Разыскания в области болгарской исторической диалектологии.

Т. I. Язык валашских грамот XIV—XV веков

С. Бернштейн

IV.  (Фонетика, глагол)

   Б.  ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ 

Н о с о в ы е  г л а с н ы е

Р е д у ц и р о в а н н ы е

ѣ

Г л а с н ы й  ъі

Носовые гласные

Историки румынского языка уже давно обратили внимание на то, что славянские носовые гласные в румынском языке отражены не единообразно. Можно легко выделить три группы. В двух группах на месте старых носовых встречаем сочетания гласных с носовыми сонантами, в третьей — носовые сонанты утрачены. Эти различия дают возможность установить хронологическую последовательность в усвоении румынским языком славянских элементов. Особенное внимание румынские ученые (Денсушяну, Барбулеску, Росетти и др.) уделяют первым двум группам. [1]

В первой группе слов находим în (ӑn) на месте ѫ, :

izbînda, gînscută, zîmbi, crîng, mîndru, mandruţa, osînda, tîngӑ, trîndav, sfinteşti, rîndaş и др.

Bo второй группе слов находим un на месте ѫ и in на месте :

dumbravă, crunt, munca, prund, poruncita, scund, oglinda, grinda, minta.

По вопросу о взаимоотношении этих двух групп в румынском языке высказывались многие историки румынского языка. Большинство из них полагает, что сочетания un, ín древнее, нежели în (Миклошич, Денсушяну). [2] Нам представляется очень ценным замечание Цонева, что эти различия вызваны „различным произношением в самих наречиях, из которых были заимствованы слова”. [3] Нужно указать, что исследование этих вопросов, кардинальных для истории румынского языка, пока еще находится в самом начале.

Не считая себя вправе исследовать и решать эти вопросы, далекие от нашей непосредственной задачи, мы лишь укажем в согласии с румынскими лингвистами, что в румынском языке XIV—XV вв. существовали уже обе группы. Предполагать более позднее происхождение одной из этих групп невозможно. Во время написания исследуемых нами грамот (т. е. от Мирчи

1. См.  R o s e t t i, Istoria limbii române III, p. 55—58.

2. См.  Б а р б у л е  с к у, Kad cu počele..., str. 438—441.

3. „История”, II, стр. 17.

133

Великого до Раду IV) в собственно валашских говорах (не славянских) уже существовали rînd, brînci, vînzok, dîmb, trîmba, undiţa, scund, muncă, păspîntie. Очень важно не только для румыноведа, но и для слависта решить вопрос o причинах различного произношения гласных на месте старых носовых, o времени их усвоения собственно валашскими говорами и об их источниках. Но эти вопросы выходят за пределы нашего исследования. Для нас важна третья группа, к которой мы и переходим.

В современном румынском языке, кроме указанных сочетаний, на месте ѫ, находим î (ъ), на месте — Е: gîsca, gîscuta, gîscar, mătka (мѫт.), zăbala; glidesc, sfeştanie, proclet, zet, opreg, mesarniţa и др. Можно полагать, что в народном языке южной Валахии слов этой группы очень много. К сожалению, эта группа слов не привлекла специального внимания исследователей. Высказывалось лишь предположение, что это  н о в ы е  заимствования, с чем можно легко согласиться. Но из каких говоров они были заимствованы? Для решения этого вопроса валашские грамоты XIV—XV вв. дают вполне надежный материал.

Грамоты дают богатый материал для выяснения судьбы носовых гласных в славянских говорах Валахии в XIV—XV вв. Эти говоры резко отличались в этом пункте как от собственно валашских говоров (румынских), так и от говоров семиградских болгар. [1] Данные языка грамот на многочисленных примерах свидетельствуют, что в славянских говорах Валахии носовой сонант уже утратился: его не было ни на месте старого ѫ, ни на месте .

На месте старого носового веларного звука, изображавшегося в старославянском языке буквой ѫ, мы находим в говорах тот характерный для многих балканских языков звук, который в болгарском известен под изображением ъ (ѫ), в румынском — â, î, в албанском е, ё. Это обнаруживается

1. На месте старых носовых в чергедских молитвах нагодим сочетания гласных с носовым сонавтом. Носовой сокант последовательно утрачен в конце слова, а также в отдельных случаях в середине слова (например, в слове къща).

134

в результате анализа употребления букв ѫ, ъ в грамотах в различных позициях.

Валашские писцы очень часто пользовались буквой ѫ, которая вместе со среднеболгарским церковным языком была занесена в Валахию из Болгарии. Однако в пользовании ею (как и во многом другом) они не обнаруживают глубокой выучки. Очень часто они прибегают к помощи своего родного языка, который в действительности только их сбивал и толкал на путь фонетической орфографии.

Много в грамотах примеров „правильного” употребления ѫ. Это не простая случайность. Легко заметить, что большинство примеров относится к  п е р в о й  половине XV в. Во второй половине XV в. подобные примеры встречаются редко. Объясняется это тем, что в первой половине столетия еще сильны были традиции среднеболгарской письменности, среднеболгарский книжный язык знали лучше. С середины XV столетия зти традиции в канцелярской практике уже з значительной степени разрушаются новыми, сербскими традициями.

Примеры:

из грамот Мирчи — кои товарен бѫді съ щим либо (В, I, 4), бѫді да ест купен тоизи кумеркѣ (В, I, 4), на пѫти (В, I, 3);

из грамоты Михаила — кѫщіе (М, IX, 5);

из грамот Раду II — зде же тѣлом, а въ бѫдѫщіи вѣкъ душеѫ (В, IѴ, 9), да прѣстѫпит сіе клетви (там же), ако ли бѫдѫт (В, V, 11), и на пѫти брашовском дори до Браилово (В, V, 11);

из грамот Дана II — а от бобо и от желѣза и от лѫкови (В, IX, 18), от пѫть Брашову (В, XI, 21), и от лѫка (В, ХѴИ, 32), от вѫжах  (там же);

из грамот Александра — азы сѫ мѫчѣ (В, XXIV, 44), да ми поможете съ лѫковы съ стрѣлы, съ орѫжіем (В, XXII, 42), а никому криво да не бѫдет (В, XXV, 46), от ваших рѫках (В, XXV:, 47);

из грамот Влада I — а що му бѫдет (В, XXXV, 58), в рѫцѣ его (В, L, 74);

из грамоты Владислава Дана — может мѣ разлѫчит от вас велика неволѣ (В, LXIII, 86).

