БОЛГАРСКАЯ НАРОДНОСТЬ В XV ВЕКЕ
Демографическое и этнографическое исследование
Христо Гандев

Резюме

Цель данной работы — раскрыть положение болгарской народности в XV веке с точки зрения демографии и этнографии. Это делается на материале ленных реестров османской администрации, а также на основании налоговых реестров болгарских земель, составляемых в различные десятилетия XV века. Автором учтены все опубликованные и ставшие достоянием науки тексты.

Главные турецкие архивные фонды в этой области расцениваются турецкими архивистами и историками как свидетельство чрезвычайной государственной и административной зрелости османского феодализма, которому удалось организовать покоренные народы Балканского полуострова в единою большую империю ранее неизвестным способом. Действительно, указанные документы являются весьма ценным источником знаний о той эпохе и потому они публикуются как в Турции, так и в Болгарин, Югославии и Греции. Это обстоятельство, однако, не является доказательством справедливости бытующего в науке предубеждения относительно уникальности указанной выше реестровой системы относительно того, что ее авторами являются якобы представители турецкой администрации. Подобное можно утверждать лишь в том случае, если игнорировать существование византийской системы ленных и налоговых реестров, данные относительно которой содержатся в сотнях документов XI — XV веков. Последнаяя достаточно широко использовалась во всех балканских странах. Таким образом, она не могла быть новостью для населения балканских стран, которое было знакомо с ней на протяжении веков. Именно это обстоятельство придает цифровым данным, содержащимся в ленных реестрах, большую документальную достоверность. К тому же, в начале турецкие ленные реестры составлялись на основании предыдущего болгарского феодально-административного деления, отличавшегося исключительной неравномерностью и весьма сложной, зачастую запутанной конфигурацией границ. Османские финансовые чиновники и не смогли бы составить собственные реестры, не пользуясь уже существовавшей византийской и болгарской документации. Османские реестры являются продолжением уже существующей традиционной системы государственного учета податного населения и хозяйств.

В первой части рассматривается отражение османского завоевания и колонизации болгарских земель турецким и турцифицированным населением на дальнейшее развитие и историческую судьбу болгарского народа.

Основным источником являются документы, относящиеся к системе поселений и заселенности страны в XV веке. Подобного рода объемлющий анализ с применением метода непосредственного органического исследования процесса на фоне компактного демографического состояния территории имеет место впервые. Таким образом раскрывается характеристика отдельных географических районов.

Читатель не должен забывать, что речь идет обо всем XV веке, поскольку завоевание страны и ее заселение турками является не однократным актом длительностью в пять-десять лет, а чрезвычайно долгим процессом, начавшимся в 50-ые годы XIV века и тянувшимся до 80-ых годов XV века.

На протяжении этого периода опустело 1304 сел, что означает 280 360 человек или же 56 072 семьи из пяти членов из расчета 43 (±3) дворов в селе. Часть этих людей погибла, часть — угнана в плен и рабство за пределы страны, часть воеводы Валахии и Молдавии переселили за Дунай.

Такова и судьба жителей городов во всех краях страны. После уничтожения Болгарского государства города продолжали оказывать сопротивление завоевателям своими местными силами. Известны случаи весьма продолжительного и упорного сопротивления. Некототые города и небольшие крепости принимали участие в местных восстаниях или же переходили на сторону воюющих с османскими завоевателями армий крестоносцев, организованных государствами Западной и Средней Европы; этим армиях помогали владетели Валахии. Но попытки городов избежать завоевания ухудшает их положение вплоть до полной катастрофы. Большую часть городов османцы захватили штурмом, а другие сдавались в последний момент, распростившись с надеждой на спасение: Но и в том и в другом случае конец был один: завоеватели разрушали крепостные стены, а также все общественные здания. Убивали не только всех защитников крепости, но отчасти и лиц мужского пола, способных держать оружие, чтобы сломить дух сопротивления населения. Уцелевшие горожане подвергались ограблению, а затем всех поголовно уводили в плен и рабство за пределы страны. Во многих случаях жилые городские кварталы разрушались или же предавались огню. Все это было продиктовано целым рядом соображений военного и политического характера. Одним из главных было намерение полностью лишить покоренную народность экономической мощи, политического опыта и общественного веса авторитета горожан, с тем чтобы превратить всех остальных болгар в безропотную и беззащитную массу.

