший в 1939 г. 212 народных банков почти во всех городах и крупных селах страны со 143 тыс. индивидуальных членов-кооператоров, а также Союз народных кооперативных банков с 75 народными банками и 90 тыс. членов-кооператоров (позже, в 1942 г., оба эти союза объединились в Общий союз народных банков) [175].

 

Кооперативные объединения охватывали значительные массы населения — до 300 тыс. крестьян, около 80 тыс. ремесленников, а также немалое число представителей

 

 

174. «Статистически годишник на царство България», 1942, стр. 628; Ж. Натан. Стопанска история на България. София, 1957, стр. 52.

 

175. Ж. Натан. Указ. соч., стр. 531.

 

87

 

 

других категорий, главным образом мелких и средних собственников. Они развертывали значительную хозяйственную деятельность. Так, при их посредничестве собиралось и продавалось около трети сельскохозяйственного урожая, в их руках находилась примерно такая же доля всего страхового капитала в стране, они контролировали и осуществляли на своих предприятиях значительную часть производства сахара и некоторых других товаров массового потребления.

 

Само собой разумеется, что в условиях буржуазного строя, и особенно свирепствовавшей в стране фашистской диктатуры, большинство из этих кооперативных объединений являлось придатком капиталистической системы, превращалось в капиталистические предприятия или в кредиторов капиталистических элементов. Вместе с тем, несмотря на противодействие реакции, в кооперативах усиливались демократические тенденции. Массы кооператоров давали отпор фашизму и крупному монополистическому капиталу. Кооперативное движение в целом сохраняло свой демократический характер, отстаивало интересы трудового крестьянства, мелких производителей города.

 

Специфическим явлением в капиталистической Болгарии являлось развернувшееся среди трудящихся крестьян в конце 30-х — начале 40-х годов движение за создание товариществ по совместной обработке земли (кооперативных земледельческих хозяйств) [176]. Это движение, возникшее под влиянием победы колхозного строя в Советском Союзе и как средство взаимной защиты трудящихся крестьян от ограбления со стороны городских и сельских эксплуататоров, встретило решительную поддержку Рабочей партии и ее кооперативных комиссий (эти комиссии, созданные при Центральном и окружных комитетах БРП, руководили работой коммунистов в кооперативных организациях). Идея кооперативного земледелия широко пропагандировалась в прогрессивной

 

 

176. Подробно об этом движении см.: Б. Матеев. Движението за кооперативно обработване и стопанисване на земята в България през последното десетилетие на капитализма — «Известия на института за история», т. XI, 1962, стр. 5—50, откуда, в основном, почерпнуты приводимые ниже конкретные данные; см. также: Д. Т иш е в. Работата на БКП сред селяните през 1935—1940 гг. — «Известия на Института по истории на БКП», № 9, 1962, стр. 223—224.

 

88

 

 

Периодической печати, особенно в выходивших в рассматриваемый период журналах «Стопански проблеми» (редактор Проколий Киранов) и «Земя и труд» (редактор Михаил Геновский). В 1939—1940 гг. с целым рядом книг и статей в пользу кооперативного земледелия выступили Т. Черноколев, И. Стефанов, Н. Кынев, Н. Сакаров, Т. Дончев, Е. Бонев, Д. Вылев и многие другие кооперативные и общественные деятели. Авторы этих работ, в своем большинстве марксисты, предупреждали, что в условиях капитализма кооперативное ведение хозяйства и обработка земли сами по себе не могут привести к разрешению аграрного вопроса, социалистическому преобразованию крестьянских хозяйств и уничтожению классовых противоречий. В то же время они подчеркивали преимущества кооперативного земледелия, развивали мысль о том, что создание кооперативных земледельческих хозяйств поможет устранению раздробленности земли, приведет к лучшему, более рациональному использованию труда и сельскохозяйственного инвентаря, внедрению в сельское хозяйство современной техники, химических удобрений. Болгарские коммунисты считали, что даже в условиях капитализма производственные кооперативы могли принести трудящимся крестьянам некоторые практические преимущества и облегчить им тяжелую борьбу за человеческое существование. Связывая движение за создание этих кооперативов с общей освободительной борьбой трудящихся под руководством рабочего класса, БРП укрепляла свои контакты с массами, способствовала сплочению демократических и антифашистских сил. Кроме того, Рабочая партия связывала деятельность кооперативных земледельческих хозяйств с созданием навыков и накоплением опыта, которые могли быть полезными при проведении социалистического преобразования сельского хозяйства после свержения в стране капиталистического режима.

 

Вопреки сопротивлению реакции в 1937—38 гг. в Болгарии был создан ряд самостоятельных кооперативных земледельческих хозяйств или производственных отделов при кредитных кооперативах — в Созополе, с. Татарево (Борисовградской околии), селе Тенево (Тервел) Ямболской околии, с. Господиново (Варненской околии). В следующем, 1939 г. такие кооперативы были созданы в селах Веселиново и Ханово (Ямболской околии),

 

89

 

 

с. Тотлебен (Плевенской околии), с. Вербовка (Севлиевской околии), с. Стежерово (Овиштовской околии). В 1940 г. было основано 15, а в 1941 г. — 18 новых кооперативных земледельческих хозяйств. В 1941 г. в стране насчитывалось уже 47 кооперативных земледельческих хозяйств с 2 726 членами и 5 950,1 га обрабатываемой земли. В своей работе эти хозяйства использовали опыт советских колхозов, а также опыт, накопленный в области других видов кооперирования в самой Болгарии. Как правило, кооперативные земледельческие хозяйства создавались на базе обобществления основных средств производства. Обязываясь передать кооперативному хозяйству свой рабочий скот и инвентарь, кооператоры сохраняли за собою частную собственность на землю, за которую определялась довольно высокая рента — 40% общего дохода хозяйства. Руководили кооперативами советы правлений, избираемые на общих собраниях равноправных членов кооперативов. Общие собрания кроме того, обсуждали и решали все основные вопросы хозяйственной деятельности кооператива. Для обмена опытом и выяснения наболевших вопросов между кооперативными хозяйствами поддерживался постоянный контакт. В январе 1941 г. при содействии прогрессивных деятелей Болгарского земледельческого и кооперативного банка и Плевенской областной сельскохозяйственной палаты, в руководстве которой имелись и коммунисты, были созваны конференции представителей кооперативных земледельческих хозяйств Северной (в Плевене) и Южной (в Ямболе) Болгарии.

 

На этих конференциях, как правило, обсуждались достижения отдельных хозяйств, рассматривались основные принципы их организации, ведения дел, распределения доходов.

 

Примеру уже созданных кооперативных земледельческих хозяйств стремились следовать сотни крестьян других сел. Наиболее сильным движение за кооперативную обработку земли было в районах экстенсивного земледелия, особенно в Плевенской и Врачанской областях. Фашистская власть всеми средствами пыталась задушить это движение. Вопреки трудностям, препятствиям и фашистскому террору, болгарские крестьяне-кооператоры, поддерживаемые широкой демократической общественностью и в первую очередь сознательным пролетариатом,

 

90

 

 

упорно отстаивали существование своих кооперативных хозяйств. Движение крестьян-кооператоров, наряду с другими формами борьбы, способствовало расширению и укреплению союза рабочего класса и трудового крестьянства.

 

Кооперативное движение являлось важным участком деятельности Рабочей партии, добивавшейся объединения всех демократических сил страны и руководившей их общей борьбой против фашистской реакции.

 

Увязывая нелегальную работу с использованием легальных возможностей как в городе, так и в деревне, коммунисты упорно добивались расширения своих связей с массами, сплачивая их на все более смелую борьбу за их непосредственные интересы, против капиталистической эксплуатации и фашизма.

 

Все более разгоравшаяся и ширившаяся борьба народных масс являлась ярким свидетельством того, что фашизму не удавалось добиться «социального мира».

 

«Фашизм демагогически вещал об уничтожении классовых противоречий и установлении «общности интересов всего народа», — писал в мае 1939 г. Георгий Димитров. — Но на деле получилось обратное. Стараясь свирепым террором уничтожить проявления классовой борьбы, фашизм загоняет недовольство масс вглубь и в то же время обостряет еще больше классовые противоречия. Вместо «единения труда и капитала» налицо рост классовых антагонизмов. Ни в одной стране нет такой глубокой пропасти между эксплуататорами и эксплуатируемыми, как в фашистских странах. Фашизм уничтожил легальные рабочие организации, но взамен их возникли нелегальные. Стараясь разобщить ряды рабочего движения и подавить его, он, вопреки своей воле, толкает рабочих на объединение их сил в единый пролетарский фронт. Фашизм, грабя и угнетая крестьянство и мелкий городской люд, толкает эти слои на союз с пролетариатом, на создание антифашистского народного фронта» [177].

