I раздел
МИРООЩУЩЕНИЕ И МЕНТАЛЬНОСТЬ БАЛКАНСКИХ НАРОДОВ. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ, ЦЕННОСТИ И ГЕРОИ
Г. Марков
Институт истории БАИ
БАЛКАНЫ И «БАЛКАНИ3АЦИЯ». ИСТОРИЧЕСКАЯ СУДЬБА БАЛКАНСКИХ НАРОДОВ В XX ВЕКЕ
Любознательный читатель, желающий заглянуть в крупные энциклопедии, рядом со словом «Балканы» увидит многозначительное «балканизация». В одном этом слове собрано все негативное: раздробленность, враждебность, противостояние, постоянно тлеющие очаги конфликтов, опасность для дела мира [1]. И сверх всего этого — печальная слава Балкан как «порохового погреба Европы». И, может быть, поэтому стародавнее понятие «Балканы» стало заменяться теперь понятием «Юго-Восточная Европа», указывающим на то, что Балканы — это часть Европы, к тому же освободившаяся от своего мрачного прошлого.
Каждый народ на Балканах имеет собственную историческую судьбу, сильно отличающуюся от судьбы соседей. Но как только историк оставит подробности и сравнит исторические пути балканских народов, он увидит, что при всем различии этих путей народы на Балканах имеют, в сущности, одну общую судьбу, имя которой «балканизация». Тревожные события конца XX века показывают, что этот рок перекочует и в XXI век, что призывает заняться поиском исторических корней общего наследия.
С постепенным вытеснением Османской империи с Балкан в XVIII-XIX вв. здесь появляются небольшие национальные государства, стремящиеся стать крупными. Ни один балканский народ не освободился собственными силами, что сделало их в той или иной степени зависимыми от великих держав, а последние не были заинтересованы в скоропостижной смерти обреченного «больного человека на Босфоре». Будущее вновь возникших государств явилось частью Восточного вопроса, на развитие которого балканские народы могли оказывать влияние, но не разрешить его.
Запоздалое и незавершенное национальное объединение балканских народов заставило их искать покровителей вовне и — за высокую цену — оказаться впряженными в коалиционные стратегии, выходящие за пределы Балканского полуострова. Всего несколько месяцев Болгария переживала эйфорию от Сан-Стефанского договора, но он остался для нее
1. Petit Larousse. 1991. Р. 114.
25
национальным идеалом. Сербия неуклонно следовала «Начертанию Гарашанина», превращаясь в «Пьемонт южных славян». Греция была опьянена имперской славой «Мегали идеи». Румыния также стремилась к расширению территории во всех направлениях. Все они поглядывали на богатое наследство Османской и Габсбургской империй, которое им принадлежало по этническому и историческому праву [1]. Однако их расчеты не оправдались, ибо не соответствовали интересам великих держав, для которых Балканы были лишь перекрестком между Европой, Азией и Африкой, а вовсе не системой «государств-дворов», окруженных высокими стенами.
В начале XX века Балканы попали в поле напряжения между Антантой и Тройственным союзом. Стремление к заветным Проливам пересеклось германским планом постройки Багдадской железной дороги. На смену вековому соперничеству между Россией и Австро-Венгрией явилось растущее с каждым годом противоречие между Великобританией и Германией. Аннексия в 1908 году Боснии и Герцеговины подтвердила намерения Габсбургской монархии обеспечить свое существование путем наступления на юг. Ущемленная Сербия требовала «компенсации» за счет большей части «османского наследства». Объявившая независимость Болгария приступила к поиску союзников против «векового врага» [2]. В Афинах поняли, что Греция сама не может получить хотя бы один остров в Эгейском море.
Создание в 1911-1912 гг. Балканского союза временно сблизило христианские народы Балкан, стремившиеся посчитаться с Османской империей. Россия взяла на себя высочайший арбитраж, правда, с условием использовать новую коалицию в приближавшейся войне с Австро-Венгрией. В территориальных условиях договоров между Болгарией, Сербией, Грецией и Черногорией предусматривалось «укрупнение» этих государств за счет «больного человека». Балканский союз начал и выиграл войну против «общего врага», чем и был положен конец этому сугубо временному военному союзу. На мирной конференции в Лондоне великие державы не решились помочь в распределении освобожденных в результате войны земель до линии Мидия — Энос, ограничившись Албанией и островами Эгейского моря [3].
