МАКЕДОНИЯ - ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ,
Институт славяноведения, РАН
 

РОССИЙСКАЯ ПЕЧАТЬ О ПУТЯХ РЕШЕНИЯ МАКЕДОНСКОЙ ПРОБЛЕМЫ НАКАНУНЕ БАЛКАНСКИХ ВОЙН (1908-1912 гг.)

В.А. Бурбыга (Харьковский государственный университет)

С середины ХIХ в. Македония попала в поле зрения европейской политики. В силу своего географического положения и исторического развития она стала для великих держав и балканских государств разменной монетой в их борьбе за наследство разваливающейся Турции.

Македонский вопрос с момента его возникновения после Берлинского конгресса (1878 г.) всегда вызывал значительный интерес не только правящих кругов России. Российское общество в силу этнического родства, географической и языковой близости, единства религии всегда живо интересовалось судьбой Македонии. На страницах газет, журналов и книг велись горячие дискуссии вокруг проектов решения македонской проблемы. В зависимости от политики правительства в балканском регионе и событий, происходивших там, точки зрения на этническую принадлежность славянского населения Македонии, политических взглядов и симпатий к балканским народам российские ученые, общественные деятели, публицисты предлагали различные варианты выхода из македонского кризиса.

Македонская проблема, уходящая своими корнями в прошлое, и в наши дни вызывает острые дискуссии, противоречивые точки зрения, разногласия на межгосударственном уровне. В связи с этим представляется актуальным обратиться к истории македонского вопроса, рассмотрев его сквозь призму мнений и оценок российского общества, нашедших отражение на страницах многочисленных газет, журналов, книг и других печатных изданий периода обострения македонского вопроса в начале XX в. Это тем более важно, что до настоящего времени в историографии стран СНГ отсутствуют работы, в которых анализировалось бы отношение к македонскому вопросу российской общественности и печати. Этой темы частично касались в своих работах лишь македонские историки Ц. Станоевски [1], X. Андонов-Полянски [2], их болгарский коллега Ст. Германов [3, 4], а также ученью Украины [5, 6].

При изложении данного материала использован тематико-хронологический принцип. Сначала на фоне международных отношений, затрагивавших в той или иной мере судьбу Македонии, и событий, происходивших там, рассмотрена точка зрения изданий и отдельных публицистов, стоявших на про-правительственной позиции. Далее проанализированы взгляды авторов, отдающих приоритет другим проектам решения этой сложной балканской проблемы.

Следует напомнить, что европейские державы, Россия в том числе, в конце ХIХ - начале XX в. придерживались принципа status quo в балканском регионе [7]. Однако в конце первого десятилетия XX в. на Балканах произошли события, коренным образом изменившие политику России. В июле 1908 г. комитеты младотурецкого движения в Битоли и Солуни, опираясь на революционную организацию Яне Санданского и албанских националистов, подняли восстание в армейских частях и потребовали восстановления Конституции 1876 г. В Меморандуме младотурок подчеркивалось, что Македония является равноправной провинцией Турецкой империи, жители которой без религиозных и национальных различий провозглашаются "оттоманами", а, македонский вопрос становится "оттоманским" [8, 1908, 12.08]. Однако, несмотря на обещания, младотурки вскоре взяли курс на свертывание революции, так и не поставив на повестку дня национальный и другие вопросы демократического характера [9].

Реакция великих держав на события в Турции была неоднозначной. Если Австро-Венгрии и Германии революция грозила потерей влияния в империи, то Великобритании, Франции и России политика султана вселяла надежды на усиление их позиций в Константинополе. Поглощенные перераспределением сфер влияния в Османской империи, державы отодвинули македонский вопрос на второй план. Младотурецкая революция резко изменила внешнеполитический курс Австро-Венгрии, которая, опираясь на Германию, отказалась от поддержки суверенных прав султана и взяла курс на захват Боснии и Герцеговины. Париж в сентябре 1908 г. заключил договор с Турцией о предоставлении ей срочного кредита и очередного займа, в ответ получив обещания о размещении во Франции военных заказов. Лондон направил своих представителей для реформы таможенного, банковского дела и флота и начал подготовку проекта укрепления Босфора [10: 638-639]. Петербург также не бездействовал. На совещании при министре иностранных дел А.П. Извольском 3 августа 1908 г. была поставлена задача улучшения отношений с Константинополем. Аннексия Боснии и Герцеговины и провозглашение полной независимости Болгарии 5 октября 1908 г. активизировали деятельность российской дипломатии по созданию блока балканских стран, включая Турцию, который был бы направлен против усиления присутствия Дунайской монархии в этом регионе. Предложенный Порте в начале октября этого же года проект русско-турецкого соглашения предполагал открытие Турцией Проливов и признание независимости Болгарии. Россия же обещала султану отказаться от невыплаченных контрибуций за войну 1877-1878 годов, а также поддержку в отмене капитуляционного режима и статей Берлинского трактата, ограничивавших его суверенитет над Македонией, тем самым предавая интересы македонских славян. В мае 1909 г. послом в Константинополь был назначен сторонник русско-турецкого сближения Н.В. Чарыков, который начал энергично проводить в жизнь курс правительства. Однако осуществлению планов России активно противодействовали Великобритания и Германия, а Турция медлила с ответом, лавируя между интересами держав [11: 312-332].