 

 

177. Г. Димитров. Съчинения, т. II, стр. 13.

 

91

 

 

4. Борьба демократических сил против наступления фашизма, за мир и национальную независимость

 

К началу второй мировой войны в Болгарии уже полностью утвердился режим открытой монархо-фашистской диктатуры. После военно-фашистского переворота 19 мая 1934 г. в стране были уничтожены даже формальные атрибуты парламентаризма и буржуазной демократии; распущены политические партии и существовавшие профсоюзные организации, установлена свирепая цензура, ликвидированы остатки местного самоуправления. Усилилось наступление на просветительные, кооперативные и другие массовые демократические организации болгарского народа, подавлялись его элементарные права и свободы.

 

Вскоре после переворота в рамках фашистской диктатуры произошло несколько смен кабинетов: в итоге от управления страной были отстранены антимонархистски настроенные офицерские круги. В Болгарии утвердилась монархо-фашистская диктатура. Образованный в ноябре 1935 г. чисто чиновничий кабинет Георгия Кьосеиванова, послушно выполнявший волю царя Бориса и его камарильи, просуществовал вплоть до февраля 1940 г.

 

В системе утвердившегося таким образом монархофашистского режима, при котором монархизм и фашизм слились в одно целое, господствующее положение заняли элементы, проводившие политику прямой защиты интересов крупной буржуазии, связанной с германским капиталом. Активную поддержку монархо-фашистской диктатуре оказывала также реваншистски настроенная реакционная военщина, объединенная вокруг федерации союзов офицеров и унтер-офицеров запаса.

 

Характерной особенностью этого режима было отсутствие массовой и монопольной партии фашистского типа. Такой партии не удалось создать не только правящей монархо-фашистской клике, оказавшейся вынужденной рядиться в тогу «беспартийного режима», но и тем группировкам фашистского толка — легионерам, ратникам, цанковцам и др.,

 

92

 

 

которые по тем или иным соображениям находились в «оппозиции» к официальной правящей группировке.

 

Наиболее активной и многочисленной организацией фашистского типа являлся так называемый Союз болгарских национальных легионов (Съюз на българските национални легиони). Он начал свою деятельность еще в конце 1930 г. на базе «Союза защиты болгарской родины», руководитель которой Иван Дочев стал позднее и руководителем легионеров. Характерной чертой программы и устава Союза болгарских национальных легионеров, принятых на состоявшемся в мае 1932 г. его первом съезде, было выдвижение «вождя» как фактического руководителя страны.Царю же легионеры отводили лишь роль «символа национального единства и верховного контролера». Эта полувоенная шовинистическая и расистская организация стремилась создать в Болгарии открытую фашистскую диктатуру по типу гитлеровской. Действуя главным образом среди буржуазной и мелкобуржуазной учащейся молодежи, легионеры пытались готовить из нее погромщиков и шпионов-провокаторов для борьбы с демократическим движением. Легионеры неоднократно оказывали в этой борьбе прямую помощь полиции. Так, например, вместе с полицией они участвовали в разгоне состоявшихся 13 и 15 марта 1937 г. студенческих демонстраций, направленных против нового избирательного закона, лишавшего студентов избирательных прав [178]. В 1938—1939 гг. внутри СБНЛ за руководство Союзом боролись две группы: одна, возглавлявшаяся Иваном Дочевым, и другая — во главе с Илией Станевым [179]. С 1939 г. во главе легионеров стал бывший военный министр ген. Христо Луков, который вновь объединил обе группы. Вскоре, тайно подстрекаемый гитлеровцами, Луков стал претендовать на роль болгарского «фюрера». Близкой к легионерам была и примыкавшая к ним небольшая группа «Молодая Болгария» во главе с Николой Минковым.

 

Другая часть фашистско-националистических элементов группировалась вокруг полувоенной организации «Союз ратников за прогресс Болгарии» (Ратничество за напредъка на българщината).

 

 

178. См.: Д. Казасов. Бурни години 1918—1944. София, 1949, стр. 601.

 

179. ЦДИА, ф. 370, оп. 2, д. 825, л. I.

 

93

 

 

Эта организация возникла в 1936 г. и возглавлялась профессором агрономического факультета Софийского университета Асеном Кантарджиевым. В первый период ее деятельности одним из лидеров этого союза был Петр Габровский, получивший позднее, в октябре 1939 г., портфель министра внутренних дел. Эта организация, менее активная, но не менее реакционная, чем союз легионеров, также поддерживалась и финансировалась немецкими фашистами [180]. Первые ее кадры были выходцами из черносотенного «Всеболгарского союза имени Отца Паисия» (Всебългарски съюз «Отец Паисий») и из националистических македонских и добруджанских организаций молодежи. Ратники рекламировали себя открытыми врагами «марксизма, интернационализма и демократии» и поклонниками «социальной правды и национальной мощи». В отличие от легионеров, которых они обвиняли в неудачном копировании чужих политических принципов, ратники считали себя выразителями «болгарской самобытности» и утверждали, что страной должен управлять «глава» (царь) с помощью опытной в политическом отношении «элиты», к которой они причисляли только самих себя. Организация ратников ставила своей задачей отвлечь внимание масс от классовой борьбы, направить их по пути буржуазного национализма, шовинизма и расизма [181]. Ее члены скрытно пытались проникать в среду нелегальных демократических организаций и подрывать их изнутри.

 

Третьей по значению организацией фашистского типа являлось так называемое Национально-социальное движение

 

 

180. О получении руководителями ратников прямых субсидий от немецких фашистов свидетельствуют даже донесения тайных полицейских агентов. Так, полицейский осведомитель, скрывшийся за № 101, в своем донесении от 18 января 1939 г. приводил сведения о том, что «организация ратников во главе с проф. Кантарджиевым щедро субсидируется германским правительством, так как она проводит в Болгарии чисто немецкую политику и копирует все немецкое» (ЦДИА, ф. 370, оп. 2, д. 825, л. 1).

 

181. При благосклонном бездействии полиции в апреле 1938 г. ратники совершили хулиганское нападение на слушателей лекции проф. Методия Попова против расовой теории; в мае того же года они пытались устроить погром в еврейском квартале Софии, громили еврейские магазины и т. п. (см.: «Работническо дело», 1939, № 4.) 20 сентября 1939 г. в Софии и ряде других городов Болгарии отряду ратников снова учинили еврейские погромы.

 

94

 

 

небезызвестного палача болгарского народа Александра Цанкова. Начало этому «движению» было положено еще в первой половине 30-х годов в результате раскола обанкротившегося «Демократического сговора», из которого Цанков вышел. Подражая во всем Гитлеру, на поклон к которому он ездил в ноябре 1936 г., Цанков также претендовал на роль болгарского «фюрера», а свою партию рассматривал в качестве политической основы фашистской диктатуры. Он выступил с открыто фашистской программой и развернул безудержную социальную демагогию, безуспешно пытаясь подчинить своему влиянию массы рабочих и мелкой буржуазии. Характеризуя сущность движения Цанкова, ЦК БКП писал в одном из своих воззваний в июле 1936 г.: «...партия Цанкова открыто и усиленно восстанавливает свои связи — она беспрепятственно устраивает свои конференции и собрания; она начинает проповеди о «необходимости» создания вооруженных отрядов по немецкому образцу и приступает к их созданию; цанковцы при активном содействии полиции подготавливают провокации против болгарских рабочих, против их партии с тем, чтобы снова залить кровью всю страну...» [182].

 

Все эти группировки находились на полулегальном положении и взаимно конкурировали между собой. Особенно ожесточенная грызня велась между легионерами и ратниками, а также между отдельными фракциями каждой из этих организаций. Царь Борис и его окружение всячески поддерживали эту борьбу с целью ослабления указанных группировок как антиправительственной силы, и в то же время использовали их против демократического движения. Полицейские органы монархо-фашистского правительства смотрели сквозь пальцы на их антинародную деятельность, называя их в своих тайных донесениях «патриотическими организациями». Фашистские группировки всеми силами пытались разжечь в болгарском народе, особенно среди его молодого поколения, самые низменные шовинистические настроения, натравливать болгарскую молодежь на все демократическое и прогрессивное в стране, насаждать вражду к Советскому Союзу и соседним балканским народам. Будучи прямой агентурой гитлеровской Германии, они

 

 

182. «Нелегални позиви на БКП», 151—152.

 

95

 

 

выполняли роль некоей «оппозиции справа» по отношению к существовавшему монархо-фашистскому режиму, резко критикуя его за якобы недостаточную решительность и непоследовательность при осуществлении реакционных мероприятий [183]. Немецкие фашисты ловко использовали эту агентуру для шантажа правящей группировки, пуская время от времени слухи о ее возможной замене представителями этой «оппозиции».

