I раздел
МИРООЩУЩЕНИЕ И МЕНТАЛЬНОСТЬ БАЛКАНСКИХ НАРОДОВ. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ, ЦЕННОСТИ И ГЕРОИ
И. В. Васильева
Институт военной истории МО РФ
РОССИЙСКИЙ ВОИН НА БАЛКАНАХ В ДВУХ МИРОВЫХ ВОЙНАХ: ИСТОРИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ И РЕАЛИИ ПОВЕДЕНИЯ
(дискуссионные аспекты)
Вопросы участия российского воина в двух мировых войнах за пределами своей страны, в том числе и на Балканах, на первый взгляд, могут показаться достаточно простыми и давно решенными с точки зрения историко-хронологических и фактологических аспектов.
Однако современные условия, особенно использование российского воинского контингента в миротворческих операциях, а также другие проблемы, связанные с критериями и законодательной базой применения военной силы за рубежом, делают актуальным обращение к российскому историческому опыту.
Уровень современного знания и организации научного поиска позволяет комплексно подойти к сложным проблемам, лежащим на стыке многих научных дисциплин, таких как соотношение национальных интересов страны с истинными намерениями политических сил, стоящих у власти, или преломление политических целей в военной политике в армии, в ее военно-психологической подготовке к решению военных задач, в том числе и к участию в боевых действиях за пределами Родины. Принципиальное значение имеют также вопросы осознания войсками мотивов участия в боевых действиях за рубежом, тех идей, ради которых солдат готов отдать свою жизнь, соотношение между понятием патриотизма и выполнением союзнического долга и пр. Особое значение ныне приобретают проблемы международно-правового характера, связанные с выполнением тех или иных международных обязательств страны, предусматривающих военное участие российских вооруженных сил в боевых операциях на территории зарубежных государств, их последствия, включая проблемы военнопленных, взаимоотношения с местным населением и пр.
Опыт Первой и Второй мировых войн дает богатейший материал для нового, более глубокого осмысления перечисленных проблем в их кон-
138
кретно-историческом измерении на основе расширения источниковой базы и методологических подходов.
Учитывая обширный круг вопросов указанной тематики, тезисно остановимся лишь на некоторых ее малоисследованных аспектах.
Дискуссионными, например, остаются проблемы Первой мировой войны, связанные с выяснением целей царского правительства в связи с направлением русских бригад для участия в операциях войск Антанты, в частности, на Салоникском фронте. По сей день мы мало знаем об этой странице российской истории. Можно назвать всего несколько работ по данной тематике: это публикации представителя русского зарубежья, генерала от инфантерии Ю. Н. Данилова, российского историка-слависта Ю. А. Писарева, а также современного исследователя Ю. А. Павлова [1].
Известно, что с инициативой направления русских войск на Балканы выступила Франция. В России это предложение не было воспринято однозначно. Например, посол России в Париже А. П. Извольский согласился с мнением французского генерала М. Саррайля о том, что появление русских солдат в Македонии окажет моральное воздействие на болгарских солдат [2]. Начальник же штаба Ставки Русской императорской армии генерал М. В. Алексеев отнесся к французскому предложению отрицательно [3].
При принятии решения о направлении русских войск на Балканы одним из мотивов вновь использовался «славянский фактор». Есть реальные доказательства, что этот фактор был не только идеологическим, мобилизующим и пропагандистским лозунгом, обосновывавшим вступление России в Первую мировую войну в защиту своих единокровных братьев — сербов, но также и военно-политическим, принимавшимся командованием во внимание при реальных военных расчетах. Например, ряд исследователей считают, что Николай II после «измены» Болгарии «славянскому делу» и ее вступления в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии поддался иллюзии, будто высадка русских войск на Салоникском фронте может оказать моральное воздействие на болгарскую армию, которая в результате откажется сражаться против русских войск, что и приведет к изменению ситуации в Болгарии и ее возвращению в ряды «славянских братьев». Такое мнение бытовало среди многих русских военных. Начальник Экспедиции особого назначения контр-адмирал М. М. Веселкин еще в октябре 1915 г., до вступления Болгарии в войну, предлагал высадить
1. Данилов Ю. Н. Русские отряды на Французском и Македонском фронтах 1916-1918 гг. Париж, 1933; Писарев Ю. А. Русские войска на Салоникском фронте в 1916-1918 гг. // Исторические записки. 1966, № 79; Павлов А. Ю. Вопрос о направлении русских войск на Балканы в отношениях между Россией и ее союзниками в 1914-1915 гг. // Международные отношения. Современность и история. Вып. 1. СПб., 1994 и др.
