17. ЭТНОНИМЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ
М. Н. Славятинская
Для анализа различных аспектов проблемы этнонимов в поэтическом тексте, для выявления их поэтической значимости особый интерес представляют те случаи, когда у одного племени, этнического объединения оказывается несколько названий, обусловленных историческим развитием, пространственными миграциями, изменениями в мифологическом и религиозном сознании, а также требованиями поэтики памятника. Именно с таким фактом мы сталкиваемся в поэмах Гомера, где для обозначения греков употребляются три этнонима: ахейцы (I), аргивяне (II), данайцы (III). Количественное соотношение между ними отдельно в «Илиаде» и «Одиссее» следующее: I — 606 и 112, II — 176 и 30, III — 146 и 13. Эти этнонимы представляют собой один из синонимических рядов, которые, как известно, являются одной из важнейших составляющих поэтического кода.
Причиной сохранения указанных этнонимов считается только их метрическая неравноценность, в силу которой они вошли в греческий поэтический язык и удержались в гомеровском эпосе [1]. Признавая релевантность метрических различий для употребления данных этнонимов, добавим, что все слова поэтического греческого языка
119
должны рассматриваться не только с метрической, но и — шире — с просодической точки зрения, т. е. с позиции не только квантитативного, но и тонового рисунка слова, всей стихотворной строки и примыкающих строк. Просодический рисунок слова являлся в поэтическом языке особой эстетической ценностью, поскольку он, позволяя разнообразить мелодику стиха, усиливал его эмоциональное воздействие. Именно тоновые различия могли быть одной из причин включения в этнонимы греков названия «аргивяне», так как два других этнонима отличаются друг от друга лишь долготой и краткостью второго слога (ср. Ἀχαιοί, Ἀργεῖοι, Δαναοί). Ср. также оппозицию этнонимов, обозначающих противников греков: Τρῶες — Δάρδανοι.
Общеизвестно, что в поэтическом тексте значимы все аспекты фонетической структуры слова, в том числе и его звуковой состав. Античные авторы оставили много высказываний, свидетельствующих о попытках даже семантизировать отдельные звуки и оценить их не только с акустической, но и с эстетической стороны, что, несомненно, явилось следствием пристального изучения соотношений звука и значения в греческой поэзии. Появление нескольких названий для обозначения главных воюющих племен диктовалось, видимо, и необходимостью акустического разнообразия. В противном случае повторение одного и того же названия сотни раз намного затруднило бы ту тонкую звуковую аранжировку, которая свойственна поэзии, особенно в архаические периоды ее существования, когда восприятие акустической стороны стиха было гораздо более обостренным, чем позднее. В частности, именно с акустической стороны должны, видимо, оцениваться некоторые гомеровские формулы, содержащие этнонимы греков. Так, формула Ἀργείων ἡγήτορες при обращении к вождям всех ахейцев помимо тех причин, о которых будет сказано ниже, возможно, вошла в гомеровский язык в силу своей акустической организации (повторение звуков г-р-е).
Однако сколь ни значима в поэтическом устно исполняемом произведении фонетическая структура слова, главным объектом исследования должна быть семантика слова, тем более что речь идет о мертвом языке, и о его фонетике, в том числе и поэтической, можно судить лишь приблизительно. Многочисленные исследователи гомеровского эпоса не отмечают каких-либо семантических различий у рассматриваемых этнонимов и указывают только на некоторые особенности употребления этнонима «ахейцы»:
120
он более частотен, и при нем употребляются те эпитеты, которые характеризуют внешность греков (пышнопоножные, густоволосые, блестящевзорые, меднобронные) [2]. Однако то, что при этом этнониме обнаруживается больше эпитетов с конкретным значением, неудивительно: более частотный этноним, естественно, употребляется с большим числом эпитетов, а следовательно, и с более разнообразными эпитетами, а именно: при названии «ахейцы» встречается 15 эпитетов, из них 5 вышеприведенных с конкретным значением и 10 эпитетов с абстрактным значением типа 'могучие’, 'воинственные’ и т. п.; при названии «аргивяне» отмечено только два конкретных эпитета «меднохитонные» и «копейщики», при названии «данайцы» — 7 эпитетов (3 с конкретным значением и 4 с абстрактным). Таким образом, имеет основание и утверждение, обратное приведенному выше: при этнониме «ахейцы» употребляется большее число эпитетов с абстрактным значением. Обращает на себя внимание и тот факт, что при втором этнониме употребляется минимальное количество эпитетов, хотя он гораздо частотнее названия «данайцы». Это может свидетельствовать либо о его позднейшем вхождении в эпический язык, либо о его более узком значении.
