"...В МОИХ РАБОТАХ НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ УСТАРЕТЬ": Д.И. ИЛОВАЙСКИЙ

 

Автор: А. Н. Шаханов

Журнал "История и историки", 2001, №1

 

 

...Если бы по какому-нибудь случаю я вдруг лишился возможности заниматься исторической наукой, то счел бы это величайшим для себя бедствием, ничем невозвратимою потерей.

 

Д.И. Иловайский

 

Творчество Д.И. Иловайского (1832-1920) охватывает более чем полувековой период. Его магистерская диссертация увидела свет в 1858 г., а последние статьи относились ко времени первой мировой войны. Это был чрезвычайно плодовитый и разносторонний ученый, критик, публицист и педагог. Тематический спектр его интересов простирался от вопросов происхождения славянства до царствования Николая II. На выдержавших более 150 изданий учебниках Д.И. Иловайского для средней школы выросло не одно поколение отечественной интеллигенции.

 

Д.И. Иловайский при жизни не был обижен вниманием критики. Однако неприятие его политической программы господствовавшим в российской науке второй половины XIX- начала XX в. либеральным большинством, чрезвычайно резкий и нелицеприятный характер полемики вокруг его сочинений затрудняли его объективную оценку. Во многом в силу указанных причин имя ученого стало для современников и потомков синонимом ретрограда, компилятора и непрофессионала. В то же время даже оппоненты признавали его "пример в разработке областной истории... заслуги в деле пересмотра и наилучшего освещения начальной русской истории... стремление связать и объединить в научном сознании историю Северо-Восточной и Юго-Западной Руси". В рецензиях К.Н. Бестужева-Рюмина, В.С. Иконникова, Н.И. Костомарова, С.Ф. Платонова, Д.В. Цветаева первые два тома "Истории России" Д.И. Иловайского были оценены как "удовлетворяющие потребностям текущего состояния нашей исторической науки". Острая дискуссия разгорелась вокруг трактовки им царствования Ивана Грозного и событий Смутного времени. П.В. Безобразов, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, Н.В. Сторожев и другие критики обвинили исследователя в плагиате и не владении приемами научной критики 1 .

 

Смерть Д.И. Иловайского, глубокие социальные перемены в стране отодвинули на второй план былую неприязнь оппонентов. В отзыве о трудах ученого 1926 г. С.В. Бахрушина, М.М. Богословского, Ю.В. Готье, А.И. Яковлева и др. отмечалось: "Теперь все эти выступления уже

 

стр. 90

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

отошли в область прошлого, и об Иловайском, как об ученом и историке, можно говорить и писать" 2 . Однако это благое пожелание не было реализовано.

 

Советская историческая наука отреагировала на смерть Д.И. Иловайского единственным некрологом объемом в две строки. В ней ученого традиционно причисляли к представителям официального (иногда с добавлением: дворянского или дворянско-буржуазного) направления отечественной историографии, называя в числе его единомышленников таких историков, как М.И. Богданович, Н.Ф. Дубровин, Н.П. Барсуков, Б.Б. Глинский, Н.Я. Данилевский, И.Е. Забелин, С.С. Татищев, Н.К. Шильдер, С.Н. Шубинский, великий князь Николай Михайлович, К.Н. Бестужев-Рюмин, С.Ф. Платонов (двое последних с оговорками). Всех их якобы объединяла реакционность политических взглядов, убежденность незыблемости самодержавия, великорусский шовинизм, антисемитизм, апология роли православия в исторических судьбах России. В методологическом плане научная концепция Д.И. Иловайского представлялась как механическая компиляция идей официальной народности Н.Г. Устрялова, Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, государственной школы и славянофилов. Его творческая мысль "далеко уступала" идейному богатству трудов С.М. Соловьева, В.О. Ключевского и "объективно отодвинула историческую науку назад". Замечание Н.Л. Рубинштейна о необходимости преодоления упрощенно-одностороннего отношения к сочинениям ученого не шло дальше признания научной значимости его магистерской диссертации 3 .

 

Появившиеся в последнее время статьи о Д.И. Иловайском представляют собой отказ от крайностей предшествовавшей историографической традиции, излишней политизации оценок. Справедливость же критики "иловайщины", ее концептуальный консерватизм и третьестепенная роль ученого в истории русской исторической мысли сомнению не подвергались 4 . Однако эти оценки зачастую не подкреплены соответствующей аргументацией, опирающейся на непосредственный анализ трудов историка.

 

Творчество Д.И. Иловайского представляет неотъемлемую составляющую отечественной историографии. Его игнорирование ведет к упрощению сложного и противоречивого процесса развития исторической и общественно-политической мысли второй половины XIX-начала XX в. В настоящей статье предпринята попытка определения места ученого в современной ему науке, вклада в постановку и разработку ее конкретных проблем.

 

***

 

Дмитрий Иванович Иловайский родился 11 февраля 1832 г. в гор. Раненбурге Рязанской губ. (ныне гор. Чаплыгин Липецкой обл.) в семье управляющего имением графини Пален - Ивана Михайловича и его жены Александры (отчество установить не удалось) 5 . Детство и отрочество будущего историка прошли в бедности и нужде. Материальное положение семьи не улучшилось даже когда ее глава был приписан к козловскому

 

стр. 91

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

купечеству. В сентябре 1843 г. Дмитрий был зачислен во 2-й класс казенного раненбургского уездного училища, по окончании которого на казенный же счет был переведен в 4-й класс рязанской 1-й мужской гимназии. Годы учебы юноша провел вдали от семьи в пансионе, самостоятельно добывая себе средства к существованию. В "Автобиографической заметке" он отмечал: "Начиная с IV класса гимназии, я уже содержал себя частными уроками, которые давал ученикам низших классов". По собственному признанию ученого, интерес к истории определился еще в Раненбурге, когда он с удовольствием вызубрил заданный на дом материал учебника и заслужил похвалу преподавателя. В гимназии его всячески поощрял учитель истории А.А. Ральгин. Растущие умственные запросы юноша удовлетворял чтением книг из богатой гимназической библиотеки. Блестящие успехи в учении и примерное поведение давали ему право поступления в любой университет империи без экзаменовки. Выбор Москвы в качестве места продолжения образования был определен как историческими преданиями первопрестольной столицы, так и восторженными отзывами гимназических учителей - в большинстве своем выпускников тамошнего университета.

 

В августе 1850 г. Д.И. Иловайский был зачислен казеннокоштным студентом на 1-й курс историко-филологического факультета Московского университета. Об этом периоде жизни Д.И. Иловайского сохранилось крайне мало свидетельств. В написанных по горячим следам "Воспоминаниях студента" (1858) он с восторгом отзывался о лекциях Т.Н. Грановского и П.Н. Кудрявцева по всеобщей истории, писал о рано определившемся интересе к сравнительному языкознанию, политической экономии и статистике. Средства к существованию студент добывал усиленным репетиторством и переводами из европейской периодики для катковских "Московских ведомостей". Среди двенадцати выпускников-кандидатов 1854 г. Д.И. Иловайский по итогам четырех лет обучения набрал 120 баллов, пропустив вперед себя М. Щепкина, поляка Г. Вызинского (оставлен на кафедре всеобщей истории) и тверича Н.А. Попова. По окончании учебы юноша изъявил желание поступить на военную службу и отправиться в действующую армию. Однако подозрение на туберкулез вынудило его отказаться от военной карьеры.

 

Как казеннокоштный студент Д.И. Иловайский оказался связанным обязательством отработать не менее шести лет в учреждениях Министерства народного просвещения. Не имея протекции, честолюбивый юноша вернулся в Рязань, где в ноябре 1854 г. был зачислен в штат 1-й мужской гимназии. Молодой учитель был заметной фигурой среди местной интеллигенции. В 1857-1858 гг. его часто можно было видеть в доме предводителя дворянства А.В. Селиванова. Гости вели бесконечные "беседы о выдающихся литературных явлениях и начинающихся общественных реформах, особенно о предстоящей эмансипации крестьян". Нередким посетителем собраний был и тогдашний вице-губернатор М.Е. Салтыков-Щедрин, уже ставший известным благодаря своим "Губернским очеркам". Он и предложил Д.И. Иловайскому возглавить литературный отдел губернской газеты.

 

стр. 92

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Однако 16 июня 1858 г., благодаря хлопотам помощника попечителя Московского учебного округа графа А.С. Уварова, Д.И. Иловайский был переведен на должность старшего учителя 3-й московской гимназии на Лубянке. В первопрестольной столице он сблизился с группировавшемся вокруг К.Н. Бестужева-Рюмина кружком молодых ученых, вознамерившихся издавать критикобиблиографический журнал "Московское обозрение". В К.Н. Бестужеве-Рюмине Д.И. Иловайский встретил единомышленника во взглядах на социальные функции исторической науки. Все последующие годы их связывали дружеские отношения, омраченные лишь расхождениями в трактовке царствования Ивана IV.

 

Скромное жалование учителя не позволяло Д.И. Иловайскому даже на вакационное время надолго отлучаться в Москву для библиотечных и архивных занятий, что в конечном итоге предопределило выбор темы его магистерской диссертации - "История Рязанского княжества". Текст этого сочинения был готов к концу 1857 г., а отдельные его разделы уже были апробированы на страницах "Рязанских губернских..." и "Московских ведомостей". В январе 1858 г. Д.И. Иловайский представил диссертацию в совет Московского университета. Возглавляемый С.М. Соловьевым историко- филологический факультет единодушно признал ее удовлетворяющей всем требованиям магистерского сочинения. В официальном отзыве отмечалось, что Д.И. Иловайский "показал прекрасный пример собратьям своим, учителям истории в гимназиях губернских городов". 3 июня 1858 г. совет университета 31 шаром "за" и 1 - "против" принял решение опубликовать эту работу за казенный счет "в уважение особенных достоинств... и недостаточности средств автора".

 

Защита диссертации состоялась в актовом зале Московского университета 19 октября 1858 г. в присутствии А.С. Уварова и ректора А.А. Альфонского. Председательствующий и официальный оппонент С.М. Соловьев отметил некоторую идеализацию магистрантом личности рязанского князя Олега Ивановича и, наоборот, слишком критический отзыв о деятельности последнего представителя местной династии - князя Ивана Ивановича. По его мнению, диссертант завысил степень агрессивности Москвы в отношении к своему соседу. Второй официальный оппонент, С.В. Ешевский, и выступившие от публики О.М. Бодянский и С.М. Шпилевский указали на частные промахи автора в работе с этнографическим материалом. В целом же представленное на защиту сочинение было единогласно признано достойным магистерской оценки. Работа получила прекрасный отзыв Н.Г. Устрялова и была удостоена малой Уваровской премии Академии наук.

 

Прошлое Рязанской земли, находившейся "в стороне от главных средоточий древнерусской истории, представляло еще почти terra incognitum в русской исторической литературе". Среди предшественников Д.И. Иловайского можно назвать разве что Т.Я. Воздвиженского, который в "Историческом обозрении Рязанской губернии" (1822) "сделал известными многие любопытные грамоты", сведения по географии, статистике княжества, генеалогии туземной династии, взаимоотношениях с Москвой и татарами. В условиях гибели рязанских летописных сводов, для воссоздания политической истории княжества Д.И. Иловайский

 

стр. 93

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

добросовестно выявил все известия из имевшихся на то время публикаций летописных текстов (по подсчетам О.В. Ивановой - более двухсот) и актов, работал в архивах местного архиепископа (где обнаружил и поместил в приложении к диссертации несколько списков жалованных грамот из судных дел Литовской метрики) и губернского Дворянского депутатского собрания. Выявленный материал был систематизирован, фрагментарные и зачастую противоречивые свидетельства источников сопоставлены на предмет определения их "пристрастности". С основной своей задачей - "привести в известность и дать единство фактам, до сих пор разрозненным и отрывочным" - Д.И. Иловайский безусловно справился.

 

Труднее обстояло дело с выполнением другой задачи - "проникнуть во внутренний быт ...духовную жизнь народа". Ее постановка безусловно навеяна соответствующими главами "Историй" Н.М. Карамзина и С.М. Соловьева, однако на региональном уровне корпус письменных источников был явно недостаточным. Восполнить пробелы Д.И. Иловайский брался за счет привлечения к исследованию местных "памятников словесности" (фольклор, данные этнографии), материалов археологических раскопок, личных наблюдений. Д.И. Иловайский обследовал Старорязанское городище, побывал в богатых историческими воспоминаниями Богородском, Ольгином, Солотчинском монастырях, в с. Исады на месте гибели шести рязанских князей в 1217 г. и др. В 1856 г. на страницах "Московских ведомостей" был опубликован цикл его очерков "Прогулки по берегам Оки", отдельные наблюдения из которых были использованы в магистерской диссертации. Подобную практику непосредственного знакомства с местами описываемых событий ученый позднее использовал в работе над докторской диссертацией, "Историей России". Сам факт привлечения подобных источников сулил огромные исследовательские перспективы. Однако степень их разработки в науке того времени и уровень профессиональной подготовки начинающего ученого привели к тому, что они использовались зачастую чисто иллюстративно.

 

Сочинение Д.И. Иловайского длительное время оставалось образцом для работ по региональной истории. Яркость, образность языка диссертации повсеместно отмечалась критиками. Живой пересказ источников превалировал над их цитированием. В тексте читатель знакомился уже с "очищенными" результатами, вся подготовительная работа перенесена в примечания. Впоследствии подобная подача материала будет применена и в "Истории России".

