Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX в. (2002)
Г. Литаврин, Р. Гришина (отв. редакторы)
II раздел
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ И КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРТИНА НА БАЛКАНАХ В XX ВЕКЕ
О. В. Соколовская
Институт славяноведения РАН
РОЛЬ ГРЕЧЕСКОЙ КОРОЛЕВЫ ОЛЬГИ В ПЕРЕВОДЕ ЕВАНГЕЛИЯ НА НОВОГРЕЧЕСКИЙ ЯЗЫК В 1901 ГОДУ
Как известно, три из четырех Евангелий: Св. Луки, Св. Марка и Св. Иоанна были написаны на койне — языке позднеэллинистической эпохи, а Евангелие Св. Матфея также очень рано перевели на греческий язык. Греческие националисты рассматривали, таким образом, Грецию как единственную хранительницу истинных заветов православной церкви перед лицом остальных единоверных ей христиан и, в частности, ненавистной им «болгарской схизмы» [1].
Однако древний язык Евангелия был труден даже для очень образованных греков [2] и практически недоступен для большинства населения греческого королевства, а значит — для низших чинов греческого войска. Это обстоятельство обратило на себя внимание как частных лиц, так и греческой королевы Ольги, «всегда очень чутко относившейся к потребностям народных классов» [3], т. е. простого человека на Балканах.
Греческая королева Ольга Константиновна Романова (1851-1926), супруга короля эллинов Георга(1867-1913), урожденная великая княжна, внучка российского императора Николаяи родственница всех трех российских императоров, сменившихся за время ее 50-летнего пребывания в Греции, — Александра II, Александра III и Николая II. Став королевой эллинов в шестнадцатилетнем возрасте в 1867 г., Ольга, по всеобщему признанию, была образцом королевы «по долгу», исключительно верующей, добрейшей женщиной, посвятившей себя полностью воспитанию семерых детей и филантропической деятельности, благодаря которой заслужила уважение греческого народа. Ею построены больницы в Афинах — «Эвангелизмос» — лучшая на Ближнем Востоке, существующая до сих пор, в Пирее — «Русский госпиталь», приюты для бедных и сирот, основана школа сестер милосердия, станция первой медицинской помощи, поднято на новую ступень женское образование. Ольга способствовала лучшим условием торговли греков в России (беспошлинной
1. АВПРИ. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 160.
2. Karólou I. N. Ολγα, η βασίλισσα των Ελλήνων, Αθήνα, σ. 125-126.
3. АВПРИ. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 160.
214
продаже коринки в России) и т. д. Единственно, что ей не могли простить в греческом обществе, что она, прожив большую часть жизни в Греции и прекрасно владея греческим языком и даже его наречиями, всегда оставалась по духу и по культуре русской и слыла русской патриоткой, чего не хотела отрицать.
Своих детей она воспитывала в очень религиозном духе. Ее глубоким и искренним убеждением, по воспоминанию ее среднего сына принца Николая, был ее «легкий» ответ на все проблемы в жизни «Мы не можем спрашивать о воле Божьей», что помогало ей быть сильной во всех обстоятельствах [1]. Позже, говоря о своих жизненных принципах, она подчеркивала: «Я на политику никогда влияния не имела, не сумела бы иметь и не хочу, у женщины — другие задачи в жизни» [2]. Одной из таких задач стала ее благотворительная и просветительская деятельность.
Российский посланник в Греции в 1901-1902 гг. барон Р. Р. Розен писал: «Она была добрейшей женщиной и полностью посвятила себя всем видам благотворительной деятельности и особенно уходу за больными и ранеными. Во время греко-турецкой войны 1897 г. она ежедневно посещала военные госпитали, пытаясь читать молитвы раненым солдатам, и обратила внимание на то, что язык Святых писаний ...был почти непонятен людям» [3]. Как человек деятельный, королева Ольга, получив устное одобрение Афинского митрополита Прокопия, поручила своему личному секретарю Иулии Сомаки, племяннице профессора Пантаксиди, сделать перевод Евангелия. Законченный уже в декабре 1898 г., перевод был сделан на некой смеси народного языка «демотики» и литературного, и отдан на одобрение православной церкви и на факультет богословия Афинского университета [4]. Дополнительную редакцию Ольга поручила сделать специально созданному для этой цели комитету, куда вошли митрополит Афинский Прокопий Икономидис и два профессора университета — Пантаксидис и Пападопулос.