В грамотах второй половины XV в. ѫ встречается значительное реже. Находим его в церкорных штампах — а въ бѫдѫщаго вѣцѣ душеѫ (ср. в грамотах Басараба II — В, ХСІ, 118 и Влада III —

135

M, IX, 17), в слове кѫща (ср. в грамотах Басараба III — В, СХХХѴ, 167 и Влада III — М, IX, 18), в слове сѫд, сѫдище (ср. в грамотах Басараба II — В, ХСІ, 118, Влада ІІІ — В, CLIV, 187) и некоторых других. Часто в текстах XV в. находим щѫ — щѫт.

Но, как мы уже отметили выше, эти написания не имели поддержки в родном языке писцов. Поэтому они попадали в затруднительное положение, как только им нужно было нисать слова, где произносился тот же звук, что и в словах с ѫ, но где прежнего носового не было. В этих случаях валашский канцелярист часто писал наудачу. Вот почему мы нередко на месте ъ также находим букву ѫ. Вспомогательный глагол съм часто в грамотах пишется сѫм:

из грамоты Александра — та сѫм имал (В, XXVII, 47);

из грамот Басараба III — сѫм послал два чловѣка на име Рътундул и Драгомир (В, СХХХІІІ, 164), сѫм говорил съ Стефана воевода (В, СХХѴII, 158), сѫм... просил за два добра зидара (В, CXLVI, 177).

Болгарский союз нъ (но) в грамотах, как правило, пишется нѫ:

из грамоты Мирчи — нѫ тъкмо калугере (М, IX, 3);

из грамоты Михаила — не грабѣте их, нѫ им взимаите вамѫ правѫ (В, II, 6);

из грамоты Дана II — нѫ щем азъ изъмѫстит моимъ чловѣком (В, XVI, 31);

из грамот Влада І — нѫ прожаждате (В, XXXV, 57), никое зло не чин, нѫ их оставлѣм да ход слободно (В, LVI, 81).

Иногда писец писал ѫ вместо ъ в конце предлогов:

из грамоты Мирчи — и кѫ татарскым странам (В, I, 1);

из грамоты Александра — сѫ молитвѫ господина ми кралѣ (В, ХХIІ, 42);

из грамоты Раду II — еги доиде кѫ господству ми (В, V, 12).

Находим много случаев с написанием ѫ вместо ъ в корнях слов:

из грамоты Дана II — тѫкмо от свини (В, IX, 18);

из грамоты Александра — не можем ходит с лѫжами (В, XXV, 46);

из грамоты Влада I — от тѫща Удрищова (М, IX, 19);

из грамоты Басараба II — да се утѫкмит (В, ХСѴIII, 124),

из грамоты Раду IV — и съ дѫщере му на име Станка (Вен., 133), със тѫкмеж (В, СС, 240);

в суффиксах: из грамоты Мирчи — от мажѫ восѫк (В, I, 3);

из грамоты Раду II —

136

от мажѫ восѫк... овѫн (В, V, И);

из грамоты Дана II — ремѫка (В, IX, 18);

из грамоты Владислава Дана — како да платим азь сираком за тех добитѫк (В, LXIV, 87);

из грамоты Раду IV — или от други добитѫк (М, IX, 25);

из грамоты Басараба II — какѫв (В, ХСѴ, 121);

из грамоты Басараба III — посекѫл (В, СХІІ, 139).

Встречаем ѫ в суффиксах на месте ь после ш, что свидетельствует об изменении в этой позиции ь > ъ:

из грамоты Басараба II — понеже ест дошѫл (В, ХСѴІІ, 123).

Ср. аналогичное явление в грамоте Дана II — що му е длъжѫн (В, XVIII, 39).

Написание ѫ на месте ъ находим в старых слоговых плавных:

из грамоты Мирчи — по тѫрговох у земи господства ми (В, I, 3).

Об утрате ринезма и o совпадении старых ѫ и ъ в живом языке еще убедительнее свидетельствует часто встречающееся написание ъ на месте ѫ в корнях слов. Примеры:

из грамоты Мирчи — да имат оброк от къщѫ (М, IX, 4);

из грамоты Дана II — ни от въжа (В, IX, 18);

из грамоты Владислава Дана — и мъчит сѣ съ злом на мене (В, LXIII, 86), прѣстъпи свое обещаніе (В, LXIII 86), да им бъдет погубѫ; (В, LXV, 88);

из грамоты Басараба II — да ми купит и щитове и лъкове (В, ХСІѴ, 121);

из грамот Басараба III — царъ из ест мъжие посекѫл (В, СХІІ, 139), съ мъжство (В, СХХІѴ, 155);

из грамоты Влада III — стреле и лъкове (В, CLVI, 190);

из грамоты Раду IV — ест дал и къще и виноградіе и све (В, СХСѴ, 234);

из грамоты Г. Ласкара — давам на твоа ръкѫ (В, ССХIII, 255), и ми поръчи (там же);

из грамоты жупана Нега — и у вашех къщи (В, ССХХIII, 270). Подобные приемы встречаются в грамотах на протяжении всего XV в. [1]

Свидетельствуют o совпадении ѫ и ъ глаголы наст. вр. 3 л. мн. ч., где при написании бѫдѫт, изгинѫт, живѫт, възимѫт, гинѫт, встречаем: да ми донесъть (В, CCLVI, 247). Об этих формах подробнее см. ниже.

1. Изредка встречаем на месте ѫ написание буквы ь: из грамоты Дана Претендента — орьжием (В, LXXX, 103). Об этом см. в отделе o ъ и ь.

127

Одной из характерных черт  с е р б с к о й  редакции в южнославянских памятниках издавна была замена ѫ буквой ОУ (У), что отражает одну из важнейших фонетических особенностей живого сербского языка. Эта черта, известная уже в некоторых старославянских памятниках, характеризует сербские памятники, начиная от Мирославова евангелия. Знают эту особенность многие западноболгарские памятники, испытавшие сербское влияние. Во время сербского господства в Македонии местные книжники, стараясь следовать господствующей книжной манере, наряду с другими особенностями сербского языка пишут у на месте своих а, ъ, о, восходящих к носовому гласному. [1] Аналогичную картину наблюдаем в валашской письменности XV в. Сербское книжное влияние, захватившее в начале XV в. широкую территорию, стало обнаруживаться в Валахии с 20-х годов XV в. и прежде всего отразилось на замене буквы ѫ буквой у. Подобные примеры обнаруживаем уже в грамотах Дана II. С середины XV в. эта черта письменного языка получает широкое распространение. Выше мы показали, что в живом языке валашских книжников было утрачено различие ѫ и ъ. В связи с этим перед книжником возникли большие трудности, так как замена старого ѫ через у обязывала различать ѫ от ъ. Трудности эти часто оказывались непреодолимыми, в связи с чем в грамотах появлялись совершенно невозможные в живом языке образования, существовавшие лишь на письме.