Более успешными оказались контакты русской дипломатии с балканскими странами. При ее содействии в 1908 г. было заключено сербско-болгарское соглашение, восстановлены отношения между Сербией и Черногорией, урегулирован болгаро-турецкий конфликт, возникший после провозглашения независимости Княжества [12: 95].

Несмотря на активизацию России на Балканах, она, как и в предшествующие десятилетия, прилагала все усилия для того, чтобы отложить решение македонского вопроса, которое могло привести к ухудшению отношений между предполагаемыми союзниками и разрушить планы по созданию антиавстрийского блока.

Изменение ситуации в Османской империи и связанная с ним переориентация России, нашли свое отражение на страницах либеральных "Русских ведомостей", которые призывали не забывать о македонской проблеме, хотя при ее решении Европе придется теперь учитывать "и выступление младотурок, и противодействие турецкого правительства" [13, 1908, 12.07]. С недоверием к обещаниям младотурок отнеслась и милюковская "Речь", выразившаясомнения по поводу их заявления, что македонский вопрос более не существует [8, 1908,20.08].

Представляет интерес проследить, как на фоне переориентации внешней политики России менялись взгляды буржуазно-монархического "Нового времени" на македонский вопрос. Младотурецкую революцию газета встретила холодно, без оптимизма; в своих передовицах она подчеркивала: "Законный интерес и право России... заключается по-прежнему в ограждении Македонии от злодейств турецкой администрации, как бы она не называлась- старой или молодой" [14, 1908, 11.07]. "Россия должна быть приготовлена на тот случай, если надежды на самоисцеление Турции вновь разлетятся в прах...", - продолжало издание [там же, 27.07]. Когда же из Европейской Турции начали поступать тревожные сообщения о свертывании революции и наступлении на права христиан, "Новое время" констатировало: "Македонский вопрос снова становится на очередь дня" [там же, 14.08]. Всего лишь несколько месяцев спустя, газета, учитывая стремления российского правительства к созданию антиавстрийского союза, свои надежды на сохранение мира и установление "равновесия" на Балканах уже связывала с "согласованными действиями Турции, Болгарии, Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины" [там же, 2.11]. С этого времени главной целью передовиц "Нового времени", посвященных македонскому вопросу, стала пропаганда предотвращения его решения балканскими странами. После провозглашения независимости Болгарии в дипломатических кругах великих держав и балканских стран существовали опасения, что Царство может попытаться присоединить Македонию. Возможность такого развития событий вызывала тревогу и у "Нового времени". Газета, манипулируя "австрийской опасностью", предостерегала, что это вызовет "протест" Сербии и "выльется в войну", в которую непременно вмешается Вена. При любом ее исходе Сербия перестанет играть какую-либо роль на Балканах, а Болгария окажется на границе с "наступающим германизмом и скоро сама станет его жертвой", - считал автор передовицы [там же, 21.12].

Резкой критике подверг внешнеполитический курс Извольского Л. Каменев на страницах "Социал-демократа", заявив, что "российский абсолютизм" не может руководить внешней политикой [15, 1909, 28.02]. Не осталась без внимания публицистов, выражавших свои взгляды на страницах этой газеты, и политика младотурок. Так, в одной из своих статей лидер меньшевизма Л. Мартов отмечал: "В области национального вопроса недоделано ни одного решительного шага даже в том весьма скромном направлении, которое младотурки наметили в своей программе..." [там же, 23.05].

В начале 1909 г. в связи с приходом к власти в Константинополе прогерманских кругов, идея Петербурга о всебалканской федерации стала нереальной. Вместе с тем в правящих кругах России постепенно набирало силу течение, представители которого ориентировались на создание блока славянских государств, направленного против Турции [16: 347-348]. Создание такого союза соответствовало интересам и самих балканских страд. Предвидя скорый распад Османской империи, они стремились с помощью совместных действий завершить идею "национального освобождения и объединения", неотъемлемой частью которой каждая из них считала присоединение всей Македонии или части ее.

Между тем, стала накаляться ситуация в македонских вилайетах. Младотурки начали наступление на все революционные организации, национальные партии и клубы, которые были легализованы в ходе революции. Стремясь возродить былое могущество империи, они проводили политику "оттоманизации" нетурецких народностей, ограничивали права церковно-школьных общин. В ходе осуществлявшихся турецким правительством акций разоружения македонского населения совершались жестокие насилия над славянами. "Политика и дела младотурок перешли всякие границы.., все о чем пишут газеты - аресты, побои, истязания, убийства, к сожалению, является истиной", - писал болгарский генеральный консул в Салониках А. Шопов [17: 163].