 

Д.И. Иловайскому удалось воссоздать политическую историю Рязанской земли IX-XVI вв. под углом зрения "постепенного перехода от самостоятельности к "подчинению Москве"". Им было уточнено родословие местной княжеской линии (в том числе и Олега Ивановича), даны личностные характеристики основным ее представителям. Изучение политики княжества в отношении к Москве и Орде привели к пересмотру взгляда на туземную династию в целом и на Олега Ивановича, в частности. Едва ли не впервые в отечественной историографии Д.И. Иловайский отказался от трактовки антимосковского курса

 

стр. 94

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

славянских княжеств как непатриотичного: он обуславливался конкретными внешнеполитическими обстоятельствами и насущными интересами регионов. Ордынская политика Рязани, по мнению автора, строилась на реальной оценке конкретных обстоятельств, территориальной близости и географической незащищенности от Степи, усиливавшейся год от года агрессии Москвы. В связи с пограничным положением Рязанской земли решен вопрос о "реабилитации" князя Олега. Приведя свидетельства московско-рязанского сближения в 60-70-е годы XIV в., Д.И. Иловайский высказал предположение о том, что в 1380 г. позиция Олега Ивановича принесла татарам больше вреда, чем пользы.

 

Вслед за магистерской диссертацией С.М. Соловьева "Об истории отношений Новгорода к великим князьям" (1845) сочинение Д.И. Иловайского явилось новым шагом в разработке "местной истории", что во многом обогатило общую картину государственной централизации Руси и способствовало преодолению односторонней промосковской ее интерпретации. Вывод об "общих формах быта" в славянских княжествах, привел автора к отказу от идеи богоизбранности московских князей и поиску объективных причин возвышения Москвы. В силу этого даже такие неординарные исторические личности, как Олег Рязанский, могли лишь замедлить ход событий, но не воспрепятствовать им.

 

Д.И. Иловайский избегал широких обобщений, увязывая свои выводы с результатами конкретного анализа. Автор не определил отношения к современным научным школам и по тексту диссертации трудно судить о его общеисторических воззрениях и "партийных" симпатиях. В речи на диспуте С.М. Шпилевский обвинил магистранта в игнорировании родовой теории происхождения русского государства Соловьева- Кавелина. Вывод о глубоком воздействии татарского завоевания на последующее развитие русской истории шел вразрез с утверждением С.М. Соловьева о поверхностном влиянии ига на ход русского исторического процесса. В то же время постановка вопроса о влиянии географии края на его историю и большое внимание к проблеме славянской колонизации шли непосредственно от С.М. Соловьева, что, видимо, дало основание рецензенту "Historische Zeitung" причислить диссертанта к его исторической школе.

 

В 1860 г. предполагалась полуторагодичная командировка единственного преподавателя по кафедре русской истории Московского университета С.М. Соловьева в Петербург. Историко-филологический факультет занялся вопросом о его временном преемнике. В конце октября 1859 г. профессор предложил в качестве возможных кандидатур адъюнкта Казанского университета Н.А. Попова и Д.И. Иловайского. В конце концов, С.М. Соловьев настоял на Н.А. Попове "как наиболее способном занять эту должность". Во внимание не было принято даже несогласие ректора Казанского университета, жаловавшегося в Министерство просвещения, что подобный перевод сопряжен с прямым ущербом преподаванию русской истории. 1 июня 1860 г. прошла баллотировка Н.А. Попова в совете Московского университета, а 6 июня юридический факультет вышел с ходатайством о предоставлении Д.И. Иловайскому учебных часов. 15 июня после баллотировки,

 

стр. 95

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

получив 27 "избирательных" и 2 "неизбирательных" шара, Д.И. Иловайский был избран адъюнктом по кафедре всеобщей истории для преподавания на юридическом факультете. 24 августа последовал соответствующий приказ министра. Одновременно попечитель учебного округа отклонил ходатайство совета университета об утверждении молодого ученого в должности доцента. 19 января 1861 г. Д.И. Иловайский прочел вступительную лекцию, а уже 6 мая в Петербурге был подписан приказ о его командировке за границу для подготовки к профессорскому званию. Более полугода Д.И. Иловайский посвятил знакомству с постановкой гимназического образования во Франции, Германии, Австро-Венгрии, и практически сразу по возвращении в Россию 10 марта 1862 г. подал прошение об отставке. Свое решение он мотивировал невозможностью совмещать педагогическую деятельность с занятиями русской историей. В 1865 г. Д.И. Иловайский по той же причине отказался занять кафедру русской истории в Киевском университете.

 

Д.И. Иловайский впредь не связывал себя государственной службой. Средства к существованию он добывал прежде всего публикацией учебников по отечественной и всеобщей истории для средней школы. В 1860-1890-х гг. они занимали главенствующее место в российских гимназиях и по подсчетам И.В. Бабич принесли автору более полумиллиона рублей дохода. Д.И. Иловайский был едва ли не самым состоятельным отечественным историком. В начале XX в. только его недвижимость была застрахована на сумму более 100 тыс. руб.: помимо двухэтажного особняка в Старых Воротниках (Москва), двух дач, собственного выезда и верховых лошадей, он имел существенные вклады в банках и держал акции доходных железнодорожных компаний и др. Родственники и знакомые за глаза называли его "мильонщиком". Материальную самостоятельность, отсутствие связи с академической средой необходимо принимать во внимание при анализе научной концепции ученого.

 

В 1859 г. вслед за обнародованием в Англии записок Е.Р. Дашковой Д.И. Иловайский опубликовал большую статью о ней, акцентируя внимание читателей на сочувствии героини бедственному положению крепостного крестьянства и идеям "Путешествия..." А.Н. Радищева 6 . Своей либеральной направленностью статья произвела впечатление на лидера тогдашнего левого крыла демократического движения Н. А. Добролюбова, который писал своему корреспонденту: "Что такое Иловайский? Я прочитал его статью... в "Отечественных записках". Это не бог весть что такое: выкрадка из записок Дашковой и из статьи Герцена в "Полярной звезде". Но все-таки он может, кажется, писать эффектные статьи или, по крайней мере, выбирать эффектные предметы. Нет ли у него еще чего-нибудь готового или начатого? "Современник" нуждается теперь в статьях подобного рода" 7 . Однако прошло всего несколько лет, и отношение "радикальной партии" к историку резко изменилось. В 1863 г. Н.Г. Чернышевский отчитал А.Н. Пыпина только за академический тон его рецензии на "Руководство к русской истории" ученого: "Иловайский - самодовольный дурак и невежда... А ты все-таки нашел возможным не смягчить твоего опровержения его диких невежеств оговорками о том, что в книге есть что-то порядочное" 8 . Столь резкая

 

стр. 96

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

оценка лидера революционной демократии объяснялась эволюцией мировоззрения Д.И. Иловайского.

 

С 1860-х годов статьи Д.И. Иловайского по злободневным вопросам социально- экономической, общественной, культурной жизни России регулярно появлялись в периодических изданиях обеих столиц. В них с достаточной полнотой и последовательностью представлены взгляды убежденного монархиста, одного из ведущих теоретиков национал-патриотической идеологии. Поэтесса М.И. Цветаева так сформулировала политическое кредо своего дяди: "Кроме любви к родине, знаменуемой у него ненавистью к инородцам, любви к монархии, вплоть до суда над монархом, он ничего не знал и не хотел знать" 9 . Политическое миросозерцание Д.И. Иловайского оставило глубокий след как на выборе тематики его исследований, так и на трактовке отдельных проблем и целых периодов российской истории.

 

Замысел докторской диссертации оформился у Д.И. Иловайского, вероятно, осенью 1864 г. после его поездки в "столицу русско-польско-еврейского края" - Вильно, с заездом в Полоцк, Витебск и Галич. Путешественник был буквально ошеломлен результатами правительственной политики в западных губерниях: разгул, мотовство шляхты, ее попустительство захватившему ключевые экономические позиции "еврейскому элементу", высасывавшему последние жизненные соки из туземного славянского населения. Естественно, было обращение исследователя к истокам этого процесса - включению восточной части Речи Посполитой в состав России. В 1863 г. была опубликована монография С.М. Соловьева "История падения Польши", систематически освещавшая имперскую политику в Речи Посполитой второй половины XVIII в. В этой обширной теме Д.И. Иловайский нашел свою еще свободную нишу: история последнего сейма лета-осени 1793 г. и внутриполитическая борьба в стране вокруг ратификации гродненского проекта договора 11 июля о территориальных уступках России.

 

Источниковой базой диссертации стала хранившаяся в Московском главном архиве Министерства иностранных дел дипломатическая переписка российского посла Я.Е. Сиверса со столичным начальством и императрицей Екатериной II. "Российский посланник в Польше, - писал историк, - находился в самом центре событий, а в данном случае он был их главным двигателем; таким образом, донесения его знакомят нас не с одною наружною, официальною стороною, а также и с закулисною стороною, т.е. с самыми пружинами механизма" 10 . Даже с учетом желания дипломата завысить свою роль в событиях, в заслугу Я.Е. Сиверсу ученый ставил широкий кругозор, опыт государственной деятельности. Все это повышало информационную значимость его корреспонденции. Весной 1870 г. на завершающем этапе работы над диссертацией Д.И. Иловайский посетил Варшаву, Гродно, Львов, Краков, Познань и не преминул случаем ознакомиться с историческими памятниками и содержанием ряда государственных и частных собраний. Это дало ему возможность помимо официальных документов российского МИДа привлечь к исследованию материалы рукописного отдела Виленской публичной библиотеки, библиотеки Красинских в Варшаве, польскую

 

стр. 97

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

периодическую печать, публикации дипломатических документов Пруссии, Австрии и Франции. Им был, в частности, обнаружен рукописный список протоколов заседаний сейма 1793 г., более полный, чем опубликованный вариант (особенно в плане антироссийских выпадов депутатов). Материалам государственного делопроизводства Д.И. Иловайский отдавал явное предпочтение перед мемуарной литературой и публицистикой, которыми, вследствие предвзятости авторов, фактической путаницы "надо пользоваться осторожно". В тексте исследования Д.И. Иловайский неоднократно на конкретных примерах убеждал читателей в правильности своего заключения. В итоге, автору удалось не только воссоздать дипломатическую историю второго раздела Польши, шагов Я.Е. Сиверса к достижению "согласия поляков на добровольную уступку провинции", но и дать широкую картину внутриполитического положения в стране, жизни, быта шляхты, крестьянства и др.

 

Специальное освещение вопроса о "причинах и обстоятельствах падения Польши" не входило в задачи диссертации. Здесь докторант следовал заключению С.М. Соловьева о том, что разделы явились закономерным следствием всей предшествующей внутренней истории Речи Посполитой, и только соперничество сильных соседей поддерживало ее государственное существование на протяжении XVIII в. Однако если С.М. Соловьев акцентировал внимание на росте шляхетских привилегий в ущерб королевской власти, то Д.И. Иловайский перенес акценты на польский "национальный тип", лишенный инстинкта самосохранения. Как следствие этого - попустительство немецкой агрессии на Восток, пассивность в отношении "размножения" и экономического укрепления еврейства. Столь категорично вопрос о негативной роли евреев в исторических судьбах восточного славянства в отечественной историографии до Д.И. Иловайского еще никто не поднимал. Опираясь на поддержку шляхты, еврейское население приобрело в Польше роль "третьего элемента". Это в свою очередь привело к разрыву между дворянством и крестьянством и стало непреодолимым препятствием на пути формирования польской нации.

 

В какой-то мере сочувствуя "патриотической партии" в ее борьбе за сильную центральную власть, Д.И. Иловайский полагал, что в конце XVIII в. национальная консолидация поляков была уже невозможной. В период разделов Станислав Август действенных попыток к сопротивлению не предпринимал. Шляхта была разобщена и неспособна к осознанию общенациональных интересов, а судьбы Польши решались в Петербурге, Вене и Берлине. В этой связи диссертант отмечал: "Мы, конечно, не можем порицать тех целей, которыми руководствовалась политика Екатерины II в отношении Речи Посполитой: она была направлена на то, чтобы подготовить слияние Польши с Россией и прежде всего имела в виду не чужие, а собственно русские интересы". В то же время Д.И. Иловайский далек и от идеализации польской политики Екатерины, полагая, что допущенные ею ошибки достались в наследство последующим царствованиям (восстания 1830 и 1863 г.). Конечную цель правительства ученый видел в подготовки почвы для полного государственного, церковного и национального слияния поляков с великороссами.

 

стр. 98

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Однако российские монархи "полагались главным образом на силу штыков и подкупы - слишком ненадежные средства для скрепления связей между двумя соседними и родственными народами". Как угроза русским национальным интересам трактовались шаги правительства на поддержку шляхты и католического духовенства в ущерб русской народности и православию.

 

Д.И. Иловайский не затушевывал фактов агрессивной политики России в отношении к своему западному соседу, действий ее дипломатии по дестабилизации внутриполитического положения в Польше. Однако в целом подобный курс Петербурга рассматривался как единственно возможный для защиты своих национальных интересов в условиях аналогичных шагов в отношении к Польше со стороны Пруссии и Австрии - противодействие тевтонскому Drang nach Osten и распространению "якобинских принципов между поляками". Разделы в его изложении представлены как "справедливый приговор истории над Речью Посполитой", следствие "обстоятельств и условий, сложившихся помимо воли русской императрицы" 11 .