Попытки России посредничать между Болгарией и противостоявшими ей Сербией и Грецией основывались не столько на стремлении соблюсти условия договоров, сколько на стратегических расчетах на близкое будущее. А они были предельно простыми: если помочь Болгарии получить свое, согласно договорам, то она сразу оказывается противопоставленной другим балканским государствам в неблагоприятном для себя
1. Трайков В. Националните доктрини на балканските страни. София. 2000. С. 11-94.
2. Малинов Ал. Странички от нашата нова политическа история. София. 1938. С. 149-152.
3. Кесяков Б. Принос към дипломатическата история на България. Т. 1. София. 1925. С. 51-52.
26
соотношении 1:5. Нападение, совершенное болгарской армией в Македонии 16 июня 1913 г., было ожидаемо и было использовано бывшими союзниками, а также Румынией и Турцией для разжигания войны против «Великой Болгарии» в исключительно невыгодных для последней международных обстоятельствах. Бухарестский договор от 28 июля 1913 г. явился вторым после Берлинского конгресса 1878 г. международным актом, заложившим основу «балканизации» [1]: политики, охваченные головокружением от успехов, не хотели понимать, что то, что несправедливо для одного народа, не может быть справедливо для других.
Существует жестокая притча о ненависти между родственными в племенном и религиозном отношениях народами Балканского полуострова: одному балканцу обещали — то, что он пожелает для себя, удвоится для других; и он сразу спросил: «Распространяется ли это на моего брата?»; получив утвердительный ответ, балканец без колебаний сделал заказ: «Выколите мне один глаз!». «Балканский синдром» зла — скорее братоубийственен, чем направлен на другие народы. Поговорка «Лучший друг — это сосед моего соседа» отражает отношения, когда родным и соседям есть что делить.
В убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево (15 июня 1914 г.) великие державы нашли свой повод для десятилетиями готовившейся мировой войны, в которой удвоившая свою территорию Сербия поставила в повестку дня еще и расширение на запад. Четырехлетняя бойня сопровождалась «балканизацией» Европы и мира.
«Европеизация» Балкан была в сущности длительным процессом одностороннего влияния, с отзывчивостью принимавшегося другой стороной, что не очень дорого стоило великим державам «Европейского концерта».
Летом 1915г. Антанта, чтобы привлечь на свою сторону в Дарданелльской операции Болгарию, потребовала от Сербии и Греции уступить ей некую частицу Македонии. Хотя за это Белграду и Афинам было обещано многократно большее вознаграждение, их ответ был категоричен: «Лучше пусть будет австрийской эта частица или турецкой, но не болгарской!» [2]. В их расчеты не входило вступление Болгарии в Антанту, чтобы не делить с нею плоды конечной победы.
После краха Османской империи никто не мог позволить образования на Балканах одного большого государства. Балканский полуостров слишком тесен для осуществления «великих» национальных идеалов населяющих его народов, государственные деятели которых часто страдали максимализмом. Если в 1916 г. царь Фердинанд вообще не видел Сербии на политической карте Европы и настаивал на общей границе Болгарии с Венгрией, то в 1917 г. сербское правительство включило в перечень своих территориальных претензий район болгарских шахт Перника и
1. Тошев Ан. Балканските войни. Т. 2. София. 1931. С. 418-426.
2. Дипломатически документи по намесата на България в Европейската война. Т. 1. София. 1920. С. 202-204.
27
превращение Софии в пограничный город. Греция, объявив себя наследницей Византии, хотела присоединить к себе всю территорию к югу от гор Стара Планины вплоть до «середины» Малой Азии. В свою очередь Румыния предпочитала видеть нижний Дунай своей внутренней рекой [1]. Чрезмерные амбиции выражались с такой непримиримостью, что великим державам без большого труда удалось связать своих малых союзников европейского юго-востока крепкими узами.
Понятие «равновесие по-балкански» толкуется всеми сторонами расплывчато, но лишь до тех пор, пока дело не идет о собственных интересах. В 1885 г. Сербия выступила с оружием в руках против болгарского Соединения, а в 1913 г. Румыния нанесла Болгарии удар в спину из-за «нарушенного равновесия». Это, однако, не помешало Сербии и Румынии на Парижской мирной конференции 1919—1920 гг. удвоить и утроить свои территории. Тогда никто из них не вспоминал о «равновесии», но говорил о «необходимости»: государственные границы прокладывались не по этническому принципу, а исходя из стратегических интересов — по рекам и горным хребтам.
Версальской системой мирных договоров страны были поделены на «победителей» и «побежденных». Дело, однако, в том, что на Балканах «победителей» больше, чем «побежденных». После того как Турция освободилась от Севрского договора, только Болгария, как страна «побежденная», оказалась в положении наказанной [2]. Дошло до того, что широко распространилось заявление, приписываемое британскому политическому деятелю А. Идену, касательно того, кто сможет выиграть новую мировую войну: «Господа, давайте подождем и увидим, к какой коалиции присоединится Болгария!».