Константинопольская патриархия в это время одобрила перевод отрывков из Евангелия, сделанный религиозным обществом «Анапласис», и знавшая об этом королева Ольга не сомневалась в том, что и ее перевод также будет одобрен. Однако с конца 1899 г. Синод дважды сообщил королеве, что никогда не одобрит перевод Евангелия «на вульгарный язык низов» [5]. Ответы Синода не укротили решимость Ольги, т. к. она считала их недоразумением. Королева с присущим ей «своеобразным упрямством»,
1. Nicholas of Greece. Му Fifty Years. L., 1926. Р. 14.
2. ГАРФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 94. Письмо Ольги Константиновны Романовой — М. С. Рощаковскому, 11 октября 1917 г.
3. Baron Rozen R. Forty Years of Diplomacy. N. Y. V. 1. P. 183.
4. Carabott Philip. Politics, Orthodoxy and the Language Question in Greece. The Gospel Riots of November 1901 // Journal of Mediterranean Studies. 1993. Vol. 3. N 1. P. 123; Ιστορία του Ελληνικού Έθνους. Νεώτερος Ελληνισμός απο 1881-1913, σ. 174-175.
5. Carabott Ph. Op. cit. P. 124.
215
по выражению очевидца событий историка Маркезиниса, которое он считал свойством, как правило, характерным для людей высокого положения, не понимала, что она должна в какой-то момент подчиниться [1]. Ольга упорно продолжала свое дело, имея устное разрешение Прокопия и получив вынужденное согласие правительства [2].
Книга была готова к 1900 г. и состояла из оригинального текста Евангелия, его перевода, а также предисловия, написанного самой королевой. В начале февраля 1901 г. большая часть тиража поступила в продажу для населения по самой низкой цене в одну драхму, а часть тиража Ольга планировала раздать в войсках бесплатно. Через два месяца почти все издание было распродано, и Ольга подумывала о дополнительном тираже или даже новой редакции. Отзывы, присланные Ольге, оказались самыми разными — от поздравлений и поддержки до крайнего возмущения [3]. В связи с этим до сих пор историки спорят, был ли все-таки перевод королевы одобрен общественным мнением или нет, и единого мнения пока не существует. Дело в том, что развернувшаяся в Афинах дискуссия по поводу правомерности перевода Евангелия была лишь частью «языкового вопроса», чрезвычайно острого в Греции в XIX и начале XX в. Сразу после создания новогреческого государства в 1830 г. встал вопрос о едином языке для управления и объединения нации, но даже к началу XX в. общего языка все еще не сложилось. Разница между языком образованной части греков, на котором велось все делопроизводство, обучение, печатались газеты и книги, и языком большинства малограмотного греческого населения была огромна. С начала века существовало движение за демократизацию греческого языка и признание норм новогреческого языка — «демотики» как языка греческой нации (т. н. «демотикисты» или «психаристы», названные по имени наиболее яркого представителя движения Психариса). В основном ими являлись «новые греки», разбогатевшие благодаря социальным и экономическим изменениям в новогреческом государстве, и представители многочисленной греческой диаспоры, составившие капиталы со времен Крымской войны. Они считали, что застывший язык только тормозит развитие страны, придерживались великодержавной греческой доктрины панэллинизма, т. е. создания греческого государства в рамках Византии, и нуждались в поддержке широких слоев населения в Греции.
В свою очередь, наиболее консервативно настроенные представители образованной части греческого общества (пуристы) являлись по сути такими же националистами, как и их оппоненты, считали смертельным для греческой нации грехом что-либо менять в языке в то время, когда Россия и панславизм, как они писали, оказывали сопротивление эллинизму в
1. Μαρκεζίνης Σ. Πολιτική οστορία της νέωτερας Ελλάδας, 1828-1964, v. 11, Αθήνα, 1966. Р. 372.
2. Carabott Ph. Op. cit. P. 124-125.
3. Augustinos Gerasimos. Consciousness and History: National Critics of Greek Society. 1897-1914. N. Y., 1977. P. 31-32.
216
Македонии [1] и не видели необходимости для перемен, а тем более нужды в переводе Евангелия, язык которого близок литературному языку и понятен им. Они наивно полагали, что перевод приведет к потере Македонии, так как говорящие на болгарском языке крестьяне немедленно потребуют перевода на болгарский и, таким образом, единственная связь их с греческой церковью порвется. Они умышленно игнорировали факт, что уже существовал, например, перевод Евангелия на болгарский язык [2]. Пуристы призывали бороться с теми, кто «совершает преступление против эллинизма и дискредитирует язык, на котором говорил Святой дух, а также дух эллинский» [3].