Вот почему в специальном разделе рассматривается вопрос об уничтожении коренного городского населения в крупных и многих небольших городов. Этот факт очень важен с историко-демографической точки зрения. Он предопределяет дальнейшую судьбу болгарской народности. Необходимо постоянно иметь с виду, что городское население, о котором идет речь в реестрах XV века, является уже вторичным, новым, почти полностью это выходцы из сел, добровольно или по принуждению турецкой администрации переселившиеся в город; во всяком случае, численность его гораздо меньше первоначальной. И это свидетельствует о подлинной силе демографической катастрофы, постигшей города в экономическом, административном и культурном отношении. Сии уже не играют роли старых городов. В качестве примера можно указать на Силистру, Шумен, Тырново, Видин, Стара-Загору, Пловдив, Софию, Кюстендил, Скопле, Охрид и др.

Османское государство не создавало новых городов потому, что на завоеванных землях оно застало столь широко развитую систему городов, что даже ее не смогло использовать полностью. Поэтому вплоть до конца XV века некоторые города все еще представляют собой безлюдные развалины, другие превратились в деревни, третьи вообще были снесены с лица земли и не фигурировали на картах.

Многие поселения городского типа и в первую очередь крупные города османская власть быстро заселяла своими колонистами, в результате чего поселения приобретали турецкий демографический и архитектурный облик. Таким образом, существовавшая до завоевания система болгарских городов была разрушена, а ее экономический и общественный потенциал сведен почти к нулю. Общее количество пропавшего сельского и городского населения достигает 360 000 человек или же 68 000 семей из расчета пять человек в семье. (Без учета греческого населения страны.) Чем было продиктовано все это? Людские и материальные ресурсы османских завоевателей были недостаточны для того, чтобы одновременно и быстро сломить сопротивление балканских восударств и народов; этому мешали европейские антитурецкие армии крестоносцев, которые не раз наносили туркам поражения; мешали также внутренняя османская династическая борьба и взаимоистребляющне войны; мешали катастрофические неуспехи турков в борьбе против более могучих нашественников в Малой Азии. Существовали периоды, когда пребывание турок в Европе становилось весьма проблематическим. Естественно, что это создавало у завоевателей стремление к обеспечению тылов в Малой Азии и замедлению темпов кампании на Балканах. Вот почему завоевание Балканов происходило поэтапно, через длительные интервалы времени при наличии благоприятных политических условий.

Каждый успешный поход приносил завоевателям богатства разоренных городов и сел. Десятки тысяч людей попадали в плен. Их использовали в разных целях. Большую часть продавали в рабство на рынках Малой Азии. Таким образом, пленные также становились денежным богатством, столь нужным султанам, их полководцам и офицерам. Другие партии пленных использовались как рабочая сила в феодальных владениях Малой Азии или же в некоторых городах, в тылу армии и флота в качестве ремесленников. Обычным явлением было использование пленных в качестве личной прислуги офицеров. По своему гражданскому статуту все пленные считались рабами; их обязывали принять мусульманскую религию, быт их турцифицировался. В случае хорошей службы рабов освобождали, чтобы пополнить ими ряды турецкой народности. Так масса османских турок возрастала в количественном отношении.

Так набирались денежные средства, рабочая рука — ремесленники и неквалифицированные рабочие — для подготовки очередного военного похода. Потому султаны и их полководцы считали необходимым захватывать в плен большие массы крестьян и горожан.