Взрывоопасная обстановка в Европейской Турции активизировала контакты балканских стран и поставила македонский вопрос снова в центр внимания великих держав. Россия активно посредничала на переговорах между Сербией и Болгарией, Великобритания - между Грецией и Болгарией. Секретный болгаро-сербский договор, подписанный 13 марта 1912 г., гарантировал сторонам целостность их государств и предполагал помощь друг другу в случае нападения на одну из них. В секретном приложении оговаривалось, что совместные действия против Турции могут быть начаты только с одобрения России. Что касалось раздела европейских владений Османской империи, то Сербия по договору должна была получить территории к северо-западу от Шар-Планины, а Болгария - во Фракии, к востоку от Родоп и Струмы. Спорную же северозападную часть Македонии предполагалось разграничить после войны при арбитраже российского императора. 29 мая 1912 г. были подписаны греко-болгарские договор и военная конвенция, а в сентябре заключено болгаро-черногорскоесоглашение [18].

Выступая посредником в создании Балканского союза, Петербург прилагал немало усилий, чтобы его участники договорились о размерах своих территориальных приобретений в Македонии. Царское правительство, озабоченное тем, как удовлетворить экспансионистские стремления балканских государств, и в то же время не причинить ущерба своему возросшему авторитету, не особенно интересовалось этнической принадлежностью македонского населения и его судьбой. Министр иностранных дел С.Д. Сазонов писал по этому поводу, что главной целью балканской политики России являлось "торжество идеи господства балканских народов на Балканском полуострове", достижение которого "тормозилось... их взаимными между собой раздорами на почве соревнования в Македонии.., поэтому в глазах русской политики первая серьезная попытка полюбовного размежевания взаимных интересов сербов и болгар в этой спорной области ... имела особое значение" [19: 62-63].

С оптимизмом отнесся к идее балканского соглашения печатный орган Русского Синода "Церковные ведомости", интересовавшийся, однако, лишь религиозными проблемами этого региона. С "объединением православия" газета связывала решение греко-болгарского церковного конфликта [20, 1910, No 51-52].

Отставало в своих оценках изменившейся ситуации "Новое время", которое в передовицах антиавстрийской направленности продолжало ратовать за создание балканского союза с Турцией. По его мнению, только такая "сила" могла остановить "тевтонский напор к Эгейскому морю" [14, 1909, 23.10]. Не считала газета препятствием для образования коалиции и разногласия союзников по поводу судьбы Македонии. Она утверждала, что если болгары этой провинции Османской империи получат права равные с турками, а также "религиозную и национально-бытовую свободу", то исчезнет необходимость вмешательства Болгарии и Сербии в македонские дела [там же, 6.11]. Связывая с созданием союза окончательное решение македонского вопроса, "Новое время" отмечало:

"Балканская федерация ... есть вопрос жизни и смерти всех балканских народов... Для Турции... точно так нет другого выхода, как вступить ради самообороны в общебалканский союз. К нему, в конце концов, должна будет примкнуть и Греция" [там же, 14. II]. Отождествляя свою точку зрения с позицией официальной России, газета по-прежнему считала главной задачей Петербурга на Балканах "обеспечение твердого порядка и мира". Основным же условием восстановления отношений с Австро-Венгрией она видела отказ последней от "наступательных притязаний" в этом регионе [там же, 1910, 6.0З]. Не повлияли на позицию газеты и сообщения из Македонии о турецких бесчинствах; она лишь "рекомендовала" Турции "не усложнять отношений с Болгарией" и принять меры по восстановлению порядка [там же, 1.08]. Однако вскоре тон высказываний "Нового времени", обеспокоенного угрозой нарушения мира в Македонии, стал более резким. В одной из передовиц в феврале 1911 г. утверждалось, что причины македонскихбеспорядков "создаются и поддерживаются самим оттоманским правительством" [там же, 1911, 17.02]. Газета считала, что главным условием заключения балканского соглашения могло быть только "искреннее решение Турции коренным образом изменить свое отношение к славянским подданным империи", в частности, улучшить положение в Македонии. "Установление в этой области широкого местного самоуправления с сохранением оттоманского суверенитета удовлетворило бы одинаково и национальные стремления македонцев, и государственные интересы Оттоманской империи", - писала она [там же].

В идее создания федерации балканских государств видели самое "выгодное" и "безболезненное" решение всех проблем этого региона и "Русские ведомости" [13, 1910, 17.02]. Иного мнения по этому поводу придерживался публицист С. Котляревский: "Ближний Восток полон каких-то неразрешимых противоречий, при свете которых балканская федерация кажется беспочвенной утопией", - заключал публицист [там же, 1911,2.07].