2. Павлов А. Ю. Русские войска на Македонском фронте во время Первой мировой войны // Новый часовой. СПб., 1997. №5. С. 86.
3. Там же. С. 7.
140
российский десант на болгарское побережье Черного моря. Он писал по этому поводу: «Стоит в данную минуту ослабить Болгарию и высадить там хотя бы две дивизии наших войск, как настроение моментально и в армии, и в народе выскажется в нашу пользу» [1].
Однако расчеты на силу воздействия «русского фактора» в данном случае оказались тщетными. Болгарские войска на македонском фронте с равным упорством сражались как против сербских, французских, так и против русских войск.
Скорее правы те, кто считает, что в основе решения о направлении русских бригад во Францию и на Салоникский фронт лежали более прагматичные цели и интересы, увязывавшиеся с тем, что, согласно подписанному в мае 1916 г. соглашению между представителями Антанты Р. Вивинани и А. Тома и начальником штаба Ставки Русской императорской армии генералом М. В. Алексеевым, Франция брала на себя обязательства по урегулированию вопросов снабжения «русского фронта артиллерий и выражала готовность оказать помощь России в организации внутреннего военного производства» [2]. То есть вопрос решался очень просто: русская кровь в обмен на французские пушки!
Вообще очевидность жертвенной роли России на протяжении всей Первой мировой войны, в том числе и на Салоникском фронте, не вызывает сомнения. В поставке «неистощимого запаса человеческого материала» английские и французские партнеры видели роль России в коалиционной стратегии Антанты [3].
Необходимо обратить внимание на вопрос о статусе русских бригад и условиях их использования. Так, по соглашению 1916 г., сами русские бригады находились под непосредственным командованием русских генералов (2-й особой бригадой командовал до 1917г. генерал-майор М. К. Дитерихс, а 4-й особой бригадой — генерал Леонтьев, долгое время являвшийся военным агентом сначала в Софии, а затем в Константинополе) [4]. Но фактически бригады подчинялись в оперативном отношении главнокомандующему союзными войсками на Балканах французскому дивизионному генералу Морису-Полю-Эммануэлю Саррайлю; в юридическом и организационном отношении они подчинялись представителю Верховного командования Русской армии за границей генералу от кавалерии Я. Г. Жилинскому. Без санкции Военного министерства России французское командование не имело права вмешиваться в определенные уставом внутренние дела русских войск [5].
Однако после Октябрьской революции в России юридический статус русских бригад на Балканском фронте оказался довольно неясным.
1. Цит. по: Шкундин Г. Д. Болгарская дилемма в дипломатической стратегии Антанты // Первая мировая война. Пролог XX века. М., 1998. С. 168-169.
2. Данилов Ю. Н. Указ. соч. С. 37, 51.
3. Исторические записки. 1965. Т. 75 С. 127.
4. Данилов Ю. Н. Указ. Соч. С. 41.
5. Писарев Ю. А. Указ. Соч. С. 113-114.
141
Воспользовавшись моментом, французское правительство в нарушение соглашений с царским правительством распорядилось судьбой русских частей на Салоникском фронте по своему усмотрению. Известно, что в конце января 1918 г. русским войскам было объявлено, что те русские, которые на добровольной основе согласятся продолжать участие в боевых действиях в качестве волонтеров, в принципе оставались в российской военной юрисдикции. Те же, кто перешел на положение рабочих, были поставлены под действие французских законов; часть из них, отнесенных к категории «недобровольных рабочих», были направлены в Северную Африку, где находились практически на положении военнопленных. Часть солдат бывших русских бригад использовалась на трудовых работах в тылу Салоникского фронта. В свою очередь англичане послали русских солдат на греческие острова Крит и Макронис, где они так же, как и в Африке, использовались на тяжелых работах. Многие из них погибли либо пропали без вести. Лишь небольшому количеству удалось вернуться домой [1].
Важным представляется вопрос о динамике изменения морально-психологического настроения личного состава русских бригад по мере затягивания их пребывания на Салоникском фронте. Ряд документов, особенно представленных в работах Ю. Н. Данилова и Ю. А. Писарева, свидетельствуют о нарастании у русских солдат чувства оторванности от родины, осознания бессмысленности пребывания на боевых позициях. Эти чувства усиливались в связи с доходившими до войск сведениями о революционных событиях в России и неясностью военных целей в новых условиях. Так, генерал Данилов позже указывал: «Авторитет офицеров упал, ибо в них хотели видеть остаток прежней власти, против которой шло со всех сторон усиленное гонение. К тому же офицерская масса, привыкшая только к честному исполнению своих обязанностей, оказалась бессильной вступать в словесную дискуссию с хорошо натасканными и часто мало добросовестными агитаторами» [2].