Эти действия преследовали и иную, не менее важную, цель. По истечении 40-ых годов XV века стало ясно, что османское государство окончательно установится на болгарских землях, которые являлись естественным и необходимым хинтерландом Константинополя, обреченного уже как столица Византии, которому предстояло стать столицей султана. Но прочно укрепиться на болгарских землях османская власть не смогла бы, не приняв специальных мер. Во-первых, было необходимо уменьшить этническую массу болгар и таким образом раскрыть для турок возможности колонизации. Турецкие колонии должны были располагаться непрерывной цепью или же компактными гнездами среди болгарского населения. Турецкая власть должна была находить опору в своих колонистах, занявших стратегические позиции не только в селах, но и в городах. Так была колонизирована восточная часть болгарских земель, Эгейская Фракия и часть македонской области. На этом колонизационные возможности османцев были исчерпаны. Количество вновь поселившихся здесь турок было невелико, они не могли компенсировать потерь среди болгарского населения. Поэтому непрерывно и повсеместно власти заставляли християнское население принимать мусульманство в городах и селях. Эти меры имели особое значение для городов, где предстояло не только создать социальную опору властей, но и организовать ремесленное производство для удовлетворения потребностей городского хозяйства и расположившихся в районе города турецких землевладельцев. Насильственное принятие местным населением мусульманства является политическим принципом, освященным Кораном, где предусматривается священная война против христиан, обреченных на истребление в качестве неверных. Эта политика оказалась эффективной, поскольку христиане были лишены элементарнейших прав человека. Стремясь сохранить жизнь, имущество, семью, ремесло, они были вынуждены принимать мусульманство, что немедленно в корне изменяло их социальное положение. В середине XV века в македонской области может быть половина турецкого населения городов была христианского происхождения, в остальных районах учет возможен до 70-ых годов XV века: процент болгар, принявших мусульманство, исчисляется 20 — 30 %. Выбранный нами критерий действителен лишь для первого поколения принявших мусульманство лиц, т. е. для тех, кто был христианином и переменил вероисповедание. Следующие поколения — сыновья и внуки принявших мусульманство болгар, учету не поддаются.

* * *

Общие потеры, понесенные болгарской народностью, невозможно измерить абсолютными цифрами. Их нужно соотнести с общим количеством наличного населения (разумеется болгарского) к концу XV века. Главным документом, на основании которого мы ведем счет, являются ведомости османской государственной казны относительно налога на христиан (джизие) к 1490 году. Анализ этого документа позволяет назвать цифру 890 000 человек или […?] семей. Сопоставляя эти данные с определенными нами ранее потерями населения — 360 000 или 68000 семей, — мы видим, что к концу XV века народность потерпела демографическую катастрофу.

Это было подлинным биологическим коллапсом народности, давшим отражение на всестороннее ее развитие на протяжении всех последующих столетий. Был создан вакуум в отношении популяции и поселений, не исчезнувший ни в XVI, ни в XVII столетиях.

Нелзя определить численность болгарского населения в XIV и в XV веках, сложив цифры 890 000 и 360 000. Подобная операция не может иметь какой-либо статистической ценности, так как не известно, как распределялись потери среди населения в XIV, а затем и в XV веках. Кроме того, нам не вполне известен и абсолютный прирост населения на протяжении этих двух веков, исчисляемый из расчета на 1000 человек (в промилле). В с этого мы предпочитаем просто соотнести эти величины.

По-другому стоит вопрос о значении приведенных выше данных для развития народности. При всех прочих неизменных условиях османского владычества на болгарских землях, не будь потери в 360 000 человек и их естественного прироста на протяжении веков рабства, к середине XX века народность могла бы достичь около 13 000 000 человек.