 

В 1870 г. сочинение Д.И. Иловайского было опубликовано в "Русском вестнике" и вышло отдельными изданием: "Гродненский сейм 1793 года. Последний сейм Речи Посполитой". Защита диссертации происходила 27 ноября 1870 г. на публичном заседании историко-филологического факультета Московского университета. Декан и официальный оппонент С.М. Соловьев зачитал свое "мнение", единодушно одобренное его учеными коллегами. В нем были отмечены удачный выбор темы исследования, тщательность ее обработки по источникам и т.д. "Что же касается выводов, - заключал оппонент, имея в виду прежде всего заключение о роли "еврейской эксплуатации" в судьбах Польши, - то они составляют нечто совершенно внешнее, не вредя верности общего представления события". 12 декабря 1870 г. совет Московского университета утвердил Д.И. Иловайского в степени доктора русской истории.

 

* * *

 

Вслед за Н.М. Карамзиным и С.М. Соловьевым, главным делом своей жизни Д.И. Иловайский считал создание монографического труда, систематически освещающего весь ход русской исторической жизни. К выполнению этой задачи ученый обратился сразу по защите докторской диссертации. В 1871 г. в "Русском вестнике" была опубликована его первая работа по проблеме догосударственной истории славян - "О мнимом призвании варягов". В 1876 г. статьи и рецензии по этой теме были сведены в сборник "Начало Руси", являвшийся прологом к одновременно опубликованной первой части "Истории России". В 1905 г. вышел пятый том этого сочинения, доведенный до восшествия на престол Петра I. Лавинообразный рост источниковой базы по новой истории страны ставил под сомнение завершение труда. "...Обработка общей русской истории, - с горечью отмечал ученый, - начинает уже превышать единичные силы и средства... дальнейшим ее фазисом...

 

стр. 99

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

представляется обработка коллективная" 12 . Несмотря на это, во введении к пятому тому Д.И. Иловайский обещал продолжить работу. Домашние неоднократно слышали от ученого заверения, что он доведет изложение "до последних дней". Преклонный возраст, война и революция помешали осуществить задуманное. "Знаю только, - вспоминала М.И. Цветаева, - что умер у Старого Пимена (церковь близ его дома. - А.Ш.), и что работал до последнего дня. Да и не знала бы - знала бы" 13 .

 

Задачи, структура, содержание, отбор источников, характер подачи материала в сочинениях Д.И. Иловайского всецело определялись его взглядами на историю как науку народного самопознания, формирующую политическое миросозерцание, нравственные критерии личности и национальный патриотизм: "...История прошлого есть великая наставница и поучительница для новых поколений... Но историк не имеет в виду писать поучения. Последнее вытекает само собою, если его труд хорошо исполнен" 14 . Этим целям могло служить не обозрение отдельных "разделов" русской истории, а ее систематическое освещение. Подчеркивая важность начинания своего коллеги, Н.И. Костомаров отмечал: "Ученые исследования исторических вопросов и даже стройное изложение частей отечественной истории, взятых отдельно, не могут удовлетворить большинству читающей публики, тех особ, которые вовсе не нуждаются в специальном знакомстве с частными вопросами в науке, а желают иметь надлежащее понятие о прошлой судьбе своего народа: для них нужна полная и немноготомная история..." 15 Тем же целям призвана была служить и моралистическая сторона исследований Д.И. Иловайского, что несомненно сближало его с Н.М. Карамзиным. На страницах "Истории России" автор выступал не сторонним наблюдателем, а придирчивым критиком поступков своих героев. Отсюда нехарактерные для научных сочинений оценки типа "забыл совесть", "кровожадный", "клятвопреступник", "резать как баранов" и др. При этом Д.И. Иловайский предостерегал исследователей от модернизации событий прошлого, призывал их всецело оставаться на позициях историзма. "Для верности оценки лиц и событий, - писал он, - историк по возможности должен отрешаться от современных ему отношений, симпатий и антипатий (хотя бы и сложившихся историческим путем) и трезво смотреть в прошедшее, чтобы не заслужить упрека в излишне сентиментальной его окраске" 16 .

 

В отличие от предназначенной для специалистов и поэтому "скучной в чтении" "Истории..." С.М. Соловьева, Д.И. Иловайский сделал расчет на массового читателя. Необходимость такого труда, имевшего аналогии в Западной Европе, в 1870-е годы остро осознавались и в русском обществе. Отсюда литературный стиль изложения, преобладание пересказа источников над их цитированием, намеренный уход от полемики, "облегченность" научно-справочного аппарата.

 

Д.И. Иловайский классифицировал научную деятельность на "приготовительную" и "творческую". На первом этапе происходит "изучение источников и пособий, их взаимная проверка или критическое к ним отношение, восстановление событий в их истинном виде, разъяснение причин и следствий, определение естественных и общественных

 

стр. 100

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

условий и различных влияний, верная, по возможности, беспристрастная оценка деятелей и обстоятельств". Это и есть собственно профессиональная работа исследователя. Она требует "очистки" материала и его изложения в логической или хронологической последовательности. Однако, чтобы стать фактом общественной жизни, оказывать на нее направляющее влияние, служить делу формирования самосознания нации необходимо еще и "изобразить события, обстоятельства и лица такими, какими они представляются воображению самого историка; причем соблюсти историческую перспективу, т.е. выдвинуть на первый план важное и существенное; не быть подавлену материалом, а наоборот, овладеть и подчинить его себе". Дополнительно эта работа требует "целесообразного распределения материала, искусной группировки потребностей", "благородного стиля" изложения и "теплого участия" ученого к излагаемым событиям 17 .

 

История человеческой цивилизации видится Д.И. Иловайскому как поступательный процесс смены политических и социальных институтов в ходе непрекращавшегося противоборства внутренних - консервативного и прогрессивного начал. "Все великие народы, - писал он, - более или менее переживали разные ступени государственного быта, и когда старые формы не удовлетворяли их потребностям, переходили к формам более развитым. Такие переходы везде сопровождаются борьбою новых форм со старыми..." Видимая цель этого процесса состоит в обеспечении максимальной личной и имущественной безопасности граждан, а подлинный смысл и содержание не могут в целом объеме быть поняты исследователем, ибо "судьбы царств и народов" всецело находятся в руках Провидения 18 . Поэтому не случайно, что огромную роль в истории он отводил фактору случайности ("счастия"). О существовании законов развития человеческой цивилизации Д.И. Иловайский упоминал лишь вскользь: "Стремление к математической точности в истории хотя и довольно похвальная черта, но ее одной мало: история не математика; по своей чрезвычайной сложности, по массе физических и моральных факторов, в ней действующих, взаимно сталкивающихся и переплетающихся, по своей зависимости от нарастающего материала и возрастающих требований, история не поддается простым математическим выкладкам" 19 .

 

Общество развивается эволюционно путем постепенного накопления в предшествующей его истории элементов, составляющих его настоящую и будущую сущность. В силу этого исторические периоды тесно взаимосвязаны и резкой грани между ними не существует. Попытки скачкообразного перехода из одного качества в другое ("забегания вперед") бесперспективны. В этом отношении Д.И. Иловайский характеризовал себя как консерватора. Ему чрезвычайно импонировала позиция С.М. Соловьева: "Сергей Михайлович именно отличался умеренностью; он чтил консервативные начала в жизни народов; верил в прогресс, но только постепенный..." 20

 

Д.И. Иловайский - государственник: "История человечества не знает другой формы гражданственности помимо государственного быта. Она не знает ни одной национальности, которая бы выработалась вне

 

стр. 101

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

этого быта" 21 . Поэтому "всемирная история есть история собственно государств". Попытки противопоставить ей, как главному объекту любого обобщающего труда, "историю народа" в конечном итоге ни к чему не привели. "...До сих пор еще таковой истории еще не создали ... они описывали большею частью деятельность все тех же исторических личностей, которыми историография занимается издавна" 22 . Государство - закономерный этап развития цивилизации. Его образование есть длительный процесс генезиса общественных отношений: "Происхождение русского государства совершилось не моментальным, скачкообразным образом, как повествует известная легенда о призвании князей из-за моря, а долгим и сложным процессом на общих исторических основаниях и законах" 23 .

 

Из выделенных в середине XIX в. С.М. Соловьевым факторов, лежащих в основании государства ("природа страны", "природа племени", "ход внешних дел"), Д.И. Иловайский отдавал приоритет "взаимной борьбе родов, племен, целых народов за землю, за господство, за существование". Формы государств определяются различием "этнографических типов" их населения и "исторической почвой", сущность же государственных отношений - "сосредоточение народных сил в руках правительственных" - не менялась на своем протяжении истории цивилизации 24 . Для восточных славян, вследствие специфики их цивилизации и постоянной угрозы физического уничтожения со стороны Азии, единственно возможной формой государства являлась самодержавная монархия, основанная не на "личной тирании", а на поддержке всех социальных слоев населения в равной степени в ней заинтересованных. "Государственное самодержавие основывается не на общем страхе, а на потребности народной в сильной правительственной власти и на уважении народа своим государям..." - писал ученый 25 . Только благодаря единовластию Владимир Мономах устранил половецкую угрозу; а северо-восточные князья смогли оказать большее сопротивление татарскому нашествию, чем юго-западные княжества с сильным влиянием боярства в их политической жизни.

 

Исходя из представлений о месте государства в российской истории, Д.И. Иловайский видел свою задачу в максимально полном отображении его "внутренней и внешней сторон" (в первую очередь войн), а не в освещении "хозяйственного элемента" или "истории народа". Явления социальноэкономического порядка рассматривались лишь как производные правительственной политики, всецело ей подчиненные. В рецензии на "Курс" В.О. Ключевского ученый отмечал: "...Он несомненно ошибался, ставя экономические интересы и факты выше политических, подчиняя сии последние первым. Это, можно сказать, общая ошибка многих русских исторических исследователей и писателей нашего времени. В действительности, народное и государственное хозяйство часто зависит от политики или, точнее, от политических условий и обстоятельств, а не наоборот" 26 . В качестве примера Д.И. Иловайский приводил татарское иго: не будучи прямым следствием экономического упадка страны, оно сильно повлияло на хозяйственный быт, уровень "благосостояния и гражданственности" 27 .

 

стр. 102

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Д.И. Иловайский неоднократно слышал в свой адрес упреки в игнорировании жизни "низших сословий". Сам он объяснял этот факт ролью "правительственного начала" в жизни общества и методикой своей работы. "Свою жизнь и движение народ проявляет в своих представителях, - писал он, практически дословно воспроизведя мысль С.М. Соловьева. - Вот почему история имеет дело преимущественно с лицами, стоящими во главе народа, и вместе с тем деятелями, посредством которых он представляет себя в разных сферах общественного развития. Народная масса есть ни что иное, как этнографическая почва, которая выделяет из себя действующие лица. Эта почва или этот этнографический организм с его своеобразными характерными чертами также должен быть по возможности оттенен в изложении и приведен в тесную связь с событиями и лицами. Но от исторического писателя несправедливо было бы трактовать, чтобы он уловил и изобразил возможные стороны, всевозможные проявления общественной и народной жизни. Это превышало бы силы одного человека и сделало бы из истории нечто необъятное, бесконечное". Особенно выпукло роль личности проявляется в монархических государствах, где "двор сосредоточивает вокруг себя лучшие силы народа... является обыкновенно центральным пунктом, откуда ...распространяются в другие классы общества и результаты известной цивилизации" 28 .

 

Д.И. Иловайский признавал связь личности с породившей ее эпохой: "...Отдельная личность, как бы она ни была высоко поставлена, не может создать что-нибудь крепкое, живущее там, где не достает твердой исторической почвы" 29 . Однако в отличие, например, от С.М. Соловьева в рамках проявления общих закономерностей развития цивилизации отводил произволу конкретной личности значительно большее место. Так, без наделенного блестящими военными и административными способностями Олега Ивановича Рязанское княжество вряд ли смогло бы пережить все великие уделы, следствиями личной тирании Ивана IV во многом объясняются события Смутного времени и т.д. Д.И. Иловайский критиковал С.М. Соловьева и В.О. Ключевского за изображение московских князей XIII-XV вв. только как слепых орудий Провидения. Несмотря на объективный характер возвышения Москвы, "личные качества государей имели при сем свою, и значительную, долю влияния".

 

Д.И. Иловайский разделял бытовавшее в современной ему историографии доставшееся из наследия Гердера и Гегеля деление народов на исторические (арийские) и неисторические (туранско-монгольские). Отличительной чертой арийцев, к которым ученый относил и славянство (причем великороссов он считал "наиболее историческим из всех славянских народов племя"), являются оседлость, восприимчивость к усвоению "прогрессивных начал", "государственная способность", "ум, твердость воли, гибкость характера и умение сообразоваться с обстановкой". В противоположность им, "степные варвары" не любят перемен (консервативны), стоят вне прогресса и цивилизации; их "дикая энергия" расходуется на разбой, "начала гражданственности" им чужды. Различия в "природе" обуславливают исконную вражду арийских и туранских народов 30 .