 

Существование монархо-фашистского режима в значительной степени было облегчено еще и тем, что его приход к власти произошел в обстановке разобщения демократических сил страны: в Болгарии в тот период не возник народный антифашистский фронт, который мог бы преградить ему дорогу. «Пока пролетариат разъединен, пока он изолирован от остальных трудящихся города и деревни, пока он не установил правильных взаимоотношений и сотрудничества с другими демократическими силами страны,—отмечал Г. Димитров, — для горстки финансовых и промышленных магнатов, для фашистской буржуазии не так трудно, как показал пример Италии, Германии и Австрии, громить рабочее движение, расправляться по частям с отдельными слоями народа и уничтожать демократию» [184]. Пример Болгарии полностью подтвердил справедливость этих слов Георгия Димитрова, сказанных им в 1936 г.

 

Болгарские коммунисты вели самоотверженную борьбу и шли во главе движения народных масс против монархо-фашистской диктатуры. Однако преобладание в руководстве коммунистической партии в период 1929—1934 гг. левосектантской фракции мешало широкому развертыванию этой борьбы и созданию единого народного антифашистского фронта. Неправильными методами работы и авантюристскими директивами левые сектанты парализовали боеспособность партии и отрывали ее от потенциальных союзников. С запрещением в 1934 г. легальной Рабочей партии и последовавшим вслед за этим по указанию левосектантского руководства оппортунистическим ее самороспуском были нарушены связи болгарских коммунистов с массами.

 

 

183. Подробнее о структуре и деятельности этих фашистских группировок см.: И. Генов. Зъбите на фашизма. София, 1945,

 

184. Г. Димитров. Съчинения, т. 10, стр. 282.

 

96

 

 

Восстановить свои связи с массами и действительно возглавить широкое антифашистское движение болгарских трудящихся партия могла лишь преодолев левосектантские извращения и прочно встав на новый, большевистский курс.

 

Огромную роль в деле разоблачения левых сектантов, освобождения партийных масс от их влияния и осуществления поворота в политике БКП сыграла борьба испытанных кадров партии во главе с Георгием Димитровым и Василем Коларовым. Героическое поведение Георгия Димитрова во время Лейпцигского процесса оказало огромное влияние на развитие единства действий болгарских трудящихся масс. Исключительное значение имели также решения VII конгресса Коммунистического Интернационала.

 

Состоявшийся в 1935 г. VII конгресс Коминтерна, исходя из новой расстановки классовых сил на международной арене и в отдельных странах, наметил генеральную линию коммунистических партий в борьбе против фашизма и войны. Вскрыв сущность фашизма как открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, шовинистических и империалистических элементов финансового капитала, разоблачив его как злейшего врага рабочего класса и всех трудящихся, конгресс разработал программу широкой мобилизации всех трудящихся на борьбу против фашистской опасности и угрозы империалистической войны.

 

В своем докладе на конгрессе генеральный секретарь ИККИ Георгий Димитров подчеркнул, что особенно важной задачей в деле мобилизации масс на борьбу с фашизмом являлось создание широкого народного антифашистского фронта на базе пролетарского единого фронта. Только пролетариат как самый передовой класс общества, добившись сплочения своих собственных рядов, может объединить все слои трудового народа и повести трудящихся на борьбу за мир и демократию. Добившись единства в антифашистской борьбе, пролетариат в состоянии парализовать воздействие фашистской демагогии на крестьянство, городскую мелкую буржуазию, интеллигенцию, внушить колеблющимся веру в силу рабочего класса. Решительные действия единого пролетарского фронта в защиту насущных экономических интересов различных слоев мелкой буржуазии и, прежде всего,

 

97

 

 

крестьянства, создадут предпосылки для установления правильных взаимоотношений с рабочим классом, для создания боевого рабоче-крестьянского союза. Все это открывает возможности для создания широкого антифашистского народного фронта [185]. Георгий Димитров подчеркивал, что в отдельных странах народный фронт будет создаваться по-разному, в зависимости от конкретной обстановки, а также от социальных, исторических и политических особенностей данной страны. В каждой стране имеются узловые вопросы, волнующие на данном этапе самые широкие массы, вокруг которых должна быть развернута борьба за установление единого фронта [186].

 

Под руководством и при самом ближайшем участии Георгия Димитрова и Всила Коларова была проведена огромная работа по преодолению трудностей на пути к окончательной большевизации БКП и укреплению ее связей с массами, по организации, с учетом конкретных условий и особенностей Болгарии, широкого единого фронта болгарских трудящихся против фашистской диктатуры. После идейно-политического разгрома левых сектантов и отстранения их от руководства, обновленный ЦК с помощью Исполкома Коминтерна выправил политическую линию партии, взял курс на укрепление связей с массами и установление в стране широкого антифашистского фронта. Уже в резолюции V пленума ЦК БКП (январь 1935 г.) виден серьезный шаг вперед в борьбе против левого сектантства. В ней ясно поставлена задача создания единого фронта коммунистической партии, Земледельческого союза и социал-демократической партии.

 

1 октября 1935 г. ЦК БКП обратился ко всем партийным организациям, членам партии и сочувствующим с открытым письмом, в котором разъяснялись сущность и вредные последствия левосектантского курса и ставилась задача активизации борьбы против фашистской диктатуры, за восстановление демократических прав и свобод народа. В письме указывалось, что рабочий класс, крестьянство и все трудящиеся при таких свободах и правах смогут легче бороться за свои интересы.

 

 

185. Г. Димитров. Съчинения, т. 10, стр. 63.

 

186. Там же, стр. 65.

 

98

 

 

При наличии этих свобод и прав пролетариат лучше всего может повести трудящиеся массы на борьбу за пролетарскую диктатуру. Однако поражение фашизма может быть достигнуто только путем единой борьбы трудящихся антифашистов, идущих за компартией, за Земледельческим союзом, за социал-демократической партией и за другими нефашистскими организациями, только путем создания единого народного антифашистского фронта при участии этих организаций.

 

Центральный комитет партии указывал, что выполнение этой основной задачи, т. е. создание единого народного фронта, развертывание массовой борьбы и доведение ее до образования правительства единого народного антифашистского фронта, возможно только при самом энергичном и руководящем участии в этой борьбе пролетариата. Он призвал всех коммунистов и сочувствующих сплотиться вокруг партийных организаций и приступить к энергичной работе по установлению связи со всеми трудящимися антифашистами, членами любой нефашистской организации, убеждая их в необходимости участия в единой борьбе против фашизма, по организации этой борьбы во всех возможных в данный момент и в данном месте формах [187].

 

Состоявшийся в конце февраля — начале марта 1936 г. VI расширенный пленум ЦК БКП принял исторические решения, представлявшие собой конкретную разработку нового курса партии во всех решающих областях партийной работы и направленные на окончательную ликвидацию отрыва партии от широких народных масс. Единодушно присоединившись к решениям VII конгресса Коммунистического Интернационала, пленум с еще большей настойчивостью подчеркнул значение вовлечения в борьбу широких народных масс, создания единого рабочего и широкого народного фронта против фашизма, против наступления капитала и надвигавшейся войны, а также наметил меры по осуществлению профсоюзного единства рабочего класса. Пленум четко указал, что главными врагами болгарского народа внутри страны являются носители фашистской идеологии и политики — правительство царя Бориса и так называемое национально-социальное движение Цанкова, использующее

 

 

187. «Нелегални позиви па БКП», стр. 126—130.

 

99

 

 

разобщенность демократических сил для того, чтобы пробраться к власти. В резолюции пленума о политическом положении и задачах партии говорилось, что для устранения царящего в стране режима бесправия и фашистского произвола, недопущения прихода к власти Цанкова и прекращения ограбления масс, необходимо добиться осуществления следующих конкретных задач: 1. Немедленное восстановление Тырновской конституции и предусмотренных в ней прав и свобод. 2. Немедленное назначение выборов в Народное собрание на основе старого избирательного закона. 3. Отмена всех антиконституционных декретов, изданных после 19 мая 1934 г. 4. Роспуск всех гражданских и военных организаций, которые отменили конституцию или выступают против ее восстановления.

 

«Если до сих пор, — указывалось в резолюции пленума, — в Болгарии продолжает существовать позорный режим террора и бесправия, не имеющий под собой никакой общественной опоры, это объясняется только разобщенностью сил демократии, междоусобной борьбой руководителей различных партий и отдельных групп в них и их боязнью борьбы масс. Путь к выходу из положения нужно искать в могучих силах народа, в его сильно развитых демократических традициях и чувствах, в борьбе масс, а не в компромиссах с паразитами на теле народном и с дворцом, как это стремятся делать некоторые руководители нефашистских партий» [188].