Одновременно наиболее прогрессивная афинская газета «Акрополис», разделявшая взгляды демотикистов, сообщила читателям, что в продолжение дела греческой королевы также будет печатать на станицах газеты свой перевод Нового Завета. Перевод этот был сделан по инициативе и на средства одного из проживавших в Лондоне богатых греков Александроса Паллиса, активного сторонника демократизации языка, и представлял собой образец еще более упрощенного народного языка.
Этот перевод вызвал гнев наиболее образованной части общества — студентов и профессоров богословского факультета Афинского университета, Константинопольской патриархии, оппозиционных партий, во главе которых стояли пуристы, и многих других организаций, вдохновляемых Синодом. Все они посчитали перевод вульгарным, антинациональным и антирелигиозным, усмотрели в этом деградацию и унижение греческого языка, нации и настоящего духа и значения Евангелия. Паллиса назвали предателем, человеком без родины, агентом панславизма и т. д. [4].
Все эти обстоятельства в октябре-ноябре 1901 г. стали причиной оживленной и даже страстной полемики между афинскими газетами, профессурой и политиками о допустимости перевода Евангелия на новогреческий язык. Большая часть прессы выражала мнение, что переводы нарушают чистоту первоначального евангелического текста.
Агитация против переводов Святого Евангелия как королевой Ольгой, так и Паллисом вызвала в Афинах 5-8 ноября 1901 года крупные уличные беспорядки, в которых, по разным источникам, приняло участие от 25 до 50 тыс. человек, т. е. чуть меньше половины тогдашнего населения Афин [5]. Главными действующими лицами были студенты университета, находившиеся под влиянием отчасти профессоров богословского факультета, отчасти же некоторых лиц политического мира с министром исповеданий и народного просвещения Статисом во главе [6].
Как и любой другой вопрос в Греции, религиозный или философский, вопрос о переводе Евангелия королевой Ольгой моментально принял
1. Carabott Р. Н. Ор. cit. Р. 120.
2. Augustinos G. Ор. cit. Р. 31.
3. Ibid. Р. 121.
4. Carabott Ph. Ор. cit. Р. 126.
5. Ibid. Р. 117.
6. АВПРИ. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 162. Обзор афинской прессы за 1901 г.
217
политический характер. Националистически настроенная оппозиция во главе с Делияннисом воспользовалась ситуацией, чтобы выступить против первого кабинета премьера Теотокиса, последователя реформатора X. Трикуписа. Розен передавал, что, как и ранее, «греческие политиканы усмотрели и в этом славянскую интригу, происки ненавистного им панславизма, стремящегося внести некоторые согласные с особенностями славянского текста изменения в греческом Евангелии» [1]. Оппозиция усмотрела в деле перевода руку России, которая якобы стремилась отрешить греческую церковь от главного ее достояния — оригинала Нового Завета. Покровительство, оказываемое Россией славянам Балканского полуострова, и помощь в освобождении их от мусульманского ига вызывала раздражение и настойчиво называлась в Греции панславизмом. Вскоре стало ясно, что осуждение перевода Ольги было связано не столько с религиозными, сколько с политическими причинами — ее обвинили в поддержке панславизма, враждебного «законным притязаниям греков в Македонии». Причем сам перевод не получил никаких конкретных лигвистических замечаний, что объяснялось лишь антидинастическими и антиправительственными выпадами; при этом имя королевы Ольги впрямую ни разу не упоминалось.
На следующий день к студентам присоединились и другие слои населения, закрылись магазины и фабрики, народное волнение приняло еще больший размах и оказалось перенесенным на площадь Конституции к королевскому дворцу и направлено теперь главным образом против королевы Ольги, панславизма и афинского митрополита.
Суматохой умело воспользовались, как сообщают наиболее авторитетные греческие историки в «Истории Греческой нации», германские агенты и супруга наследника греческбго престола принца Константина — принцесса София, сестра Вильгельма II, которые способствовали распространению антирусских слухов, дабы усилить германское влияние в Греции [2]. Действительно, толпа вскоре уже скандировала «Долой Ольгу!» «Долой Россию!!», но «Да здравствует король!». Парадокс заключался в том, что Георг I был лютеранином, хотя и уважительно относился к православию [3]. Ольга, несмотря на возбуждение толпы, как вспоминает Розен, ежедневно в своем открытом ландо, в сопровождении только одной фрейлины, совершала поездку в Русский госпиталь в Пирее, и ей приходилось проезжать через ревущую толпу. Однако при виде ее толпа «замолкала и, глядя с уважением, расступалась» [4].