При анализе имени собственного, в том числе этнонима, в поэтическом тексте необходимо по возможности точно определить денотативный и ассоциативный слои в его значении. Относительно первого отметим следующее. Как известно, эпос есть отражение истории, но в своеобразном преломлении эпического историзма, который представляет собой стадию, следующую за мифологическим историзмом, и притом стадию, не преодолевшую предшествующую, а вобравшую ее в себя, в результате чего эпический историзм неизбежно объединяет и реальные и мифологические события и персонажи, не отделяя их друг от друга. Такой тип историзма является основой для появления в эпическом повествовании по крайней мере двух типов названий: реально-исторических и мифологических. Три этнонима греков действительно обнаруживают тесное переплетение реальной и мифологической истории. В последние десятилетия исследователей интересовала главным образом реальная историческая основа этих этнонимов, что было связано с важными открытиями (историческими, археологическими, лингвистическими) в районе Эгеиды. В настоящее время возникновение гомеровских этнонимов
121
(в самом общем виде) объясняется следующим образом. Этноним «аргивяне» произошел от названия догреческого пеласгического города Аргос. Этноним данайцы, по всей вероятности, связан с названием племени дануна, обитавшего в середине II тыс. до н. э. в Юго-Восточной Анатолии. Греческая мифология так объясняет сближение значений этих двух этнонимов. Данай, эпоним данайцев, потомок Зевса, правил в Ливии. Когда сыновья его брата Египта разрушили его царство из-за того, что он не отдал им в жены своих дочерей, Данаю с дочерьми пришлось бежать на Балканский полуостров, в Арголиду, родину его прабабки Ио. Названием же собственно греческих племен был только этноним «ахейцы», обозначавший первоначально жителей государства Аххиява, которое в середине II тыс. до н. э. существовало в Малой Азии, вероятно рядом с Хеттским царством. Таким образом, в значении трех этнонимов греков вскрываются и различные реально-исторические события и их мифологическая интерпретация.
Но исследователи эпоса, и греческого, и германского, и индийского, не раз говорили о том, что, какие бы исторические напластования ни обнаруживались в тексте, эпическое произведение в основном едино и именно таким и воспринималось аудиторией [3]. А следовательно, при всей диахронической несовместимости рассматриваемых этнонимов их употребление должно быть подчинено единой поэтической задаче.
Отметим, что как самостоятельные, а не эквивалентные этнониму «ахейцы» названия «аргивяне» и «данайцы» широко употреблялись на протяжении всей истории Эллады. Напомним хотя бы трагедию Эсхила «Просительницы», в которой как раз и рассказывается о прибытии Даная с дочерьми в город пеласгов Аргос и о последующих событиях, в результате которых царь Аргоса был убит и правителем города стал Данай. Поэмы Гомера явились результатом длительного исторического развития греческой поэзии, а потому все три этнонима греков несомненно были отягощены самыми разнообразными ассоциациями (историческими, семантическими и чисто языковыми: фонетическими, морфологическими и синтаксическими), которые, видимо, и использовались поэтом. Ведь даже в самих поэмах название города Аргоса звучит 30 раз в «Илиаде» и 17 раз в «Одиссее», упоминается аргивянка Елена; Зевс, желая позлить свою супругу, тоже называет ее аргивянкой за помощь Агамемнону.