 

Вооруженные решениями VII конгресса Коминтерна и VI пленума ЦК БКП, болгарские коммунисты под руководством испытанного ленинца Георгия Димитрова твердо и уверенно встали на позиции большевизма, энергично взялись за работу по укреплению своих организаций и расширению связей с широкими массами. Важную роль при проведении этой линии имело восстановление после двухлетнего организационного бездействия распущенной левосектантами Рабочей партии как отдельной, параллельно с БКП действующей нелегальной партии рабочего класса [189], и проведение вслед за

 

 

188. «БКП в резолюции и решения на конференциите и пленумите на ЦК», т. III, стр. 331.

 

189. С. Колев. Борбата на БКП за народен фронт 1935—1939, София, 1959, стр. 23.

 

100

 

 

тем организационной Перестройки коммунистического рабочего движения в основе создания единой партии.

 

Восстановленная Рабочая партия к 1937—1938 гг. окрепла организационно и выросла численно, расширила и упрочила свои связи с массами. Количество ее членов Превысило 10 тысяч, С июня 1935 г. в подполье было возобновлено издание печатного партийного органа Рабочей партии — газеты «Работническо дело» [190], которая приобрела большую популярность. Тот факт, что за членство в Рабочей партии фашистскими законами предусматривалось более легкое наказание, чем за членство в компартии, способствовал более массовому характеру РП. Представители Рабочей партии наладили контакт с руководителями других демократических партий в целях согласования единства действий всех антифашистских сил [191]; ее члены вступали в массовые легальные организации трудящихся и проводили в них работу [192].

 

 

190. Наряду с ней вплоть до мая 1939 г. как орган БКП продолжала выходить газета «Работнически вестник». Тираж газеты в 1937 г. составлял 8 тыс. экземпляров (эта цифра указана в передовой статье «Работнически вестник» № 1 от 15 февраля 1937 г.). С мая 1939 г. по решению Центрального комитета газета «Работническо дело» осталась единственным центральным политическим органом партии.

 

О неимоверно тяжелых условиях, в которых издавалась нелегальная коммунистическая печать, можно судить хотя бы по тому факту, что в период 1935—1938 гг. полицией было раскрыто 14 нелегальных типографий, три ротатора, два склада с нелегальными материалами и было арестовано 64 человека, обслуживавших технику нелегальной партийной печати (см.: «Работническо дело», 6.V 1950). Только с октября 1939 г. удалось создать тщательно законспирированную типографию, которую полиция не смогла раскрыть вплоть до марта 1944 г. (см. статью одного из организаторов этой типографии: Ст. Керезов. Последната нелегална печатница на вестник «Работническо дело». — «Работническо дело», 21, 22.II 1952. О другом организаторе указанной типографии — Славейко Нованском, погибшем в стычке с фашистской полицией 11 марта1944 г., см. «Работническо дело», 13.III. 1964).

 

191. Этот факт не остался незамеченным и фашистской охранкой. Суммируя донесения областных полицейских начальников, начальник отделения «А» Дирекции полиции в своем «Докладе о состоянии коммунизма в Царстве» за ноябрь 1938 г. приходил к следующему выводу: «Отмечается восприятие коммунистами тактики совместной работы с людьми демократического движения. Функционеры коммунистической партии и ее подразделений встречаются с демократическими функционерами и работают вместе с ними» (ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 619, л. 1).

 

192. В обобщающем «Докладе» отделения «А» за май 1939 г. подчеркивается, что основная линия коммунистов на местах заключается в «проведении большой просветительной работы среди их единомышленников и вступление в массовые культурно-просветительные организации: читальни, хозяйственные, культурно-просветительные и другие общества, причем они всячески стремятся взять в свои руки их руководящие органы изнутри» (там же, д. 684, л. 68).

 

101

 

 

После восстановления Рабочей партии, являвшейся, так же как и БКП, марксистско-ленинской партией болгарского рабочего класса, все очевиднее становилась целесообразность сплочения революционных сил в одной нелегальной партии. Этот вопрос поднимался в ЦК БКП еще в 1937 г. В начале 1938 г., после согласования с Заграничным бюро и ИККИ, была начата работа по слиянию обеих партий. «РП и КП, — говорилось в письме-директиве Заграничного бюро «О реорганизации партии», — образуют одну единую и нераздельную партию — рабочую па составу, коммунистическую по своей политике, марксистско-ленинскую по своей идеологии, с единым политическим руководством» [193]. В результате перестройки, которая была окончательно завершена в 1939 г., единственной представительницей коммунистического движения в Болгарии стала Рабочая партия.

 

По тем же соображениям, которые вызвали необходимость создания единой марксистско-ленинской партии, в 1939 г. произошло слияние существовавших параллельно двух коммунистических молодежных организаций — КСМ и РМС, причем кадры комсомола были полностью включены в Рабочий союз молодежи [194].

 

В рассматриваемый период РМС проделал значительную работу по мобилизации болгарской прогрессивной молодежи на борьбу против фашистской реакции. Под его фактическим руководством и влиянием находились

 

 

193. Цит по: Б. Богданов, Б. Митев. Реорганизацията на комунистическото движение в България през 1934—1939 г. — «Ново време», 1957, № 14, стр. 77; см. также: Т. Ангелова. Сливането на Българската комунистическа партия и Българската работническа партия — период на поврат по организационните въпроси 1934—1940 г. — «Известия на Института по история на БКП», 1961, № 8.

 

194. См. инструкцию ЦК БКМС от 5 сентября 1938 г. о включении кадров КМС в ряды РМС — «Съюзът на работническата социалдемократическа младеж, Българският комунистически младежки съюз и Работническият младежки съюз в резолюции и решения на конгресите и конференциите 19121—1947». София, 1961, стр. 284—288; см. также: Т. Ангелова. Опит за изграждане на единен съюз на народната младеж в България през 1935—1938 г.— «Известия на Института по история на БКП», № 10, 1963, стр. 224—233.

 

102

 

 

многие десятки тысяч юношей и девушек, входивших в просветительные и другие массовые беспартийные организации. По многим вопросам, затрагивающим интересы трудящейся молодежи, РМС удалось достигнуть единства действий с Земледельческим и Социалистическим союзами молодежи. Накануне войны при его участии был создан Молодежный центральный конституционный комитет, в который входили также представители ЗСМ, ССМ, молодых радикалов и молодых сторонников группы А. Ляпчева. В борьбе за интересы трудящейся молодежи выросли новые авторитетные кадры рабочего молодежного движения.

 

Следует, однако, отметить, что при всех несомненных успехах, которые РМС удалось достигнуть, в частности, в культурно-просветительной работе, в предвоенные годы наметилось определенное отставание его деятельности по марксистско-ленинскому воспитанию своих членов и организационному укреплению своих рядов [195]. «Несмотря на неоднократное подчеркивание боевого классового характера РМС, — писала впоследствии газета «Младежка искра», — он был перестроен как широкая культурно-просветительная организация молодого поколения. Очень часто в ходе нашей повседневной работы мы забывали, что конечные цели и задачи РМС далеко не совпадают и не исчерпываются текущими задачами молодежного антифашистского движения. В ряде мест в «интересах единства» с демократической молодежью ремсисты допускали принципиальные отступления от марксизма-ленинизма, что приводило к затушевыванию классово-боевого характера Союза» [196].

 

В годы, непосредственно предшествовавшие началу второй мировой войны, болгарские коммунисты много сделали для сближения демократических сил, активизации их общих действий в политических кампаниях и в массовых организациях. Особенно большая работа была проведена по борьбе за единство рабочего класса. В открытом письме ко всем членам партии (от января 1938 г.), в котором ЦК БКП разъяснял партийную тактику по всем основным вопросам, в этой связи говорилось:

 

 

195. «Работническо дело», 1939, № 5.

 

196. «Младежка Искра», 26.XII 1944 г.; см. также «Кратка история на РМС». Издава околийския комитет на РМС — Шумен, 1947, стр. 19.

103

 

 

«Центральным звеном народного фронта в Болгарии является единый фронт болгарского рабочего класса и совместная борьба рабочих вместе с крестьянами и другими трудящимися города и деревни. В нашей неустанной работе по созданию народного фронта мы делаем в первую очередь упор на проведение единой сплоченной борьбы рабочих против капиталистической эксплуатации и фашистского гнета и на достижение самого тесного сотрудничества между всеми рабочими партиями и организациями. Мы стремимся к достижению единого фронта между всеми рабочими партиями, рабочими профсоюзами, кооперативами, организациями рабочей молодежи и другими рабочими организациями на основе классовой борьбы и борьбы против фашизма. Мы рассматриваем единый рабочий фронт как первый шаг к политическому и организационному единству болгарского пролетариата на классовой пролетарской основе» [197].