Несмотря на поддержку великими державами создания Балканского союза, они не были заинтересованы в начале военных действий в ближайшее время. Российское правительство прилагало все усилия для предотвращения кризиса. Прежде всего, оно убеждало воздержаться от конфликта софийский кабинет, а Порте рекомендовало немедленно приступить к проведению реформ в Македонии. В сентябре 1912 г. в ходе поездки С.Д. Сазонова в Германию, Великобританию и Францию был разработан совместный проект договора великих держав в деле предотвращения войны и сохранения status quo на Балканах. После достигнутого принципиального согласия между Россией и Австро-Венгрией 25 сентября правительствам балканских стран был направлен Меморандум, в котором предупреждалось, что державы не допустят территориальных изменений в Европейской Турции. Через два дня была вручена и нота султану с требованием начать осуществление преобразований в македонских вилайетах [11: 349-350]. Российский министр иностранных дел отмечал, что для "задержания хода балканских событий, развивавшихся со стремительной быстротой... были испробованы все средства, которыми располагает дипломатия, начиная от убеждений и кончая угрозою непризнания того нового территориального положения, которое явилось бы результатом удачного для балканских союзников исхода войны" [19: 73].

В связи с реально возникшей угрозой конфликта "Новое время", поддерживая правительство, также начало на своих страницах антивоенную кампанию. Ссылаясь на пример решения критского вопроса, газета считала, что македонскую проблему, а вместе с ней и балканский кризис, ликвидирует предоставление этой провинции автономии во главе с генерал-губернатором и помощниками - христианином и мусульманином, где местные власти должны быть той национальности, к которой принадлежит большинство населения района, а в административный совет должны входить три мусульманина и три христианина. По мнению "Нового времени", основой соответствующего решения македонского вопроса являлся § 23 Берлинского трактата, а его осуществление, несомненно, "умиротворило" бы эту область, что и отвечало интересам России [14, 1912, 25.08]. За месяц до начала Первой Балканской войны газета, надеясь на сохранение мира, считала, что европейская дипломатия должна "втолковать" Турции единственное решение, которое спасет ее "от покушения со стороны мелких балканских государств", - предоставление автономии Македонии, "заинтересованной в сохранении своей независимости" [там же, 9.09]. В одной из своих следующих статей, посвященной балканским проблемам, "Новое время", используя свой старый прием с австро-венгерской угрозой, пыталось доказать союзникам нецелесообразность войны. Согласно его утверждениям. Вена, стремившаяся "повторить с Македонией судьбу Боснии и Герцеговины", не допустит разгрома Турции и поможет ей противостоять христианам, поражение которых "будет иметь ужасающие последствия" для них. По мнению газеты, только Россия в союзе с Великобританией и Францией может сохранить мир на Балканах, заставить Турцию предоставить автономию Македонии, "затушить начинающийся пожар и положить предел вожделениям Австрии" [там же, 11.09; 14.09]. Когда, вопреки попыткам держав, неизбежность войны стала очевидной, "Новое время" направило все свои усилия на предотвращение вмешательства в нее других европейских стран, то есть на ее локализацию [там же, 22.09]. По мере того как обстановка на Балканах накалялась газета постепенно склонялась и к необходимости договоренности с Австро-Венгрией о совместной политике в этом регионе. Пытаясь любыми методами сохранить в Европейской Турции существующее положение, она предлагала "в случае победы Турции предоставить ей денежную компенсацию, а если верх одержат балканские государства - то автономию Македонии и Старой Сербии" [там же, 23.09].

За сохранение мира активно выступали и "Биржевые ведомости", полагавшие, что балканским странам необходимо предоставить твердые гарантии о введении Портой преобразований. Только тогда, по мнению газеты, "балканские события войдут в свои берега, а немусульманское население Турции получит надежду на безопасное и сколько-нибудь свободное существование" [21, 1912, 11.09].

Иных взглядов на македонскую проблему придерживались "Русские ведомости", которые считали кризис на Балканах "закономерностью времени". По мнению либералов, группировавшихся вокруг газеты, положение в Македонии было таково, что "status quo не находит здесь для себя никакого оправдания". Призывая великие державы мирным путем решить судьбу этой области, они отвергали реформистский путь, не предлагая, однако, своего варианта выхода из этой острой ситуации [13, 1912, 19.09].

В разрез с официальной политикой публицист "Z" на страницах дворянско-монархических "Санкт-Петербургских ведомостей" считал путь, выбранный балканскими государствами, правильным и призывал их "действовать быстро и единодушно", объясняя свою точку зрения безуспешностью попыток держав ввести реформы в Македонии [22, 1912, 28.09].

Между тем, военные приготовления балканских стран вступили в завершающую фазу, и дипломатия держав не смогла удержать союзников от начала военных действий. Первую Балканскую войну начала 9 октября 1912 г. Черногория; 17 октября в нее вступили Сербия и Болгария; 18 октября - Греция. Таким образом, закончился мирный, дипломатический этап решения македонского вопроса.