Приведем примеры, отражающие это влияние сербской орфографии:

из грамоты Влада I — а хиже и винограді нѣст у николине руке (С, IV, 4);

из грамот Басараба II — и поручили по вашем добрем чловѣку (В, LXXXVIII, 114), им не давате ни железо ни оружие (В, ХСІХ, 124);

из грамот Басараба III — да будет що чет бити (В, CIX, 135), зараді работу що ми сте поручали (В, СХІѴ, 142), да будут съ дукати (В, СХХIII, 153), от руку нашему вражмашу (В, CXXVIII, 160), от руке

1. Росетти ошибается, утверждая, что „передача o через у характерна для сербо-хорватских и болгаро-македонских диалектов” (цит. соч., III, стр. 55). В македонских диалектах у на месте ѫ находим лишь в заимствованных из сербского языка словах.

138

до руке (там же), да си добудем земля (В, CXXXII, 168 (?)), що ест у куке ваше (В, СХХХIII, 164; в другой грамоте — СХХХѴ — у кѫщу);

из грамот Влада III — путове (В, CLIX, 193), и да се даст у руке негову чловѣку (В, CLXI, 196), да ми не буде (В, CLXIX, 204);

из грамот Раду IV — и кому буде он благоволил (М, ІХ, 27), негове куке (С, VII, 8), по праву пут брашовску (В, CLXXXI, 217), да будут големи и оковани (В, CLXXXIII, 219), ближним суседи (B, ССІѴ, 243);

из грамот Др. Манева — или буди тко (В, ССХІХ, 266);

из грамоты жупана Нега — зло да не будет (В, ССХХІѴ, 273);

из грамоты Др. Удрище — да ме судит (В, ССХХХѴІ, 291);

из грамоты Казана — из руку вражмашу (В, ССХХѴ, 297);

из грамоты Стойка — да буде кои мене (В, CCXL1V, 299).

Подобные примеры со времени Влада I встречаются очень часто. Особенно широкое распространение эта манера заменять ѫ через у получает со времени Басараба III. Единичные примеры находим и в первой половине XV в. Так, в грамоте Дана II находим замену ѫ в 1 л. ед. ч. наст. вр. — и пакы ви говору (В, XIV, 29); в другой грамоте — и паки говору вамешем въсем (В, ХѴIII, 38). В одной из грамот Мирчи Великого, изданной Сырку и хранящейся в магистрате г. Сибина, на месте ѫ находим у: суседі, въ руце (С, I, 1). Это не согласуется с грамотами брашовскими. Делать, однако, на основании этого какие-либо общие выводы нельзя, так как сибинские грамоты пока еще не изданы, а судить по ненадежному изданию двух грамот П. Сырку опасно. [1] (Об ошибках в издании Сырку см. выше).

В главе, посвященной истории именного склонення, мы показываем, что общая форма (casus generalis) основ на -а в единственном числе восходит к форме винительного падежа. В грамотах первой половины XV в. обычно находим старую

1. O сербском влиянии, уже отраженном во время Раду II, свидетельствуют примеры: кѫпл: и да оставлѣите въсѣкѫ кѫпл (В, IV, 9), шапкы фрѫшскіѫ (В, V, 11), Ср. в грамоте Дана II — от рутища фрушского (В, XVII, 32).

139

форму винительного падежа:

из грамот Мирчи — от елениѫ кожѫ (В, I, 3), от селата горѣ дори до планінѫ (М, IX, 3), да ловит рибѫ (М, IX, 3), от глобѫ... от подводѫ (М, IX, 4);

из грамот Раду II — и дават господство ми вѣрѫ и душѫ (В, IV, 9), съ правдѫ (там же);

из грамот Дана II — да им вамѫ не смѣте възти (В, IX, 18), да възмет вамѫ повыше (В, X, 20), и от конѣ товарена със рибѫ (В, XI, 22), кола с рибѫ (В, XVII, 36);

из грамот Влада I — да си душѫ не загубите (В, LVII, 82), хто доидеть от овѫзи землѫ (В, LVIII, 83);

из грамоты Влада ІІ — и без пагубѫ (В, LXXI, 93).

Под этим написанием в живом языке скрывалась общая форма на -ъ (в одних говорах) — ср. в грамоте Г. Ласкара — а он(о) стоит у къщъ ханешова (В, ССХIII, 255), от ръкъ си (там же); из грамот Койко — въ голѣмъ грижѫ м унесосте (В, ССѴІ, 247), на -а (других говорах) — ср. в грамоте Мирчи — от овчіего вама, от свиніего вама (М, IX, 4). Это различие общей формы наблюдаем также в современных болгарских говорах. [1]

В связи с указанным выше влиянием сербского языка валашские книжники начинают последовательно заменять ѫ в общей форме через у. Возникают искусственные  о б щ и е  формы на -у, которые живым славянским говорам Валахии не были известны. Встречаются эти формы в грамотах первой половины XV в., но широкое распространение получают лишь со времени Басараба III:

из грамоты Дана II — безь грижу (В, XIV, 29);

из грамоты Влада I — ухватит съ рѫку (В, XXXVIII, 61); необходимо в данном случае обратить внимание на искусственное, часто книжное, совмещение ѫ корневого и флексий у:

из грамоты Влада II — сь едну сукню (С, IV, 4), от влашку землю (С, III, 3);

из грамот Басараба III — да си купим жену от христіане (В, СХХѴІІ, 158), ни едно пагубу (В, СХХХѴ, 167), без исправу (В, СХХІ, 150), със куплю (B, СХХІѴ, 155);

из грамоты Влада III — ни едно правду (В, CLIX, 194), от землю

1. См. „Das Ostbulgarische”, S. 105.