 

Выше уже отмечалось, что в предвоенные годы в результате упорной работы коммунистов совместно с другими прогрессивными элементами внутри официального Болгарского рабочего союза были сорваны попытки реакции сделать профсоюзы своей опорой. Активизация борьбы рабочих, установление классового единства и их массовое участие в антифашистском движении все более усиливали демократический фронт борьбы против фашизма и содействовали сплочению всех демократических сил страны.

 

Тяга к народному фронту все сильнее проявлялась и среди старых массовых организаций болгарских трудящихся — кооперативных, просветительных, женских, молодежных, спортивных и др. По инициативе коммунистов и ремсистов (членов Рабочего союза молодежи) проводивших в них большую работу, их члены все актив нее боролись за восстановление политических свобод против милитаристской авантюристической политики монархо-фашистского правительства, за мир и национальную независимость. Предпринимавшиеся фашистскими элементами попытки проникнуть в эти организации натолкнулись на решительный отпор демократически настроенных масс и полностью провалились. Вопреки драконовским мерам и репрессиям фашистской реакции,

 

 

197. «Нелегални позиви на БКП», стр. 202.

 

104

 

 

они сохранили свой демократический характер и продолжали свою благородную деятельность, поддерживая в болгарском народе дух свободолюбия и ненависти к фашистской тирании.

 

Одной из форм массовой антифашистской борьбы являлась посылка в различные правительственные и административные инстанции делегаций, организация всякого рода комиссий и комитетов, предъявлявших требования масс по животрепещущим вопросам общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни.

 

Под лозунгами борьбы против фашизма, за национальную независимость партия организовывала массы, используя также народные традиции и празднования знаменательных дат истории и культуры болгарского народа, как например, день памяти великого болгарского революционера-демократа и поэта Христо Ботева, день славянских просветителей Кирилла и Мефодия и др. Особенно широко праздновался день международной пролетарской солидарности—1 Мая. Он проходил под лозунгом борьбы против фашизма и угрозы войны, за демократические права и свободы, за жизненные интересы трудового люда.

 

Стремясь лишить традиционный первомайский праздник болгарских трудящихся революционного содержания, фашистское правительство объявило его официальным праздником «казенных» профсоюзов и пыталось проводить его под шовинистическими лозунгами и охраной полиции. В празднествах имели право участвовать только члены БРС по предъявлении членского билета. На устраивавшихся по распоряжению правительства первомайских собраниях и конференциях фашистские министры и другие «официальные лица»" произносили напыщенные речи о «солидарности классов» и т. п.

 

Однако, несмотря на все усилия фашистских властей извратить характер первомайского пролетарского праздника, болгарские рабочие срывали официальные «празднества» и проводили 1 Мая под знаком борьбы против фашистской диктатуры, защиты своих классовых интересов, под знаком солидарности со всеми народами, борющимися против империалистической реакции и угрозы войны. С особым боевым революционным подъемом болгарские трудящиеся отметили день 1 Мая 1939 г.

 

105

 

 

Только в Софии на демонстрацию собралось более 25 тыс. трудящихся [198]. «Еще на заре, — вспоминает один из участников этой демонстрации, — по улицам начали патрулировать группы вооруженных до зубов конных жандармов, пеших полицейских, тайных агентов охранки. Полицейские и служащие муниципальной службы «Чистота» соскабливали со стен написанные ночью революционные лозунги, срывали водруженные на труднодоступных и опасных местах красные флаги... Колонна двинулась. Гнев, ненависть и презрение наполняли наши сердца. Вдруг, вместо «ура!» в адрес фашистских «фюрерят»-кровопийцев из рядов демонстрантов дружно понеслись слова песни Ботева «Жив еще, жив он!», «Дружной песни» (революционная песня болгарских рабочих. — Л. В.) и др..-. Верхушка БРС и полиция пытались помешать пению. Напрасные усилия! Внезапно конные и пешие полицейские с обнаженными саблями... с дикой яростью набросились на поющих демонстрантов...» [199] Несколько десятков участников демонстрации были ранены, а около 300 человек — арестованы. Тем не менее рабочие организованно отошли к городскому саду, где дали решительный отпор полиции, и успешно закончили первомайскую демонстрацию. Отмечая боевой дух и подъем, которыми характеризовалось празднование 1 Мая 1939 г. в Софии, газета «Работническо дело» писала: «От имени всех рабочих и трудящихся и всех честных борцов за народные права и свободы и за защиту своей родины от иностранного нашествия, мы поздравляем софийский пролетариат и выражаем ему пожелание, чтобы он еще более решительно встал в первые ряды борьбы рабочего класса и всех демократических сил Болгарии, за свержение фашизма, за восстановление и расширение попранных прав и свобод народа» [200].

 

В Пловдиве во время демонстрации рабочие, чтобы подчеркнуть классовый и революционный характер своего первомайского праздника, вдевали в петлицы красные маки, несмотря на специальное запрещение властей [201]. О боевом настроении пловдивских рабочих свидетельствует

 

 

198. «Работническо дело», 1939, № 7.

 

199. С. Стоименов. Първомайските дни в София през 1939—1941 г.—«Работническо дело», 1.V 1956.

 

200. «Работническо дело», 1939, № 7.

 

201. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 75.

 

106

 

 

и следующий характерный эпизод. Стремясь сгладить впечатление от первомайской демонстрации и вместе с тем разжечь дух. шовинизма и милитаризма, фашистские власти с помощью руководства БРС в день святого Георгия, 6 мая, пытались загнать рабочих на молебен и парад, посвященные празднику кавалеров ордена «За храбрость». По призыву Рабочей партии пловдивские рабочие бойкотировали это торжество и оно, по (существу, было сорвано. На созванном 16 мая пленарном заседании Пловдивского околийского рабочего синдиката, которому было поручено расследовать причины бойкота, рабочий Иван Тодоров Димитров сказал: «1 мая мы выдвинули лозунг мира. Следовательно, мы не можем, явившись на парад в день святого Георгия, лизать то, на что мы плевали» [202].

 

Повсюду в стране, как об этом свидетельствуют многочисленные полицейские донесения, в день 1 Мая стены домов и заборов были испещрены революционными в антивоенными лозунгами, на многих местах водружались красные флаги, распространялись листовки, призывающие к борьбе с фашизмом и к солидарности с Советским Союзом [203].

 

В условиях усиления внешнеполитической напряженности на Балканах и все большей изоляции страны на международной арене среди болгарского народа усиливалось движение за дружбу с Советским Союзом, который последовательно выступал в защиту нейтралитета и национальной независимости Болгарии. В этой обстановке правящие круги Болгарии оказались вынужденными несколько умерить антисоветскую пропаганду. Со второй половины 1939 г. стал заметно меняться тон правительственной печати, ранее систематически выступавшей со всякого рода клеветническими антисоветскими измышлениями. Было дано разрешение на продажу советской художественной литературы и газеты «Известия», которая только в Софии распространялась в количестве 10 тыс. экземпляров [204]. Были допущены к прокату в стране некоторые советские фильмы, которые привлекали

 

 

202. Там же, л. 76.

 

203. Там же, лл. 68, 71 и сл.

 

204. В. Коларов. Избрани произведения, т. III. София, 1955, стр. 151.

 

107

 

 

огромные массы зрителей, открыто выражавших свои симпатии к Советскому Союзу [205].

 

В этот период активизировали свою деятельность общества болгаро-советской дружбы. Организуемые ими лекции о классиках русской литературы, выставки об успехах советского сельского хозяйства и промышленности способствовали укреплению дружбы между советским и болгарским народами. В начале августа 1939 г. СССР посетила группа болгарских депутатов во главе с заместителем председателя Народного собрания Георгием Марковым и председателем бюджетной комиссии Петром Кьосеивановым (братом премьер-министра), которая осмотрела Всесоюзную сельскохозяйственную выставку и совершила поездку по Советскому Союзу [206]. Усилилось стремление болгарских хозяйственных кругов к развертыванию торговли с Советским Союзом.

 

Вынужденное, в силу международной конъюнктуры и внутриполитического положения в стране, идти на временное смягчение отношений с СССР, правительство Кьосеиванова делало это исподволь, с большой неохотой и проявляло сильное беспокойство по поводу массового выражения болгарским народом дружественных чувств к СССР. Хотя официально болгарские власти разрешили свободное распространение в стране советской газеты «Известия», фактически они рассматривали чтение этой газеты как антигосударственное преступление и подвергали ее читателей полицейским преследованиям. В сентябре 1939 г. по распоряжению министра внутренних дел Недева было приостановлено печатание брошюры Георгия Маркова «Наши впечатления об СССР». Большое беспокойство проявляла полиция и в связи с демонстрацией советских фильмов.