Наряду с публицистами, ратовавшими за сохранение существующего положения на Балканах, самый многочисленный лагерь в рассматриваемый период составляли сторонники проболгарского взгляда на проблему. В их число входил известный юрист и член Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества Александр Башмаков, в жизни которого Болгария оставила заметный след. В 1881 году он работал в Пловдиве секретарем законодательной комиссии. После - был первым директором областной библиотеки и музея Восточной Румелии. Македонию он посетил осенью 1899 г., будучи юрисконсультом российского МИД [23]. Свои аналитические статьи, написанные в ходе путешествия. Башмаков подписывал криптограммой "В.О.", под которой скрывался его псевдоним "Вещий Олег".

Вызывает интерес его публикация, появившаяся в 1908 г. на страницах либеральной газеты "Россия", где А. Башмаков, критически рассмотрев существовавшую статистику, представил собственные данные, из которых следовало, что население Македонии составляли: 1.099.737 болгар-христиан, 146.803 болгар-мусульман, 72.399 сербов, то есть 1.318.939 всех славян; 494.964 турок, 221.637 греков, 160.812 албанцев, 73.389 арнаутов, 67.840 евреев, 55.597 цыган, 24.847 прочих, то есть всего 2.418.025 [24, 1908, 7.08]. Опираясь на эти цифры и личные впечатления, полученные во время путешествия по городам Салоники, Битоль, Велес, Прилеп, ученый повторил вывод, сделанный им уже ранее: "Болгарский язык есть природный язык македонского населения" [там же, 6.08]. Будущее Македонии специалист по Балканам напрямую связывал с политикой Белграда по отношению к сербским землям, находившимся под властью Габсбургов: "Пусть укрепится сербизм на Адриатике и тогда укрепится болгарское владычество на берегу Эгейского моря" [25: 28].

"Сами македонцы признают себя в большинстве случаев за болгар, с которыми поддерживают ближайшие культурные и политические отношения", - соглашался с Башмаковьш видный ученый-славист А.Л. Погодин (1872-1947) в книге "История Сербии" [26: I]. В другой работе, посвященной истории Болгарии, исследователь, считая македонское возрождение неотъемлемой частью Возрождения Болгарии, подтверждал это фактами совместной борьбы македонцев и болгар за независимую от патриархии церковь [27: 186]. Выдвигая на первый план экономическое и культурное развитие Болгарии, Погодин второй важнейшей задачей считал "объединение болгарского народа и, значит, слияние с Македонией" [там же: 224]. Ученый приветствовал восстановление в Турции Конституции 1876 г. (июль 1908 г.), иллюзорно надеясь, что теперь "такой жгучий вопрос как македонский исчезнет, потому что принцип равноправия народов в Оттоманской империи приведет к сближению быстрыми шагами балканских народов, а европейским державам соответственно не для чего будет вмешиваться во внутренние ее дела и делить здесь сферы своего преимущественного влияния" [28: 9].

В 1909 г. вышел в свет капитальный труд видного русского византолога Н.П. Кондакова (1844-1925) "Македония. Археологическое путешествие" [29], в котором автор, являвшийся руководителем научной экспедиции Академии Наук в Македонию летом 1900 г., опубликовал результаты исследований по изучению старых памятников и установлению этнической принадлежности ее населения. Столь большой разрыв между временем экспедиции (в состав которой вошли историк П.Н. Милюков, языковед П.А. Лавров, архитектор П.П. По-крышкин, художник Д.А. Крайнев) и изданием книги объяснялся сложностью затронутых этнографических вопросов, что потребовало привлечения дополнительных научных сил [4: 71]. Отмечая искусственную запутанность македонской проблемы "политиками и пристрастными учеными". Кондаков предупреждал читателей, что "мы не решаемся нигде вмешиваться в ведущую политику" [29: 5]. На основании исследований, продолжавшихся несколько месяцев, собранных богатых этнографических и других материалов, сопоставления различных статистических данных и изучения работ русских и западноевропейских ученых экспедиция пришла к главному выводу: "...в лице македонских славян мы имеем определенную национальную группу, совершенно ясно примыкающую к народности, населяющую собственную Болгарию. На всем нами обозримом пространстве, от Охрида до Скопье и Куманово, живет один народ, который и в IX веке называл себя болгарами" [там же: 290]. В то же время автор указывал на "неоспоримость ряда сербских культурных пунктов, открытых археологами в Скопском округе" [там же]. Кондаков, рассмотрев все научные аргументы, "единственно справедливым" решением вопроса признал "предоставление почти всей Македонии болгарам, за исключением некоторых ее северозападных местностей, примыкающих к Старой Сербии". Но, будучи реалистом, он понимал всю трудность выполнения этого проекта, который, несомненно, вызвал бы возражения со стороны Сербии, нарушив и без того шаткое равновесие на Балканах [там же: 295].