* * *

Убыль болгарского народностного элемента на всей территории страны мы условно принимаем около 30 %. Результатом этих потерь является целый ряд внутренних миграционных процессов, начавшихся в конце XV века и продолжавшихся до освобождения страны от османского владычества. Основное направление миграций ведет к наиболее обезлюдевшим областям, вторично заселяемым в основном крестьянами, пришедшими из менее пострадавших районов страны. Так частично обновляется население Северо-западной Болгарии, и почти полностью Северо-восточная Болгария, Северная Фракия, Юго-восточная Фракия и Эгейская Фракия. Перемешались отдельные областные этнографические группы и были созданы новые условия народностной интеграции, при которой областные бытовые и культурные признаки сливались и объединялись. Почти без перемен осталась лишь крупная группа населения Средней Западной Болгарии и район, доходящий до нынешнего Благоевграда — Гоце Делчева. Эти районы были наиболее густо и компактно заселены и не были затронуты османской колонизацией сел. Потому этнографический и фольклорный облик этих областей был наиболее однородным, здесь больше всего сохранились традиции. В таким образом очерченном ареале сохраняется этнографическая среда в ее первоначальном виде примерно с XIV века. Наблюдаются и некоторые другие, более ограниченные по масштабу, миграционные движения. Вот два наиболее характерных. В период между концом XIV и началом XV века группа павликян покинула район Пловдива и переселилась в Северную Болгарию, где образовала целый ряд сел и поселений. В XVI веке значительное количество крестьян из Средней Западной Болгарии обосновалось на пустующих землях восточной части Северной Фракии.

* * *

Исчезновение значительной части исконных жителей сел, обрабатывающих землю, а, кроме того, исчезновение потомственных горожан с их торговыми капиталами, с их опытом в ремеслах, с их материально-производственной базой, их организационным опытом и связями тяжело сказались на экономическом состоянии страны. В экономическом отношении она деградировала, производство было свернуто. Производитель, не будучи уверен в сохранности своей жизни, не видел смысла в увеличении и расширении производства. Дороги и рынки были ненадежны. Остро ощущалась потребность в рабочих руках ремесленников. Отставание преодолевалось медленно и мучительно, уже начиная с XVI века, причем при помощи активного вмешательства внешних факторов, поскольку у турок не было ни наличия свободных торговых капиталов, ни людей, ни времени заниматься хозяйством. Они беспрерывно были заняты военными походами, поглощавшими накопленную государством феодальную ренту и значительные человеческие ресурсы. Вот почему османская феодальная власть передала дело восстановления и развития экономики в руки еврейских купцов, которые в последние годы XV река получили доступ в империю и стали селиться целыми группами почти во всех болгарских городах на правах привилегированных общин. Они располагали для коммерции капиталами, имели богатый опыт в деле организации, установления и поддерживания связи с производителями и организации караванов для вывоза сельско-хозяйственных продуктов на знакомые им европейские рынки. Часть еврейских поселенцев организовала новые ремесленные производства.

Аналогичную положительную роль в болгарской экономике играли с начала XVI века и купцы из Дубровника. Они создали широкую сеть своих колоний в городах, построили собственные склады и окружили себя сотнями постоянных агентов из числа болгар, перекупщиками товаров, производимых в селах. В целях осуществления подобной деятельности было необходимо, чтобы османские областные власти и чиновники поддерживали относительный порядок как необходимое условие торговли.Деятельность еврейских купцов и купцов из Дубровника явилась фактором поддержания порядка, который, со своей стороны, способствовал развитию инициативы сельских производителей и городских ремесленников.

Но для болгар благоприятные последствия подобного процесса экономического развития сводились к минимуму по той простой причине, что феодальная рента и собираемые государством налоги вывозились из страны для нужд империи, столь огромных и никогда не удовлетворяемых полностью. Таким образом получается постоянная утечка народного богатства, углубляется процесс непрерывного обеднения.