 

«Когда где-нибудь демонстрируется советский фильм, — сообщала с тревогой Дирекция полиции, — кино посещается в большом числе коммунистами,

 

 

205. «При демонстрации советских фильмов, — отмечало отделение «А» Дирекции полиции в январе 3939 г., — кинозалы массово посещаются не только городским населением, но и лицами, которые специально для этого приезжают из деревни» (ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 32).

 

206. Вспоминая об этом в 1940 г., Петр Кьосеиванов должен был подчеркнуть «большое внимание и сердечность», с которыми они были приняты в Советском Союзе (см. «Стенографски дневници на XXV Обикновено народно събрание», II редовна сесия, 26.XI 1940, стр. 321—322).

 

108

 

 

социалистами и членами Земледельческого союза, а по ходу фильма раздаются бурные аплодисменты» [207].

 

С целью пресечения проявлений симпатии к советскому народу принимались драконовские полицейские меры. Характерным в этом отношении является следующий тайный циркуляр заместителя начальника полицейского управления Плевенской области, разосланный 31 октября 1939 г. всем околийским полицейским начальникам:

 

«Ввиду того, что в последнее время демонстрируются советские фильмы, в результате чего проводится коммунистическая пропаганда и тем самым среди зрителей культивируется неприязнь к ныне существующему государственному строю, примите меры к строжайшему соблюдению следующих распоряжений: во время демонстрации советских фильмов безусловно запрещаются громогласные аплодисменты со стороны публики при появлении на экране каких бы то ни было кадров; при констатации таких проявлений в первый раз демонстрирование фильма немедленно прекращается, при вторичном нарушении кинотеатр закрывается сроком на две недели, при нарушении в третий раз он закрывается насовсем» [208].

 

Болгарский народ чутко реагировал на международные события и энергично выступал против усилившихся в предвоенный период происков международной реакции. Трудящиеся массы гневно выражали свое возмущение позорной мюнхенской сделкой империалистических держав, выдавших Чехословакию фашистской Германии. Оккупация Чехословакии немецко-фашистскими войсками в середине марта 1939 г. вызвала бурю негодования среди болгарского народа. В мартовские дни 1939 г. в Софии состоялись демонстрации в защиту Чехословацкой республики, против одобрения болгарским правительством гитлеровской агрессии 193. В демонстрациях 16—18 марта активное участие приняло демократическое студенчество столицы. Студенты Софийского университета

 

 

207. ЦДИА, ф. 370, оп. 1, д. 684, л. 90. Доклад начальника отделения «А» Дирекции полиции «О состоянии коммунизма в Царстве за май 1939 г.».

 

208. Окръжен държавен архив — Търново, ф. 81, оп. 1, д. 120.

 

209. Правительство Болгарии еще 17 марта согласилось закрыть чехословацкое посольство в Софии и передать его дела германскому посольству (ЦДИА, ф. 176. оп. 7, д. 1038, л. 130).

 

109

 

 

и Художественной Академии в эти дни прекратили занятия в знак протеста против оккупации Чехословакии немецкими фашистами. В выпущенном воззвании представители студенчества писали:

 

«Горячее желание болгарского студенчества встать на защиту национальной свободы и независимости ввиду нависшей над нашей страной грозной опасностью, чувство братской солидарности к славянскому народу, прошлое которого, подобно нашему, наполнено героической борьбой за свободу и независимость, сознание того, что каждый народ должен сам распоряжаться своей судьбой — вот что вызвало воодушевленное и единодушное прекращение занятий в Университете» [210].

 

Примеру демократического студенчества последовали некоторые профессора по славянской филологии и педагогике, объявившие о прекращении своих лекций в знак солидарности с чехословацким народом [211].

 

В период гражданской войны в Испании трудящиеся Болгарии, вопреки репрессивным мерам правительства, проводили кампанию протеста против фашистской интервенции, в защиту испанского народа. Болгарские рабочие собирали и направляли через МОПР денежные средства республиканской Испании. В многочисленных письмах и телеграммах они выражали свой энергичный протест против зверств франкистского режима. Несколько сот болгар отправились добровольцами в Испанию и вплоть до самого окончания боев мужественно сражались в рядах интернациональных бригад. Болгарские добровольцы находились почти во всех родах войск. Они приняли участие в боях за Мадрид, при Гвадалахаре, Теруэле, на р. Эбро... Свыше ста из них занимали ответственные посты в республиканской армии в качестве командиров,

 

 

210. ЦДИА, ф. 370, оп. 2, д. 780, л. 4. За участие в демонстрации 16 и 17 марта 1939 г. реакционный Академический совет университета 29 марта исключил из университета двенадцать наиболее активных студентов-антифашистов, а восьми другим объявил строгий выговор с предупреждением об исключении. Этот произвол реакции вызвал новые протесты демократического студенчества (там же, лл. 5—6; д. 970, л. 646); см. также Д. Мичев, С. Колев. Борбите на народното студентство начело с Българския общ народен студентски съюз (БОНСС) 1930—1944. София, 1960, стр. 155—158.

 

211. ЦДИА, ф. 370, оп. 2, д. 780, л. 4. По вопросу в целом см.: С. Славова. Борбата на българския народ за разобличаване на мюнхенския заговор и за защита на Чехословакия през 1938—1939 г. — «Известия на държавните архиви», № 5, 1961.

 

110

 

 

инструкторов, политкомиссаров, работников штабов, Около 150 болгарских добровольцев отдали свою жизнь за свободу испанского народа в борьбе против фашизма [212].

 

Идя новым большевистским курсом, Рабочая партия в этот период использовала все возможности для объединения и активизации демократических сил страны в защиту непосредственных интересов народных масс и против фашистской реакции. Направляя основные усилия на создание народного антифашистского фронта в низах, коммунисты вместе с тем стремились достигнуть соглашений и с лидерами нефашистских партий — Земледельческого союза, социал-демократической, радикальной, демократической и других партий, поскольку такие соглашения способствовали сближению и практическим совместным действиям против фашизма.

 

Надо сказать, что после роспуска в 1934 г. всех политических партий организационно-политическая деятельность нефашистских мелкобуржуазных и буржуазных партий фактически прекратилась. У них не было местных организаций, а их социальная база была незначительной. Фактически они были представлены группками отдельных лидеров и политиканов, пользовавшихся известным общественным весом, но не выходивших в своей деятельности за пределы того, что было дозволено фашистскими властями. Такие лидеры старых мелкобуржуазных и буржуазных партий, как Гичев, Пастухов, Мушанов, Гиргинов, Буров, неоднократно входившие в предшествующий период в буржуазные правительства, еще в то время успели зарекомендовать себя как проводники антинародной политики. Теперь, находясь формально в оппозиции

 

 

212. Подробнее см.: В. Иванов. Испания в пламъци. София, 1959; Д. С. Висша проява на пролетарски интернационализъм. (по повод награждаването на българи — участници в Испанската гражданска война — 1936—1939 гг.). — «Известия на Института по история на БКП», № 3—4, 1958, стр. 345—351;  М. Минков. Участието на българите в испанската национално-революционна война (1936—1939)—«Военно-исторически сборник», № 5, 1960, стр. 78—88;  Д. Сирков. БКП и гражданската война в Испания (1936—1939). — «Известия на Института по история на БКП», № 9, 1962, стр. 143 — 193;  Он же. За участието на български антифашисти в националнореволюционната война на испанския народ (1936—1939 гг.). — «Известия на Института по история на БКП», № 10, 1963, стр. 163—210.

 

111

 

 

к открытой фашистской диктатуре, они пассивно выжидали развития событий, дожидаясь благоприятной конъюнктуры, когда их призовут к власти. Готовясь к такому случаю, группа лидеров буржуазной оппозиции еще весной 1936 г. провела несколько политических совещаний, результатом которых явилось образование оппозиционного «совета пяти» или, как его иначе называли, «пятерки». В «пятерку» вошли представители следующих организаций: правого крыла Земледельческого союза (БЗНС — «Врабча 1»), возглавлявшегося Димитром Гичевым, правого крыла социал-демократической партии во главе с Крыстю Пастуховым, национал-либеральной партии, возглавлявшейся Бояном Смиловым, группы радикальной партии во главе с проф. Г. П. Геновым. От «Демократического сговора» Ляпчева в «пятерку» входили Григор Василев и проф. Данаилов. Во главе всей этой группировки лидеров старых буржуазных партий и правых элементов мелкобуржуазных партий стал Д. Гичев.