140

(B, CXLVIII, 180);

из грамоты Раду IV — али съ веру истіною (С, XII, 12);

из грамоты Нега — съ вашему веру (В, ССХХІѴ, 273) (об этом подробнее в главе, посвященной истории именного склонения). [1]

Тот же искусственный характер носят случаи с у на месте ъ в середине слова. Ср. в грамоте Влада II — въсем пургаром (В, LXXXVII, 99) вместо пъргаром (встречается также паргаром). В румынском — pargari.

Таким образом, материал, характеризующий употребление старого ѫ в славянских говорах Валахии XIV—XV вв., свидетельствует, что говоры эти ринезм уже утратили, чем они отличались от говоров семиградских славян. [2] Отличались они в этом пункте и от древнего славянского пласта в собственно валашских (не славянских) говорах. Впоследствии, слившись с этими говорами, они сохранили эту свою черту. Этим объясняются те различия в отражении старых носовых современным румынским языком, o котором мы выше уже писали.

Гласный у на месте старого ѫ в валашских грамотах — черта чисто книжная. Совершенно иной характер эта особенность носила в  м о л д а в с к и х  грамотах. Так, в грамотах Стефана Великого у на месте носового велярного — обычная и несомненно живая черта славянских говоров Молдавии. Здесь, как и во всех восточнославянскик языках, ѫ изменился в у. Из этих славянских говоров результаты этого изменения проникли в румынский язык, в котором мы встречаем слова: mucenie, mucenicie и др. Эта черта отражает  в о с т о ч н о с л а в я н с к и й  фонд в румынском языке.

В свое время проф. Милетич высказывал предположение, что замена ѫ через у в валашских грамотах может не быть обязателько орфографическим сербизмом. Не исключена

1. Л. Милетич на основании анализа приписок на валашских памятниках показал, что сами писцы хорошо различали  б о л г а р с к и й  и  с е р б с к и й  изводы, связывая последний с передачей ѫ через у (см. „Езикът на приписките в влахобългарската църковна писменност от XV—XVIII в. Списание на българската академия по науките”, LV, 1937, стр. 131).

2. Среди единичных примеров отметим сохранение носового сонанта на месте старого ѫ: из грамоты бояр Браила — съндіѫм (В, ССХХІХ, 283).

141

возможность, что в этом случае книжники отражали русское влияние. [1] С этим трудно согласиться, так как эта орфографическая черта тесно связана с другими сербизмами.

Важно указать, что в славянских говорах Валахии в XV в. вероятно, отсутствовал носовой сонат в тех географических названиях, которые до сих пор его представляют. Так, известная река Dâmboviţa в грамотах последовательно передается Дѫбовица; —

из грамоты Раду II—под Дѫбовицѫ (В, VII, 14);

из грамоты Михаила — от Дѫбовицѫ град (В, II, 6);

из грамот Дана II — вамеше от Дѫбовицѫ (В, IX, 18), вама у Дѫбовици от една кола една риба (В, IX, 17).

По указанным выше основаниям под ѫ нельзя видеть ъм. Так же и в других географических наименованиях ѫ передает звук ъ (Î, Ă), например Сѫпатул, Нѫмѫещи и др.

Встречаем в грамотах  с о б с т в е н н ы е  имена, в которых на месте ъ пишут ѫ; из грамоты Дана II — тука се оухватише оба Ханѫша и газда Стоикова (В, XIV, 29).

Так же утрачен ринезм на месте старого . Очень редко и главным образом в памятниках начала XV в. находим в корнях на месте старого носового:

из грамоты Мирчи — кръв его на них и на чдох их (М, IX, 4);

из грамоты Михаила — а тои да го тглит прѣд пръгари (В, III, 8);

из грамот Дана II — а от вига начта нищо (В, XI, 21), а вѣверица или лисица или зачина (В, XI, 21).

Подобные написания являются результатом книжных традиций. Значительно чаще и последовательнее писцы отражают в этом случае особенности живого произношения, т. е. пишут е на месте старого :

из грамоты Мирчи — у колико редове (С, XXIV, 24),

из грамоты Раду II — ако да прѣстѫпит сіе клетви (В, IV, 9);

из грамоты Александра — сме стояли протива погани език (В, ХХIII, 43);

из грамоты Влада I — и главу му хтетъ възетъ (В, LII, 76);

из грамот Басараба III — та ме ест узел (В, СХХХѴ, 167), на зета му Андрѣ (В, CXL, 172);

из грамоты Влада III — и от зети пръвеви

1. „Български старини”, кн. II, София, 1903, стр. IX.

142

(M, IX, 19);

из грамот Раду IV — над вьсех редовех (С, XII, 13) сут узели конѣ (В, СХСІХ, 238). [1]

По традиции пишут изредка в местоимениях м, т, с:

из грамоты Мирчи — еще же кто с щет покусит (В, I, 4);

из грамот Раду II— и да с сѫдет сираци (В, IV, 9), що с имале (В, VII, 4);

из грамоты Дана II — да м прі (В, XI, 21);

из грамоты Александра—азы с мѫчь (В, XXIV, 44);

из грамоты Владислава Дана — да с хрант (В, LXIV, 87).

Ho значительно чаще найдем ме, те, се, или мѣ, тѣ, сѣ:

из грамоты Александра — и на кого ме остави;

из грамоты Влада I — понеже ме просихѫ (В, XLIX, 71);

из грамоты Басараба III— та ме упроси (В, СХХѴII, 157), или се тет обрести (там же), та ме ест узел (В, СХХХѴ, 167);

из грамоты Раду IV — богъ ме дарова (В, CLXXX, 215).

Эти примеры (число их можно было бы во много раз увеличить) подтверждают, что в значительной части славянских говоров Валахии эти местоимения произносились: ме, те, се. Однако были говоры, в которых, как и во многих болгарских говорах, эти местоимения восходили не к старославянским м, т, с, а к среднеболгарским мѫ, тѫ, сѫ.

В этом случае гласный был близок к а (ä) и передавался в грамотах буквой ѣ:

из грамоты Раду — защо мѣ сте просиле (В, VI, 18);

из грамоты Владислава Дана — может мѣ разлѫчит от вас велика неволѣ (В, LXIII, 86), и мъчит сѣ съ злом на мене (В, LXIII, 86) и др.

Написание мѣ... в грамотах встречается реже, нежели ме..., что, надо думать, является отражением особенностей народных говоров.