Примечательно, что проникновение массовой революционной литературы и листовок в русские войска отмечалось со стороны противостоявших им частей болгарской армии.
На Салоникском фронте было пролито много русской крови. Генерал Дитерихс в 1917 г. указывал, что из 12 тысяч человек, которых он привез из России, убитые, раненые и контуженые составили до 4400 человек и до 8 тысяч человек переболело в госпиталях [3].
Кости русских воинов разбросаны по всему Балканскому полуострову, но об их подвигах мало знают. В Советской России Первая мировая считалась империалистической войной, и об участии русских войск в военных действиях на Балканах было не принято писать.
1. Там же. С. 136-137.
2. Данилов Ю. Н. Указ. Соч. С. 193.
3. Там же. С. 184.
142
Перечисленным, конечно, не исчерпывается весь комплекс проблем, связанных с участием российских воинов в боевых действиях на Балканах в годы Первой мировой войны. К ним, несомненно, примыкают вопросы о судьбе военнопленных на территории Болгарии и бывшей Австро-Венгрии, тем более что в отечественной историографии и по сей день отсутствуют комплексные работы по этой тематике. А между тем в российских архивах — Российском государственном военном архиве, Российском государственном архиве социально-политической истории, Архиве внешней политики РФ — хранится значительное количество документов, еще не введенных в научный оборот.
Непростой вопрос состоит в том, что, в отличие от негативной позиции И. В. Сталина в отношении советских военнопленных в годы Второй мировой войны, одним из шагов советской власти была постановка задачи по возвращению военнопленных Первой мировой войны на Родину. Очевидно, что данная проблема приобрела в глазах новой власти политическое значение. 18 января 1918 г. СНК РСФСР издал декрет о создании организаций помощи военнопленным — Отдела о военнопленных, гражданских пленных, заложниках и беженцах, Отдела по эвакуации военнопленных и Врачебно-санитарного и Военно-хозяйственного советов. 27 апреля 1918 г. советское правительство приняло решение об объединении всех этих органов в единую организацию — Центральную коллегию о пленных и беженцах (Центропленбеж) при Народном комиссариате по военным делам. При Центропленбеже был создан Отдел помощи русским военнопленным за границей — Загранплен [1].
На состоявшемся в июле 1918 г. V Всероссийском съезде Советов было принято решение об организации всесторонней помощи пленным. Съезд обязал все губернские советы создать специальные отделы по организации помощи военнопленным и при крайне тяжелом положении страны выделил 25 млн. рублей «специально для организации на месте помощи нашим братьям, еще находившимся на чужбине» [2]. Только за шесть месяцев 1918г. русские военнопленные получили больше продовольствия, чем за 4 года войны [3].
Проблема русских военнопленных стала одним из главных звеньев советско-болгарских отношений в 20-е годы. В Архиве внешней политики РФ и других российских архивах хранится значительное количество малоизученных материалов, в том числе письма русских военнопленных из Болгарии, документы о деятельности миссии Российского общества Красного Креста, которая начала свою деятельность в Болгарии в 1922 г. во главе с И. С. Корешковым, а также Союза возвращения на родину во главе с М. В. Шелепугиным. Интерес представляют материалы об использовании
1. Писарев Ю. А. Русские военнопленные в Австро-Венгрии в 1917-1918 гг. // История СССР. 1966. № 4. С. 177.
2. Декреты Советской власти. М., 1959. Т. 2. С. 526.
3. Писарев Ю. А. Русские военнопленные... С. 172.
143
этих организаций в политических целях как болгарскими коммунистами, так и советским руководством. Например, 16 сентября 1922 г. на имя председателя Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкого поступил доклад штаба РККА о состоянии и деятельности Союза возвращения на родину в Болгарии, Сербии и Греции. Причем в препроводительной к документу было указано: «Организация указанного союза произведена нами совместно с Болгарской коммунистической партией» [1].