Последнее обстоятельство учитывал и публицист В. Викторов-Топоров, который на страницах либерально-народнического журнала "Русское богатство" высказался за автономию Македонии, хотя вслед за Кондаковым признавал, что "Болгария стоит по духу и по языку ближе всех других балканских государств к населению этой области" [30, 1910, № 3: 44].

Такое же решение македонского вопроса поддерживал сотрудник издания Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества "Славянские известия" Н.И. Сурин, который считал автономию одним из шагов на пути создания балканской федерации, направленной против "немецкого Drang'a" [31, 1910, № 1: 31]. Придерживаясь явной антинемецкой позиции и выдвигая на первый план общность интересов балканских славян, публицист обвинял Германию в возникновении сербско-болгарской вражды. По его мнению, именно "немцы создали новую теорию, что в Македонии живут не болгары и не сербы, а славяне, похожие и на тех, и на других, поэтому оба государства имеют одинаковые права на нее" [там же, № 2: 152]. Принимая первые шаги двух соседних держав по их сближению как уже свершившийся факт, Сурин далее утверждал, что "Сербия, отрезвившись после аннексии Боснии и Герцеговины, решила отомстить Австро-Венгрии и соперничество в Македонии было забыто" [там же]. Журналист, изменив своей первоначальной точке зрения, предлагал отдать Македонию болгарам, а Старую Сербию - сербам. Не видя никаких серьезных препятствий осуществлению данного проекта, автор оптимистично отмечал, что "осталось провести только границу, по поводу которой существуют некоторые разногласия", названные им лишь "пограничными недоразумениями" [там же: 156]. Вопреки реальным фактам Сурин и в следующей статье писал, что македонский вопрос стал снова, как и до Берлинского трактата, "чисто болгарским, поскольку сербы и греки отвернулись от Македонии", направив свои стремления соответственно на Боснию и Герцеговину и на Крит [там же, № 5-6: 559].

Определенную роль в формировании взглядов общественности на македонскую проблему сыграли и работы иностранных ученых, изданные в России. Так, чешский славист Л. Нидерле (1865-1944) в книге "Обозрение современного славянства" [32], подчеркивая крайнюю политизированность данного вопроса, писал, что "даже самые лучшие труженики обеих сторон не всегда могли отбросить одностороннюю точку зрения" [там же: 151]. Сам же автор, добросовестно проанализировав многочисленную литературу об этнической принадлежности македонских славян, пришел к следующим выводам. Во-первых, национальное сознание славянского населения Македонии и Старой Сербии "до сих пор не вполне и неравномерно развито" по сравнению с болгарами или сербами. Во-вторых, он все же признал, что большинство македонцев "чувствуют себя болгарами", считая при этом этноним "бугарин" названием древним, а не пришедшим из болгарской церковной пропаганды [там же: 153]. В-третьих, говоры македонских славян Нидерле характеризовал как переходный тип от экавского сербского наречия к языку восточной Болгарии, "более близкий главными своими признаками все-таки к языку болгар, чем сербов" [там же: 154]. Отвергая претензии Греции, Румынии и Турции на Македонию как "слишком преувеличенные", исследователь иначе относился к требованиям Сербии. По его данным, сербы составляли большинство в окрестностях Скопье, Тетово, Куманово и Кратово, т.е. в Старой Сербии, а общее число их в Македонии автор доводил до 300.000 человек [там же: 155].

Следует отметить активную публицистическую деятельность Н.Н. Дурново [Не путать с известным русским историком и филологом, также писавшим о Балканах, Н.Н. Дурново (1876-1937). Несмотря на обилие в российской прессе статей публициста Дурново, затрагивавших, в основном, церковные проблемы южных славян и народов Российской империи, сведений биографического характера о нем найти не удалось. Известно лишь, что он три раза посетил Сербию, с 1869 года переписывался с митрополитом сербским Михаилом, был лично знаком с известными общественными деятелями Сербии И. Ристичем, М. Милоевичем, Н. Пашичем и другими (См.: [33])]. В 1908-1912 гг. старейшина российской журналистики опубликовал на страницах "Санкт-Петербургских ведомостей" свыше 25 статей, без сомнения, задававших тон выступлениям газеты по македонскому вопросу. Справедливо связывая младотурецкую революцию с началом "оттоманизации" Македонии, он предлагал Греции, Сербии, Болгарии и Черногории, как "народам единым нам по духу", образовать балканскую федерацию, что вполне согласовывалось с политикой официального Петербурга в это время [22, 1910, 21.10; 23,11]. "Сила каждой народности на Балканах заключается в единении между собой, тогда не только македонский, а и ближневосточный вопрос приблизится к окончательному разрешению: дни Турции и Мадьяро-Швабии будут сочтены", - писал публицист [там же, 13.02]. Предварительным условием создания такой коалиции, по замыслу Дурново, должно было стать "разграничение Македонии по народностям и новое административное деление на казы и санджаки" на основе уже сложившегося деления Европейской Турции на православные церковные епархии, из которых - 7 македоно-славянских, 4 болгарских, 1 греческая и 1 сербская [там же, 1908, 16.09]. Детализируя свой проект, автор представлял будущую Македонию в виде четырех автономных генерал-губернаторств: греческого, с центром в Янине, для юго-западной Македонии и Эпира, в котором "преобладают православные греки"; старосербского, с центром в Скопье, для Старой Сербии, Ново-Пазарского санджака и северной Македонии; славяно-македонского, с центром в Охриде и Салоникского, для Халкидского полуострова и греческого населения, проживавшего на побережье Эгейского моря [там же, 1912, 6.09]. Таким образом, Дурново противоречил сам себе, признавая, с одной стороны, наличие болгар в Македонии (4 епархии), а с другой - не отводил им в будущем устройстве края ни одной территориальной единицы, в то же время "награждая" греков двумя.