122
Исследование многочисленных контекстных ситуаций показало, что этноним «аргивяне» действительно имеет прежде всего самое прямое значение 'жители, воины Аргоса’, а тем самым 'подданные Агамемнона’. Так, прорицатель Калхант, собираясь открыть причину гнева Аполлона, обращается к Ахиллу с просьбой защитить его от Агамемнона, потому что он, Калхант, своими словами разгневает мужа, который «полностью властвует над всеми аргивянами и которому повинуются ахейцы» (Ил. I, 78—79). Видимо, не случайна формула, которой Агамемнон в «Илиаде», Нестор в «Одиссее» удерживают воинов: «. . . сдержитесь, аргивяне, не стреляйте, юноши ахейские» (Ил. III, 82). Вполне естественно обращение сначала к племени, стоящему во главе войска, а затем уже к остальным воинам. Не случайно Парис, желая сразиться один на один с каким-либо врагом, вызывает на поединок аргивян‘ (Ил. III, 19); не случайно для Гекубы и троянских женщин те, кто пришел разрушить их город из-за аргивянки Елены, именно аргивяне. Не случайно Агамемнон перед поединком Париса и Менелая говорит: «Если Менелай убьет Париса, пусть троянцы отдадут нам Елену, заплатят за оскорбление чести аргивян» (Ил. III, 287).
Таким образом, во многих стихах название «аргивяне» употребляется в прямом значении и является лишь относительным синонимом названий «ахейцы» и «данайцы». Но вполне естественно, что название главного племени может употребляться метонимически для обозначения всего войска. При этом контекст показывает, что такое метонимическое употребление часто сопровождается переакцентуацией в значении: аргивяне — зачинатели похода на Трою, а следовательно, они лучшая, храбрейшая часть войска, и именование всех ахейцев аргивянами есть именование торжественное, поднимающее все остальные племена до уровня главного и храбрейшего. Поэтому во многих случаях аргивяне — это лучшие из ахейцев либо ахейцы в минуты проявления их храбрости или мудрости. Именно поэтому формула торжественного обращения к самым почитаемым ахейцам включает в себя этот этноним: «предводители аргивян и старейшины» (Ил. II, 79 и др.).
Отметим также, что употребление этнонимов «ахейцы» и «аргивяне» диктовалось и синтаксическими особенностями архаического языка, не обладавшего развитой категорией личного местоимения 3-го лица, но избегавшего
123
по стилистическим соображениям повторения рядом одного и того же слова. Так, в «Одиссее» (X, 15) Эол слушает рассказы «об Илионе, кораблях аргивян и возвращении ахейцев». Но снова отметим, что стихи подобного рода часто строятся так, что этноним «ахейцы» употребляется в нейтральном смысле, а «аргивяне» — в контексте, говорящем о мужестве, стойкости, мудрости тех же самых ахейцев. Так, в «Илиаде» (V, 497—498) «троянцы издали боевой клич и встали напротив ахейцев, аргивяне же ждали, плотно сомкнувшись и бесстрашно».
Что касается этнонима «данайцы», то анализ всех контекстов, в которых употребляется этот этноним, показывает, что, как правило, здесь речь идет или об ахейцах в их отношении к богам, жрецам, прорицателям, или о самых героических ахейцах, или обо всех ахейцах в самые героические минуты. Афродита, например, жалуется матери, когда ее, пытавшуюся вынести из сражения сына Энея, ранил в руку Диомед: «Это уже не ахейцы с троянцами, а данайцы с богами сражаются» (Ил. V, 378—379). В «Одиссее» этноним «данайцы» употреблен 13 раз в весьма точном значении — только по отношению к героям, сражавшимся под Троей и либо павшим там, либо претерпевшим позднее злые беды (кроме IV, 278).