На третий день манифестаций 7 ноября 1901 г. мнение консервативно настроенных профессоров богословского факультета (пуристов) обсуждалось на заседании Афинского Синода, имевшего также письмо от Константинопольского патриарха, высказывавшегося против перевода. Как
1. АВПР. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 160.
2. Ιστορία του Ελληνικού Έθνους. Р. 176-177.
3. Prince Michael of Greece, Alan Palmer. The Royal House of Greece. L. P. 15.
4. Baron R. Rozen. Op. cit. P. 184.
218
известно, первые переводы Евангелия появились еще в XI в. и к началу XIX в. их насчитывалось более 25. Сделанные православными священниками или монахами, некоторые из них были одобрены константинопольскими патриархами. После же создания новогреческого государства появилось множество переводов, сплошь сделанных и оплаченных различными обществами протестантов и кальвинистов и представлявших, в отличие от более древних переводов, настоящую угрозу для православия. Церковь вынуждена была в 1836 и 1839 годах опубликовать энциклики, которые запрещали впредь все попытки переводов, дабы прекратить миссионерскую деятельность различных сект на Востоке и в новогреческом государстве. Греческий Синод, в соответствие с энцикликами, также запретил все переводы на вульгарные наречия.
Однако раззадоренные студенты и толпа не разошлись даже после этого. Во время тысячной манифестации неподалеку от королевского сада у древних колонн храма Юпитера собравшиеся вновь требовали отлучения от церкви виновных и вымазали грязью портрет Афинского митрополита Прокопия, обвиненного в слабости и попустительстве переводу королевы Ольги. Митрополит, воспитанник Киевской духовной академии, всегда сохранявший симпатии к России, был другом греческой королевы, в чем и заключалась для манифестантов его вина. Будучи человеком безупречной честности, Прокопий не вынес такого потрясения, удалился от дел, заболел и скончался весной 1902 г.
По приказанию городского начальства в дело вмешались войска, которым не удалось остановить шествие. Барон Р. Р. Розен доносил из Афин: «Хотя войска вообще очень плохо дисциплинированы и не выказывали никакой охоты действовать против толпы, но... поощряемые окриками и сабельными ударами плашмя своих офицеров, пехота дала несколько залпов (впрочем, холостыми патронами), а кавалерия ходила неоднократно в атаку». В ответ на это войска осыпали градом камней и осколков бутылок, причем некоторые из толпы пустили в ход револьверы. В результате перестрелки погибло 8 молодых людей и 60 человек получили ранения. Список убитых, в качестве народных жертв, тотчас же опубликовали все афинские газеты [1]. На следующий день вновь прошли бурные манифестации, и из Пирея был вызван наиболее дисциплинированный десант с греческих судов, который занял все подступы к дворцу и таким образом остановил дальнейшее кровопролитие. Покушению подвергся также премьер-министр Теотокис, «который вышел, однако, невредим из-под осыпавших его экипаж пуль и камней» [2]. Однако его кабинет немедленно ушел в отставку.
Волнение не прекращалось вплоть до середины декабря под предлогом недостаточности принятых гражданскими и духовными властями наказаний для виновников «профанации Евангелия». Но большинство профессуры и студентов выступили против «непримиримых», считая, что
1. Miller F. History of the Greek People. P. 115-116.
2. АВПР. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 161-162.
219
«вопрос о переводе Св. Евангелия решен уже правительством в смысле, согласном с национальными чувствами, и что дальнейшая агитация по этому поводу может сделаться опасною для истинных интересов эллинизма» [1].
Спустя две недели после событий королева эллинов, огорченная случившимся, в то же время заявила российскому посланнику, что она остается при своем мнении, т. к. первое пробное издание перевода Евангелия разошлось полностью, что, по ее мнению, «служило лучшим доказательством действительной надобности населения в общепонятном тексте Св. Евангелия» [2].