 

Из нефашистских партий буржуазной оппозиции за пределами «пятерки» остались Демократическая партия во главе с Малиновым и Мушановым, левое крыло социал-демократической партии во главе с Димитром Нейковым, левое крыло Земледельческого союза («Пладне»), часть сторонников радикальной партии во главе со Стояном Костурковым, а также оппозиционно настроенные офицеры и другие сторонники политической группы «Звено». За исключением буржуазной Демократической партии, это были политические группировки, отражавшие в основном интересы городской и сельской мелкой буржуазии, а также мелкобуржуазной интеллигенции.

 

Руководители буржуазной оппозиции и прежде всего лидеры «пятерки» всячески саботировали осуществление предложений коммунистов об установлении единства действий против фашизма. Помыслы и взоры большинства этих людей, пуще огня боявшихся широкого народного движения, были обращены ко дворцу, откуда они смиренно ожидали министерских портфелей, а их «оппозиционная» деятельность ограничивалась верноподданническими челобитными о восстановлении Тырновской конституции и образовании конституционного правительства. Широкому народному антифашистскому фронту они противопоставляли узкое соглашение между верхушками буржуазных

 

112

 

 

и мелкобуржуазных партий вроде упомянутого «совета пяти». Своей пассивностью, половинчатостью, политикой, ведущей (к расколу демократических сил, и прямым саботажем антифашистских действий они мешали борьбе народных масс против реакции и фашизма.

 

Однако последовательная, терпеливая и умелая работа коммунистов среди беспартийных масс и рядовых сторонников этих партий, их самоотверженная борьба за жизненные интересы народа убеждали в правоте коммунистов даже те слои трудящихся, которые примыкали к другим партиям. Особенно успешно этот процесс происходил среди рядовых членов Земледельческого союза. Тяга к народному фронту все сильнее стала проявляться и у сторонников других антифашистских партий. Хотя из-за сопротивления и саботажа правых лидеров нефашистских партий не удалось достигнуть организационного оформления Народного фронта, он фактически создавался, что находило выражение в массовых действиях трудящихся.

 

Под давлением масс лидерам оппозиционных партий приходилось менять свое открыто враждебное отношение к идее Народного фронта и соглашаться в ряде случаев на совместные с коммунистами действия. Так, летом 1936 г. между Рабочей партией, «пятеркой», Демократической партией, левым крылом Земледельческого союза («Пладне») и радикалами Костуркова было достигнуто соглашение о создании конституционных комитетов, сборе подписей под петициями в пользу восстановления конституции и проведения свободных парламентских выборов, восстановления демократических прав и свобод. Была установлена связь Рабочей партии и с некоторыми деятелями политического кружка «Звено».

 

В результате энергичной работы коммунистов в Софии был создан общегородской конституционный комитет, который фактически являлся и общенациональным. В него вошли видные члены демократических партий. Однако в результате колебаний и нерешительности неко торых из них он так и не развернул особенно активной деятельности. В Софии же были созданы конституционные комитеты демократических женщин, студентов, писателей; в софийских кварталах «Иван Вазов», «Хаджи Димитр», «Коньовица», «Ополченски» и «Надежда» возникли районные конституционные комитеты. Городские

 

113

 

 

и районные конституционные комитеты действовали также в Сливене, Варне, Провадии, Шумене, Попове, Ловече, Тырговиште, Фердинанде и других городах страны; сельские — почти во всех 35 селах Фердинандской околии, в 12 селах Ловечской околии, во многих селах Врачанской, Плевенской, Пловдивской, Казанлыкской и ряде других околий страны [213]. Были созданы также молодежные конституционные комитеты во главе с Центральным молодежным конституционным комитетом.

 

Созданный сторонниками запрещенных демократических партий при самом активном участии коммунистов «конституционный блок» развернул особенно активную деятельность в период выборов общинных советников, состоявшихся в марте 1937 г. Выборы эти проводились по принятому в том же году новому антидемократическому избирательному закону [214].

 

На выборах болгарские коммунисты и другие партии «конституционного блока» допустили тактическую ошибку: они лишь призвали избирателей голосовать бюллетенями, предварительно написав на них лозунг «За восстановление Тырновской конституции!» По существу это был пассивный протест против антидемократического избирательного закона 1937 г., хотя, несомненно, более действенной формой избирательной борьбы было бы выдвижение кандидатов-антифашистов. И тем не менее, результаты выборов оказались крайне неблагоприятными для правящей монархо-фашистской группировки. Несмотря на штрафы, тюремное заключение и другие кары, которыми угрожало правительство за голосование лозунгами, даже по официальным, сильно искаженным данным, число недействительных бюллетеней (в своем большинстве с лозунгом «За восстановление Тырновской конституции!») составило 325 978 против 1 381 010

 

 

213. С. Колев. Указ. соч., стр. 149.

 

214. По этому закону для пассивного избирательного права, которым пользовались только мужчины, вводился образовательный ценз, а возрастной ценз повышался с 25 до 30 лет. Активным избирательным правом пользовались с 21 года мужчины и замужние женщины, имеющие детей. Кандидат в общинные советники обязан был выдвинуть свою кандидатуру лично, торжественно заявив при этом, что он не исповедует «антигосударственных идей», не является членом коммунистической партии или других запрещенных законом организаций, не будет отстаивать классовые или сословные интересы и т. п.

 

114

 

 

действительных [215]. 1 246 021 избиратель вообще бойкотировал выборы, отказавшись голосовать, хотя для мужчин голосование было обязательным. Как сообщала нелегальная коммунистическая печать, в некоторых околиях (Софийской, Фердинандской, Белослатинской и др.), где сторонникам народного фронта удалось активизировать свою работу, более половины избирателей голосовало недействительными бюллетенями [216].

 

Подводя итоги выборов общинных советников, ЦК БРП отмечал, что, несмотря на допущенные сторонниками народного фронта ошибки [217] и недостаточную активность выступавших вместе с коммунистами демократических партий, выборы ясно продемонстрировали возросшую силу народного антифашистского единства. «Впервые, — говорилось в выпущенной партией листовке, — на выборах общинных советников антифашистские партии предварительно договорились и дружно участвовали в борьбе пропив фашистской реакции. А это — факт огромного политического значения. Сторонники демократических сил на местах подали друг другу руки и в огне борьбы взаимно узнали, поняли друг друга и сблизились. Выборы общинных советников явились первым более значительным успехом создающегося народного фронта в нашей стране» [218].

 

Благодаря деятельности конституционных комитетов, создававшихся по всей стране под руководством коммунистов и способствовавших подъему политической активности масс, правительство Кьосеиванова, правда, после длительной оттяжки и на основе архиреакционного избирательного закона [219], было вынуждено назначить выборы

 

 

215. ЦДИА, ф. 176, оп. 1 п, д. 37, л. 5 к.

 

216. По сведениям газеты «Работнически вестник» от 1 мая 1937 г., в Сливене бюллетенями с лозунгом проголосовало 3800 избирателей, в Пловдиве — 11 200, в Софии — 39 тыс. против 16 тыс., поданных за правительственных кандидатов. В селах недействительные бюллетени составляли от 10 до 40%, а кое-где и того больше. См.: С. Стоименов. Из борбите на Партията в изборите за общински съветници. — «Работническо дело», 29.III 1959, а также «Нелегални позиви на БКП», стр. 166—167.

 

217. С развернутой критикой этих ошибок ЦК БКП выступил в «Открытом письме ко всем членам партии» в январе 1938 г. См. «Нелегални позиви на БКП», стр. 199—200.

 

218. Там же, стр. 168.

 

219. Этот закон, опубликованный специальным указом 21 октября 1937 г. и включавший все реакционные положения упоминавшегося выше закона о выборах народных советников, дополнял их рядом новых ограничений. Выборы должны были проводиться по мажоритарной системе, причем, поскольку закон довольно расплывчато определял число избирателей, входящих в одну избирательную коллегию (от 20 до 40 тыс.), правящая группировка получала возможность определять коллегии по своему произволу, уменьшая их размер там, где антифашистские силы были слабее, и увеличивая там, где они были более многочисленными. Число депутатов Народного собрания сокращалось с 274 до 160. Закон лишал граждан права политической агитации, обсуждения кандидатов. Избирательного права были лишены солдаты, матросы, государственные служащие, учащиеся. Предвыборную агитацию могли проводить только сами кандидаты, и то лишь за 10—15 дней до выборов.

 

115

 

 

в Народное собрание. В период избирательной кампании болгарские коммунисты развернули энергичную борьбу за укрепление старых и создание новых конституционных комитетов, за недопущение в них сторонников Цанкова, который, видя свою все более растущую изолированность от масс, пытался путем демагогии и обмана примазаться к демократическому движению, использовав его в своих реакционных целях. Критикуя непоследовательность, а зачастую и прямую соглашательскую линию поведения руководителей буржуазно-демократических партий, коммунисты настойчиво добивались превращения движения конституционных комитетов во всенародное движение за восстановление демократических свобод, улучшение положения трудящихся масс, за мир и отстаивание независимости страны. В этот период была проделана значительная работа по широкой популяризации платформы «конституционного блока» [220].