 

стр. 103

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Из отечественных историков XIX в. Д.И. Иловайский едва ли не дальше всех пошел по пути сближения исторических судеб России и Западной Европы, без оговорок причисляя свою родину к европейским государствам: "Исторические процессы в России совершались по тем же общим законам как и на Западе и никакой особенности, а тем более противоположности, в сравнении с Западом не представляют". В то же время в рамках общих закономерностей развития за каждой европейской державой признается право на национальную специфику. Источниками "самобытной гражданственности" в России явились православие и многовековое противостояние "исконному хищному врагу народности и веры" - Азии, носившее характер крестового похода 31 .

 

Имеющиеся в распоряжении исследователей материалы не дают достаточных оснований определенно причислять Д.И. Иловайского к тому или иному философскому направлению. Скорее всего мы имеем дело с эклектиком в разное время испытывавшим большее или меньшее (да и то опосредованное) влияние философии истории И. Гердера, Г. Гегеля, О. Конта, Г. Бокля и др. Отдельные высказывания ученого можно интерпретировать даже как агностицизм 32 .

 

Методика работы Д.И. Иловайского находилась в соответствии с современными ему требованиями исторической науки. При рассмотрении какого-либо вопроса он старался делать выводы на основе максимально полного привлечения источников, их сопоставления и перекрестного анализа. Ученый так охарактеризовал свои исследовательские приемы: "При своем изложении я старался принимать в соображение совокупность известий, а в случаях их взаимных противоречий выбирать наиболее достоверные" 33 . Скудость и фрагментарный характер традиционной источниковой базы по проблемам догосударственной истории славян потребовали от Д.И. Иловайского привлечения и комплексного анализа данных этнографии, филологии, сравнительного языкознания, археологии.

 

В этой связи он писал: "Пределы и самое содержание некоторых наук так тесно соприкасаются и иногда переплетаются между собою, что их связь и взаимная поддержка являются не только желательными, но и необходимыми" 34 . При этом принципы отбора, критики источников в "Истории России" остаются вне поля зрения читателя. Желание облегчить восприятие своего труда привело к тому, что примечания превращались в перечень "пособий", порой даже без указания страниц. Полемика с оппонентами от тома к тому сводится к минимуму. Все это вызывало в значительной мере справедливые обвинения историка в "литературной неопрятности".

 

Приступив к изложению истории России XVI-XVII вв., Д.И. Иловайский был буквально раздавлен скачкообразно выросшей источниковой базой и сравнительно малой ее научной разработкой. В первую очередь это касалось актового материала и приказного делопроизводства. Отбиваясь от упреков оппонентов в нежелании обращаться к архивам, ученый отмечал, что "мы живем не во времена Карамзина, когда многие важные летописи и акты еще не были изданы. Теперь столько издано и постоянно издается исторических материалов, что дай бог с

 

стр. 104

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

ними-то справиться" 35 . Не имея физической возможности проследить за всеми новыми публикациями, Д.И. Иловайский широко привлекал фактографический материал из работ современных ему ученых. В последнем томе изложение стало и вовсе беллетристическим, изобиловало второстепенными деталями и сосредоточилось в основном вокруг трех проблем - история Малороссии, раскол русской православной церкви, восстание С.Т. Разина.

 

Невозможность разобраться в каждом вопросе по первоисточникам обуславливала значительное количество фактографических ошибок. Сам автор видел в этом характерную особенность любой обобщающей работы: "Соловьев, предпринимая свою "Историю", напечатал длинный список разных промахов и недостатков Карамзина, однако тем не умалил его значения. В свою очередь, если бы кто взял на себя задачу собрать все недостатки и промахи у Соловьева... то получился бы также порядочный реестр" 36 .

 

Критики обвиняли Д.И. Иловайского в заимствовании структуры своего труда у С.М. Соловьева. Ученый же полагал, что принятое им расположение материала является общепринятым в европейской историографии. С.М. Соловьев излагал события погодно, что делало его "Историю" похожей на летописный свод. Д.И. Иловайский сумел добиться более глубокого обобщения материала.

 

Специально на проблеме периодизации русского исторического процесса Д.И. Иловайский не останавливался. Сделано это было, вероятно, с целью подчеркнуть его неразрывный ход. Тома "Истории России" озаглавлены как по периодам, так и по царствованиям. Однако в ходе конкретной работы исследователь охарактеризовал этапные моменты отечественного прошлого.

 

II-VI вв. он выделял как период дикости. В VI-IX вв. были заложены основы государственного быта, когда в условиях господства родо-племенных отношений протекало острое противоборство народно-вечевого и княжеско-дружинного начал. Внутри последующего удельно-вечевого или дружинно-княжеского периода, характеризующегося развитием государственного порядка и единодержавия, Д.И. Иловайский выделял киевский (X-XI вв.) и владимирский (XII-XIII вв.) этапы. В XIV-XV вв. основное содержание исторического процесса сосредоточилось на борьбе Московской и Литовской Руси за политическое лидерство среди восточнославянских княжеств. Параллельно внутри Великого княжества московского шло противоборство "отживших порядков удельной Руси" с набиравшим силу самодержавием. Победа единовластия при Иване III открывала московско-царский период отечественной истории. Самодержавие постепенно утратило свой вотчинный характер, в результате чего с XVII столетия можно говорить об окончательном торжестве государственных отношений у восточных славян. Одновременно государство из всесословного института превратилось преимущественно в выразителя интересов дворянства. Наконец, царствование Петра I открывает петербургский или императорский период русской истории. Он характеризуется становлением абсолютизма, жесткой централизацией управления, всевластием бюрократии 37 .

 

стр. 105

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Предложенное Д.И. Иловайским деление русского исторического процесса, характеристики его этапов не отличались оригинальностью и совпадали с установившимися в отечественной историографии середины XIX в. В его основу был взят перенос центров политической жизни восточного славянства, совпадающий с процессами генезиса государственных отношений. При этом социально-экономические факторы отечественного исторического процесса полностью игнорировались. Ученый отказался от выделения удельного и татарского периодов, разорвав их между владимирским и московско-литовским. Практически одновременно с К.Н. Бестужевым- Рюминым он включил Литовскую Русь в контекст единой истории восточного славянства.

 

История славян началась задолго до появления в VI в. самого названия народа. С I в. их племена выступали исконным населением Северного Причерноморья, Тамани, бассейнов рек Кубани, Дона, Днепра и Среднего Дуная. В римских, греческих, византийских и арабских источниках они встречаются под именем скифов-пахарей, тавроскифов, сармат, роксолан (свою теорию происхождения славян он называл роксоланской). Проанализировав свидетельства источников о наружности, языке, быте гуннов, Д.И. Иловайский пришел к выводу, что в эпоху великого переселения народов основу их орд составляли славяне. В ряде случаев он прямо называл гуннов славяноболгарскими племенами. В связи с этим ученый писал: "...С одной стороны, куда бесследно исчезли из европейской истории многочисленные племена сарматов и гуннов; а с другой, откуда взялся этот огромный и сплошной славянский мир, своим числом и обширностью своей территории превосходящий в Европе все другие народы?" 38

 

В VI-VII вв. часть славянских племен Причерноморья мигрировали за Дунай, где составили основу болгарской нации. Сторонники туранства болгар, по его мнению, так и не смогли объяснить скорую ассимиляцию тюрков, причины распространения у них славянского языка и письменности. Оставшиеся в Причерноморье славяне (черные болгары, уличи, волыняне, тиверцы "Повести временных лет") в VI-VIII вв. противостояли хазарам и уграм, организовывали военные экспедиции на Каспий и в Византию. Отражением высокого уровня общественного развития этих племен Д.И. Иловайский считал зарождение здесь письменности, которую позднее св. Кирилл и Мефодий только "привели в строгий порядок". К середине IX в. Азовско- Причерноморская Русь была покорена усилившимся союзом племен во главе с полянами, на которых перешло из византийских источников наименование "русь".

 

Объявив "беспощадную войну туранистам и норманистам", Д.И. Иловайский нисколько не лукавил утверждая, что ни одна сколько-нибудь заслуживавшая внимания работа по проблемам славянского этногенеза не осталась без его критического отзыва. В.О. Ключевский имел полное основание охарактеризовать своего оппонента "ученым грызуном". Спор с оппонентами, то затухая, то разгораясь вновь, продолжался вплоть до 1914 г. Своей настойчивостью и последовательностью Д.И. Иловайский допек даже такого стойкого полемиста как М.П. Погодин, взмолившегося после очередного наскока на его

 

стр. 106

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

норманизм: "Дайте же мне умереть спокойно..." Среди полемизировавших с Д.И. Иловайским - ведущие тогдашние ученые: туранисты В.Г. Васильевский, Ф.Е. Корш, Н.И. Костомаров, А.А. Куник, В.В. Макушев, И.И. Малышевский, Вс.Ф. Миллер, Ф.Ф. Миллер, Н.А. Попов, И.П. Филевич; норманисты М.П. Погодин, С.М. Соловьев, Н.И. Киреев, В.О. Ключевский, А.А. Шахматов, Л.А. Погодин, П.Н. Милюков; сторонники славяно-балтийской теории происхождения Руси С.А. Гедеонов, И.Е. Забелин и др.

 

Критики подчеркивали ошибочность приемов Иловайского-филолога; он же в свою очередь обвинял оппонентов в отрыве филологии от данных конкретной истории, этнографии, археологии. Д.И. Иловайский относился к своим заключениям не более как к гипотезам, но в то же время не согласился ни с одним мало-мальски серьезным замечанием в свой адрес. Первоначально споры не выходили за рамки взаимных обвинений в научной недобросовестности и личных оскорблений, однако вскоре сам их инициатор перешел к навешиванию политических ярлыков. Своим антиподам он вменял в вину чуть ли не измену национальным интересам: "теория норманистов сильно вредит развитию национального самосознания", "мнения о вялости, пассивности славян и неспособности к созданию государственного быта" в условиях "предстоящего в недалеком будущем страшного столкновения мира славянского с германским". Все это, конечно, заслоняло научную актуальность спора.

 

В отстаивании роксоланской теории и борьбе с норманистами Д.И. Иловайский оставался практически одинок, что нисколько его не смущало - "число несогласных для меня безразлично ...но научные вопросы не решаются большинством голосов". Отдельные положения его критики "норманнской системы" разделяли Н.И. Костомаров, К.Н. Бестужев-Рюмин, а теория расселения славян на материалах археологии - Ф.И. Успенский, Д.Я. Самоквасов. Основанная на арабских и византийских источниках, гипотеза Д.И. Иловайского о существовании обособленной от Поднепровья Азовско- Причерноморской Руси до сих пор имеет своих приверженцев.

 

К VI в. у населявших среднее течение Днепра полян (или рось - по названию одноименной реки) в условиях постоянной внешней опасности зарождается дружинная организация и наследственная княжеская, сосуществующая с вечевой, власть. Среди племен и династии продолжали бытовать родовые отношения. Д.И. Иловайский не разделял взгляд на арийцев как исконно оседлые народы, полагая, что вплоть до VI в. славяне вели полукочевой образ жизни. Процесс генезиса государства шел по пути подчинения полянской династией соседних славянских племен с параллельным усилением у них княжеской власти.

 

Все государства Западной Европы возникли путем возвышения одного из племен в ходе борьбы и покорения соседей. Отличия наблюдались лишь в деталях. Фактов же добровольного призвания князей в анналах мировой истории не сохранилось. Также и возникновение Киевской Руси видится исследователю как закономерное завершение длительного процесса генезиса общественных отношений. "Государство

 

стр. 107

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

русское создавалось в течение веков большими трудами и усилиями целых поколений, народными потом и кровью, - и вдруг все это постепенное созидание покрылось одной жалкой легендой", - писал Д.И. Иловайский 39 . Ученый с гордостью отмечал, что "выдвинул тридцать оснований для опровержения известной норманнской теории". По его твердому убеждению, ни о каком призвании варягов, а тем более варяжском периоде русской истории не может быть и речи. Летописное обращение к варягам от лица словен, кривичей, чуди и веси уже само по себе подразумевало наличие развитых форм политического быта - федерации племен - явления, относящегося к более позднему времени.

 

В многолетней полемике с норманистами ученый предложил три гипотезы появления "басни о варягах" в "Повести временных лет". По одной из них (1871 г.), это - запись новгородской легенды (вроде летописного известия об основании Киева) второй половины XII - первой половины XIII в., основанной как на местной политической практике призвания князей и наемных варяжских дружин, так и "наклонности" многих народов раннего средневековья выводить свою династию из таинственной, расположенной на краю ойкумены Скандинавии. По другой (1880 г.) - ее появление связано с женитьбой Ярослава Владимировича на шведской принцессе. Формально их дети могли считать себя потомками скандинавов. Это было и чрезвычайно почетно, ибо "слава норманнов гремела по всей Европе". При Владимире Мономахе, также женатом на норманнской (английской) принцессе эта "выдумка" попала в летописи. Легенда о призвании носила, таким образом, династический, а не этнографический характер и служила целям укрепления престола. В доказательство ученый приводил факты генезиса легенды: после женитьбы Ивана III на Софье Палеолог современники начали выводить варяг не из Скандинавии, а из Пруссии. Именно так к ней относился и Иван IV, именуя себя "немцем". Наконец, авторство "варяжской легенды" приписывалось Д.И. Иловайским (1888 г.) составителю киевского летописного свода монаху Сильвестру. Во всяком случае, даже для современников она не была общепризнанной. В "Повести..." присутствуют и другие объяснения "начала Руси". "Краеугольным камнем отправления в своей борьбе с норманистами" ученый считал вывод об искажении "легенды" многочисленными переписчиками летописи, в первую очередь - отождествление славянского племени русь с варягами 40 .

