СПАСИТЕЛИ ЭЛЛИНИЗМА
О книге Поля Лемерлл «Первый византийский гуманизм»
Именитый французский византинист [1] дал своему труду довольно скромный подзаголовок: «Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до X века», — но на самом деле перед нами великолепное по глубине и широте охвата материала исследование, даже спустя сорок лет нисколько не утратившее своей ценности.
Обрисовывая тему своей работы, Поль Лемерль отмечает, что византийские гуманисты XIII-XV столетий, стоявшие у истоков западного Возрождения, пользовались рукописями античных авторов, переписанными в Византии в IX-X веках, — и они ничего не смогли бы сделать, если бы за несколько
1. Поль Эмиль Лемерль (1903-1989) всю жизнь посвятил византийским исследованиям и преподаванию. Французская Школа в Афинах (1931-1941), Филологический факультет в Дижоне (1942-1947), Высшая Практическая Школа в Париже (1947-1968), Сорбонна (1958-1967) и Коллеж де Франс (1967-1973) — таков его послужной список в качестве преподавателя. Автор более 250 научных публикаций, среди которых несколько монографий и комментированных изданий византийских источников (библиографию его работ см.: Travaux et Mémoires 11, 1991, p. 2-15), член многих Академий и институтов, Поль Лемерль был основателем таких известных проектов как сборник Travaux et Mémoires, издаваемый Коллеж де Франс и Центром изучения истории и цивилизации Византии, и серия Archives de l'Athos. Он имел множество учеников и, по словам одного из них, Жильбера Дагрона, создал «"школу", а лучше сказать, сеть ученых и друзей, французских и зарубежных, которые многим ему обязаны, и прежде всего определенным понятием о научных взаимоотношениях», и «везде, где он прошел, развернулась интенсивная исследовательская деятельность». Составленный Ж. Дагроном некролог П. Лемерлю с подробным рассказом о деятельности этого замечательного византиниста, см. на сайте Коллеж де Франс: <http://www.college-de-france.fr/media/professeurs-disparus/UPL1031_necrolemerlel.pdf>.
ix
ix
столетий до них ученые предки «не собирали бы страстно, не спасли бы и не истолковали то, что сохранилось от наследия древней Греции». Этот период, называемый «первым византийским гуманизмом», имеет невероятную важность для всего дальнейшего развития мировой культуры, но его значение — по крайней мере, до появления исследования Лемерля — определенно недооценивалось: первый гуманизм утонул в тени второго и еще более густой тени европейского Возрождения. А между тем именно тогда, на рубеже тысячелетий, решалась судьба всего античного наследия: «всё едва не погибло, а многое действительно погибло; то, чем мы обладаем, было спасено в ΙΧ-Χ веках в Византии и Византией».
Задавшись вопросом, с какими целями и каким образом византийцы сохранили и передали потомкам это бесценное наследие, Поль Лемерль прослеживает отношение к эллинизму в Византии от возникновения Империи ромеев со столицей в Константинополе до десятого столетия — века византийского энциклопедизма.
В начале своей книги автор обращается к Западу, чтобы выяснить, могла ли Европа оказать какое-либо влияние на первый византийский гуманизм, и показывает, что к V столетию Запад вступил в период длительного забвения греческого языка и культуры: греческие тексты не только античных авторов, но и византийских отцов Церкви практически не переводились, а немногочисленные переводы зачастую имели крайне низкое качество. Более тесные связи с Византией сохраняла южная Италия, но они ограничивались религиозной сферой, и изучение сохранившихся рукописей показывает, что Италия не могла оказать никакого влияния на византийское возрождение эллинизма в IX столетии. Столь же несостоятельной оказывается «гипотеза о сиро-арабском посредничестве» в процессе возрождения эллинизма в Византии, которую автор рассматривает, касаясь также очень интересной и важной темы — причин возникновения византийского иконоборчества, — и опровергает как предположение о влиянии ислама в этом вопросе,
xi
так и иконопочитательскую легенду о решающей роли императора Льва III в деле введения ереси, показывая, что иконоборчество возникло в недрах византийской Церкви, в среде епископата и клира преимущественно Малой Азии, и было принято властью именно ввиду широкой поддержки этого учения среди малоазийского населения, чьи настроения имели большое значение из-за арабской угрозы с востока.