 

Выборы в Народное собрание XXIV созыва были проведены не одновременно по всей стране, а в различных областях в разные сроки, с 6 по 27 марта 1938 г., в условиях неслыханного террора и произвола. Монархофашистское правительство принимало драконовские меры в первую очередь против коммунистов, являвшихся душой демократического движения. Еще задолго до выборов многие деятели, взятые под наблюдение фашистской полицией как функционеры Рабочей партии, были арестованы и сосланы в самые захолустные районы Родоп и Делиормана. Несколько позже правительство организовало большой концентрационный лагерь в Несебыре,

 

 

220. Текст платформы «конституционного блока» см.: «Изборна платформа на Народния фронт в България — 1938 г.» — «Известия на Института по история на БКП», № 9, 1962, стр. 379—382.

 

116

 

 

куда было согнано более 800 коммунистов и членов Земледельческого союза, высланных ранее в различные районы страны [221]. В этот же период правительством был распущен целый ряд массовых демократических организаций, в деятельности которых оно усмотрело сильное влияние коммунистов.

 

Несмотря на террор монархо-фашистского правительства, кандидаты «конституционного блока» собрали около 1 млн. голосов. Лишь в результате мошеннических махинаций и фальсификации результатов выборов, незаконного лишения мандатов депутатов-коммунистов и части земледельцев [222], а также привлечения на сторону правительства некоторых политических хамелеонов, правящим кругам удалось довести число своих депутатов до 104, а число депутатов оппозиции свести к 56 [223].

 

Прибегая к практиковавшимся и ранее в буржуазной Болгарии приемам, правящая монархо-фашистская клика в своей антинародной борьбе стала не без успеха использовать пособничество некоторых депутатов, принадлежавших ранее к оппозиционным буржуазным и мелкобуржуазным партиям. Так, один из видных деятелей Демократической партии Стойчо Мошанов в награду за совершенное им предательство и переход в правительственный лагерь был избран председателем Народного собрания, а предавший Земледельческий союз Георгий Марков — его заместителем.

 

Работа вновь избранного Народного собрания проходила в той же обстановке фашистского произвола, которая существовала во время выборов. В декабре 1938 г. группа оппозиционных депутатов различных направлений обратилась к царю Борису с письмом, в котором, обрисовав свирепствовавшие во время выборов террор и насилие, писала: «Но и деятельности созданного в таких условиях парламента чинятся препятствия. Свобода слова

 

 

221. См. воспоминания Бориса Богданова «Изберите в миналото» («Работническо дело», 5.IV 1959).

 

222. 9—15 июня 1938 р. были лишены мандатов все пять избранных депутатов-коммунистов, а 9 декабря того же года — шесть депутатов — членов Земледельческого союза из крыла «Пладне» («Стенографски дневници на XXIV Обикновено народно събрание», I извънредна сесня, 1938, стр. 193—350; I редовна сесия кн. 1, 1939, стр. 295—366).

 

223. См. «Сборник на XXV Обикновено народно събрание». София, 1940, стр. XV.

 

117

 

 

ограничена и, самое главное, почти полностью уничтожена публичность прений... Речи ораторов подвергаются произвольной цензуре, и народ лишен возможности следить за дебатами в Народном собрании...» [224]. На первой же своей сессии Народное собрание утвердило два антидемократических закона, направленных против демократической печати и свободы общественных организаций, а также одобрило 1761 декрет, изданный фашистскими правителями за предшествовавшие 4 года (с 19 мая 1934 г. по 31 мая 1938 г.). После принятия закона о надзоре за печатью еще более усилилась и без того свирепая цензура. Согласно закону о контроле над организациями и союзами, вызвавшему протесты всей демократической общественности, министр внутренних дел получал право решать вопрос об утверждении уставов общественных организаций, заменять их «неблагонадежные» руководящие органы на «благонадежные» или вовсе распускать эти организации. По предложению специальной службы при Дирекции полиции за антифашистскую деятельность были распущены многие местные, профсоюзные и другие демократические организации. Избранные руководящие органы ряда других организаций заменялись назначенными сверху «тройками» и «пятерками». По всей стране были исключены из массовых организаций тысячи антифашистов. Среди запрещенных организаций оказался и «Союз обществ трезвенности». Причиной его роспуска, как заявил министр внутренних дел, являлось массовое вступление в него левых элементов [225].

 

В ноябре 1938 г., после выражения правительству недоверия (был отвергнут законопроект о предоставлении кредита в 8 млн. левов на приобретение ротационной печатной машины для правительственной газеты «Днес»), произошла очередная реорганизация кабинета Кьосеиванова. В измененном составе правительства, в котором Кьосеиванов по-прежнему сохранял посты премьера и министра иностранных дел, появился ряд новых фигур, многим из которых в дальнейшем суждено было играть

 

 

224. Окръжен държавен архив — Враца, ф. 89, оп. 2, д. 8, л. 42—43.

 

225. Так, по словам министра, студенческое общество трезвенности, состоявшее до переворота 19 мая 1934 г. из 47 членов, в 1938 г. насчитывало уже 600 членов, а «Молодежный союз трезвенности» с его 10 тыс. членами целиком находился под влиянием коммунистов (Д. Казасов. Указ. соч., стр. 625—626).

 

118

 

 

значительную роль в политической жизни страны. Среди них были Филов (министр просвещения), Божилов (министр финансов), Багрянов (министр земледелия). Генерал Недев занял пост министра внутренних дел, а генерал Даскалов — военного министра.

 

Несмотря на то, что большинство депутатов оппозиции было избрано благодаря их декларациям в пользу программы «конституционного блока», в Народном собрании .многие из них не только не проводили эту программу, но в ряде случаев (при голосовании чрезвычайных военных кредитов и др.) выступали вместе с правительственным большинством. Большинство депутатов буржуазной оппозиции ограничивалось робкой и непоследовательной критикой правительственного курса, направленной по существу на укрепление существовавшего режима. Тем не менее как результаты выборов, так и деятельность Народного собрания ясно показали, что монархо-фашистскому правительству не удалось создать себе сколько-нибудь прочной социальной базы. Рабочая партия, лишенная представительства в Народном собрании, всеми мерами старалась усилить демократический антифашистский фронт, добиться сплочения всех народных сил страны в борьбе против угрозы империалистической агрессии. С этой целью она стремилась связать и координировать деятельность оппозиции в Народном собрании, избранной голосами сторонников «конституционного блока», с борьбой масс вне парламента. Однако лидеры буржуазных и мелкобуржуазных партий «конституционного блока», больше всего боявшиеся народного демократического единства, всячески сопротивлялись этому и не только не боролись за народный фронт, но и фактически добивались его распада. И тем не менее, деятели буржуазной оппозиции не могли решиться на открытую сделку с монархо-фашистской кликой, ибо для них это было чревато полной изоляцией от народа. Вот почему, всячески пытаясь затормозить развитие антифашистского фронта, народную борьбу против монархо-фашистской диктатуры, они вместе с тем были вынуждены в какой-то степени считаться с требованиями масс и развернувшегося под руководством коммунистов демократического движения. Это движение к кануну войны уже представляло значительную силу и оказывало влияние на всю общественно-политическую жизнь страны.

 

119

 

 

*

 

Накануне второй мировой войны Болгария была страной с отсталой, слаборазвитой экономикой, находившейся в полуколониальной зависимости от империалистических стран, и прежде всего германского империализма. Последний занимал ключевые позиции в народном хозяйстве страны и оказывал все возрастающее влияние на внутреннюю и внешнюю политику ее правящих кругов. В результате усиления эксплуатации и ограбления трудящихся масс местным и иностранным капиталом их экономическое положение неуклонно ухудшалось. В целях удержания трудового народа в подчинении и безнаказанного проведения своей антинародной политики монархо-фашистская клика усиливала полицейский террор и политический гнет.

 

Болгарские коммунисты, освободившись от пагубного влияния левых сектантов и восстановив свои связи с широкими массами, возглавили борьбу против экономического и политического гнета, за демократические права и свободы, против подготовки новой мировой войны и вовлечения в нее Болгарии. Ведя напряженную борьбу за свои классовые интересы, энергично выступая в защиту жизненных интересов всех трудящихся, болгарский рабочий класс играл руководящую роль в общедемократической борьбе против монархо-фашистского режима, в защиту национальной независимости болгарского народа, за его право быть хозяином своей судьбы. Опыт и традиции этой борьбы послужили основой для развернувшихся в годы второй мировой войны напряженных классовых битв и национально-освободительного антифашистского движения.

[Previous] [Next]

[Back to Index]