Инициатива королевы Ольги нашла отклик в России среди ее друзей славянофилов и старокатоликов. Генерал А. А. Киреев, бывший наставником королевы во времена ее юности и ее другом, писал Ольге: «С чувством глубокой скорби прочел весть о невероятных событиях, произошедших в Афинах, и чем подробнее я знакомился с делом, тем все более росло у меня негодование против тех из Ваших подданных, которые помешали Вам осуществить прекрасное Ваше намерение, достойное истинной христианки и истинной королевы, но и против тех малодушных, которые не заступились ни за дело, ни за Вас». Рассуждая о случившемся, он восклицал: «Что делать?! Для теперешнего поколения вопросы религиозные играют лишь второстепенную роль. ...Политика — вот а и ю всего! ...Да и религия наша, церковь во многом потеряла свой прежний облик и приняла облик римский. ...Вот почему Константинопольский владыка так трусливо промолчал! Он, и как греческий патриарх, наследник сочинителей окружных посланий, и как политик не сочувствовал Вашему делу!» Многочисленные друзья Ольги в России просили Киреева выразить ей солидарность и сожаление, что она осталась непонятой греческим народом. Киреев писал также: «Как жаль, что письма Ваши (говорю о тоне, в котором Вы описываете афинские события) не могут быть напечатаны! Там так ярко отражается Ваша чистая, кристаллическая душа. Справедливо сказал Вам один из сыновей: ничто хорошее, совершаемое на земле, не обходится без страдания! Так и Вам пришлось пострадать за правду Христову!..» В ответном письме Кирееву от 12/25 января 1902 г. Ольга благодарила всех за слова утешения и писала: «Я думаю, что у меня никогда в жизни не было более горького разочарования — я предвидела столько хорошего от этого перевода, так невыразимо радовалась, что каждый простой человек будет понимать учение Христа... Евангелие на церковно-греческом языке, которое народ не понимает, обратилось в национальное знамя, в один лишь символ народного единения, а суть учения Спасителя остается мертвой буквой для народа... У нас на Востоке невежество к религии и равнодушие к ней приняли колоссальные размеры... Чем же бороться против этого, если не распространением Евангелия на понятном для простого народа языке: чем же современный греческий язык, на котором
1. АВПР. Ф. Политархив 1901. Д. 3532. Л. 201.
2. Там же. Л. 162.
220
все мы говорим и пишем, хуже всякого другого наречия на белом свете, отчего он единственный не в состоянии выразить смысл Христова учения! Вот что хочется спросить у Патриарха и Синода! Как ни прискорбно различие мнений в церкви, но в данном случае не могу не сказать слава Богу, что есть много архиереев и священников (например, на Крите почти все), находящих, что перевод Нового Завета на более доступный народу язык не только полезен, но даже необходим. ...Под влиянием отца моего я с самого детства привыкла видеть в Православии соединяющее звено всех народностей Востока...» [1]
Обсуждение вопроса об официальном языке и связанного с ним вопроса о переводе Евангелия на более понятное наречие был вновь поднят в 1911 г. во время обсуждения новой конституции Греции после прихода к власти правительства реформаторов-либералов во главе с Э. Венизелосом, стремившихся перевести развитие страны на современные рельсы. Однако «народные страсти разыгрались в такой степени, — передавал российский посланник, — что если бы Венизелос, не находивший нужды в прибавлении к конституции специальной статьи, гарантирующей чистоту языка, не уступил общественному мнению и большинству в Палате, то дело могло бы разрастись до грандиозных размеров и дойти, пожалуй, до кровопролития, как это случилось в 1901 г. по поводу предпринятого, по почину ее величества королевы эллинов, перевода Евангелия». Парламент подавляющим большинством принял две статьи, гласящие, что официальным признается язык, на котором написана конституция, и что текст Евангелия объявляется не подлежащим изменениям, а перевод его на всякое другое наречие без предварительного разрешения эллинского синода также строго воспрещается. Хотя главный реформатор Греции Э. Венизелос оказался в меньшинстве, порядок в столице был сохранен [2].
Сегодня Греция говорит и пишет на едином новогреческом языке — «демотике», но текст Евангелия и службы ведутся по-прежнему на древнем наречии, приятном для слуха, но малопонятном по содержанию для большинства греческого народа. Однако неординарный поступок королевы эллинов — ее попытка позаботиться о душе каждого простого человека, хотя и оказалась неудачной и привела к кровопролитию, не забыт. События 1901 г., в которых искренняя вера и альтруизм греческой королевы Ольги тесно переплелись с «языковой проблемой» и политическими интригами, стали достоянием истории и вошли в нее под названием «Эвангельяка» — «Евангелического конфликта», и являются предметом научного исследования до сих пор. Данная небольшая статья добавила лишь некоторые существенные факты в эту поучительную, но грустную историю.
1. Соколовская О. В., Чуркина И. В. Переписка греческой королевы Ольги Константиновны Романовой с генералом А. А. Киреевым // Славяноведение. М., 1996. № 4.
2. АВПР. Ф. Политархив 1911. Д. 328. Л. 27.