На разделе Македонии настаивала в одной из передовиц и газета "Новое время", которая предлагала взять за основу карту этой области немецкого ученого К. Пейкера, "как незаинтересованного в македонских делах". Карта иллюстрировала границы "сфер интересов по языку", согласно которым "можно разграничить и сами национальности". По мнению газеты, лишь на юге существовала спорная греко-болгарская зона, а к востоку от Скопье - сербско-болгарская [14, 1912, 3.06].

Нашла свое отражение в публикациях некоторых российских авторов и точка зрения о неопределенном национальном сознании македонских славян, которую отстаивал известный сербский профессор географии и этнографии Йован Цвиич (1865-1926) [34: б]. В связи с этим представляет интерес эволюция взглядов на македонскую проблему русского народовольца, корреспондента нескольких российских изданий в Болгарии И.Н. Кашинцева (1860-1917) [35]: от полного признания в 1898 г. населения македонских вилайетов болгарским [36, 1898, № 1: 344-345] до определения его в 1908 г. "слабо дифференцированной этнографической средой" [там же, 1908, № 9: 73]. Прожив к тому времени уже 16 лет в Болгарии и посетив несколько раз Европейскую Турцию, публицист писал: "Какова бы ни была истинная национальная сущность христианского населения Македонии, она никогда не мешает македонцам именовать себя, а отчасти и чувствовать, то греками, то сербами, то болгарами, в зависимости от чисто политических условий, места и времени, от того, что при данных условиях казалось более выгодным или более безопасным". Такая точка зрения автора вытекала из его личных наблюдений над жителями одних и тех же сел [там же]. Признавая все же "политические успехи" болгар в крае, Кашинцев считал их лишь следствием многолетней работы Княжества "над осуществлением своих национальных идеалов", отвергая при этом какие-либо филологические, исторические или этнографические аргументы [там же].

К аналогичным выводам пришел и русский путешественник П.А. Риттих, опубликовавший в 1909 г. свои впечатления от поездки в Македонию восьмилетней давности. Автор считал, что "македонцы в массе своей не имеют и по сию пору национального и политического самосознания" из-за политики турок, которые признавали деление славянского населения только по религиозному признаку [37:141].

В 1909 г. четвертый раз посетил Македонию в качестве корреспондента ряд российских газет известный беллетрист А.В. Амфитеатров (1862-1938). В книге "Славянское горе" [38] он практически повторил выводы, сделанные им ранее, в путевых заметках "Страна раздора" [39]: "Македонцы - это ни болгары, ни сербы, а первобытный славянский народ, с простым корневым языком в высшей степени способным подчиняться любой форме, которую предложит ему другая, более влиятельная и выработанная славянская культура" [38: 246]. Свою точку зрения автор доказывал тем, что в населенных пунктах, где в результате религиозно-культурной деятельности были созданы болгарские школы, македонцы становились болгарами, там, где сербские - сербами. По утверждению Амфитеатрова, "с равным удобством они таким же образом могли бы превратиться под образовательно-религиозным влиянием в малороссов, великороссов или поляков" [там же: 247]. Что касалось дальнейшей судьбы Македонии, то в книге подчеркивалось: "Она упадет в объятия того из соседей, кто освободит ее от турецкого ига" [там же: 252].

Публицист "Z" указывал, что население Македонии "не имеет специфического национального самосознания и только по ненависти к туркам или грекам примыкает к сербским или болгарским течениям", за исключением Скопского и Тетовского санджаков, которые автор относил к Старой Сербии [22, 1912, 12.08]. Вслед за Драгановым, Ягичем и другими авторами, "Z" считал язык македонских славян "не окончательно определившейся смесью" болгарского и сербского языков. Единственно же правильным решением македонского вопроса он считал предоставление Македонии статуса автономии под контролем европейских держав. По мнению автора статьи, "только таким образом еще не слившиеся славянские элементы ее населения объединятся, спаяются и составят новую разновидность славянского племени, способную к самостоятельной гражданской жизни" [там же].