Когда обычный нормальный человек видит себе подобного, лишенного одной ноги, ему естественно почувствовать онемение в собственной ноге. Злорадство государств «победителей» лишило их сострадания. Граница между Болгарией и Югославией породила так называемую «двувласт-ную собственность», когда двор отрезан от дома. Граница между Болгарией и Румынией отделила мертвых от живых, кладбища от сел. Все это широко известно, однако не находило отзвука с «другой стороны». Народы болеют, как и люди, притом во много раз сильнее, но это можно почувствовать, только когда у тебя самого отрежут часть тела.
Вместо смягчения традиционной непримиримости «победители» образовали в 1934 г. Балканский пакт, цель которого — защитить послевоенное статус кво от ревизионистских стремлений Болгарии. Более того, генеральные штабы разработали план дележа балканской «черной овцы» [3].
1. Христов Хр. България, Балканите и мирът 1919 г. София. 1984. С. 32-42.
2. Българската делегация за мира. Документи по договора в Ньой. София. 1919. С. 27.
3. Манчев Кр., Бистрицки В. България и нейните съседи. 1931-1939. София. 1978. С. 104-109.
28
Этот план, однако, никак не мог помочь им противостоять угрозе «версальскому порядку», исходившей от сил вне Балкан. Зацикленные на своих непосредственных соседях, стремящиеся выиграть за счет других, они все вместе были заглочены как кролик удавом.
С появлением вермахта на Балканах осенью 1940 г. возникла идея антигитлеровского блока. Греция уже воевала с фашистской Италией. Югославию манил выход в Эгейское море через Салоники. В Болгарии никто не хотел защищать «версальские» границы. Румыния стремилась получить «компенсацию» в Бессарабии и Таврии [1]. Столько было заклинаний о сохранении сотрудничества, а в решительный час каждый пошел своим путем. Балканский пакт вообще не был приведен в действие.
Черчилль, не сумев осуществить в 1944 г. свой «Балканский вариант», пошел на соглашение со Сталиным о разделе Юго-Восточной Европы. Никто до сих пор не производил дележа с точностью до процента [2]. И хотя в дальнейшем возникали новые обстоятельства, в целом соглашение было соблюдено. Ни один советский танк не появился на побережье Эгейского моря. Гражданская война в Греции бушевала до 1949 г., но помощь коммунистам оказывалась только поставками оружия (в отличие от гражданской войны в Испании). Югославия, после идеологического скандала со Сталиным, ускользнула в положение нейтралитета. Болгария и Румыния оказались в советской зоне.
Фронт «холодной войны» прошел и по Балканам и сохранялся там с некоторыми изменениями вплоть до ее окончания. В противостояние НАТО и Варшавского договора включилась даже нейтральная Югославия, заключившая в 1954 г. военный союз с Грецией и Турцией. Албания вышла из Варшавского договора в 1968 г. Румыния также стала отдаляться военно-политически от Москвы [3]. Спешно предпринятая Л. Брежневым в сентябре 1971 г. поездка Будапешт—Белград—София создала впечатление, что на Балканах отнюдь не «все спокойно». США — другая сверхдержава — завязла на другом полуострове — Индокитайском.
Если кто-то и может сожалеть о «равновесии» периода «холодной войны», то это бывшая Югославия. Эту многонациональную и федеративную страну поддерживали все великие державы [4]. На похороны Тито в мае 1980 г. в Белград съехались политические деятели, которые наедине друг с другом не могли дышать одним воздухом.
За девять лет до падения Берлинской стены появились признаки очередной порции «балканизации» Балкан в перспективе. Федерализм на Балканах умер вместе с Тито, но тогда многие делали вид, что не замечают этого, и лишь немногие говорили об этом вслух.
1. Генчев Н. Външната политика на България. 1938-1941. София. 1998. С. 173-183.
2. Чърчил У. Мемоари. Т. 6. София. 1995. С. 218-219.
3. Мигев Вл. Съветският опит и съветският пример в България. 1948-1968 // България и Русия през XX век. София. 2000. С. 273.
4. Кенеди П. Възход и падение на великите сили. София. 1997. С. 65.
29
В 1990-е годы Балканы вошли в «новый мировой порядок» еще более раздробленными и враждебно настроенными. Подавленные десятилетиями национальные чувства взорвались, как вулкан. Югославия распалась по своим внутренним границам [1]. Болгария и Румыния сменили просоветскую ориентацию на евроатлантическую. Албания с огромным запозданием пытается стать «Великой». Греция и Турция, хотя и являются созниками по НАТО, следят за всеми событиями с подозрительностью.