 

Д.И. Иловайский подметил наиболее уязвимые места в рассуждениях своих оппонентов: это эпохальное событие не нашло отражения в скандинавских, византийских, арабских, западноевропейских и русских (митрополит Илларион, "Поучение..." Владимира Мономаха, "Слово о полку Игореве") источниках, отсутствие "варяжской струи" в славянском языке и литературных памятниках. Норманисты так и не смогли объяснить причину принятия завоевателями пантеона языческих богов покоренных племен. В споре с В.Г. Васильевским и Вс.Ф. Миллером Д.И. Иловайский отстаивал точку зрения о том, что личные имена в договорах Олега и Игоря с Византией, русских летописях, названия днепровских порогов в сочинении Константина Багрянородного имеют общее индоевропейское, а не скандинавское происхождение.

 

стр. 108

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Полемика повела к расширению источниковой базы исследований за счет введения в научный оборот новых памятников письменности, данных смежных дисциплин. Значительно были расширены и хронологические границы русской истории. Вновь, но уже на более прочном фундаменте, была предпринята попытка пересмотра норманнской теории.

 

Рассуждения Д.И. Иловайского об общественном строе Киевской Руси основаны на родовой теории. В некрологе "Памяти С.М. Соловьева" (1879) Д.И. Иловайский выразил согласие с его характеристикой межкняжеских отношений, борьбой "старых и новых городов". Киевскую Русь Д.И. Иловайский не считал государством в собственном смысле этого слова. В общественную жизнь Руси было заложено лишь государственное начало. Ее территориальная целостность обеспечивалась не соответствующей государству структурой властных органов и законов, а исключительно кровным единством правящей династии и лествичной системой наследования великокняжеского стола. В общественной жизни славян продолжало господствовать родовое начало. Единодержавия (с точки зрения Д.И. Иловайского - одного из основополагающих элементов государственности) в Киевской Руси не существовало. Было установлено лишь "личное и временное" единовластие великого князя, основанное как на родовой традиции, так и осознании его родичами невозможности иного пути к укреплению внешней безопасности и противостоянию местным династиям.

 

По мнению Д.И. Иловайского, славянское население Киевской Руси жило оседло (несмотря на большую его подвижность вследствие активных колонизационных процессов) и занималось сельским хозяйством. Частной собственности на землю не существовало. Это утверждение распространялось и на княжескую династию. В выступлении на докторском диспуте В.О. Ключевского 29 сентября 1882 г. Д.И. Иловайский резко возразил против его теории "торгового капитала". По мнению оппонента, государства "везде возникали из борьбы народов и племен, т.е. силою оружия" и торговые интересы правящей династии никак не могли стать таковой основой. Проанализировав большое количество свидетельств, Д.И. Иловайский пришел к выводу, что путь "из варяг в греки" мог возникнуть только после объединения славянских племен на всем его протяжении, т.е. не ранее XI в. Для его охраны и нанимались славянскими князьями варяжские дружины 41 .

 

С XII в. "обособление различных ветвей княжеского рода" привело к раздроблению Киевской Руси на ряд самостоятельных областей. Поворотным моментом в исторической жизни русского народа Д.И. Иловайский считал перенесение государственного центра во Владимир при Андрее Боголюбском. Это событие было обусловлено ростом территории страны, "разнообразием в характере населения и других местных условий", изживанием традиции родового старшинства внутри правящей династии, наконец, ослаблением верховной власти в Киеве. На смену родовым обычаям пришло вотчинное право, когда место князя во властной иерархии определялось исключительно его "материальной силой". С XII в. вместе с князьями осело на землю в качестве ее частных владельцев и боярство. В то же время Д.И. Иловайский в отличие

 

стр. 109

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

от С.М. Соловьева и В.О. Ключевского выступал против резкого противопоставления родового Киевского и вотчинного Владимиро-Суздальского периодов. Он полагал, что процессы отмирания родовых отношений, обезземеливания сельских общин, "падения древних вечевых собраний", переход функций местного управления и суда в руки княжеской администрации проходили одновременно на всей территории восточно- славянского расселения.

 

В традициях отечественной историографии середины XIX в. Д.И. Иловайский опровергал аналогии вотчинных и феодальных порядков. В "Истории России" боярство характеризовалось им прежде всего как служилое, а не владельческое (с истекающими отсюда политическими притязаниями) сословие. Отдельные элементы феодализма он находил в социально-экономическом строе Литовской Руси XII-XIV вв., называя его удельно-феодальным, а местных землевладельцев характеризовал как "нечто похожее на западноевропейских феодалов". Эволюция взглядов ученого по этой проблеме шла по пути отказа от чрезмерно преувеличенного в трудах С.М. Соловьева и В.О. Ключевского фактора подвижности населения средневековой Руси к признанию "некоторых черт сходства" удельных порядков с феодализмом 42 .

 

В 1880-е годы Д.И. Иловайский выступил сторонником вотчинной теории происхождения русского государства, являвшейся в то время фактически общепризнанной в отечественной исторической и правовой науках. Будучи самодержцем в своей вотчине, один из наиболее удачливых князей постепенно распространял свои права и на покоренных соседей. Параллельно происходило установление порядка престолонаследия по прямой нисходящей линии, которое сопровождалось превращением "дядей" в вассалов. В 1900-е годы ученый был уже не столь категоричен. Теперь он скорее склонен рассматривать этот период как очередной этап эволюции государственных отношений. Полемизируя с В.О. Ключевским, он писал: "Удельное княжество представляет не частное только хозяйство, а государственный быт в одной из самых ранних его стадий, и в этом отношении оно являет достаточную аналогию со средневековой феодальной Европой" 43 .

 

Возвышение Московского княжества Д.И. Иловайский рисует как драматический процесс собирания земель князьями-вотчинниками. Несмотря на оговорку о "государственных инстинктах" великоруссов, московская династия выдвинулась на первый план не благодаря богоизбранности, а в значительной мере силою обстоятельств: срединное положение, благоприятная конъюнктура в Орде, внутренние смуты у соседей, поддержка туземного боярства (взамен гарантий неприкосновенности земельной собственности) и православных иерархов. В то же время Д.И. Иловайский не соглашался с обезличенными оценками московских князей в трудах С.М. Соловьева и В.О. Ключевского, превращавших их в простых статистов событий. "Самым действенным побуждением к государственному объединению" Д.И. Иловайский считал внешнюю опасность. Следствиями успехов государственной централизации и становления единодержавия явилось свержение

 

стр. 110

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

татаро-монгольского ига. В отличие от многих современных историков, противодействие соседей возвышению Москвы Д.И. Иловайский не считал делом антипатриотичным. В своих исследованиях он значительно усложнил "схему" государственной централизации и при рассмотрении этого периода отечественной истории не ограничивался событиями в Московском княжестве. Аналогичные процессы протекали и в Рязанской, и Тверской землях.

 

Д.И. Иловайский критиковал С.М. Соловьева и В.О. Ключевского за преуменьшение влияния татаро-монгольского ига на весь строй русской жизни: упадок вечевого начала, усиление центростремительных тенденций и ускорение процесса становления самодержавия. "Татарский погром" на долгое время изолировал Россию от Европы, привел к замедлению темпов ее экономического развития как раз в тот момент, когда центр мировой цивилизации начал смещаться на Восток. Своей многовековой борьбой с Азией, носившей характер крестового похода, Россия "защитила христианство мира против враждебного ему Востока" 44 .

 

В начале 1860-х годов Н.И. Костомаров высказал мысль, что наряду с Москвой Литва являлась потенциальным центром собирания русских земель. Д.И. Иловайский подкрепил эту гипотезу большим фактическим материалом. Литовская и Московская Русь рассматривались им в качестве основных центров политической консолидации восточного славянства. История Литовской Руси занимает не менее трети объема 3-го тома его труда, а Люблинской унии 1569 г., которой С.М. Соловьев посвятил менее страницы текста, отведена целая глава. XIV-XV вв. Д.И. Иловайский характеризовал как московско-литовский период русской истории, усложняя тем самым характер государственной централизации и расширяя ее географические границы. Социально- экономическое и политическое развитие Литвы до XV в. шло в рамках общерусской истории. Потеря самобытности Литвы связывалась ученым с унией, имевшей следствием католическую экспансию и ополячение местного дворянства. Влиянием "польского строя" объяснялось ослабление центральной власти, потеря обороноспособности и, наконец, государственной самостоятельности.

 

"Переход от понятий вотчинных к понятиям государственным" (т.е. установление единодержавия великого князя, пресечение "самовластия бояр"), перелом в противоборстве с Литвой и Ордой в основном завершились во второй половине XV в. Россия вступила в царский период своей истории. Иван III пожинал плоды многолетней целенаправленной политики своих предшественников, строго следовал по намеченному ими пути. Более того, Иван III "не только не опережал в этом случае общественного стремления, а напротив, должен был почти бороться с нетерпением большей части своего народа". Нерешительного и слабовольного великого князя едва ли не под давлением вынудили выступить на Угру в 1480 г. Отсюда сам факт разрыва им ханской бармы Д.И. Иловайский считал не соответствующим его характеру и политическому темпераменту. В ряду своих заслуг перед отечественной наукой Д.И. Иловайский неизменно называл оригинальную трактовку

 

стр. 111

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

проблемы местничества: борьба за близость к престолу препятствовала социальному сплочению боярства, и поэтому этот институт столь долго терпели московские государи.

 

Немало страниц "Истории России" отведено изложению судеб Великого Новгорода. Древних новгородцев Д.И. Иловайский не считал потомками киевских колонистов. "Кривицкая земля" (современные ученому Белая Россия, Новгородская и Псковская губ.), наряду с Киевом, являлась одним из центров восточнославянской государственности. Именно здесь, по его мнению, были заложены основы великорусской народности (в Киеве - малорусской). Самобытное существование этого княжества ученый связывал с консервацией традиций родового строя, вследствие географического удаления от Киева и политического ослабления метрополии. Общественная организация средневекового Новгорода вызывала у Д.И. Иловайского аналогии с городскими общинами Северной Германии и Италии. Политическая жизнь восточных славян двоится: северо-восток и юго-запад "пошли различными путями в своем дальнейшем развитии" (республика - самодержавие). При этом северные территории не выходили из состава русских земель и не порывали экономических и политических связей с Киевом, а потом Москвой.

 

Д.И. Иловайскому импонировало новгородское народоправие, выражавшееся в законодательных полномочиях вече, "значительной доле гражданских свобод", которые могущественно "поддерживали промышленный, предприимчивый дух" населения. Однако республиканская альтернатива московскому единодержавию с XV в. стала клониться к упадку. Народное вече не выработало законченных парламентских форм и потому вся реальная власть сосредоточилась в руках посадника и "золотых поясов" - представителей боярской аристократии. В то же время Д.И. Иловайский не соглашался с точкой зрения А.Н. Никитского о существовании постоянного боярского совета в Новгороде. Проводя аналогию "золотых поясов" и Боярской думы в Москве, он подчеркивал общность государственного быта на всей территории расселения восточных славян. Борьба аристократического и демократического начал, описанная Д.И. Иловайским с точки зрения последних, красной нитью проходит через всю новгородскую историю XII-XV вв., подрывает экономическое и военное могущество княжества. Рано или поздно она должна была привести или к установлению тирании, или к потере политической самостоятельности, что и произошло.

 

В отличие от В.О. Ключевского и Н.И. Костомарова, Д.И. Иловайский полагал, что основой экономики княжества было сельское хозяйство. Политическое могущество бояр покоилось не на торговых оборотах, а величине вотчин. "...Торговые интересы далеко не играли в Новгородском государстве такой преобладающей роли, как у нас привыкли о том думать", - заключал ученый 45 . Отсюда и столкновения боярских партий никак не может быть интерпретировано "борьбой торговых домов".

 

Немало страниц в труде Д.И. Иловайского отведено истории православной церкви, которая (наряду с самодержавным государством) составляет одну из основ русской нации, определивших ее лицо и своеобразие ("религия русской народности"). Каких- либо принципиально

 

стр. 112

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

новых оценок Д.И. Иловайский не внес. Сам он неоднократно подчеркивал, что его изложение соответствовало официальной "Истории церкви" митрополита Макария и соответствующих разделов "Истории России" С.М. Соловьева. Следует отметить попытку Д.И. Иловайского пересмотреть вопрос о времени крещения киевского князя Владимира Святославича. Он подчеркивал большую роль церкви в деле колонизации, "собирания Руси", возвышения Москвы, упрочения единодержавия, мобилизации сил на защиту от внешних и внутренних врагов. Д.И. Иловайский отстаивал точку зрения о связи еретических движений XV в. с современными общеевропейскими гуманистическими течениями. Резкое неприятие вызывала у ученого оценка П.Н. Милюковым теории "Москва - Третий Рим" как осознанной государственной (а не книжной) программы.