И, наконец, проблема «Российский воин на Балканах во Второй мировой войне» в современном прочтении подразумевает намного более широкий спектр вопросов, чем прежде. Она не ограничивается понятием «Освободительная миссия советских войск» или судьбой советских военнопленных, находившихся в балканских странах в годы Второй мировой войны. Очевидно, следует принять во внимание то обстоятельство, что на фронте друг другу противостояли не только военная сила СССР и Германии в лице Красной Армии и вермахта. По другую сторону фронта, в рядах врагов Советского Союза оказались и русские, бывшие воины русской императорской армии — носители так называемой «белой идеи», выходцы из русской военной эмиграции, обосновавшейся в 20-е годы на Балканах. Например, история Русского корпуса на Балканах в составе сил вермахта в Югославии по-прежнему остается весьма не проясненной, особенно с точки зрения историко-философского и морально-психологического осмысления соотношения таких понятий, как «русская национальная идея», «патриотизм» с предательством родины и участием в рядах врагов отечества по идейным соображениям. Отдельным вопросом является рассмотрение на историческом материале особенностей использования германским командованием «антибольшевизма» русских эмигрантов в своих интересах, в том числе для превращения Русского корпуса с его национальной идеей возрождения «единой и неделимой России» в свою противоположность — в орудие в руках германского командования по уничтожению русских своими же русскими.
«Антибольшевизм» в третьем рейхе ловко использовался для реализации планов полного уничтожения Российского государства в любом политическом измерении, независимо от идеологии. В этом ключе глубоким заблуждением и трагедией командования Русского корпуса и его личного состава явилась их вера в то, что война со стороны нацистской Германии была объявлена коммунизму, а не России. Поэтому попытка первого командира корпуса генерала М. Ф. Скородумова придать своей войсковой единице самостоятельный характер и автономию с национальными целями сразу же привела к конфликту с германским руководством и смещению генерала, его временному аресту и замене на генерала Б. А. Штейфона, а также к подчинению корпуса германскому хозяйственному управлению в Сербии во главе с группенфюрером Нейхаузеном [2].
1. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 73. Л. 141.
2. Русский корпус. Председатель союза чинов. П-к А. И. Рогожин. Нью-Йорк, 1963. С. 12-24.
144
Участие Русского корпуса в боевых действиях против Красной Армии в 1944-1945 гг. приобретало элементы гражданской войны. Что, например, защищал личный состав Русского корпуса под Белградом? Югославскую землю от надвигавшейся угрозы большевиков или силы зла в лице гитлеризма — общего врага как русских, так и народов балканских стран? Этот вопрос и сегодня имеет принципиальное значение.
По-прежнему не исчерпала себя тема, связанная с изучением всех сторон военного присутствия Красной Армии на территории балканских стран в 1944-1945 гг. Ныне эту тематику принято относить к силовому компоненту действия «советского фактора» в странах Восточной Европы. Многомерный характер деятельности Красной Армии в указанный период определяется сложностью задач, которые она решила, спецификой военной обстановки, в том числе в Румынии, Югославии и Болгарии. Главное, что боевые действия и присутствие советских войск на территории указанных стран диктовались необходимостью быстрейшего разгрома фашистской Германии и вывода из войны ее союзников — Болгарии и Румынии. В то же время нельзя не учитывать, что Красная Армия даже по своему названию выражала не столько национально-государственную принадлежность, сколько социально-классовое предназначение, присущее ей с первых дней создания советского государства — революционная армия, «вооруженный отряд мирового пролетариата». Правда, с началом Великой Отечественной войны Советского Союза произошла корректировка официальных идеологических формулировок, определявших задачи Красной Армии. На первый план были выдвинуты патриотические, национально-освободительные цели борьбы против оккупантов. Объективно национально-государственные интересы СССР совпадали со справедливым, освободительным характером Второй мировой войны со стороны сил антигитлеровской коалиции и порабощенных фашизмом народов. Тем не менее «мессианские» принципы пролетарского интернационализма, отражавшие идейные основы советского строя, несомненно присутствовали как в идеологической работе в армии, так и в мировоззрении советских воинов. Они трансформировались в понятие «интернациональный долг» по оказанию помощи народам Европы, стонущим под игом германского фашизма, в задачи по их освобождению, сформулированные И. В. Сталиным в его выступлении по радио 3 июля 1941 г.
Следует признать, что перенос боевых действий Красной Армии за государственную границу СССР в 1944 г. был всесторонне идеологически подготовлен работой советских политорганов в армии, прежде всего ГлавПУ РККА. В связи с введением в научный оборот новых документов, в том числе представленных в книгах Института славяноведения РАН — «Восточная Европа в документах Российских архивов 1944-1953 гг.» и других работах, — созданы дополнительные возможности для дальнейшего углубленного изучения перечисленных вопросов в их конкретном проявлении в каждой из балканских стран, включая Болгарию.