* * *

В конце XIV века болгарская народность уже представляет единое организованное целое, основывающееся на известных устоях. Одним из них являлась царская власть и бояре. Оставляя в стороне вопрос о том, имела ли их власть отрицательное воздействие вследствие своего классово-эксплуататорского характера, надо отметить, что она была началом связывающим. С исчезновением болгарских владетелей и феодалов объединяющее воздействие прекратилось. Распад общественных связей еще более углубился при отсутствии городского потомственного населения — купцов и ремесленников, — с которыми крестьяне поддерживали как деловые, так и личные общественные отношения. Да и сам город как таковой перестал быть притягательным центром для своего района в силу того обстоятельства, что он перестал играть роль связывающего звена болгарской народности. Господствующей народностью в городах стали турки. В таких городах крестьяне чувствовали себя чужими, угнетенными, они боялись их. Не надо забывать, что перемена коснулась не только крупных городов, но и мелких феадальных центров, на которых зиждилось административно-территориальное деление до прихода турок. В XV веке эти центры уже потеряли свое значение управляющего звена или же были разрушены. Так средневековый болгарский мир лишился объединяющих его общественных звеньев и распался, потеряв вместе с тем общественную ориентацию и чувство народностной целости, надеждности и достоинства.

Потерян был и второй оплот народностной общности болгар — церковь. На нее обрушилась катастрофа. В первую очередь на монастыри. Они были разграблены и разрушены, они опустели. Почти невозможно указать на неопустошенный монастырь в конце XV века. Это относится как к таким монастырям, как Рильский и Бачковский, так и к самым маленьким монастырям в горах. Особенно это касается земель в Восточной и Средней Болгарии. А монастырь играл важную роль в духовной жизни человека Средневековья.

Разрушена была и система городских церквей, павших жертвой сознательной антихристиянской политики турок. Исчезли и никогда больше не были восстановлены почти все средневековые церкви в городах. Церковные службы можно было отправлять в частных домах, чаще всего в доме самого священника, который наряду с этим занимался каким-либо ремеслом. Подобное физическое, политическое и моральное разрушение института церкви было преодолено лишь частично, и медленно, начиная с XVI века по инициативе народных масс. Им до известной степени удалось поставить на ноги этот культурный институт на свои личные средства, своим личным трудом, своими усилиями.

Обобщив все указанные последствия османского завоевания, мы получаем сложную и многозначную картину деформационных процессов, воздействующих на болгарскую народность. Короче говоря, османское завоевание и последующая за ним колонизация нанесли болгарской народности жестокой удар, который навсегда оторвал от нее живую плоть и живой дух. Ей предстояло на протяжении последующих веков превозмочь силу удара, которым она была отброшена назад в прошлое и заново создать себя как самостоятельное общество (в рамках османского феодального государства).

Формирование турецкой народности происходит в XIV — XV веках. Это сложный процесс насильственного или же добровольного приобщения к мусульманской религии целого ряда народностных и племенных групп в Малой Азии и внедрения мусульманского быта. Крупнейшей из этих групп была группа византизированного христианского населения в Передней Средней Азии. Перселившиеся же на болгарские земли османо-турецкие этнические группы и родственные им тюркские племена, известные под общим условным названием юруков, испытывают вторичное этническое влияние среды, в которой они живут. Обращение в мусульманство значительных групп болгар, албанцев, греков и сербов несколько изменило лицо местных турок. Они совершенно очевидно приобретают этнические черты, в их материальном быте (земледелие, скотоводство, домашний уклад), как и в обычаях и некоторых элементах народного искусства появляются новые черты. Османо-турки, обитающие на соответствующих болгарских землях, сближаются с болгарским населением или же с греками или албанцами. Это существенно отличает здешних турок от их малоазийских соотечественников.

Ныне, когда пять веков делят нас от демографических и этнических изменений, произошедших в XIV и XV веках, мы можем рассуждать о них хотя и с горечью, но все же с точки зрения беспристрастной и научной. Но для болгар того времени это была подлинная трагедия, участникам которой пришлось переживать ее целый век. Эта трагедия привела к общественной и моральной травме народностного сознания.