Находим в форме общего падежа. Употребляется после мягких согласных. Примеры:

из грамот Михаила — от зем господства ми (В, III, 7), от вол (В, III, 8);

из грамоты Раду II — съ земл (В, IV, 8);

из грамот Дана — въ земл (В, XI, 21),

1. В грамоте Крстиана находим пример: да га научит іазик (В, CCXLVII. 302). Это является результатом внешнего, книжного воздействия (скорее всего  м о л д а в с к о г о). Возможно, однако, что в данном случае это результат сербского (чакавского) влияния.

143

на купл (В, X, 19), със купл (В, XI, 22), със вол (В, XVII, 33), друга кожа с не (В, XI, 21).

Часто в грамотах первой половины XV в. находим в форме 1 л. ед. ч. в глаголах IV класса:

из грамот Александра — того раді ви говор и мол ви (В, XXII, 42), да погас огонь от вас (В, XXIV, 44);

из грамоты Влада I — того раді ви прос (В, XXXIV, 57).

Во всех случаях под скрывается ä. Тот же звук часто обозначался в грамотах буквой ѣ.

Среднеболгарские памятники, как известно, характеризуются так называемой меной юсов, т. е. в определенных фонетических условиях находим ѫ на месте и обратно. Под влиянием этих памятников эта особенность книжного языка проникла в церковные и отчасти светские памятники Валахии. Переписчики церковных памятников (выше мы уже отмечали, что в Валахии не создавали новых переводов церковных памятников) тщательно копировали эту особенность языка. Подражали им в этом и писцы валашских канцелярий. Но не умея правильно пользоваться вообще буквами ѫ и , они, естественно, не сумели последовательно отразить и эти черты: мена юсов отражена случайно. В связи с этим мы полагаем, вопреки мнению Л. Милетича, что валашские грамоты не могут дать  н o в ы х  ценных фактов для изучения звукового значения этой мены. Не обнаружены они и самим Милетичем. Несомненно, что написания заложѫт (см. в грамоте Михаила — В, II, 8) отражают особенности  ж и в о г о  языка, но этот факт не имеет отношения к носовым гласным и их мене, а должен быть исследован в связи с такими данными, как длъжѫн (об этом см. в отделе o ъ и ь).

Редуцированные

Судьба редуцированных в болгарском и сербском языках была различной. Сербский язык, как известно, не представляет различий в судьбе ъ и ь: зти два различных звука во всех позициях совпали в одном звуке и в большинстве говоров (а также в литературном языке) произносятся, как а. Болгарский язык представляет совпадение двух редуцированных лишь

144

в начальном открытом слоге. В иных позициях он последовательно различает эти два звука.

Славянские говоры Валахии представляют тот же процесс изменения редуцированных, что и другие болгарские говоры.

В начальном открытом слоге на месте ъ — ь находим ъ. Примеры:

из грамоты Александра — ходит с лѫжами (В, XXV. 46);

из грамоты Басараба II—и по тънку разумехо (В, LXXXV1II, 115), какѫв тъкмеж (В, ХСѴ, 121), полъсно (В, ХСІХ, 125);

из грамоты Басараба III—она су лъгали (В, СХХѴІІ, 158);

из грамоты Влада III—и от дъщеры (М, IX, 19);

из грамоты Раду IV — та си уложи дъщере си Стана (М, IX, 28);

из грамоты Дана II — (изъ) мѫстит моим чловѣком (В, XVI 31);

из грамот Влада III — мъчеве (В, CLVI, 190, ср. в грамоте Дана II — от меча — В, XVII, 32), у тѫмнину (В, CLXVI, 201).

Эта особенность славянских говоров Валахин  п о с л е д о в а т е л ь н о  отражается в славянских элементах румынского языка: mӑzdӑ (мьзда), местное название Pӑstrӑv (от основы пьстр-), zăresc (зьрѣти).

Представлен гласный ъ в приставке съ (съродник, създани, съвѣтом, съберете, съпослушествовавших и др.); в более поздних памятниках — сь (сьвѣт) под воздействием сербской орфографии. Представлены ъ в предлоге със.

Валашские канцеляристы охотно пишут ъ на месте старого ь после в в местоимении „весь”: въсех, въсѣм, въса, въсеи и т. д.

Представлен ъ в приставке въз (въс): възмет, вьсхощет, възнесоша, възмете.

Не вокализуется ъ в корнях слов. Лишь в редких случаях (например, в токмо) находим на месте ъ гласный о.

Несколько иной была судьба ъ в суффиксах. Здесь находим не только ъ, но и гласный о. Гласный o на месте суффиксального ъ находим в часто употребляемом в грамотах слове добиток, которое в валашских грамотах чаще имеет значение не „скот”, только в этом значении известное болгарскому

145

языку (см. Г е р о в, 1, стр. 306), но „деньги” (ср. в грамоте Влада I — добитьк господства ми две сте хилади аспри (В, L, 74):

из грамоты Мирчи — а онъ ничіи добыток да не смѣетъ ходити (М, IX, 3);

из грамот Раду — добиток (В, IV, 8; В, V, 11);

из грамоты Дана II — и еще же кои си дават добитокъ (В, XI, 22);

из грамот Влада I — да дасте тѫзи добиток въ рѫцѣ его (В, L, 74), да го сѫт убиле и взеле и добиток му (В, LVI, 31), и добиток давам (В, LVI, 81), и взеле и добиток му (В, LVI, 81);

из грамоты Дана Претендента — да узимат ти добитокъ (В, LXXIX, 101), от тих людие узел добитокъ (там же).

Это o является „беглыми”:

из грамоты Дана II — за добитка (В, XIV, 29);

из грамоты Влада I — сь своим си добитком (В, LVIII, 83).

Однако в этом же слове грамоты нередко представляют ъ:

из грамоты Михаила I — що нѣсі е дал добитьк у добра чловѣка (В, III, 8);

из грамот Раду III — що ест у нее добитѫк у нее, оно ест добитѫк влашке земле (В, LXXXI, 105), нѣкои добитьк тузи оу еднога чловѣка (В, LXXXVl, 112);

из грамоты Басараба III — а добитък да му се не развалѣт (В, СХ, 172; у Милетича ошибочно издано развалѣ);

из грамоты Раду IV — или от други добитѫк (М, IX, 25);

из грамоты Г. Ласкара — азь сези добитьк давам на твоа ръкѫ (В, ССХIII, 255), да ми събере добитък (там же).

Эти противоречивые данные указывают, что в одних славянских говорах Валахии это слово произносилось добиток, в других — добитък. Словари румынского языка представляют dobitoc. В румынском языке это слово уже не имеет „беглого” o: dobitocésc, dobitoci, dobitocie.