145
В качестве примера остановимся на следующем вопросе. В последнее время многие исследователи в оценках внутриполитической ситуации в Болгарии склонны полагать, что развернувшаяся в этой стране после 9 сентября 1944 г. так называемая «дефашизация» приобрела характер массовых репрессий и расправы коммунистов со своими политическими противниками. В этом ключе весьма непроясненными остаются вопросы о позиции советской стороны и международно-правовые аспекты данной проблемы. Как соотносились эти действия правительства Отечественного фронта в Болгарии с международно-правовыми нормами наказания военных преступников, согласованными между главами государств антигитлеровской коалиции и определенными условиями перемирия с Болгарией? Известно, что 22 сентября 1944 г. командование советских войск в Болгарии сообщило, что им были взяты под стражу бывшие члены регентского совета Б. Филов, князь Кирилл, генерал-лейтенант Н. Михов, а также бывший премьер-министр Д. Божилов. Однако уже 26 сентября того же года директивой Генерального штаба Красной Армии командованию 3-м Украинским фронтом запрещалось производить аресты в Болгарии [1].
В соответствии с соглашением о перемирии от 28 октября 1944 г. правительство Болгарии обязывалось сотрудничать в деле задержания лиц, обвиняемых в военных преступлениях, и суда над ними. В декабре 1944 г., учитывая просьбу болгарского правительства к советскому правительству и с согласия правительств США и Великобритании, советская сторона передала болгарскому правительству бывших регентов Болгарии, а также бывших министров — Божилова, Габровского, Василева, Шишма-нова, Муравиева, Драганова, высших чинов болгарской армии для осуществления суда над ними болгарским судопроизводством [2].
В то же время, насколько можно судить по наличным документам, представители советского командования и советские офицеры в Болгарии отнюдь не одобрительно относились к массовым арестам офицерского состава болгарской армии, предпринятыми новыми болгарским властями осенью 1944 г. Например, в донесениях, поступавших в Политическое управление 3-го Украинского франта и в ГлавПУ РККА, положение в болгарской армии оценивалось как неблагополучное. В сообщении об аресте всего офицерского состава гарнизона города Ловеч в конце сентября 1944 г. указывалось, что руководители коммунистической организации представили это как «борьбу с фашистскими элементами в стране» [3]. Военный корреспондент газеты «Правда» тогда же сообщал: «Нас повели в тюрьму, обещая показать фашистов. Мы были убеждены, что увидим в тюрьме немецких солдат и офицеров, а увидели болгарских офицеров» [4].
1. ЦАМО РФ. Ф. 3. Оп. 11556. Д. 16. Л. 183.
2. Известия. 1944. 30 дек.
3. РГАСПИ. Ф. 17. От. 125. Д. 47. Л. 72-73.
4. Там же.
146
Отмечалось также, что вместо национальных болгарских флагов солдатские колонны украшены красными флагами. Как указывалось в документе, аресты офицерского состава имели массовый характер. Пагубные последствия арестов сразу же дали отрицательные результаты на фронте. При первых же стычках с немецкой армией в районе г. Кула 10-13 сентября 1944 г. болгарские части потерпели поражение. Советская сторона рекомендовала для нормализации положения в армии создать специальные государственные комитеты, которые бы на основе фактов объективно определяли «качество» того или иного офицера. Эти соображения были изложены начальнику штаба Болгарской армии П. Илиеву и секретарю ЦК БРП(к) Т. Костову 27 сентября 1944 г. [1]
В политдонесениях отмечалась также общая психологическая неподготовленность болгарской армии и населения к участию в войне против Германии, говорилось о том, что болгары не осознавали размера военной помощи, оказанной Болгарией Гитлеру, приводились примеры, что болгары часто рассматривали немцев как «благодетелей» потому, что «они дали им Македонию и Фракию». Подчеркивалась необходимость решения главной задачи — усиления массовой политической работы по активизации борьбы на фронте против гитлеровцев [2]. Эти факты подтверждают приоритет военных задач, которые решала советская сторона своим военным присутствием в Болгарии в 1944 г.
Дальнейшее изучение темы «Российский воин на Балканах в двух мировых войнах» приобретает особый смысл в современных условиях еще и потому, что ныне вопросам направления российских войск за пределы родины придан государственно-правовой статус, который закреплен 102-й статьей Конституции РФ, Законом об обороне от 15 мая 1995 г., а также Федеральным законом от 26 мая 1995 г. Вместе с тем исторический опыт, свидетельствующий, что решение стратегических, военных и иных задач для России оплачивалось большой кровью ее воинов, а часто последующим непониманием этой жертвенности в глазах потомков, ставит еще много проблем в связи с морально-психологическими и другими критериями «реализации миротворчества», например, такого плана: «русская кровь — только за национальные интересы».
1. РГАСПИ. Ф. 17. От. 125. Д. 47. Л. 76.
2. ЦАМО. Ф. 392. От. 11309. Д. 230. Л. 169-176.