 

На всем протяжении XIX в. одной из центральных и неоднозначно оцениваемых эпох отечественной истории была история царствования Ивана IV. Д.И. Иловайский характеризовал режим Грозного как азиатскую или восточную деспотию, дискредитировавшую самодержавную идею и ничего общего не имевшую с ее историческими традициями ("наследие татарщины"). Ученый отрицал за царем какую- либо расположенность к делам государственного управления. Мероприятия по укреплению государственности первых лет его царствования всецело отнесены на счет Сильвестра и Адашева. После их гибели наступил период "открытого тиранства".

 

К вступлению Ивана IV на царство борьба единодержавного и удельного начал в основном была завершена и введение опричнины не имело характера борьбы с олигархическими притязаниями боярства, а было следствием патологической жестокости венценосца. На страницах своего труда Д.И. Иловайский выступал с критикой точки зрения С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, "которые опричнине и тиранствам Ивана IV пытались придать разумное государственное значение... выставив Грозного каким-то реформатором". Дворянство, как новая опора верховной власти, выдвигается "естественноисторическим путем", а не вследствие целенаправленной политики самодержца. Отвергнув предложенный Сильвестром и Адашевым план завоевания Крыма и тем самым обеспечения безопасности южных границ, Иван IV вступил в затяжную войну с Ливонией, которая "не согласовалась с обстоятельствами того времени и средствами Московского государства". Итогом "тиранства" Грозного было экономическое разорение страны, ослабление ее обороноспособности, упадок и пресечение династии. Оно "нанесло нравственный удар русскому самодержавию", подготовило почву для последовавшей Смуты.

 

Принципиально новой трактовки царствования Ивана IV Д.И. Иловайский не предложил. Сам ученый признавал, что его характеристика Грозного "примыкает" к карамзинской. Критики 3-го тома "Истории..." справедливо указывали, что в вопросах отбора, систематизации материала ее автор нещадно "эксплуатировал" труды С.М. Соловьева, К.Н. Бестужева-Рюмина 46 . Все внимание автора было сосредоточено на политической истории страны. В то же время обойдены многие

 

стр. 113

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

актуальные для современной ему историографии вопросы: процесс ликвидации удельных порядков, возникновение поместной системы, история сословий, торговли, города и др. Д.И. Иловайский не определил своего отношения к теории закрепощения и раскрепощения сословий. Недостаточно аргументированы его выводы о непосредственной связи происхождения поместной системы с территориальным ростом государства, стирании граней поместной и вотчинной собственности уже в XVI в. В то же время Д.И. Иловайский шире, нежели С.М. Соловьев, осветил вопросы русской колонизации в XVI-XVII вв., значительно дополнил "внутренние или культурноисторические и бытовые отделы", дал новую трактовку русских еретических течений XV-XVI вв., роли местничества в становлении самодержавия.

 

В приходе к власти Бориса Годунова Д.И. Иловайский видел закономерное следствие детоубийства Ивана IV и смерти царевича Дмитрия. Исходя из анализа следственного дела (фальсификация) и других материалов, Д.И. Иловайский сделал однозначный вывод о преднамеренном убийстве царевиче, организованном Борисом Годуновым. С.Ф. Платонов, Е.А. Белов, Н.М. Павлов, не разделявшие этой точки зрения, были обвинены ученым в тенденциозном подборе и критике источников. Историк, в противовес С.М. Соловьеву, не отрицал административных талантов нового царя, его способность подняться над нуждами своего сословия до общегосударственных интересов, реализм в проведении внутренней и внешней политики. Однако, сформировавшись как государственный деятель в условиях тирании Грозного, царь Борис не смог полностью отказаться от его методов управления. Д.И. Иловайский подчеркивал его мелочность, болезненную подозрительность, отсутствие личного мужества и простого везения. В итоге Годунов оказался не на высоте положения, лишился поддержки боярства и только внезапная смерть спасла его от неминуемого падения.

 

Излагая события русской истории конца XVI в., Д.И. Иловайский не мог уйти от ответов на вопросы о происхождении и исторических судьбах сельской общины и крепостнических отношений. Следует отметить, что в его трудах соответствующие разделы занимают гораздо более скромное место, чем в современной ему историографии. Так, полагая, что вопрос о сельской общине еще не выяснен окончательно, исследователь оставил лишь несколько разрозненных упоминаний о ней. Возникновение общины Д.И. Иловайский относил к докиевскому периоду и связывал с насущными потребностями общежития: расчистка лесов, борьба с соседями и др. В Киевской Руси при сравнительно малом вмешательстве верховной власти в дела земли общинная организация существовала параллельно с княжеской, постепенно подпадая в подчинение последней. В вотчинный период роль общины постепенно падает, а в условиях государственной централизации и вовсе сводятся только к решению местных крестьянских нужд. "Земское управление мало согласовалось с развитием государственного строя, т.е. с развитием московского самодержавия и начала приказного", - заключал он 47 . Правительство Ивана IV "нашло общину готовою и воспользовалось ею" в своих фискальных интересах. В этой связи Д.И. Иловайский считал

 

стр. 114

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

необоснованным упрек в игнорировании роли местного самоуправления в организации отпора иностранным интервентам в Смутное время. В целом трактовка истории сельской и городской общин исходит из ее характеристик в трудах ученых государственной школы.

 

Д.И. Иловайский не разделял точки зрения Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева и других ученых об указном прикреплении крестьян и в решении этого вопроса солидаризовался с В.О. Ключевским, С.Ф. Платоновым. "Закабаление труда и самой личности" крестьян историк ставил в вину как центральному правительству, так и "всему военному боярско- дворянскому сословию". Появление и рост боярского землевладения с XII в., осуществлявшиеся во многом за счет захвата общинных земель, привели к тому, что пять столетий спустя основная масса населения уже обрабатывала землю на правах арендаторов и потеряла право перехода. Указы конца XVI - начала XVII в. лишь "юридически подтверждали то, что уже давно было выработано самой жизнью". Разорение мелких собственников в царствование Ивана IV, участившееся бегство крестьян на окраины государства ускорили процесс их прикрепления к владельцам земель (а не земле): "Дорожа служилым классом, правительство мало-помалу уступало этим стремлениям". Если С.М. Соловьев и в значительной степени В.О. Ключевский видели в крестьянской крепости меру вынужденную, исторически обусловленную и соразмерную обязательной дворянской службе, то Д.И. Иловайский однозначно трактовал ее как продворянскую, не упоминая о "закрепощении высших сословий". Не соглашался ученый и с переоценкой "экономических основ" (т.е. частной инициативы землевладельцев) существования крепостного права в "Курсе" В.О. Ключевского 48 .

 

В объяснении причин Смуты начала XVII в. Д.И. Иловайский отказался от однозначных оценок С.М. Соловьева и во многом сходился во взглядах со своим младшим современником С.Ф. Платоновым, несмотря на расхождения по некоторым принципиальным вопросам. Это явление трактовалось им как закономерный результат обострения противоречий "лучших" и "меньших" людей, вызванный генезисом крепостнических отношений и обнищанием народа, между группировками боярства, казаками и государством. Непосредственным же "виновником" ее Д.И. Иловайский выставил Ивана IV, приведшего страну к экономической и военной катастрофе, не оставившего дееспособных наследников, и Бориса Годунова, оттолкнувшего от себя боярство и неумно способствовавшего разжиганию вражды между его группировками. Однако в отличие от "экономиста" С.Ф. Платонова в качестве главной причины Смуты Д.И. Иловайский выдвигал внешний фактор - "польскую интригу": в обоих Лжедмитриях ученый видел прямых ставленников шляхты и римской церкви, а не русских бояр.

 

Смута лишь притормозила, но не изменила направления развития Российской государственности по пути укрепления неограниченного монархического правления. Несмотря на многократно подчеркиваемый продворянский характер политики царя, устойчивость режима ученый видел в первую очередь в его широкой народной поддержке.

 

стр. 115

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

"...Успехи самодержавного строя, - писал он, - главным образом опирались на народное ему сочувствие, т.е. на сочувствие со стороны народа сильной правительственной власти, которая обеспечивала нашу национальную самобытность и победу над враждебными соседями" 49 .

 

Трактовка истории, роли и места, доставшихся этому периоду от древнерусского вечевого строя и княжеско-дворянских съездов Земских соборов и Боярской думы, практически полностью совпадала с оценками незадолго перед тем появившимся исследованием В.О. Ключевского "Боярская дума Древней Руси" (1882). Созданная для предотвращения сословного сплочения аристократии, Боярская дума и в XVII в. продолжала играть роль исключительно консультативного органа, значение которого поддерживалось лишь отсутствием государственных способностей у первых Романовых. Падение значения народного представительства в XVII в. проходило на фоне аналогичных процессов в странах Запада 50 .

 

Перу Д.И. Иловайского принадлежат наиболее резкие и уничижительные характеристики первых представителей новой династии. Михаил Федорович предстает перед читателем воплощением "однообразия и бесцветности", неспособным к "самостоятельному образу действий" и передавшим всю полноту власти митрополиту Филарету. Не обойдены вниманием факты связи бояр Романовых с заговором против Бориса Годунова, неблаговидного поведения Филарета Никитича в правление Лжедмитрия, промахи во внешней и внутренней политике Михаила Федоровича. Лишенный военных и административных талантов, окруженный такими же бездарными советниками, Алексей Михайлович не довел до конца отвоевание Украины и Белоруссии у Польши, начал несвоевременную войну со Швецией, совершал ошибки в выборе гетманов Малороссии и др. К числу достоинств Алексея Михайловича автор относил его "чисто национально-русский курс": отказ от "смешения царской крови с иностранными дворами", протекционизм в торговой политике. Передача царевной Софьей правления страной своему фавориту В.В. Голицыну привела к поражениям в войнах с Крымом. Д.И. Иловайский считал необоснованно завышенными оценки государственной деятельности Ф.М. Ртищева, А.Л. Ордын-Нащокина, А.С. Матвеева в трудах С.М. Соловьева и В.О. Ключевского.

 

На всем протяжении XVII в. неуклонно проходил процесс расширения противного русской исторической жизни и западной культуре крепостнических отношений. Более того, "крепостное право, возникшее отчасти на экономической основе, отлилось в учреждение политическое", освященное поддержкой государства. Прямым ответом закрепощению трудящегося населения явились "мятежи черни" 1648-1650 гг., медный бунт 1662 г., "шатания" малороссийского населения и, наконец, "казацко-крестьянское восстание" под руководством С.Т. Разина. Однако в качестве основных причин "кровожадной свирепости черни" Д.И. Иловайский в традициях современной ему науки называл злоупотребления местной администрации, сокращение государева жалованья стрельцам, казакам и др. При этом народное недовольство ни в коей мере не распространялось на правящую династию и принцип самодержавия.

 

стр. 116

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

В борьбе со своим народом государство взяло верх. За исключением отдельных частных уступок, никакой серьезной реакции правительства на его требования не последовало. Более того, подводя итоги разинского восстания, Д.И. Иловайский писал: "...Новая смута обнаружила только крепость московского государственного начала и окончательно утвердила самодержавный строй, вместе с помещичьим крестьяновладельческим служилым сословием. Эта победа государства была также и дальнейшим его шагом в деле централизации, т.е. в более тесном подчинении окраин и вообще областей центральному московскому правительству" 51 .

 

Анализируя причины того, как изменения "мелких церковных обрядностей", личная оппозиция отдельных представителей духовенства "свирепому и своенравному" патриарху привели к расколу русской православной церкви, Д.И. Иловайский подчеркивал многоплановый и неоднозначный характер этого явления. Шаги грекофила Никона по исправлению богослужебных книг и чина церковной службы ученый считал правомерным. Сопротивление им объяснялось низким уровнем культуры, "охранительным характером" народа в бытовой, обрядовой стороне жизни, нерасположением к иноземному влиянию, а в социальном плане - протестом части духовенства произволу высших церковных иерархов. Позиция староверов-фанатиков, ставших во враждебные отношения к церкви и государству, вызывала осуждение историка. В то же время он не одобрял и жестокие преследования раскола, полагая, что единственным средством противодействия инакомыслию должен стать "духовный меч".

 

В традициях Византии русская православная церковь изначала находилась под патронажем верховной власти. Ее место в системе государственных институтов не изменилось и с введением патриаршества. Поэтому попытки Никона проводить самостоятельную церковную политику, его папистские притязания объективно вели к двоевластию, нарушению "строя древнерусской жизни" и осуждались ученым.

 

Д.И. Иловайский - противник освещения истории Московской Руси исключительно черными красками и особенно преувеличения степени ее военной отсталости от западных соседей. Он отказался также и от взгляда С.М. Соловьева на XVII в. только как эпоху подготовки к преобразованиям. Реформы начались еще при царе-западнике Алексее Михайловиче. Заимствование достижений европейской науки и техники происходило без эксцессов, ибо не нарушало традиционного строя русской жизни и не вело к перестройке ее государственных устоев. Такая преобразовательная деятельность, не прерывавшая исторической преемственности и не уничтожавшая национального своеобразия России, отвечала политическим идеалам самого Иловайского.