Есть нечто символичное в картине того, как войска НАТО высаживались в начале 1999 г. в Салониках — как Антанта в 1915 г. — и наступали на север в Македонию, но теперь не для того, чтобы помочь Сербии, а чтобы «ударить» по ней. Статус «черной овцы» на Балканах — изменчив. Этот статус — наказание, и он не должен больше вызывать злорадства. До недавнего времени в Белграде упорствовали, что такая роль — не для них и они ее не станут играть. Произошло обратное — Сербии пришлось сыграть эту неблагодарную роль. И вместо того чтобы упиваться возмездием, спросим: «Кто следующий?». Режиссеры спектакля в театре «Балканы» распределяют роли в соответствии со своими эгоистичными интересами [2]. Великие державы, однако, приходят и уходят, а соседи остаются.
Нет на Балканах нации, которая бы не пережила своей катастрофы. С Болгарией это случилось несколько раз. Греция нашла ее в Малой Азии в 1921 г. Сербия, хотя и считавшая, что «катастрофа» — это к ней не относится, дважды уничтожалась и вновь возрождалась большой и сильной. Но с окончанием «холодной войны» Югославия уже не нужна для равновесия между Западом и Востоком в балканском регионе, и ее бросили на распадение в кровопролитии, чему все мы очевидцы. Бывшие социалистические страны на Балканах являются в большей мере побежденными, чем Польша, Чехия и Венгрия: у них не было восстания 1956 г., «Пражской весны» 1968 г. и «Солидарности» 1980-х гг. И тем не менее было бы неразумно говорить о «необратимости» развития международных отношений.
* * *
Настоятельный призыв сменить «балканский менталитет» на «европейский» — это не просто переложить партийный билет из одного кармана в другой. Речь идет о сложившейся веками народной психологии. Такую перемену нельзя произвести постановлением, необходима трудная и постепенная работа всего общества — сверху донизу. Каждый народ Старо-Планинского полуострова, если нас обременяет название «Балканский», идет «к Европе» своим путем, сохраняя особенности национальной самобытности.
1. Ullman R. The World and Yugoslavias Wars. New York. 1996. P. 24.
2. Косово. Международные аспекты кризиса. Москва. 1999. С. 301-302.
30
«Этнические чистки» — не плод какого-то «балканского синдрома». Это явление известно и в других частях старого континента. Стоит напомнить, что по решению «Большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля в 1945 г. были изгнаны все до одного 10 миллионов немцев из Восточной и Западной Пруссии, Померании и Силезии, Судетской области и Трансильвании, из Югославии и других стран. Это было самое большое и притом принудительное переселение людей после Великого переселения народов в I—IV веках.
Нынешняя глобализация в экономике не означает, что европейцы станут одинаковыми до такой степени, чтобы не знать, кто они. Культура была и будет национальной. Различие ведет к «единству в многообразии» и не является препятствием для приобщения к достижениям других. Уже более ста лет известно, что «Соединенные штаты Европы» — утопия: действительно, в Европе по-прежнему живут народы вековой истории и культуры. История предупреждает: «Европа граждан» не может выместить «Европу наций» и «Европу отечеств». Никому не мешает быть прежде всего самим собой, то есть иметь национальную принадлежность, а уже потом быть европейцем вообще.
Балканцы не являются европейцами «второго сорта». Демократия родилась здесь 25 веков тому назад, когда другие части Европы переживали этап племенных союзов. Балканы, в зависимости от угла зрения, могут быть не только окончанием, но и началом Европы. В сущности, балканские народы возвращаются сегодня не в Европу, а к забытым экономическим и политическим ценностям. Унаследованные распри могут быть преодолены, но не выброшены из памяти, как просто «препятствия» для примирения: историю надо знать, чтобы худшее в ней не повторилось.
Чем выстраданнее уроки, тем они ценнее для поколений. Балканские народы страдали и страдают от «балканизации», которая не врачевалась, но, наоборот, умышленно поддерживалась «великими докторами». Чтобы залечить глубокие раны, народы Балкан должны сделать как раз то, что запрещено в медицине — заняться самолечением. Пусть каждый возьмет из прошлого в новый XXI век не накопленную взаимную ненависть, но исторические уроки и мудрость. Скажем «прощай» «балканизации» и докажем, что Балканы — это неразрывная часть Европы.
Перевела Р. Гришина