Каждое десятилетие болгарское население все больше убывало, пока наконец в итоге не оказалось, что 680 000 человек уведены из домов, увезны в плен и рабство, были заставлены принять мусульманскую религию, их продавали на рынках как рабочий скот. Навсегда расставались муж и жена, родители и дети, братья и сестры. Подобная опасность десятилетиями висела над остальным населением.

Перенесенное социальное и моральное потрясение художественное воображение народа положило в основу фольклора XV века, в котором нашли отражение все аспекты народного бедствия. Этот фольклор отличается неприкрытым социльно-историческим содержанием и ясной политической тенденцией. Устная песенная традиция может рассматриваться в двух тематических аспектах. Первый условно можно назвать «Крали Марко (или какой-либо иной герой) освобождает невольников»; второй охватывает песни бытового содержания, где описываются все возможные трагические ситуации в личной судьбе родителей или детей, в семье. На протяжении веков эти песни получили чрезвычайно широкое распространение в многочисленных вариантах, которые дошли и до наших дней. Подобное явление не имеет аналога в фольклоре останальных славян. Содержание песен раскрывает и особую социально-психологическую черту душевного склада болгарского народа: налицо горькое знание о постоянном присутствии зла и необходимости ежедневной нейтрализации этого зла. В мироощущении болгарина формируется трагическая черта, связанная с необходимостью самосохранения и замкнутостью. Высшее свое выражение она находит в вооруженном выступлении против поработителя, становясь как бы рефлексом.

* * *

Во второй части рассматривается судьба уцелевшей части болгарской народности, вынесшей на своих плечах процесс исторического развития.

Документальные материалы, которыми мы располагаем, дают возможность выяснить несколько вопросов различного характера.

Первый — структура крестьянской семьи как социальной и экономической единицы в условиях только что переставшего существовать болгарского государства и в условиях османского феодального порядка. В абсолютно всех турецких ленных реестрах как о нормальной семейной единице идет речь о небольшой семье — муж, жена, дети — от одного до трех. Очень редко упоминается наличие старых родителей. Отсутствуют какие-либо данные о существовании так называемой «большой семьи» — задруги, рода. Еще более существенным является обстоятельство, что подобная структура семьи не была вызвана какими-либо переменами, наступившими с приходом турецкой власти, она существовала уже с XIII века, как это видно из более древних византийских ленных реестров. Анализ этих реестров показывает, что статистически средняя численность семьи — пять человек, т. е. столько, сколько указывается и в турецких ленных реестрах XV и последующих веков. Все исследователи-османисты принимают эту численность семьи. Она соотносится и с реальной численностью болгарского населения конца XVIII века. Эта норма также связана с величиной крестьянского надела и с крайне низкой степенью естественного воспроизводства населения в результате чрезвычайно высокой смертности среди детей и взрослых в средние века. Так что сложные семейные формы с большим количеством членов семьи для Болгарии являются гораздо более поздней формой, появление которой связано с экономическими факторами на базе отмены спахийской ленной системы и стремления крестьян освоить большие площади свободной земли. Надо добавить, что и в XIX веке сложные семейные формы являлись не правилом, а локальным явлением, характерным для некоторых районов, для отдельных сел или даже для отдельных групп семей в селах.

Из подробных сельских ленных реестров, где указывались имена глав семей, видно, что в средневековой деревне под турецкой властью нет определенных лиц или институтов, которые бы занимались общественными делами. Быть может, в XVI веке подобные сельские органы оформились с некоторых местах, в особеннности в областях, не затронутых османской колонизацией, там, где не было возможности содержать в качестве представителя власти служебное лицо из турок. В интересующий нас период можно отменить лишь тот факт, что более зажиточных крестьян вписывали в начале реестра. Среди них часто встречаются сельские священники, что не всегда специально оговаривается.