 

В ходе полемики вокруг 3-го тома "Истории России" Д.И. Иловайский, неоднократно подчеркивал тематическую новизну включенных в текст его труда глав по истории Украины XVII столетия. Судьбы "малорусской народности русской нации" в великорусской историографии едва ли не впервые представлены как самостоятельная проблема, в контексте общерусской истории, а не только с точки зрения

 

стр. 117

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

московской политики. В рассматриваемый период на Украине в тесной взаимосвязи развивались два процесса: национально-освободительное движение туземного населения против шляхты и отвоевание Россией Малороссии у Польши.

 

В характеристиках малороссийского казачества Д.И. Иловайский близок к Н.И. Костомарову. Его происхождение он объяснял гнетом шляхты и "жидовства", гонениями на православие, развитием крепостнических отношений. Казачество выступало опорой в противоборстве малороссов с Польшей и Турцией, "передовым оплотом и вместе двигателем русской колонизации". Недостаток материальных и военных сил вынудил старшину к сближению с Москвой. На этом пути ее активно поддерживало крестьянство, горожане и низшие слои православного духовенства.

 

Россия пришла на помощь, гарантировав тем самым национальное существование малороссов. Однако сразу после вхождения Украины в Московское царство стало очевидным, что "две русские народности успели значительно разойтись по своей культуре, обычаям и понятиям". Казацкий демократический строй, польские обычаи старшины оказались чуждыми традициям московского деспотизма. К тому же новая администрация сразу стала на путь ограничения автономии и прерогатив гетманов. Отсюда череда "шатаний" и "измен" гетманов, поддерживаемых казацким большинством. Распространение крепостнических отношений, поборы, произвол великорусской военной и гражданской администрации вызывали массовую неприязнь трудящегося населения Малороссии. Ученый подчеркивал, что присоединение Украины очень дорого обошлось Москве, однако в целом было "величайшим шагом вперед на пути окончательного соединения Руси".

 

Д.И. Иловайский выступил автором оригинальной интерпретации истории России XVIII - первой половины XIX в., стоявшей вне традиционных ее решений западниками и славянофилами. К сожалению, эта эпоха не разработана в монографическом плане и в систематическом виде представлена только в его гимназических учебниках. Отдельные концептуальные характеристики содержатся в монографии "Гродненский сейм 1793 года" (1870), статьях: "Граф Яков Сиверс" (1865), "Петр Великий и царевич Алексей" (1912).

 

В царствование Петра I процесс перехода от "патриархального московского самодержавия к бюрократическому и космополитическому петербургскому абсолютизму" был в основном завершен. Под ним историк разумел ничем неограниченную власть монарха, создание централизованного аппарата управления (при одновременной его бюрократизации) и регулярной армии как "необходимых условий самобытного национального развития".

 

У Петра I не было заранее продуманной программы преобразований: Северная война "указала порядок реформы и сообщила ей темп". Необузданный темперамент царя, его склонность к деспотизму ("подобно Грозному"), беспощадная, ни перед чем не останавливавшаяся жестокость наложили на реформы неповторимый отпечаток. С этой

 

стр. 118

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

точки зрения ученый осуждал уничтожение Боярской думы, Земских соборов, которые могли бы хоть как-то сдерживать монарха.

 

Д.И. Иловайский объяснял разрыв царя с Е. Лопухиной, смерть сына Алексея, уничтожение родовой аристократии не следствием их политической оппозиции режиму, а "забвением семейных обязанностей", маниакальной подозрительностью Петра, интригами "злого гения" А.Д. Меншикова и Екатерины I, стремившихся "обеспечить свое будущее положение": "Полный возврат к старине отнюдь не был возможен; так далеко продвинулась Русь и в политическом, и в географическом отношении". Не осталось без внимания историка и равнодушие монарха к православной вере.

 

В введении синодального управления Д.И. Иловайский видел необходимую правительственную меру по нейтрализации выступавшей против реформ верхушки церковной иерархии. Ученый неодобрительно оценивал шаги Петра I и его последователей на престоле по расширению прав иноверных исповеданий и усилению административных гонений на раскольников. Сопротивление нововведениям придало расколу "отчасти политический характер".

 

Итоги "беспощадной реформаторской деятельности" Д.И. Иловайский рассматривал под углом зрения ее воздействия на последующее историческое развитие России. Осуждая "крутые меры" в проведении реформ, ученый положительно оценивал шаги правительства по развитию отечественной промышленности, созданию регулярной армии, что позволило стране войти в русло европейской политической жизни. Однако тяготы преобразований оказались не соответствовавшими их результатам. Начинания императора и через полтора столетия не дали ожидаемых плодов: "...Россия не догнала Европу и является такою же отсталою по культуре". Необдуманное приятие закона о престолонаследии привело к тому, что трон на долгое время "сделался игралищем в руках придворных партий и петербургской гвардии". Последователи Петра Великого "имели весьма малое понятие о потребностях государства и преследовали свои личные интересы". Д.И. Иловайский, в противоположность С.М. Соловьеву, объяснял причины немецкого засилья при русском дворе первой половины XVIII в. не отсутствием национальных кадров, а следствием антирусской политики тогдашних самодержцев.

 

Петр Алексеевич продолжил курс своих предшественников на обеспечение экономического и политического всевластия дворянства. Параллельно проходило углубление крепостнической зависимости "низших сословий". Все это вызывало отчуждение народа от государства ("недостаток единения царя с коренным русским народом") и как неизбежное следствие - "протесты низших слоев против рабства", не прекращавшиеся вплоть до отмены крепостного права. В отличие от С.М. Соловьева и В.О. Ключевского, объяснявших несочувствие народа реформам его косностью и отсталостью, Д.И. Иловайский видел в этом закономерное следствие "оплевывания русской народности" государем и неприятие им роста влияния иностранцев во всех сферах государственной жизни 52 .

 

стр. 119

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Лишь в царствование Екатерины II Россия встала на путь возвращения к национальной политике. Императрица провела ряд мер "по приведению в порядок государственного механизма", ограничению всевластия бюрократии, подъему экономики, ослаблению крепостничества путем государственного регулирования отношений крестьянина и помещика. В 1870-1880-е годы Д.И. Иловайский рьяно защищал императрицу от обвинений в двойственности и неискренности ее политики, однако, "годы и исторические наблюдения несколько умерили оптимистическое отношение автора к екатерининской политике вообще". В правление императрицы продолжалось все то же "покровительство немецкобалтийскому элементу", что и у ее предшественников, не претерпел существенных изменений и продворянский курс правительства. В этой связи интересна совпадавшая с оценкой его антагониста - В.О. Ключевского - характеристика манифеста 18 февраля 1762 г. о вольности дворянской как "законодательной аномалии, ибо за ним не последовало отмены крепостного права". Начало ограничения помещичьей власти, уже ставшей тормозом экономическому развитию страны, было положено в царствование Павла I и продолжено его последователями на престоле.

 

В предназначенных для средней школы учебных руководствах Д.И. Иловайский довел повествование до царствования Николая II. Однако изложение в них носило преимущественно фактографический характер. В целом XIX в. он характеризовал как время становления национального курса в области внутренней и внешней политики, возвращения самодержавия к всесословным началам. Д.И. Иловайский положительно охарактеризовал реформистский курс Александра II вплоть до одобрения подготовленного в его царствование проекта народного представительства. Д.И. Иловайский полагал, что преодолению экономической и военной отсталости мог содействовать только курс на "самобытное направление" своей цивилизации в рамках европейской. Идеалом национальной политики ученый выставлял Александра III: поощрение развитию отечественной промышленности, меры по русификации западных губерний, сближению с Францией для противодействия агрессивным стремлениям Германии и Австро-Венгрии.

 

В сочинениях, статьях и рецензиях Д.И. Иловайский высказал отношение к основным современным течениям научной мысли и ведущим ее представителям. Он полагал, что написание обобщающего труда по отечественной истории невозможно без использования опыта предшественников: "...Движение историографии немыслимо без всякой связи с предшествовавшими трудами, без пользования тем, что было добыто. Возможно ли представить себе научное сочинение, игнорирующее труды своих предшественников на том же поле?" 53 В "разнообразии оттенков" исследователь видел действенное средство поступательного движения науки, ибо оно "препятствует излишнему развитию какой-либо крайности". Однако реально его отношение к оппонентам отличалось резкой неприязнью.

 

У ученого-государственника, ни славянофильская, ни федеративная теории русского исторического процесса не могли вызвать сочувствия.

 

стр. 120

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

"Излюбленные мысли о земле, земских соборах, о единении государя с народом помимо бояр" он относил к числу "предвзятых идей", не подкрепленных конкретноисторическим анализом 54 .

 

Историческая концепция Д.И. Иловайского оформилась в 1870-е годы и в целом отражала современный ей уровень развития отечественной научной мысли. В ее основе лежал взгляд С.М. Соловьева на исторический процесс как переход от родовых отношений к государственным и вотчинном происхождении последних.

 

Д.И. Иловайскому импонировало "строго последовательное... описание событий и эпох... раскрытие внутреннего смысла событий, объяснение их причин и последствий, обобщение аналогичных явлений" в "Истории" С.М. Соловьева. Он отмечал вклад московского профессора в разработку "межкняжеских отношений, соперничество старых и новых городов, притязания боярства в царский период" и др. Д.И. Иловайский с большим на то основанием писал в некрологе по С.М. Соловьеву 1879 г.: "Имея честь принадлежать к его школе, я также позволяю себе в некоторых частностях отступать от его воззрений". В тот период эти "частности" касались прежде всего оценки причин "немецкого засилья" в России первой половине XVIII в.

 

По мере расширения диапазона исследований Д.И. Иловайского эти расхождения все более и более усиливались. В 1880-е годы Д.И. Иловайский ограничивал время господства родовых отношений в общественном быте Древней Руси IX в. Он выступал против норманизма, резкого противопоставления киевского и владимиро-суздальского периодов, недооценки влияния татаро-монгольского завоевания в трудах своего университетского профессора. В соловьевской трактовке царствования Ивана IV, замалчивании им фактов массовых репрессий этого периода Д.И. Иловайский видел целенаправленные "попытки обелить Грозного перед судом истории". Ошибочной считал Д.И. Иловайский и теорию закрепощения и раскрепощения сословий, вывод о надклассовом характере государства XVI-XVIII вв. Разошлись ученые в оценках событий Смутного времени, петровских преобразований и последующих царствований. К 1890-м годами научную концепцию С.М. Соловьева Д.И. Иловайский считал морально устаревшей и причислял его к представителям "старой школы". Ко времени написания первых томов "Истории..." Д.И. Иловайского родовая теория и гипотеза о закрепощении и раскрепощении сословий С.М. Соловьева в полном объеме в отечественной литературе уже не использовались. Так что приоритет в отказе от отдельных их положений Д.И. Иловайскому приписать никак нельзя. Не был оригинален ученый и во взглядах на варяжскую проблему, характер царствования Ивана Грозного. В первом случае в заслугу ему можно поставить только расширение источниковой базы исследования.

 

Признавая большую значимость диссертаций В.О. Ключевского о житиях святых и Боярской думе, его вклад в разработку вопроса о происхождении и социальной сущности крепостного права, "высших сословий", обращение исследователя к систематическому освещению событий отечественной истории Д.И. Иловайский считал преждевременным.

 

стр. 121

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

Критик подчеркивал присущую "Курсу" антинациональную тенденцию, "партийную близость к кадетам", выражавшиеся в "нелюбви к русскому народу", огульной критике государства и его институтов 55 . В теоретическом плане неприязнь Д.И. Иловайского вызывал "экономический материализм" В.О. Ключевского, а в решении конкретных проблем (помимо уже высказанных в адрес С.М. Соловьева замечаний) - "варяжско-торговая теория" происхождения государства, противопоставление хода исторической жизни Юго-Запада и Северо-Востока Руси.

 

Младших современников В.О. Ключевского Д.И. Иловайский причислял к "механическому направлению" в русской историографии. Отдавая должное в расширении источниковой базы исследований, он подчеркивал подготовительный характер их трудов, неспособность к научному синтезу - "обтесывание камней или обжигание кирпичей и вообще приготовление материалов для научных исторических построек" 56 . На рубеже XIX-XX в. полемика Д.И. Иловайского с представителями "школы Ключевского" приобретает с обеих сторон ярко выраженный политический подтекст. Дело дошло до обвинения ученым своих научных противников в измене национальным интересам. Все это не мешало Д.И. Иловайскому широко привлекать (зачастую без отсылок) конкретно-исторический материал трудов С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, С.Ф. Платонова, А.А. Шахматова и других историков к своим исследованиям.

 

Себя Д.И. Иловайский относил к национальному направлению в историографии, основополагающими компонентами которого он считал "беззаветную любовь к русскому народу", православие и убежденность в особой роли монархии в прошлых и настоящих судьбах страны. В отстаивании своих взглядов Д.И. Иловайский оставался одинок, у него не было учеников и последователей. Этот факт сам он объяснял низким теоретическим уровнем отечественной науки: "...Наука еще не дошла до анализа тех мировых организмов, которые называются национальностями, до их значения в истории и до условий, способствующих или задерживающих их развитие" 57 . При всем том, сколько-нибудь подробной характеристики своему "направлению" Д.И. Иловайский не дал. Если абстрагироваться от политической направленности воззрения историка, то его научное миросозерцание всецело укладывается в рамки впервые в полном объеме введенной С.М. Соловьевым и уже господствовавшей во второй половине XIX в. методологии. Таким образом, говорить о существовании охранительного направления в русской историографии (ведущим представителем которого выступал якобы Д.И. Иловайский) нет никаких оснований. Точно также, как различие политических убеждений П.Н. Милюкова и С.Ф. Платонова не препятствовало принципиальной близости их взглядов на русский исторический процесс.