Придя к выводу, что истоки византийского гуманизма следует искать только в самой Византии, автор обращается к интереснейшей теме: судьба светского эллинизма в первые века существования Империи и, в частности, отношение христиан к эллинской образованности. Основываясь на текстах самих византийцев, Лемерль показывает, что, с одной стороны, античные произведения никогда не исключались из школьной программы и продолжали изучаться, но, с другой, кругозор даже самых образованных людей того времени, таких как Василий Великий, в отношении эллинских авторов был достаточно узок, а подход к ним был исключительно утилитарным: греческая философия может быть лишь «служанкой» христианского богословия, полезной в основном для опровержения инакомыслящих, а античная литература, хотя и может способствовать воспитанию нравов юношества, однако далеко уступает библейским книгам или агиографическим сочинениям. Однако в то же время, как показывает Лемерль — и это необходимо особенно подчеркнуть, ввиду определенных тенденций, наметившихся в последние годы в российском обществе, — «торжествующее христианство на греческом Востоке не привело к созданию христианской школы со своими внушениями и программами и к навязыванию ее вместо школы языческой». В отличие от Запада, где после «темных веков» образование возрождалось в монастырских школах, византийская Церковь никогда не претендовала целиком подчинить себе школу: как начальное, так и высшее образование оставалось светским на протяжении всей истории Византии, и христианству пришлось приспособиться к нему.
xii
Более того, несмотря на всю агрессивность молодого христианства по отношению к языческой культуре, именно в IV веке, при императоре Констанции, в Византии произошло первое спасение эллинизма: «в большом императорском скриптории, организованном и финансируемом государством, каллиграфы переписывают творения греческих поэтов, философов, ораторов, историков, не только самых великих, но и всех тех, чьи рукописи еще смогли найти». Творения античных авторов, сохранявшиеся на обветшавших папирусах и близкие к уничтожению, были переписаны на пергамент и переплетены в кодексы, чтобы спустя пять столетий попасть в руки тех, кто спас эллинизм второй раз — любознательным интеллектуалам эпохи первого византийского гуманизма, таким как Лев Математик, Фотий Константинопольский, Арефа Патрский. Каждому из этих троих деятелей Лемерль посвящает в своей книге отдельную главу, и каждую из этих глав можно назвать своего рода мини-монографией, причем, например, глава «Лев Философ (или Математик) и его время» до сих пор остается самым подробным и непревзойденным исследованием, касающимся жизни и творчества этого замечательного византийца, первого в настоящем смысле «человека Возрождения», получившим от современников прозвание «Эллин».
Завершает книгу глава о византийском энциклопедизме X столетия — времени, когда, по приказу императора Константина Порфирородного, было составлено множество тематических сборников с выдержками из произведений древних авторов. Увы, пожары, войны и людская небрежность сделали свое черное дело: из этого громадного собрания энциклопедий до нас дошла не более чем тридцать пятая часть — как тут не согласиться с Лемерлем: «размеры собрания X века, как, впрочем, и масштаб наших утрат, потрясают»!
Особенно ценным в исследовании Поля Лемерля представляется то, что все свои предположения, реконструкции и выводы он делает строго на основании дошедших до нас источников. Читатель найдет в его труде интереснейшие сведения
xiii
о византийском образовании, как школьном, так и высшем; о жизни византийских учителей и учеников; о библиотеках Империи, как светских, так и монастырских, и об их содержимом; о том, насколько в действительности темными были в Византии так называемые «темные века»; о роли иконоборческих споров в возрождении и дальнейшей судьбе византийского эллинизма; о появлении минускульного письма и о судьбе отдельных дошедших до нашего времени рукописей; о том, кому и в каком объеме было доступно в Византии светское образование; о соотношении литературы мирской и религиозной и об отношении к ней византийцев; об исчезнувших книгах, чье содержание нам известно лишь из упоминаний о них в сочинениях патриарха Фотия и других византийских интеллектуалов; о людях, благодаря которым мы до сих пор можем читать произведения Платона, Аристотеля, Гомера, Еврипида...
Я счастлива, что могу предложить российскому читателю перевод этого замечательного исследования Поля Лемерля — по моему мнению, одной из лучших книг, посвященных византийской образованности и интеллектуальной жизни, — и выражаю сердечную благодарность тем, благодаря кому этот перевод смог увидеть свет: Тарасу Геннадьевичу Сидашу, Софье Дмитриевне Сапожниковой и сотрудникам издательского дома «Свое издательство».
* * *
При переводе примечаний использована иная систему оформления ссылок, нежели во французском оригинале. Мне также пришлось самостоятельно расшифровать названия, данные автором в сокращении, поскольку французское издание не было снабжено соответствующим списком сокращений.
Ссылки на работы, упомянутые на протяжении книги один раз, даются в примечаниях полностью, на все остальные — в сокращенном виде. Список литературы, данной в сокращениях, находится в конце книги.
xiv
В ряде случаев греческие слова, данные у автора курсивом в латинской транскрипции я передала на греческом, а выделенные курсивом названия чинов или титулов (вроде магистра, грамматика и т. п.) поставила без курсива, поскольку соответствующие понятия уже вполне утвердились в российской византинистике.
Addenda, сделанные автором в конце французского издания (р. 308-310) я внесла в примечания в соответствующих местах основного текста, с пометкой (Add.).
В отдельные примечания я внесла в фигурных скобках данные некоторых вышедших уже после издания книги Поля Лемерля работ, важных для затрагиваемых им вопросов, — монографий, изданий текстов, переводов и т. п.
Выражаю сердечную благодарность С.-Б. Зоновой и В. М. Лурье за помощь в переводе трудных мест французского текста.
Т. А. Сенина (монахиня Кассия)
10 октября 2012 г.