Представлено o на месте ъ в редко встречающихся членных формах муж. р. ед. ч.:

из грамоты Михаила — длъжникот от кѫду платит (В, III, 8);

из грамоты Г. Ласкара — да доде момкот Добѣжа (В, ССХІІІ, 255).

Указанные особенности находят аналогии в северо-восточных болгарских говорах, в которых членная форма муж. ед. представляет o (так называемой о-диалект), а кроме того,

146

в суффиксах представляют „беглое” o отдельные слова: četvъrtok, pétok, mómok. [1]

В языке семиградских болгар o на месте ъ находим только в членных формах.

Суффиксальное „беглое” o в других словах, кроме добиток, в наших грамотах не встречается. Находим ъ

на месте старого суффиксального ь (из грамот Влада III — яко кротък есъм — М, IX, 17),

на месте так называемого „секундарного ъ” (из грамот Дана II — восѫк — В, IX, 18; из грамоты Дана Претендента — а сьм рекьл — В, LXXIX, 101; из грамоты Раду III — донесъл — В, LXXIII, 108; из грамоты Влада III — могъл — В, CLXI, 196),

непоследовательно на месте суффиксального ь (из грамоты Дана II — що му е дльжѫн — В, ХѴIII, 39; из грамоты Влада I — а коги съм аазъ отишълъ — В, XXXVIII, 61; тъзи да ест волънь поити — В, ХХХѴIII, 61; из грамоты Басараба II — понеже ест дошѫл един купѫц турчин (В, ХСѴIII, 123).

Написание дошѫл, длъжѫн отражают процесс веляризации Е после шипящих, хорошо известный болгарским говорам. Грамоты отражают этот процесс на месте исконного е; из грамот Басараба III — а жъни и детца робил (В, СХIII, 141), пішѫт господство ми (В, СХѴІ, 144; обычно в грамотах: пишет). Процесс лабио-веляризации е отражен также в топонимии. Так при Брашев часто встречаем Брашев: (‘Брашов’ ?, В.К.):

из грамоты Басараба II — от Брашов (В, ХСѴ, 121),

из грамоты Басараба III — от Брашову (В, CIX, 136).

Колебания в употреблении ъ — е находим в передаче собственных имен. Так, при Ханеш часто встречаем Ханъш (Ханѫши, редко Ханъж). В грамотах встречаем имя хана Хопъндеи (в грамоте Дана II — В, XVII, 33; в грамоте Влада I он же назван Хопѫнтѣи ханѣ — В, XLVI, 69). Этот же человек в латинской грамоте Дана II 1431 г. назван Johannes Hoppendey.

Выше мы указали, что в начальном открытом слове судьба ъ и o была одинаковой. В иной позиции ъ > е:

из грамоты

1. „Das Ostbulgarische”, S. 71.

147

Раду II — вес Брашев (В, IV, 8);

из грамоты Дана II — ни от лена (В, IX, 18);

из грамот Александра — на що стоѫ азъ денъ и нощ (В, XIX, 40), да поскоро дениѫ и нощиѫ (В, XX, 41);

из грамот Влада I — на въсѣк денъ (В, XXXII, 55), да му поставт день (В, XXXV, 58) и др.

В редких случаях на месте „сильного” ь в корне слова пишут ъ:

из грамоты Александра — пьс (В, ХХІН, 43);

из грамоты Казана — дьнію и нокію (В, ССХХѴ, 277).

Значительно чаще наблюдается аналогичное явление в суффиксах.

Суффиксальные ь в „сильном” положении представляет гласный е:

из грамоты Мирчи — и Дръстру граду владалец (М, IX, 1), кого възлюбит старец, Софроніе (там же), пѣшець бан (В, I, 4);

из грамоты Раду II — свтыих отецъ (В, IV, 9);

из грамоты Дана II — и от овец (В, IX, 18), кто ест длъжен (В, XVII, 32);

из грамоты брашовских судей: ã рушник с позорецъ (В, CCXLII, 277).

Выше мы уже указывали, что валашские канцеляристы, не отличаясь высокой грамотностью, проявляли поразительное чутье при передаче суффиксального ь: на месте „сильного” ь находим е, в „слабом” положении он опускается (от пѣшца, злотворци, от овна, на тіези овци, да доидут купци и много других примеров. То же и в отношении ъ (ср. восък по воска и др.). Это в ряду других фактов является убедительным свидетельством того, что славянский язык был родным языком валашских канцеляристов. Нужно в связи с этим указать, что суффиксальное е (не из ь) в аналогичных фонетических позициях не утрачивается (ср. купена).

Сербское влияние в этом пункте оказалось лишь в графике и отразилось в грамотах раньше других сербских особенностей. Из истории сербского языка хорошо известно, что, начиная с древнейших памятников письменности, в сербском письме возобладало написание ь, который мы находим на месте редуцированных ъ и ь. Под этим написанием скрывался, вероятно, тот гласный, который ныне находим в крайних восточноштокавских говорах.

Этой графической черты собственно болгарские памятники не знали. Встречается она в некоторых западноболгарских

148

памятниках, испытавших влияние сербских орфографии и графики.

Древнейшие валашские тексты в этом отношении следуют традиции болгарской. Так, в грамотах Мирчи легко обнаруживается постоянное стремление к разграничению букв ъ и ь. Лишь в грамотах Михаила появляются единичные написания буквы ь на месте ъ. В более поздних памятниках подобные случаи встречаются чаще. На эту графическую особенность грамот обратил внимание проф. Милетич и правильно объяснил ее влиянием сербской письменности: „В более старых грамотах преобладает буква ъ, согласно правописанию наших памятников XIV ст., но в более новых, особенно от середины XV ст. и далее, усиливается употребление ь и в конце и в середине слов, но последовательно это не проводится, как в старой сербской письменности. Даже в самых новых грамотах встречается и ъ (даже на месте ь) как в конце, так и в середине слов” (СбНУ, XII, стр. 106). Эта графическая особенность получает широкое распространение со времен Влада I. Особенно характерна в этом отношении грамота Влада I от 8 апреля 1437 г., в которой часто находим ь на месте е из „сильного” ь: пешьц, товарьн, слободьн, но жудец (В, XLIX, 72). В грамотах второй половины XV в. эта графическая черта встречается часто. Это выражается в написании ь на месте „сильного” ъ, в напи-сании ь в конце слова после твердых согласных.