 

"История России" Д.И. Иловайского представляет собой прагматическое изложение событий отечественного прошлого. Оригинальной концепции ученый не создал, хотя было бы неправильным считать его сочинения компилятивными и рассчитанными лишь на непрофессиональных читателей. В заслугу Д.И. Иловайскому следует поставить

 

стр. 122

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

попытку реконструкции процесса генезиса общественных отношений у восточных славян в докиевский период, введение истории Литовской Руси в контекст общерусской, систематическое освещение политической истории Украины XVII в. и др.

 

Д.И. Иловайский пользовался уже введенными в оборот письменными источниками, так что его работы не повели к расширению документальной базы науки. В целом труды Д.И. Иловайского оказались неактуальны для историографии своего времени. Критики неоднократно ставили в вину исследователю игнорирование методологических вопросов, преобладающее внимание к политической истории страны при практически полном забвении социально-экономической проблематики. Выводы Д.И. Иловайского о "немецком засилье" в России XVIII - третьей четверти XIX в., разлагающем влиянии "европейского элемента" на славянскую государственность не были достаточно аргументированы. В силу этих причин его оценки существенно не повлияли на отечественную историографию.

 

1 См.: Иловайский Д.И. История России. Т. 1. Ч. 1. Киевский период. М., 1876; Т. 1. Ч. 2. Владимирский период. М., 1880; Т. 2. Московско-Литовский период или собиратели Руси. М., 1884; Т. 3. Московско-царский период. Первая половина или XVI век. М., 1890 (Рец.: А.Б. - "История России" Д.И. Иловайского // Московские ведомости. 1890. N 5297. 26 ноября. С. 3; Безобразов П.В. - Русское обозрение. 1890. N 12; Белов Е. Ответ моим критикам // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1889. N 3. 2- я паг. С. 215-225; Кизеветтер А.А. // Северный вестник. 1891. N 3. 2-я паг. С. 96- 99; Платонов С.Ф. // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1891. N 3; Сторожев Н.В. Историография и компиляция. По поводу третьего тома "Истории России" соч. Д.И. Иловайского // Вестник Европы. 1891. N 2. С. 914-929); Т. 4. Вып. 1. Смутное время Московского государства. Окончание истории Руси или первой династии. М., 1894 (Рец.: Бережков Н.М. О книге Д.И. Иловайского... // Сборник Нежинского историко- филологического общества. Т. 1. Киев, 1896. С. 106-112); Т. 4. Вып. 2. Эпоха Михаила Федоровича Романова. М., 1899 (Рец.: Цветаев Д.В. - Варшава, 1899. 19 с.); Т. 5. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. М., 1905.

 

В статье ссылки приводятся по переизданию "Истории России" Д.И. Иловайского: Начало Руси: [Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю]. М., 1996; Становление Руси: [Периоды киевский и владимирский]. М., 1996; Собиратели Руси; [Московско-Литовский период]. М., 1996; Царская Русь: [Московско-царский период или первая половина XVI в.]. М., 1996; Новая династия: [Смутное время Московского государства. Эпоха М.Ф. Романова]. М., 1996; Отец Петра Великого: [Алексей Михайлович и его ближайшие преемники]. М., 1996.

 

2 Цит. по кн.: Колосова Э.В. Исторические воззрения и общественнополитические взгляды Д.И. Иловайского и Н.П. Барсукова (Из истории официальной охранительной историографии второй половины XIX-начала ХХ в. Дис. ... канд. ист. наук. Рукопись. М., 1975. С. 95-96).

 

3 Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 414-417; Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т. 2. С. 81-86 (автор раздела В.Е. Иллерицкий); Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978. С. 163-167; Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Историографические очерки. М., 1986. С. 25-30.

 

4 Бабич И.В. Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) // Историки России XVIII-XX веков. М., 1996. Вып. 3; Он же. О Д.И. Иловайском и его учебнике // Иловайский Д.И. Краткие очерки русской истории. В 2 ч. М., 1992. Ч. 2; Бачинин Н.А., Дурновцев В.И. Ученый грызун: Дмитрий Иванович Иловайский // Историки России XVIII-начала ХХ века. М., 1996. С. 365-368, 372-375; Иванова О.В. История Рязанского края в

 

стр. 123

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

трудах Т.Я. Воздвиженского и Д.И. Иловайского // Из прошлого и настоящего Рязанского края / Сб. науч. тр. Рязань, 1995. С. 25-33.

 

5 Биографические сведения об ученом см.: Иловайский Д.И. Из воспоминаний студента о Грановском, Кудрявцеве и Рулье // Московские ведомости. 1858. N 64; Он же. Начало моего знакомства с К.Н. Бестужевым-Рюминым и "Московское обозрение" // Кремль. 1897. N 1. 8 февр. С. 2-3; Он же. Краткий исторический очерк полусотлетнего существования рязанской гимназии (1856 г.); Он же. Мелкие сочинения, статьи и письма. Т. 1. М., 1888 (далее: Он же. Мелкие сочинения); Муромцева В.Н. У Старого Пимена // Россия и славянство (Париж). 1931. 14 февр.; Цветаева М.И. У Старого Пимена // Московский альбом. Воспоминания о Москве и москвичах XIX-XX веков. М., 1997; Чекулин Л. Дмитрий Иванович Иловайский // Рязанский следопыт. 1993. N 1; Метрическое свидетельство Д.И. Иловайского // Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 418. Оп. 29. Д. 585. Л. 23. (Далее: ЦИАМ). Об обучении и преподавании в Московском университете, защите диссертаций см.: ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 23. Д. 14. Л. 1, 70; Д. 24. Л. 1-2, 53; Оп. 27. Ед. хр. 115. Л. 1- 2; Оп. 28. Д. 537. Л. 10 об.-11; Оп. 29. Д. 585. Л. 4-4 об., 6, 10, 31; Оп. 39. Д. 58. Л. 39, 40, 43; Оп. 249. Д. 42. Л. 23 об.-24; Д. 47. Л. 516 об. - 517; Д. 48. Л. 191-191 об.; Д. 50. Л. 130-130 об.; Оп. 476. Д. 44. Л. 18; Ф. 459. Оп. 2. Д. 2428. Л. 1-1 об., 4-4 об., 11-11 об.

 

6 Отечественные записки. 1859. N 9-12.

 

7 Добролюбов Н.А. Собр. соч. В 9 т. М., 1964. Т. 9. С. 384-385. Там же. М., 1962. Т. 5. С. 318, 330.

 

8 Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. М., 1950. Т. 15. С. 433.

 

9 Цветаева М.И. Указ. соч. С. 394.

 

10 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. М., 1914. Т. 3. С. 1.

 

11 Там же. С. 10, 159, 247-249, 256, 270-271. Диссертация была переведена на польский язык: Sejm Grodzjen'ski roky 1793. Poznan, 1872.

 

12 Иловайский Д.И. Новая династия. С. 247.

 

13 Цветаева М.И. Указ. соч. С. 408.

 

14 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 6.

 

15 Костомаров Н.И. Русская историческая литература в 1876 г. // Русская старина. 1877. N 1. С. 160.

 

16 Иловайский Д.И. Рязанское княжество. М., 1997. С. 353-354. См. также: Он же. История Рязанского княжества. М., 1858. С. 169; Он же. Царская Русь. С. 165, 615.

 

17 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 5; Он же. Исторические сочинения. Т. 3. С. 409.

 

18 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 71, 305, 333.

 

19 Кремль. 1900. N 9. 20 дек. С. 2.

 

20 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 153.

 

21 Иловайский Д.И. Начало Руси. С. 375.

 

22 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 153.

 

23 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 11.

 

24 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 71, 307; Он же. Начало Руси. С. 375, 384; Он же. Становление Руси. С. 12.

 

25 Иловайский Д.И. Царская Русь. С. 360.

 

26 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. Т. 3. С. 426.

 

27 Иловайский Д.И. Александр Васильевич Суворов // Кремль. 1900. N 9. 20 дек. С. 2.

 

28 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 6; Он же. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 71-72.

 

29 Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М., 1858. С. 196.

 

30 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 7, 30, 283, 344, 517, 546; Он же. Собиратели Руси. С. 380, 423.

 

31 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 75; Он же. Становление Руси. С. 496; Кремль. 1910. N 40. 21 янв. С. 3.

 

32 А.М. Сахаров определял философскую основу его сочинений как позитивизм с элементами шеллингианства и гегельянства (Сахаров А.М. Указ. соч. С. 164). Э.В. Колосова привела следующую периодизацию эволюции философских воззрений историка: до середины 1870-х годов - позитивист; до 1905 г. - "менее отчетливо"; с 1905 г. - отказ от идей позитивизма (Колосова Э.В. Указ. соч. С. 90).

 

33 Иловайский Д.И. Очерки отечественной истории. М., 1995. С. 41.

 

стр. 124

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

34 Иловайский Д.И. Начало Руси. С. 379-380.

 

35 Иловайский Д.И. Корректурная критика профессора русской истории // Русский архив. 1891. N 5. С. 114.

 

36 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. М., 1896. Т. 2. С. 252-253.

 

37 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 11, 12, 60, 223, 704; Он же. Собиратели Руси. С. 49-50, 223, 329; Он же. Царская Русь. С. 5, 6, 58, 359, 360, 387.

 

38 Иловайский Д.И. Противуисторическое направление славистики // Русский архив. 1902. N 3. С. 567.

 

39 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. Т. 3. С. 340.

 

40 Иловайский Д.И. Начало Руси. С. 47, 395; Он же. Исторические сочинения. Т. 3. С. 41, 344; Он же. Два новые исследования по начальной русской истории (гг. Васильевского и Миллера) // Древняя и новая Россия. 1875. N 5. С. 640-655; Он же. Еще заметка о номенклатурной теории г. Филевича // Русский архив. 1897. N 2. С. 302-305.

 

41 Иловайский Д.И. Поборники норманизма и туранизма // Русская старина. 1882. N 12. С. 613-619.

 

42 Иловайский Д.И. Собиратели Руси. С. 289, 359, 508; Он же. Царская Русь. С. 72. Д.И. Иловайский в целом положительно воспринял выводы Н.П. Павлова- Сильванского о принципиальном тождестве удельных и феодальных порядков, однако предъявил к его исследованиям ряд серьезных претензий: не выделены отличительные черты русского феодализма, формальные аналогии феодальных институтов Запада и России (например, тождественность закладничества и коммендации), не решен вопрос об отношении княжеской дружины к земле в киевский период, не достаточно аргументирован вывод о договорном характере отношений дружины с князем. Серьезные нарекания вызвала у него и методика работы Н.П. Павлова-Сильванского, механически соотносившего события и явления XVI-XVII вв. с раннесредневековым периодом (Кремль. 1901. N 12. 24 нояб. С. 3; 1910. N 40. 21 янв. С. 3-4).

 

43 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. Т. 3. С. 404.

 

44 Иловайский Д.И. Становление Руси. С. 116, 496; Он же. Царская Русь. С. 171, 184.

 

45 Иловайский Д.И. Рязанское княжество. М., 1997. С. 414.

 

46 Сторожев Н.В. Историография и компиляция. С. 921, 923, 927; Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 96-99.

 

47 Иловайский Д.И. Царская Русь. С. 387.

 

48 Иловайский Д.И. Царская Русь. С. 78, 79, 82, 371, 373, 376; Он же. Собиратели Руси. С. 515; Он же. Становление Руси. С. 320-329.

 

49 Иловайский Д.И. История России. Т. 5. С. 468.

 

50 Иловайский Д.И. Царская Русь. С. 53, 54, 158, 363, 392, 393.

 

51 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. Т. 3. С. 411, 412, 423, 426, 427; Он же. История России. Т. 5. С. 8, 16, 296, 340, 342, 360, 368.

 

52 Иловайский Д.И. Граф Яков Сиверс // Отечественные записки. 1859. С. 464; Он же. Петр Великий и царевич Алексей // Русский архив. 1912. N 9. С. 6, 14, 58-62; Он же. Мелкие сочинения. Т. 1. С. 301, 304-305; Он же. Исторические сочинения. Т. 3. С. 431-436; Он же. Краткие очерки русской истории. Изд. 36-е. М., 1912. С. 233-234.

 

53 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 2. С. 242. См. также: С. 153.

 

54 Иловайский Д.И. Рязанское княжество. М., 1997. С. 425.

 

55 Иловайский Д.И. Исторические сочинения. Т. 3. С. 414.

 

56 Иловайский Д.И. Корректурная критика профессора русской истории. С. 115- 116; Он же. Исторические сочинения. М., 1914. Т. 3. С. 401, 426-429; Он же. Заметка на возражения г. Платонова // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1901. N 5. 2-я паг. С. 236-237 (Рец. на ст.: Платонов С.Ф. К заметке г. Иловайского // Там же. С. 509-510); Рязанское княжество. М., 1997. С. 425; Он же. Рец. на кн.: Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры // Кремль. 1901. N 17/18. 11 окт. С. 7.

 

57 Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Т. 2. С. 135.

 

стр. 125

 

[Back]