Показательно употребление этого этнонима в песни «Подвиги Агамемнона» (Ил., XI). В первых трехстах стихах этой песни этнонимы греков распределены следующим образом. Зевс посылает богиню вражды к кораблям ахейцев (I, 3). Вражда вдохновляет ахейцев на битву (I, 11). Пробуждается Агамемнон и обращается с призывом к аргивянам (I, 15). В его устах такое обращение весьма уместно, поскольку он басилевс аргивян. Агамемнон надевает доспехи, которые когда-то подарил ему правитель Кипра Кинир, когда услышал, что ахейцы собрались плыть в Трою (I, 21). Начинается битва ахейцев и троянцев (I, 70). Долго нет перевеса ни на той, ни на другой стороне, и наконец своей доблестью данайцы прорывают фаланги троянцев (I, 90). Только тут, в момент превращения ахейцев в героев, появляется этот этноним. Далее Агамемнон руководит битвой, называя воинов то аргивянами (I, 154), то данайцами (I, 165), но, заметим, не ахейцами. Покидая поле битвы из-за раны, он снова обращается к данайцам с призывом продолжать битву (I, 275), называя их «предводители аргивян и старейшины» (I, 276). Но Зевс помогает троянцам, и, поняв это, Гектор кричит:
124
«Зевс дарует мне Славу, направим же коней на данайцев» (I, 290). Одного за другим поражает врагов Гектор, причем из перечисления видно, что это не простые ахейцы, а их вожди. Контекст здесь настолько ясно подсказывает, что под словом «данайцы» подразумеваются самые лучшие из ахейцев, что Гнедич, в переводе которого при передаче этнонимов чаще всего нет соответствия между русским и греческим текстом, переводит название «данайцы» так: «сих поразил он ахейских вождей именитых».
Примечательно и употребление этих этнонимов в «Илиаде» (IV, 257—264), когда Агамемнон, обращаясь к царю критян Идоменею, говорит ему: «Чту я тебя выше всех данайцев и на войне, и в другом деле, и на пиру, когда лучшие из аргивян смешивают вино в кратерах, и уж если и другие ахейцы пьют на пиру, то твой полный кубок, как и мой, стоит для питья». Как мы видим, употребление этнонимов именно в таком порядке точно обосновано семантически, а не только метрически и ясно обнаруживает поэтическую значимость установленных значений, на основе которых поэт и строит приведенную градацию.
В качестве подтверждения своих наблюдений над значением трех этнони́мов греков в поэмах Гомера (ахейцы — все греческое объединение под Троей, самый нейтральный из этнонимов; аргивяне — либо непосредственные подданные Агамемнона, либо «героические ахейцы»; данайцы — ахейцы, имеющие отношение к божествам либо по ситуации, либо по своим качествам) рассмотрим их употребление целиком в первой и последней песнях «Илиады», которые избраны для анализа в целях подтверждения объективности приведенных выше наблюдений .
В I песни 4 раза встречается этноним «аргивяне», 9 раз — «данайцы», 37 — «ахейцы». Таким образом, маркированными являются, как и можно было ожидать, первые два этнонима, но из них этноним «данайцы» вопреки ожиданию более частотен. Название «аргивяне» встречается в следующих контекстах: в упоминавшихся уже словах Калханта, боящегося рассердить мужа, который властвует над аргивянами (I, 79); в словах Агамемнона, который требует трофея взамен Хрисеиды, чтобы не остаться ему одному из аргивян без дара (I, 119); в рассказе о первой стреле Аполлона, летящей в аргивян (ст. 382); в речи Одиссея, который передает Хрису слова Агамемнона (I, 445).
125
Таким образом, в I песни аргивяне — подданные Агамемнона, главные виновники войны (почему именно в них и летит прежде всего стрела Аполлона) или все ахейцы через восприятие Агамемнона.
Этноним «данайцы» употреблен в контекстах, где действуют жрец Хрис (I, 42, 456), прорицатель Калхант (I, 97, 109), Аполлон (I, 444), Гера (I, 56), а также в торжественной клятве Ахилла Калханту (I, 87, 90). Лишь один раз в словах Нестора нет прямых указаний на «божественный» или торжественный план, но мы можем легко предположить торжественность и экспрессию в словах мудрого старца (I, 258). Оговорим, впрочем, что, как в любом произведении, в поэмах Гомера несомненно существуют и нейтральные контексты, допускающие в принципе употребление любого этнонима.