Таким образом, активизация России на Балканах в 1908-1912 гг. не вызвала интенсивного обсуждения македонского вопроса в прессе. Связано это было, прежде всего с тем, что большинство славистов и публицистов уделяли больше внимания младотурецкой революции, боснийскому кризису, провозглашению независимости Болгарии. Некоторые из них возлагали надежды на решение всех национальных проблем Европейской Турции на младо-турецкую революцию (А.Л. Погодин) или создание балканского союза ("Русские ведомости"). Официальный Петербург же в рассматриваемый период не был заинтересован в решении македонского вопроса, которое повлекло бы за собой изменение существующего в этом регионе положения. Такая политика правительства находила поддержку на страницах "Нового времени", остававшегося, пожалуй, единственным печатным органом, продолжавшим активно освещать македонский вопрос.

Лагерь приверженцев решения македонского вопроса в пользу Болгарии представлен именами ученых и публицистов широко известных российскому обществу (Башмаков, Погодин, Кондаков), причем некоторые авторы (Викторов-Топоров, Сурин), признавая болгарским характер населения Македонии, в качестве выхода из кризиса предлагали последней предоставить автономию. К ним примыкал публицист "Z", придерживавшийся точки зрения о несформировавшемся национальном сознании македонского населения. В то же время разделявшие подобный взгляд И. Кашинцев и П. Риттих, не предлагали каких-либо путей решения проблемы. Идею раздела Македонии выдвигал Н. Дурново, связывая ее с созданием балканского союза.

[Previous] [Next]
[Back to Index]


ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Станоевски Цв. Како ja видоа Македониjа. Руски публикации за Македониjа. 1829-1913. Скопjе, 1978.

2. Андонов-Полjански Хр. Македонското прашанье. Скопjе, 1990.

3. Германов Cт. Македония и Одринска Тракия в пътните бележки на руски учени и кореспонденти (края на XIX - нач. на XX в.) // Исторически преглед.1988. №4.

4. Германов Ст. Руската общественост и революционото движение в Македония и Одринско. 1893-1908. София, 1992.

5. Бурбыга В.А. Российская печать о реформах в македонских вилайетах Османской империи (1904-1909) / /Болгария, Дагестан, Турция. Вьп. II. Махачкала, 1997.

6. Бурбыга В.А. Российское славяноведение и публицистика об этнической принадлежности македонских славян (1893-1903 гг.) // Болгарский ежегодник. Т. 3. Киев, 1998.

7. Бурбыга В.А. Македонският въпрос в кореспонденцията на руската дипломация 1893-1908 г. (По материали на консулствата в Солун и Битоля) // Македонски преглед. 1996. № 1.

8. Речь, 1908-1912.

9. Шпилькова В. Младотурецкая революция. 1908-1909 гг. М., 1977.

10. История дипломатии: В 2 т. Т. 2. М., 1963.

11. Восточный вопрос во внешней политике России, конец XVIII - начало XX в. М., 1978.

12. Тодорова Цв. Обявяване независимостта на България през 1908 и политиката на империалистически сили. София, 1960.

13. Русские ведомости, 1908-1912.

14. Новое время, 1908-1912.

15. Социал-демократ, 1908-1912.

16. Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906-1910. М., 1961.

17. Шопов А. Дневник, дипломатически рапорта и писма. София, 1995.

18. Дипломатические переговоры, предшествовавшие первой балканской войне // Красный архив. 1925. Т. 1,2.

19. Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991.

20. Церковные ведомости, 1908-1912.

21. Биржевые ведомости, 1908-1912.

22. Санкт-Петербургские ведомости, 1908-1912.

23. Български исторически архив при Национална библиотека "Св.св.Кирил и Методи" в София. Ф. 278. Бобчев Н.С., а.е.309, л.3.

24. Россия, 1908-1912.

25. Башмаков А.А. Балканские речи. СПб., 1909.

26. Погодин А.Л. История Сербии. СПб., 1909.

27. Погодин А.Л. История Болгарии. СПб., 1910.

28. Погодин А.Л. Балканский кризис и боснийский вопрос // Новое слово. 1910. № 6.

29. Кондаков Н.П. Македония: археологическое путешествие. СПб., 1909.

30. Русское богатство, 1908-1912.

31. Славянские известия, 1908-1910.

32. НидерлеЛ. Обозрение современного славянства СПб., 1909.

33. Воспоминания Н.Н. Дурново "К истории сербской войны 1876 года" // Исторический вестник. 1899. Т. 75. № 1. С. 530-537.

34. Цвиjиh J. Неколика праматраньа о етнографиjи македонских словена. Београд, 1906.

35. Шелудко Н. Иван Николаевич Кашинцев (Калина) // Исторически преглед. 19б7. №3.

36. Вестник Европы, 1898-1912.

37. Риттих П.А. По Балканам: Путевые впечатления военного туриста. СПб., 1909.

38. Амфитеатров А.В. Славянское горе. М., 1912.

39. Амфитеатров А.В. Страна раздора. СПб., 1903.