Что касается материальной культуры деревни, особенно существенна градация производства зерновых культур: на первом месте стоят разные сорта пшеницы, за ними идут ячмень и овес, на четвертом месте — рожь и лишь на пятом месте упоминается просо. Это показывает, что эта столь широко распространенная среди славянских народов культура отступила на задний план. В некоторых районах и областях о ней даже не упоминается.

Соответственно была развита широкая система мельниц во всех селах и городах. Наблюдается масса разрушенных или заброшенных мельниц в наиболее опустошенных районах страны, где крестьяне, по-видимому, стали использовать ручные жернова.

Из огородных культур населению не был известен лишь горох, или же по крайней мере о нем нет упоминания в реестрах. Земледельцы южных районов страны давно производили рис, хлопок, анис, маслины; разводили шелковичных червей. Культура винограда была широко распространена во всех тех районах страны, которые и поныне известны как винодельческие, хотя под виноград отводились небольшие площади.

Данные о животноводстге весьма невелики. Создается впечатление, что эта отрасль была полностью уничтожена и только начинала возрождаться.

* * *

Славяно-болгарская традиция личных имен может послужить для культурно-исторических и социологических констатации и интерпретаций, которые иначе были нам недоступны из-за отсутствия иных источников по интересующим нас вопросам. Поскольку антропонимический материал в массовом статистическом масштабе как средство познания используется в етнографической науке впервые нами, интерес может представлять методическая постановка исследования. Новая методика относится к статистическим основам антропонимической характеристики населения в сочетании с историко-этнографической оценкой.

На передний план выводятся господствующие и наиболее выпуклые элементы некоторых сторон быта и культуры. Определяется народностная антропонимическая структура XV века. Структура — это неосознанные и незримые правила, относящиеся ко всей стране, на основе каторых повсюду преимущественно используются одни и те же имена в одной и той же форме. В данном случае антропонимическая структура возглавляется пятью именными основами: Рад-, Драг-, Стан-, Добр- и Брат- с их двумястами вариантами. Видно, что значительная часть населения придерживается консервативной родовопередаваемой традиции интенсивного использования именно этих именных основ. По существу это есть проявление народностного выбора. Те же именные основы и варианты имеют также и магическое значение как для личности, так и для общества: они указывают на добродетели; на бойцовские качества; они предохраняют от болезни и смерти.

В отдельных случаях имена и култь отдельных святых, которые также занимают большое место в именном репертуаре, могут послужить показателем специфических явлений народной культуры. Таков например культ святой Петки Тырновской (Прасковьи), который, по-видимому, полностью сместил народный культ Климента и Наума, Кирилла и Мефодия.

Книга завершается наблюдениями над проявлениями сознательного народностного отграничивания болгар от соседних и более удаленных народов (речь не идет о турках), с которыми он мирно сожительствовал или же с которыми знаком по отрывочным сведениям. Народностное сознание болгар ясно фиксируется на всей этнической территории; отграничивание от соседних народов ясно чувствуется.

В то же самое время в XV веке в административных документах и в практике полностью отсутствуют отграничивающие областные имена или же географические понятия как Македония, Мизия и Фракия. О Македонии не упоминается и в более ранние века Средневековья. Вместо этих понятий существует народная терминология для указания на области и более отдаленные районы, до большой степени использовавшаяся и в административных актах. Она почти одинакова для всех областей. Это слова «Загорие», «Запланнна», встречающиеся и в юго-западной части македонской области, и в Родопах, и во Фракии, и в Северо-западной Болгарии. Отход от официальной византийской географическо-исторической терминологии весьма показателен. Это обстоятельство указывает на единый народностный подход к областным обозначениям: он связывается с караванными путями, объединяющими отдельные части страны во внутреннюю систему.
 

[Previous] [Next]
[Back to Index]