Еще более четким оказывается употребление исследуемых этнонимов в последней песни, рассказывающей о выкупе тела Гектора и о его погребении. Здесь этноним «аргивяне» также встречается 4 раза, и притом только тогда, когда ахейцы изображаются с позиции троянцев. В стихе 168 троянские женщины оплакивают своих близких, павших от рук аргивян; в стихе 298 Гекуба говорит Приаму, что не пустит его к аргивянам, если Зевс не даст ему провожатого; в стихе 779 Приам побуждает троянцев рубить лес для погребения Гектора и не бояться аргивян; в стихе 393 Гермес говорит Приаму, что он видел, как Гектор разил аргивян. Этноним же «данайцы» употреблен всего 3 раза в «божественном» контексте: в стихе 295 Гекуба призывает Приама молиться Крониду, чтобы тот послал птицу в знак того, что Приам может безопасно идти к кораблям данайцев; в стихе 313 супруги молят об этом Зевса; в стихе 338 Зевс приказывает Гермесу сопровождать Приама к данайцам.
Добавим, что и морфологические формы анализируемых этнонимов лишний раз подтверждают установленное различие в их значении. Наиболее четко маркированное по значению и употреблению название «данайцы» встречается лишь во мн. числе и в том единственном падеже, который позволяет различать поэтические и регулярные формы, а именно в дат. падеже мн. числа, употребляется только в форме, характерной для греческой поэзии — с окончанием -οισι. От этнонима «аргивяне» есть и форма жен. рода — «аргивянка», а в дат. падеже он 61 раз встречается в форме на -οισι, но 7 раз имеет форму на -οις. Этноним
126
«ахейцы» встречается по 2 раза в ед. числе в муж. и ж». роде,т. е. имеет наиболее разветвленную парадигму, а в дат. падеже мн. числа употребляется почти одинаково в обеих формах (13 раз в форме на -οισι и 10 раз в форме на -οις).
В заключение можно сказать, что проведенный анализ свидетельствует о том, что появление в гомеровском языке синонимического ряда для обозначения греков есть явление, обусловленное не только стремлением к созданию фонда метрических дублетов. В значении этнонимов гомеровских греков должно было непременно присутствовать своеобразное проникновение божественного и человеческого, что составляет основу гомеровского эпоса и выражается противопоставлением этнонимов «ахейцы», «аргивяне», с одной стороны, и «данайцы» — с другой. Напомним также о сходном противопоставлении этнонимов «троянцы» —, «дардане», где второе название, также употребляемое метонимически для обозначения всех троянцев, и притом только в случаях торжественного обращения к ним, сразу вызывает представление о сыне Зевса Дардане, основателе одного из городов Троады.
Три этнонима греков были также немаловажным средством в создании эпического пространства и времени, заставляя слушателей постоянно представлять себе объединение греков и как нечто единое, и как нечто дискретное, как действующее на земле и как некоторым образом причастное к миру небожителей, воплощающее эпическое время как совокупность времени и реального и мифологического. Данный синонимический ряд был не случайно создан в греческом поэтическом языке: его семантическая многомерность позволяла с различных сторон изображать одно и то же ахейское войско.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ebeling H. Lexicon Homericum, I. Lipsiae, 1885, S. 167; Chantraine, I, p. 103, 149, 251; Тройский И. M. Вопросы языкового развития в античном обществе. Л., 1973, с. 3.
2. Гордезиани Р. В. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978, с. 173.
3. Лосев А. Ф. Гомер. М., 1960, с. 172—174; Гуревич А. Я. Пространственно-временной континуум «Песни о Нибелунгах». — В кн.: Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 122; Гринцер П. А. Древнеиндийский эпос. М., 1974, с. 173—174.