ѣ

Для изучения сербо-болгарских взаимоотношений на почве канцелярского языка Валахии важным представляется нам также изучение судьбы старого ѣ. Хорошо известно, что предки сербов и болгар в отношении произношения старого ѣ относились к двум  р а з л и ч н ы м  славянским группам. В сербском языке это был закрытый напряженный е ( ê ), из которого в дальнейшем развились современные е, i, je (ije), характеризующие различные сербские говоры. Предки же болгар этот звук произносили, как открытое широкое е ( ä ), которое встречается в говорах до сих пор. В большинстве говоров болгарского языка оно изменялось в а или е в зависимости от различных условий.

149

Данные современного румынского языка и в этом случае подтверждают, что славяне Дакии в этническом и языковом отношении были связаны с  б о л г а р с к о й  группой, а не сербской. В славянских словах румынского языка на месте ѣ в определенных фонетических условиях находим еа, которое в полном согласии с болгарской фонетикой может изменяться в е: treaz, но trezi: veac, но veci, pribeag, но bejenie, bejenar (об этом см. у Цонева — „Езикови взаимности между българи и румъни”, „История”, II, стр. 21—22).

Валашские канцеляристы в XIV—XV вв. писать ѣ не умели. Их многочисленные ошибки могут дать представление o том, какое звуковое значение они придавали букве ѣ. Нужно указать, что с написанием этой буквы несколько лучше справляются канцеляристы Мирчи и его ближайших преемников, когда еще в валашской письменности были сильны традиции среднеболгарской книжности. С 20-х годов XV в. писцы обнаруживают уже полную беспомощность.

Легко обнаружить, что в большинстве случаев буква ѣ пишется на своем месте в канцелярских штампах, которые установились еще в конце XIV в. Часть их, несомненно, заимствована из канонических источников.

Примеры:

из грамоты Раду II — зде же тѣлом, а въ бѫдѫщіи вѣкь душеѫ (В, IV, 9; аналогичный штамп встречается во многих грамотах);

из грамоты Мирчи — и законил на пръвом законѣ (В, I, 4), да ловит рибѫ по рѣцѣ Тисменскои (М, IX, 3), и сѣверинскому банству господинь (М, IX, 2);

из грамоты Раду II— и дават господство ми вѣрѫ и душѫ (В, IV, 9);

из грамоты Дана ІІ — и варе на коем тръѕѣ продадет с постав (В, X, 20);

из грамоты Басараба III — по грѣсих наших (М, IX, 13);

из грамоты Раду ІѴ — и бьде въ вѣки амин (М, IX, 30);

из грамоты Албула — да умрѫ въ православнои вѣрѣ християнъскои (В, ССѴIII, 249).

Все процитированные места являются готовыми штампами и встречаются в грамотах десятки раз. Ошибки в таких текстах сравнительно редки в грамотах до Александра. Позже и в этих местах писцы уже не следуют традиции.

Следуют традиции книжники в написании отдельных слов. Так, слово чловѣкь почти во всех грамотах пишется через ѣ:

150

из грамоты Басараба II — едному чловѣку (В, LXXXVII, 113);

из грамоты Раду IV — да имат чловѣкь две жене (В, СХСѴІ, 235);

из грамоты Казана — и да ходи сваки чловѣки (В, ССХХХІ, 286);

из грамоты Драгомира Удриште — ере тиязи чловѣкь ест много зло учинил (В, ССХХХIII, 293);

из грамот Стойка — и да си пустите чловѣка (В, CCXLIV, 299), по овога чловѣка моега Нанчула (В, CCXLVI, 302);

из грамоты первой половины XV в. примеры приводить излишне.

Находим в  о т д е л ь н ы х  случаях правильное написание ѣ и в других словах: свѣтлым, вѣрѫ, недѣле, на мѣстѣ, въ врѣм, сѣникосіа, бѣжит, звѣри, благовѣрна, добродѣтел, хлеб, добрѣ, прѣжде, дѣда, от желѣза и др. Делать в связи с этим какие-либо выводы нельзя, так как в этих же словах очень часто находим е. Находим е на месте ѣ других словах.

Примеры:

из грамоты Влада I — а она е изгорела въса (В, LV, 80);

из грамоты Дана Претендента — како он не дръжал веру (В, LXX1X, 101);

из грамоты Басараба II — и веру му дадох (В, ХС, 116), им не давате ни железо ни оружие (В, ХСІХ, 124);

из грамоты Басараба III — у вашеи место (В, СХХХѴ, 167);

из грамоты Влада III — стреле и лъкове (В, CLVI, 190);

из грамоты Раду IV — на два дел (М, IX, 24), али съ веру истіною (С, XII, 12);

из грамот Нега — да вашему месту (В, ССХХІѴ, 273), съ вашему веру (В, ССХХІѴ, 273).

На основании этих примеров можно было бы прийти к заключению, что в живом языке ѣ > е. Несомненно, что в некоторых фонетических условиях (вне ударения, перед смягченной согласной) это так и было. Перед твердым согласным под ударением ѣ произносилось, как ̉ä. Это между прочим подтверждается тем, что при первом условии чаще в грамотах находим е, нежели при втором. Так, прилагательное голяма в грамотах пишется через ѣ:

из грамоты Дана II — или голѣма риба или мала (В, X, 19);

из грамоты логофета Дана II—Койка — въ голѣмъ грижѫ м унесосте (В, ССѴІ, 247).

Это же прилагательное в иных фонетических условиях (согласная м палатализована) пишется чаще через е: големи (например, в грамоте

151

Раду IV— два кола, али да будут големи и оковани (В, CLXXXIII, 219). Встречаем, однако, и голѣми (см. в грамоте Басараба III — B, СХХХІІІ, 170).

Чаще всего букву ѣ в грамотах находим на месте конечного а после палатализованных согласных. Примеры относятся к различным грамматическим категориям. Общая форма основ на ја ед. ч.:

из грамот Раду II — и да ест една землѣ (В, IV, 8), вес Брашев и въсѣ землѣ Бръсѣнскаа (там же);

из грамот Мирчи — и въ дни Мирчѣ воеводѫ (В, IX, 17), закон поставен от Мирчѣ воеводѫ (В, X, 19), съ хрисовулом Мирчѣ воеводѣ (В, XVII, 33; ср. в грамоте Александра — синь Мирча воеводу —В, XXIX, 49), и куплѣ от морѣ (В, XII, 27);

из грамоты Владислава Дана — может мѣ разлѫчит от вас велика неволѣ (В, LXIII, 86);

из грамот Влада II — една землѣ (В, LXXV, 97);

из грамот Басараба III — и съ въсѣ землѣ (В, СХХѴ, 155), земль монастирска (М, IX, 10), без волѣ монастырска (там же), и на зета му Андрѣ (В, CXL, 172);

из грамоты Раду IV — влашка землѣ (В, CLXXX, 215); овому сиромаху ... по име Костѣ от Тръговище (В, ССІІ, 241).

Форма мягкого склонения муж. и ср. р.:

из грамоты Мирчи — от конѣ кои купит (В, I, 3), и до великого морѣ (там же);

из грамоты Михаила — от родітелѣ гесподства ми (В, II, 7);

из грамоты Раду II — що доходт от морѣ (В, V, 11);

из грамоты Дана II — и от конѣ товарена със рибѫ (В, XI, 22), от виларѣ (В, XII, 27), и от кумеркѣ (В, XIII, 28), със вол господина ми кралѣ (В, ХѴII, 33), и въ дни родителѣ (В, ХѴIII, 38), от огнѣ (В, XVIII, 39);

из грамоты Александра — сѫ молитвѫ господина ми кралѣ (В, XXII, 42);

из грамоты Басараба III — два конѣ и една крава (М, IX, 14).

Встречаем ѣ на месте старой флексии 1 л. ед. ч. после смягченных согласных: из грамоты Александра — азы с мѫчѣ (В, XXIV, 44).

Во всех указанных позициях также часто находим (см. в разделе o носовых). В грамотах второй половины XV столетия встречаем я (а) — из грамот Басараба III — от турци,

152

сьс краля (B, СХХ, 148), да си добудем земля (В, СХХХII, 16S), и земла сва ест узел (В, СХІII, 141). Редко встречаем в этой позиции е: из грамоты Басараба III — недѣле (В, СХХХѴІІ, 170).

В целом ряде слов встречаем ѣ на месте ᾽а в середине слова. Последовательно ѣ представляет слово болярин:

из грамоты Александра — пущам болѣрина ми Нѣгоіе (В, XXV, 46);

из грамоты Басараба III — от болѣрех нашех (В, СХIII, 141);

из грамоты Раду IV — съм послэл нашега вернога болѣрина (С, XIII, 13).

Часто находим ѣ в слове брашовѣнин:

из грамоты Михаила — от правѣх люді от брашовѣн (В, III, 8);

из грамоты Дана II — и еще же брашовѣнинъ (В, XI, 22);

на месте суффикса ар:

из грамоты Мирчи — от кумеркѣрь (М, XI, 2);

единично в слове граждани:

из грамоты Дана II — граждѣны си от главы си (В, XV, 30; ср. в грамоте Влада II — гражданом — В, LXX1V, 95).

В некоторых словах писцы на месте а (гюсле і) пишут е, что также свидетельствует об изменении в этой позиции а > ä. При обычном прияатель встречаем пріетель:

из грамоты Басараба III — пріетелство (В, СХХѴІ, 156);

из грамоты Раду IV — нашим добрим пріетелем (В, ССІѴ, 243).

Все приведенные выше примеры указывают, что в языке валашских славян был гласный ä. Он был на месте ѣ под ударением перед твердым согласным, на месте а, после палатализованных согласных. Чаще всего на письме изображали его буквой ѣ и .

Следует указать, что в связи с процессом утраты палатальности некоторыми согласными звук ä мог оказаться после твердого согласного. В связи с этим нужно сослаться на данные современной валашской диалектологии. Так, в славянских словах перед ѣ в целом ряде случаев уже утрачена мягкость согласного (главным образом губных и зубных): nevasta, bӑlaiu, izmanӑ и др.

Совсем иную судьбу пережил ѣ в славянских говорах Молдавии. Здесь, как и во всех восточнославянских языках, ѣ в древности произносился, как ê (е — напряженное, закрытое). В XV столетии ѣ уже изменялся в і, как и в остальных южно-

153

украинских говорах. [1] Это изменение отражают древнейшие молдавские грамоты: билый, вира, гнивъ, дидъ, дило, измина, лисъ, мисто (мистце), мисць, недиля, привисити, сіати, сино (синможать), слидъ, оудилати, хотити, цина. [2]

Гласный ъі

Многочисленными примерами грамоты подтверждают, что в славянских говорах Валахии в XIV—XV вв. гласный ы уже совпал с и. Под влиянием языка церковной письменности писцы изредка (главным образом в древнейших грамотах) пишут букву ы не только на месте старого ы, но и и.

В славянских элементах румынского языка на месте старого ы находим î (cosînkă) и і (vidră). [3] Второй результат представлен значительным числом примеров и отражает древний славянский пласт: vlădikă, običeĭ, kobila, răchită dobitok, cipită tikvă, grijă, ribiţă и др. Барбулеску в свое время указал, что наличие і на месте старого ы в славянских элементах румынского языка не дает возможности считать, что столкновение славянского и румынского населения могло иметь место до XII в. Если бы эти слова проникли в румынский язык в то время, o котором говорили Миклошич и Денсушяну, то мы должны были бы иметь только vîdra, tîkva и т. д. В румынском языке î в і не изменялось. „Организм румынского языка, напротив, стремится как раз к тому, чтобы изменять і в î: например, прежде ziua, а затем zîua, zik > zîk, strik > strîk, sting > stîng, sin > sîn и др”. [4] С этими доводами трудно согласиться, так как древний славянский звук, передаваемый в кириллице буквой ы, -не имел ничего общего с современным звуком î. В древности ы был дифтонгом, что убедительно было доказано А. И. Томсоном (см. „Zeit. f. Slav. Philologie”, III, 61). Резко отличается

1. Из истории украинского языка известно, что È (ѣ) в южных говорах в неударных слогах изменилось в і в XI в., а в ударных — в XIII—XVI вв. см.  Е.  Т и м ч е н к о, Курс історіі украінського язика, 2 вид., 1930, стр. 140.

2. B o g d a n, Über die Sprache der ältesten Moldauischen Urkunden S. 374—375.

3. R o s e t t i, op. cit., p. 49.

4. „Kad su počele...,” str. 442.

154

в физиологическом и акустическом отношениях от румынского î (resp. болгарского ъ) русский гласный ы.

[Previous] [Next]

[Back to Index]